Интерлингвистика и транскультурные инновации в глобализующемся мире: опыт международного языка эсперанто

Федерико Гоббо и Федерика Руссо обеспокоены опасной тенденцией – движением к одноязычной дисциплинарной среде – и поднимают вопрос о лингвистической справедливости как о важной проблеме коммуникации [5].

Носители языка де-юре и де-факто находятся в более привилегированном положении по сравнению с не носителями языка. Между тем, по существующей статистике, уже в первые годы нового тысячелетия число не носителей языка превышает численность носителей языка в соотношении 3 к 1 [4]. Лингвистическая справедливость в общении означает, что каждый участник коммуникативного процесса не должен иметь несправедливого преимущества из-за своего языкового репертуара [5]. Между тем, «на глобальном уровне власть носителей английского языка по-прежнему сохраняется. Другими словами, английский никогда не свободен от авторитета носителя языка, и выражение Lingua Franca, используемое по отношению к нему, является просто метафорическим. Возможно ли в принципе иметь настоящий лингва-франка, а именно язык, который не принадлежит никому и потенциально принадлежит всем, потому что не существует авторитета носителей языка?» [5]. Только одному удалось сформировать устойчивое сообщество практиков, показывающее, что плановый язык общего назначения – это не мечта философа, а человеческая реальность, то есть эсперанто [6].

Как полагают Ф. Гоббо и Ф. Руссо, «социолингвистическая реальность эсперанто в XXI в. показывает, что сообществу эсперанто удалось создать небольшую, но яркую вненациональную культуру, которая лишает позитивистское утверждение, что IAL [международный вспомогательный язык] по определению не имеет культуры. Тем не менее, культура эсперанто является вторичной, так как любые носители эсперанто принадлежат по крайней мере к одному другому языковому сообществу – поскольку одноязычных носителей эсперанто просто не существует – и они большую часть времени живут в обществах, использующих языки, отличные от эсперанто. На практике для большинства аспектов повседневной жизни эталонная культура говорящего на эсперанто не является культурой эсперанто. Мы можем разумно сделать вывод о том, что ни один язык не является полностью нейтральным, но эсперанто так или иначе более нейтрален, чем другие. Это заставляет нас проблематизировать проблему лингвистической справедливости, которая, по-видимому, не обеспечивается английским языком, поскольку это не Lingua Franca» [5].

На неопровержимые факты вмешательства сознания в жизнь языка указывал ещё И.А. Бодуэн де Куртенэ в 1908 г. [1]. Сознание конструирует для человека когнитивный инструмент в виде языка и предлагает ему участвовать в распознании мира. В каждом слове прочерченный след жизни, осознанный опыт, высвеченный сознанием образ, дорожный знак. Язык несёт в себе различные и специфицированные когнитивные установки, язык подсказывает, распознаёт и маркирует действительность.

Ни один язык не может охватить действительность. Как верно подметили Ф. Гоббо и Ф. Россо, «язык, на котором говорит население, живущее на тропическом острове без гор, будет иметь много лексикона о навигации и не будет слова «снег». Это не означает, что эта гипотетическая популяция не может изобрести слово «снег», когда у них появляется новый опыт» [5]. Переводя познание в плоскость или ракурс одного языка, мы лишаем себя возможности замечать то, что распознают и видят другие языки. Знание, полученное на одном языке, всегда недостаточное (не выходящее за возможности конкретного языка). Так же, как один человек видит мир со своей наблюдательной площадки, так и каждый отдельно взятый язык различает только то, что позволяют видеть заложенные в него когнитивные структуры, иначе говоря, возможности схваченной им реальности. Ф. Гоббо и Ф. Руссо используют для обозначения лингвокультурных когнитивных спецификаций понятие эпистемическое разнообразие, которое они определяют как «способность или возможность создавать разнообразные и богатые эпистемологические аппараты для осмысления окружающего нас мира» [5].

Язык – ключ к пониманию. Распознанную им действительность он помечает знаками, словесными метками и принуждает человека следовать проложенной языком дорожной карте жизни. Каждый язык принадлежит отдельной распознанной им реальности, и только собравшись вместе, языки способны охватить реальность максимально широко и позволить человеку быть предельно объективным в понимании мира разнообразных культур и народов.

Ни один естественный язык не может быть нейтральным. Каждый этнический язык обеспечивает интересы своего социума. Это великое благо для одного этноса, но и серьёзная проблема в общении с другими культурами, и более того, в объективном познании мира, поскольку мир принадлежит не одной культуре, но всем населяющим его человеческим сообществам. Чем больше языков задействовано в распознании мира, тем более объективными оказываются знания, этими языками добытые (обозначенные). «Многоязычная среда является неотъемлемой частью того, как мы производим знания» [5].

Ф. Гоббо и Ф. Руссо предлагают «минимизировать “империалистические отношения” как на лингвистическом, так и на эпистемологическом уровне. В целом эта философия и наука говорят в основном или только на английском языке, это факт. Однако взгляд на английский язык в качестве кандидата на научное общение Lingua Franca показывает, что это заблуждение. Английский язык не является ни этнически, ни эпистемологически нейтральным, как мы показали выше.

Тем не менее, мы можем попытаться придерживаться концепции Lingua Franca и искать кандидатов, которые играют роль языка науки. Если бы этот язык существовал, мы могли бы использовать его для научного общения. Кажется, что нет идеального кандидата на это. Только эсперанто подходит близко: это только частично нейтральный язык по этническому признаку, но не на эпистемологическом уровне» [5].

Познавательно-культурологическое значение эсперанто подчёркивается в ряде экспертных заключений. Так, в одном их них – в рекомендации экспертной комиссии Института языкознания РАН – отмечается (пункт 3), что «обще- ственным носителем языка эсперанто является интернациональное сообщество людей («квазиэтнос»), принадлежащих к самым различным национальным культурам. Эсперантские тексты подвержены влиянию и интерференции этих культур; тем самым национальные культуры находят в международном языке свое опосредованное выражение. Наряду с этим у данного квазиэтноса есть и свои фоновые знания, не свойственные ни одной иной культуре. Поэтому язык эсперанто с его культурным фоном заслуживает быть учебным предметом не в меньшей степени, чем традиционные иностранные языки» [3].

Точно не подсчитано, сколько людей в мире говорит на эсперанто. В разных источниках цифры варьируют от 10 тысяч до 15 миллионов (!). По приблизительным оценкам финского профессора Йоуко Линдстедта, число людей, активно использующих международный язык, составляет примерно 100–300 тыс. При этом 10–30 тыс. человек относятся к свободно говорящим [7].

Как отмечает Йоуко Линдстедт, «нет компактных речевых сообществ носителей эсперанто, и очень маловероятно, что такие сообщества возникнут. Тем не менее, эсперанто для тех, кто его активно использует, является символом групповой идентичности, хотя эта идентичность в основном вторична по отношению к их основной этнической принадлежности».

Как и во всех языковых культурах, люди, говорящие на эсперанто, могут иметь разные мнения, но они разделяют некоторые общие ценности. Й. Линдстедт так описывает эти ценности: «Эсперантисты ценят личные контакты с людьми из других стран, несмотря на их языковые различия. Они сохраняют нейтралитет по отношению к другим языковым и этнокультурным традициям» [7].

К ценностям эсперанто-сообщества можно также добавить приверженность своим языковым символам (эмблемы, гимн, флаги и пр.), сложившимся обычаям (праздники, слёты, лагеря, конференции и пр.), мемориальным событиям (День Л. Заменгофа и пр.), историческим местам (памятники, улицы, музеи и пр.), а также идеям мира и гуманизма, космополитизму, мультикультурализму и демократии.

Но есть в эсперанто-культуре то, что отличает её от этно-социальных образований. В отличие от этнических сообществ, представителям эсперанто-движения совершенно чужды национализм, ксенофобия и какие-либо проявления насилия и расового превосходства.

Нет в социальном пространстве эсперанто административнотерриториальных, военно-политических и государственных образований, а главное, культуры войны, ибо отсутствует сам предмет для каких-либо насильственных притязаний. Не знает эсперанто-сообщество и криминала, сформировавшегося на его почве. Те или иные возможные правонарушения привносятся извне и к эсперанто никак не относятся. Нет в эсперанто-сообществе своих беженцев и мигрантов.

Поскольку культура эсперанто открыта для всех, в ней нет этнических конфликтов и войн. Она не выдаёт визы и виды на жительства, не знает границ и никого не преследует. Но зато в ней уже есть многое из того, к чему человечество так старательно и драматично стремится. И в этом очевидное когнитивное и социальное преимущество, поучительный опыт и притягательная сила эсперанто.

Разумеется, это не означает, что эсперанто-сообщество лишено текущих проблем и непредвиденных трудностей в своём развитии. Их как раз предостаточно хотя бы в силу того, что эсперанто не имеет как таковой своей собственной экономической базы, территориальных границ и политического истеблишмента. Это во многом самоорганизующееся сообщество, местом проживания которого является весь мир. Резиденты этого сообщества, сохраняя приверженность эсперанто, одновременно принадлежат разным этнокультурным и государственным образованиям.

К числу проблем, которые тормозят продвижению эсперанто, подрывают его социальные позиции и ослабляют его влияние на реальную жизнь современного общества, в первую очередь следует отнести оторванность эсперанто-движения от больших политико-экономических процессов, определяющих глобальную повестку дня и принятие значимых решений как на региональном, так и на международном уровнях. Вопрос не в самой оторванности как таковой, но в причинах, которые к ней привели.

Проблема в том, что в существующей практике эсперанто всякий раз запаздывает с реагированием на свершившиеся или разворачивающиеся глобальные перемены. Тому, кто хочет быть в эпицентре событий, управлять изменениями и соответствовать современным требованиям, всё труднее опираться на эсперанто. Одной из причин следует признать всё ещё непреодолимую замкнутость многих эсперанто-ассоциаций на самих себя.

Исторически сформированная и во многих отношениях успешная эсперан-то-культура всё чаще становится культурой, обращённой вовнутрь себя. Потеря полноценной функциональной связи с другими культурами и передовыми коммуникативными технологиями подрывает статус эсперанто как языка транснационального общения.

Сегодня язык не может быть привлекательным и эффективным средством международной интеграции, если он не способен придать своей традиционной культуре качество транскультуры, т.е. преодолеть замкнутость своего привычного опыта, своих традиций, языковых и ценностных стереотипов, позволяющих сконструировать коммуникативное поле «надкультурного» творчества или новую сверхъязыковую целостность. Между тем, культура языка эсперанто сильно отстаёт в формировании и продвижении своей коммуникативной транскультуры.

Очевидно, что эсперанто может включаться в актуальные практики только через наращивание своей культуры, культурную вовлечённость. По этой при- чине сегодня нет экономической, социальной, политической мотивированности в изучении эсперанто. Если в прежние времена эсперанто был на волне преобразований – идеи социализма, коммунизма, анархизма, космополитизма, то сейчас он сильно отстаёт и во многих отношениях пребывает на обочине больших преобразований. Как бы то ни было, история эсперанто доказывает его жизнеспособность даже во времена суровых его испытаний. Ведь сама идея международного языка «слишком могущественна и слишком жизнеобильна, а её существование и продолжение не зависит вовсе от временных неудач» [1].

Будущее эсперанто будет определяться его способностью сформировать эффективные технологии и механизмы коммуникативного сцепления с глобальным процессом мультикультурной интеграции. Это станет возможным, если эсперанто, следуя изначально присущему ему принципу объединения человечества, сумеет успешно соединить свои языковые преимущества с интегративными возможностями своей развиваемой транскультуры.

В этом случае, международный язык эсперанто можно будет считать первым глобальным культурным проектом, нацеленным на планетарный диалог, интеграцию и синтез культур через их языковые традиции и демократические практики свободного гражданского общения. Язык эсперанто в наиболее совершенной форме воплощает в себе взаимодополняемость различных национальных языков, объединяя людей через самые понятные и значимые для них навыки общения.

Эсперанто – единственный язык, который по своему смыслу и назначению изначально предопределён к объединению людей разных культур. Если национальный язык призван укреплять и организовывать связи и отношения внутри одного сообщества, то миссия эсперанто – сближать и примирять разные народы и культуры, даже разделённые порою непреодолимыми географическими, языковыми, религиозными и прочими барьерами.

В основе эсперанто – нацеленность на простоту и порядок. В этом также видится его социально значимая и культурно-просветительская миссия. Так же, как порядок букв образует слово, порядок слов – предложение, порядок предложений – язык, упорядоченность языков сближает, развивает и укрепляет разрозненный род человеческий.

Учитывая опыт и достижения международного языка, а также сопутствующие ему проблемы, трудно вслед за И.А. Бодуэном де Куртенэ не признать, что «эсперанто сыграет свою роль как одно из самых грандиозных осуществлений идеи международного языка. Прогрессу на пути создания самой совершенной формы международного вспомогательного языка будет способствовать идея …общечеловечности. А такая идея сводится прежде всего к тому, чтобы не истреблять друг друга из-за разных хищнических вожделений, а, напротив того, собирать, объединять всё человечество». Делать возможным «создание счастья и благосостояния отдельных лиц и увеличение прогресса

Креативная экономика и социальные инновации

Creative Economics and Social Innovations человечества не только в экономическом и умственном,  но тоже в нравственном отношении» [2].

Всё это делает эсперанто значимым миротворческим ресурсом в современном образовании. На необходимости включения эсперанто в образовательные программы настаивают многие международные и национальные эксперты. Эсперанто, будучи живым неэтническим языком, служит межэтническим связям гораздо эффективнее нежели сами этнические языки. При этом, соединяя разные народы, он формирует для них единый мир-культурный каркас, основанный на общечеловеческой солидарности и гуманистических ценностях. «Необходимость международной интеграции и гармонизации образования делает насущной задачу введения эсперанто в качестве объекта изучения в средних и высших учебных заведениях и выполнения рекомендаций Генеральной Ассамблеи ЮНЕСКО. Более широкое использование пропедевтических качеств эсперанто также будет содействовать цели более эффективного преподавания и изучения иностранных языков» [3].

Таким образом, история и логика развития международного языка свидетельствуют о том, что эсперанто может служить полезным материалом для разработки современных стратегий транскультурной интеграции, при которой уникальный национальный колорит отдельной языковой культуры не только не теряется, но и становится необходимым условием нового коммуникативного синтеза и эстетического преображения глобализующегося мира.