Игра с литературной традицией в рассказе Э. Гаскелл "Чудно, если правда"

Рассказ «Чудно, если правда» (“Curious, if True”, 1860) довольно необычное явление в творчестве писательницы реалистического направления, включенной К. Марксом в «блестяшую плеяду современных английских романистов, которые в ярких и красноречивых книгах раскрыли миру больше политических и социальных истин, чем все профессиональные политики, публицисты и моралисты вместе взятые…» [Маркс 1958: 648].

Действительно, Э. Гаскелл (1810–1865), в первую очередь, волновали социальные противоречия эпохи, однако этим не исчерпывавается многогранный талант викторианской писательницы, высоко ценимый современниками, в том числе Ч. Диккенсом и У. М. Теккререем, в журналах которых впервые были опубликованы многие ее произведения. Так, Ч. Диккенс сравнивал Э. Гаскелл со сказочной Шахерезадой за ее умение создавать рассказы с увлекательным сюжетом, позволявшим удерживать внимание читателя на протяжении нескольких выпусков

журнала, в которых публиковалось произведение, что для Диккенса как издателя было весьма важным. Об увлечении же писательницы восточными сказками упоминает Л.А. Петроченко в контексте изучения аллюзий на эти произведения в творчестве английских писателей XIX в [Петроченко 2002: 39]. Тем не менее, обращение Гаскелл к сказочным мотивам в творчестве весьма удивительно и заслуживает подробного рассмотрения.

В первую очередь, стоит отметить, что несмотря на приверженность Гаскелл реалистическому методу в ее творческом наследии нашлось место и произведениям мистического характера на так называемые «готические» сюжеты. Об этом упоминают как зарубежные (Дженни Аглоу), так и российские (Б. Б. Ремизов) исследователи. Эти наблюдения позволяют говорить о пародоксальном интересе автора-реалиста к ирреальному, вымышленному, фантастическому миру, что в свою очередь роднит Гаскелл с романтиками.

В рассматриваемом произведении писательница обращается к сюжетам и героям французских литературных сказок Шарля Перро и, возможно, немецких сказок Братьев Гримм. Речь идет о следующих произведениях: «Золушка», «Спящая красавица», «Мальчик-с-пальчик», «Кот в сапогах», «Красная Шапочка», «Синяя Борода». Гаскелл вводит в свой рассказ и героиню произведения «Красавица и чудовище», автор Габриэль-Сюзанна Барбо де Вильнёв, получившего широкую известность после обработки, выполненной другой французской писательницей – Жанной-Мари Лепренс де Бомон. Рассказ Гаскелл представляет собой своеобразный сиквел вышеназванных произведений. Автор довольно смело и с присущими ее творческому методу юмором и иронией обращается с персонажами и сюжетами известных сказок.

Используя традиционное для готической литературы место действия – замок, ставший атрибутом готики наряду с «привидениями, призраками и таинственной атмосферой» [Напцок 2008:142], Гаскелл в измененном виде применяет и другой важный для этого литературного направления мотив – семейную тайну из далекого прошлого. Напомним, что, рассуждая о жанре готического романа, авторитетный литературовед Н. А. Соловьева называла в качестве средств его драматизации введение мотивов тайны, загадочного происхождения, обрисовки руин старинных замков и монастырей [Соловьева 1988:85]. В рассказе этот мотив иронически модифицирован в тщеславное желание главного героя англичанина Ричарда Уиттингема составить собственную родословную: он гордится тем, что один из его предков был женат на сестре Кальвина. Об этом читатель узнает из письма-воспоминания, в котором Ричард описывает то, что приключилось с ним на континенте прошлым августом в «сумеречном» лесу неподалеку от французского города Тур, что в провинции Турень. Об активном обращении готической литературы к письмам упоминает Б. Р. Напцок в контексте исследования интертекстуальных стратегий в готических текстах [Напцок 2016: 117]. По нашему мнению, Гаскелл, отмечая эту черту готического нарратива, намеренно вводит эпистолярный элемент в рассказ. Автор стремится сохранить внешнюю форму рассказа готической, наполнив ее комическим (пародийно-сатирическим) содержанием, и тем самым травестировать этот вид литературы, бывший, по мнению Б.Р. Напцока, необычайно популярным в Англии c cередины XVIII в. до середины XIX в. [Напцок 2008: 139].

Итак, заблудившись в густом лесу ночью, герой видит вдали «огромный темный величественный силуэт замка на фоне сумеречного ночного неба», к которому ведет «старая аллея (ныне заросшая и неровная)». Окна этого замка ярко освещены, и Ричард надеется на радушный прием. Героя встречает исполинского роста дряхлый слуга, едва удер-жавающий факел, он проводит его по коридорам замка, отпирает тяжелыми ключами старинные замки. В какой-то момент герою начинает казаться, что он слышит голоса представителей ушедших в небытие поколений в огромных пустынных галереях по обе стороны парадной лестницы. Ричарда удивляет и бледный, но проникающий во все углы гос-тинной замка свет, источник которого он так и не может обнаружить. Вызывает недоумение героя и средневековая мебель, и старомодная одежда хозяев и гостей замка. Однако, хваленый английский здравый смысл долгое время не позволяет рассказчику понять, что перед ним герои различных сказок. Все загадочное, необычное герой характеризует как curious (чудное, удивительное), но постоянно пытается найти этому рациональное объяснение. Так, например, «старомодные», а на самом деле средневековые наряды обитателей замка он объясняет провинциальным вкусом их владельцев. И здесь очевидна национальная самои-рония Гаскелл: автор показывает, что здравый смысл, которым так гордятся англичане, порой не позволяет им по достойнству оценить удивительные и прекрасные вещи, ограничивает кругозор, делает восприятие плоским, исключая все, что не укладывается в рамки рационального, и тем самым обедняет их представление о мире.

Автор также высмеивает тщеславие и снобизм главного героя. Отправляясь на континент в поисках информации для составления генеалогического древа, пытаясь проследить свою родословную до Жана Кальвина, главный герой претендует на принадлежность к аристократии. Становится понятно, почему его отталкивает житейская простоватая мудрость Мальчика-с-пальчика, его видавшие виды семимильные сапоги и отсутствие аристократического “de” в имени сказочного героя. К этому персонажу все в замке обращаются месье Пусе (Monsieur Poucet, что на французском языке означает «Мальчик-с-Пальчик» ). Неприятна главному герою и бедность этого сказочного персонажа. В рассказе автор прибегает к самоцитированию, которое очевидно для знатоков ее творчества. Ричард вторит притязающим на аристократизм героинями «Крэнфорда» Гаскелл: «И что может быть менее неаристократично (“ungenteel”), чем бедность?».

В произведении только Мальчик-с-пальчик и Маркиз де Карабас появляются под своими именами. Остальные участники событий безымянны. Но понять кто они несложно по знаковым деталям их костюма, чертам характера, особенностям внешности и поведения, истории их «жизни». Так, когда рассказчик общается с дамой, которая настолько располнела, что вынуждена проводить большую часть времени в кресле, так как ее маленькие ноги постоянно опухают, поскольку в молодости она носила слишком тесную обувь из тщеславного, как сама же признает, желания иметь самые изящные ножки, читатель догадывается, что это Золушка. Предположение подтверждает ее рассказ о двух сводных сестрах, относившихся к ней не очень хорошо и поплатившихся за это, как замечает другая дама, чей муж настолько же ужасен внешне, насколько прекрасна его жена, в руках которой роза. Это, как может догадаться читатель, главная героиня сказки «Красавица и чудовище» Белль.

Авторская ирония, выразителем которой является рассказчик, проявляется и в высказываниях персонажей о себе и своих друзьях – сказочных героях других произведений. Мальчик-с-пальчик с сожалением замечает, что с развитием железных дорог уже нет необходимости в его семимильных сапогах, саркастически отзывается о своих «знатных» знакомых, например, маркизе де Карабасе, который, по его мнению, ничего не добился в жизни самостоятельно. Любопытно, что такого же мнения придерживается о своем хозяине и кот, которого рассказчик принимает за слугу.

В тексте присутствует и такой важный элемент создания комического, как диалог qui pro quo. Например, хозяин замка – «подкаблучник» (так его характеризует рассказчик) второй муж мадам де Рэ расспрашивает Р. Уиттингема о его кошке и ее самочувствии, принимая главного героя за персонажа некой английской сказки. Ричард мысленно удивляется: неужели «слава» о прекрасных качествах его бесхвостого кота Тома, ограничивающихся умениями подмигивать и важно себя вести пересекла Ла-Манш? Однако, поддерживает эту светскую беседу общими фразами, что позволяет выпутаться из затруднительного положения. Только за несколько мгновений до появления Огра и Феи Ричард понимает, что его принимают за друга знаменитого сказочного соотечественника – персонажа английского фольклора Джека-победителя великанов. Вслед за этим герой просыпается ранним утром в лесу возле дуба.

Хозяйка замка – мадам де Ре оказывается в конце повествования женой Синей Бороды, которого она оплакивает и обвиняет своих братьев в поспешных и неверных действиях, приведших к гибели «лучшего из мужей». Здесь комическое проявляется как сатира. Она показывает Ричарду браслет, сплетенный из бороды мужа и любовно украшенный жемчугом, при свете факела герой замечает ее синий оттенок. Намеки на то, кем является хозяйка замка встречаются уже в начале повествования. Но рассказчик, называя эти детали, не придает им значения. Однако, внимательный читатель, на которого, скорее всего, и рассчитывает автор, собирает разбросанные по тексту детали этого увлекательного литературного паззла в целостную картину. Так, Ричард замечает, что лексикон и произношение хозяйки замка напоминают ему речь самой простой крестьянки. Затем Мальчик-с-пальчик (Гаскелл намеренно использует французское, а не английское – Tom Thumb – имя сказочного персонажа, организуя таким образом игру с читателем) упоминает о всем известном ужасном характере первого мужа мадам де Рэ, сохранившей его фамилию во втором браке, так как ее второй муж менее знатен. О последнем факте сообщает рассказчику Белль. Авторская ирония, переходящая в сатиру, вновь направлена на тщеславие. Известно, что прототипом Синей Бороды был Жиль де Рэ (Gille de Rais), происходивший из местности Pays de Retz, Бретань. Соответственно, называя хозяйку замка мадам де Рэ (в тексте – «Мadame de Retz»), автор уже в начале рассказа намекает читателю, что действие разворачивается в сказочном замке Синей Бороды.

Помимо игры с читателем автор достаточно смело обращается и с литературной традицией как сказочной, так и готической литературы. Гаскелл описывает эпизод из жизни сказочных героев, которые вовсе не считают себя таковыми. Напротив, они называют сказки, которые о них сочинили люди, «возмутительными выдумками». Гаскелл создает сиквелл, включая в него персонажей из нескольких сказок, создавая единый сказочный мир – параллельную фантастичекую реальность. Это уникальное, на наш взгляд, явление на том этапе развития литературы. Писательница также вводит в круг персонажей французских писателей-сказочников героиню басни Эзопа «Венера и кошка», хотя, возможно, что, создавая образ мадам де Миумиу (говорящая фамилия) она могла опираться на басню Лафонтена «Кошка, превращенная в женщину»

(“La chatte metamorphosée en femme”). Таким образом, Гаскелл не только объединяет сюжеты различных сказок, но и смешивает литературные жанры.

При этом происходит переосмысление морали, заложенной в оригинальных сказках. Золушка Шарля Перро и Братьев Гримм, отправляясь на бал, мечтала лишь потанцевать и хорошо провести время, героиня не думала о браке с принцем как о социальном лифте. Героиня этих сказок – добрая, терпеливая девушка, чьи страдания и труд в конце концов вознаграждаются феей (Перро) или умершей матерью (Братья Гримм). В рассказе же Гаскелл Золушка, говоря о сходстве в судьбе Белль и ее собственной, акцентирует внимание на том обстоятельстве, что «браки подняли обеих намного выше их изначального положения». Аналогичная метаморфоза происходит и с Котом в сапогах. Из верного и преданного помощника, беззаветно преданного хозяину, у Шарля Перро он превращается в рассказе Гаскелл в персонажа, критикующего маркиза де Карабаса за глупость, мечтает сделать собственную карьеру при дворе императора, поскольку обладает необходимой для этого галантностью и другими талантами, и собирается выбросить подаренные хозяином-маркизом сапоги.

В наблюдениях рассказчика за действиями кота в момент раздражения прослеживается традиционное ироническое и зачастую отрицательное отношение англичан к французам, а именно, неумению последних сдерживать собственные негативные эмоции, отсутствию самоконтроля. Ричарда удивляет и свойственная французскому Мальчику-с-пальчику способность легко и непринужденно начать разговор с незнакомцем и таким образом войти к нему в доверие. Здесь можно отметить также очередной пример национальной самоиронии Гаскелл в отношении чопорности англичан.

В рассказе также имеется пародия и на другой традиционный атрибут готической литературы – появление призрака в кульминационный момент развития сюжета. Гости замка намеренно собираются здесь именно в ту ночь, когда есть вероятность появления призрака «маленькой крестьянской девочки, съеденной волком». В отличие от рассказчика читатель без труда догадается, что речь идет о Красной шапочке. Вводя образ этой сказочной героини как призрак замка, Гаскелл высмеивает один из родовых элементов готической литературы, и, следовательно, демонстрирует свое отношение к этому литературному направлению в целом. Персонажи вышеназванных сказок подобно суеверным людям считают, что появление призрака означает удачу на весь следующий год.

Подводя итог всему вышесказанному, необходимо отметить, что Га-скелл остается верна реалистическому методу несмотря на обращение к сказочным сюжетам и персонажам, мотивам готической литературы, вскрывая присущие современному обществу пороки, а именно, тщеславие и снобизм. Обращаясь к традиционному жанру сказки, автор проявляет себя как новатор, создавая один из первых образцов сиквела в мировой литературе, переосмысляя в ироническом ключе устоявшиеся литературные каноны, соединяя жанры: сказка, басня, готический рассказ. Способствует этому игра с читателем за счет введения такого персонажа как недогадливый рассказчик, при создании образа которого Га-скелл прибегает к иронии в отношении некоторых черт национального английского характера и самоцитированию. Игра с литературной традицией приводит автора к созданию пародии на мрачную готическую литературу, последовательно высмеивая ее основные мотивы и атрибуты.