Иоганн Петер Коль (1698-1778) - богослов, церковный историк

Тема русско-немецких церковных связей XVIII века и вклада выходцев из Германии в развитие российской церковно-исторической науки чрезвычайно велика. В этой связи особый интерес представляет творческое наследие немецкого историка и богослова Иоганна Петера Коля.

Иоганн Петер Коль (Kohl Johann Peter) родился 10 марта 1698 г. в Киле (Kiel) (Германия). Его отец, Франц Дитрих Коль (Franz Dietrich Kohl), в течение 50-ти лет был ректором Кильского университета. Иоганн Петер Коль изучал теологию в Кильском университете (Christian-Albrechts-Universitat zu Kiel) и в университете Ростока (Universitat Rostock) (в 1720 г.). После окончания университетского курса Коль до 1725 г. жил в Лейпциге, где занимался историей Православной Церкви.

Интерес Коля к разработке славянской книжности в духе идей раннего Просвещения проявился под влиянием идей Г. Лейбница. Занимаясь сравнительными исследованиями церковной истории, Коль изучал связи Русской Церкви с Греческой. В конкретной обстановке тех лет эта проблематика оказывалась сопряженной с оживленными российско-немецкими контактами, в том числе с Мекленбургом и Гольштейном (Коль был уроженцем последнего). Это не могло не наложить дополнительный отпечаток на восприятие им не только современности, но и истории славянской культуры и славяногерманских взаимоотношений1.

Интерес к этому кругу вопросов стимулировался у Коля занятиями протестантским богословием, подготовку к чему он получил, обучаясь в Кильском и Ростокском университетах. Свидетельством тому служит книга «Ecclesia graeca Lutheranizans sive exercitatio de consensu et dissensu orientalis graecae speciatim russicae et occidentalis Lutheranae ecclesiae in dogmatibus…» (Lubeck, 1723). В этой книге (190 стр.) Коль изложил историю попыток католиков, лютеран и реформатов объединиться с Греческой Церковью, указал на сходство и разногласия между Православием и лютеранством.

Это сочинение появилось в то время, когда ученые парижской Сорбонны выдвинули вопрос о соединении Русской Церкви с Римско-Католической2, и когда среди самой русской иерархии возникали богословские вопросы, получавшие то католическую, то протестантскую окраску. Эти идеи не были чужды и пиетистам, центр которых тогда находился в Галле.

При написании своей книги Иоганн Петер Коль использовал такие пособия как: «Abbildung der alten und neuen Griechischen Kirche», 1711 (автор И. Г. Гейнекций)3; «Ecclesia romana cum ruthenica irreconciliabilis», 1719 (автор И.-Ф. Буддеус)4; «Erorterung der Frage: οb eine Vereinigung der Romisch-Cathol. und Russischen Kirchen zu hoffen sey», 1719 (автор И.-Ф. Буддеус); «Εxercitatio historico-theologica de statu Ecclesiae et religione in Moscoviticae» (автор Н. Берг)5. Берг или Бергиус Николай (1658–1706), шведский богослов, с 1701 г. — генеральный Лифляндский суперинтендент. В своем сочинении Берг сообщал о попытках шведского короля Густава Адольфа ввести протестантство в России6.

В своей книге Коль говорит о вероучении Греческой и тождественной с нею Русской Церкви; с большой эрудицией он излагает историю попыток католиков, лютеран и реформатов относительно соединения с Греческой Церковью, и в заключении останавливается на пунктах сходства и разногласия между Православием и лютеранством.

Эта книга увидела свет в Любеке в издательстве Петра Бёкмана: «Ecclesia graeca Lutheranizans…» (Lubecae: Bockmannus, 1723). В том же 1723 г. Коль преподавал историю в Лейпцигском университете и выступал с рецензиями в лейпцигском издании «Acta Eruditorum», первом научном журнале Германии, основанном в 1682 году Отто Менке (Otto Mencke, 1644–1707), которым руководил его сын И. Б. Менке.

Книга молодого ученого была замечена не только в Германии. Когда в 1724 г. будущая Петербургская Академия наук подыскивала специалистов в странах Европы, Л. Л. Блюментрост7 oбpaтился к И. Б. Менке с просьбой назвать имена ученых, которых можно пригласить для создаваемой в Петербурге Академии наук. Менке предложил Блюментросту Петера Коля. Кандидатура была в Петербурге одобрена. 8 января 1725 г. Коль заключил с графом Александром Гавриловичем Головкиным (1688–1760), чрезвычайным посланником в Берлине (1711–1727), контракт на пять лет с ежегодным жалованием в 600 pyблей, и вскоре прибыл в Санкт-Петербург8.

В Cанкт-Петербурге Коль занялся русской историей и литературой — как это видно из представленных им в Академию записок о рукописях московской библиотеки — о происхождении русского языка, о составлении славянского словаря. На основании научных трудов, представленных Академии (статей «De manuscriptis bibliothecae mosquensis», «De origine linguae russicae», «De lexico slavonico conficiendo» и др.)9, Коль был зачислен в ее штат. В сочинении «De manuscriptis bibliothecae mosquensis» Коль выразил признательность И. Д. Шумахеру10 за предоставление ему каталога Московской Синодальной библиотеки, составленного Афанасием Скиадой11 и изданного в 1722 году12.

7 февраля 1725 г. Коль стал профессором истории Церкви и элоквенции (красноречия) Академии наук13. По приезде в Петербург Коль сразу же включился в местную научную и культурную жизнь, сблизившись с членами «ученой дружины» — архиепископом Феофаном (Прокоповичем), А. Д. Кантемиром, В. Н. Татищевым. Человек живой и общительный, Коль принял на себя (без дополнительного вознаграждения) руководство академической гимназией.

Учреждение академической гимназии совпадает с основанием самой Академии наук. Для устройства гимназии и руководства ею был вызван из Пруссии профессор Кенигсбергской кафедральной школы Феофил Сигфрид Байер. Президент Академии наук Л. Л. Блюментрост 3 декабря 1725 года заключил с Байером контракт, по которому он предоставлял Байеру возможность устроить гимназию по представленному им проекту14.

Учебный процесс в гимназии начался в январе 1726 г., согласно проекту Академического регламента, в пяти классах, включая класс латинского языка.

Петеру Колю, как профессору элоквенции, было поручено преподавание латинского языка «по книге Гененциуса». Однако полный курс стал обязательным лишь для тех, кто готовился к ученой деятельности и академической службе. Остальным ученикам разрешалось изучать по выбору любые языки и предметы в соответствии с будущей службой, при этом большинство не подчинялось общему учебному плану. В 1726 г. в гимназии обучалось 112 учеников, но уже в следующем году их число сократилось почти вдвое15.

Ученые, вызванные при учреждении Академии наук из-за границы, обязаны были читать лекции в учреждавшемся тогда же при Академии наук университете. Но для него недоставало слушателей: гимназий, приготовляющих к университету, не было, а семинарии заведены были только в некоторых епархиях. Язык новых преподавателей был совершенно непонятен для русских учеников, а латинский, на котором читались лекции, был мало распространен в стране. Оставалось и слушателей выписать из-за границы, как выписаны были оттуда профессора. «Я приметил, — писал в 1725 году И. П. Коль студенту Миллеру в Лейпциг, — что здесь при скором открытии Академии, потребуется еще несколько студентов, изучавших гуманиоры »¹⁶.

Коль читал лекции, о содержании и круге слушателей которых сведений, к сожалению, не сохранилось17. С еще большим рвением занялся он своими обязанностями как член Петербургской Академии наук. За короткий срок пребывания в этом качестве он представил на рассмотрение академиков несколько докладов («диссертаций»), в том числе «О обращении славенского народа в веру христианскую», «О языке славенском и его начале», «О редких письменных книгах библиотеки московской», «О писании Ефрема Сирина некая особливая усмотрения», «Совет о сочинении лучшего лексикона славенского», «Совет о устроении славенской библиотеки», «История славенского периоду Священного Писания»18. Любопытно свидетельство Коля о том, что в его время в России еще существовал многочисленный класс переписчиков разного рода рукописей19.

Даже перечень этот свидетельствует о целеустремленности и интенсивности научной деятельности Коля. Показательно, что первая из названных «диссертаций» обсуждалась в заседании конференции Академии наук 16 ноября 1725 г., т. е. спустя всего девять месяцев после зачисления автора в штат, и еще до официального открытия Академии20.

В августе 1727 г., задолго до истечения срока контракта, в связи с болезнью Коль покинул Россию и отбыл в Гамбург. В 1728 г. он просил увольнения от должности профессора, и получил его. Во внимание к его научным заслугам, российское правительство установило Колю пенсию в размере 200 рублей годовых, причем пожизненно. В контракте И. П. Коля, как и всех первых членов Петербургской Академии наук, упоминалось о том, что русское правительство в случае болезни или старости ученого примет меры к обеспечению его положения21. Это позволило Колю, обосновавшемуся в Гамбурге, вести жизнь независимого ученого. При этом связи его с Россией не прерывались, о чем, в частности, свидетельствуют его письма, сохранившиеся в архиве Г. Ф. Миллера22.

В Германии Коль издал ряд сочинений, из которых отношение к России имеет «Introductiо in Historiam et rem Litterariam slavorum, imprimis sacram, sive Historia critica versionum slavonicarum maxime insignium, nimirum codicis sacri et Ephremi Syri» Altonaviae, 1729 («Введение в историю и литературу славян, преимущественно церковную, или критическую историю славянских замечательнейших переводов, именно Священного Писания и Ефрема Сирина», Альтона, 1729).

Ознакомление с содержанием монографии показывает, что ее тематика в основном совпадала с названиями «диссертаций» Коля, считавшихся утраченными. Впрочем, автор и не скрывал наличие такой связи, на которую прежде почему-то внимания не обращалось. Уже на титульном листе указывалось, что Коль является членом Петербургской Академии наук по классу церковной историй и литературы (Iohannis Petri Kohlii, in Academ. Scientiar. Petropolitana Histor. eccles. et human, literar. Professoris). Воспроизведение этих данных со всей очевидностью свидетельствовало, в какой роли выступал Коль23. Окончательную черту под спором о том, сохранились ли тексты «диссертаций» Коля, сам автор подвел в гамбургском журнале «Новая нижнесаксонская научная газета на 1729 год»24.

Здесь в № 41 от 24 мая 1729 г. помещен подробный автореферат книги «Введение в славянскую историю и литературу». После сообщения о том, что автор три года провел в Санкт-Петербурге как член русской Академии наук, занимаясь славянскими темами, в автореферате приводились названия глав, формулировки которых по большей части соответствовали названиям якобы утраченных «диссертаций». Лишь четыре работы, включенные в книгу, прямого отношения к славянской проблематике не имели. Из сказанного можно заключить, что работы, написанные в России, Коль увез с собой в Гамбург, чтобы вскоре, всего два года спустя, с некоторыми дополнениями опубликовать.

Несмотря на короткое пребывание в России, Коль успел глубоко познакомиться с историей Русской Церкви, и найти интересные темы для научной разработки. Достоинство его работ заключалось в том, что автор знал русский язык и был знаком со славянскими и русскими рукописями. Эти аспекты творческого наследия Коля отмечали отечественные исследователи. Так, обращая внимание на раздел, посвященный сочинениям преп. Ефрема Сирина25

и их славянским переводам, А. А. Котляревский26 писал: «При рассмотрении судеб славянского перевода Священного Писания, Коль пользовался и некоторыми рукописными источниками. Описание славянского перевода Ефрема Сирина очень замечательное. В конце книги изданы латинской транскрипцией славянский перевод двух гомилий Ефрема Сирина, неизвестных ни в греческих, ни в латинских текстах. Латинский перевод сих гомилий сделан самим автором со славянского. Таким образом уже тогда определилось верное значение произведений славяно-русской письменности для истории общей литературы и Церкви, т. е. для возвращения утраченных памятников их»27.

В своей книге «Введение в историю и литературу славян» Коль доказывает, что Священное Писание переведено на славянский язык не блаж. Иеронимом, а свв. Кириллом и Мефодием, жизнеописание которых он и дает на основании Степенной книги . Позднее И. В. Ягич²⁸ высоко оценивал общий научно-критический уровень монографии Коля. Он, в частности, отмечал убедительную критику легенды об изобретении глаголицы блаж. Иеронимом, в которую в начале XVIII века верили немецкий славист И. Л. Фриш и чешский славист Я. Стржедовский. Колю принадлежала заслуга обосновать создание славянского алфавита Константином (Кириллом) и Мефодием, которым он также приписывал и первые библейские переводы на старославянский язык. Отметил Ягич и рассуждение Коля об Острожской Библии²⁹. Иоганн Петер Коль впервые описал «Острожскую» (1581) и Московскую (1663) Библии и упомянул имя российского первопечатника Ивана Федорова (Joannes Theodori filiu) (Иван сын Федора)³⁰.

Петер Коль не смог найти не одного экземпляра «Острожской Библии» в Москве. С этой книгой, которая его очень интересовала, он познакомился в Гамбурге в библиотеке библиографа и теолога, профессора «морали и элоквенции» Гамбургской академической гимназии Иоганна Альберта Фабрициуса (Johann Albert Fabricius, 1668–1736), автора широко известных и поныне используемых трудов «Греческая библиотека» и «Латинская библиотека». Этот экземпляр в дальнейшем, скорее всего, попал в Гамбургскую публичную библиотеку. Он в 1732 году был описан на страницах составленного Иоганном Фогтом (Johannis Vogt) и изданного в Гамбурге каталога редких изданий31.

Что же касается «Московской Библии», то И. П. Коль мог видеть ее у архиепископа Феофана (Прокоповича) и Афанасия Кондоиди.32 Ученый грек

Афанасий (Паисиос-Кондоиди Анастасий), уроженец острова Крит, приехал в С.-Петербург в 1714 году и состоял в клире Петропавловского собора. 13 ноября императрица Екатерина I поручила вице-президенту Св. Синода архиепископу Феофилакту (Лопатинскому) и Афанасию Кондоиди «новоисправленную Библию свидетельствовать с греческими Библиями и, ежели что в переводе явится неисправно, то оное исправить»33.

Рассуждая о различии и связи славянских языков, Коль высказал утверждение о происхождении их от церковно-славянского языка. «Вообще, это был первый опыт историко-литературного исследования о древнеславянской письменности, в основу которого положен был, между прочим, русский письменный материал», — писал в конце ХIХ века один из русских ученых34.

В 1729 году И. П. Коль поместил в «Acta eruditorum» свой «Разбор системы мухамеданской религии» (сочинение князя Дмитрия Кантемира, изданное в Санкт-Петербурге в 1722 году)35. В Германии Коль публиковал стихи и переводы, занимался изданием периодических сочинений, таких как «Niedersachsischen Nachrichten» (1731), «Hamburgischen Berichte von neuen Gelehrten Sachen» (1732–1759) (так называемые «Записки Коля» «Kohlblatter»), «Hamburgischen vermischten Bibliothek» (1743–1745), «Gesammelten Briefwechsels der Gelehrten» (1750–1752).

В 1768 г. Коль попросил у короля Дании Христиана VII разрешения поселиться в датском городе Альтоне (ныне — один из районов Гамбурга), где и прожил до самой смерти, последовавшей 9 октября 1778 г. Незадолго до своей кончины он подарил свою библиотеку гимназии в Альтоне, откуда большая часть ее была передана в 1945–1946 гг. библиотеке университета в Гамбурге.

Волею судеб Иоганн Петер Коль оказался первым профессиональным славистом в учрежденной по планам Петра Великого Петербургской Академии наук. По словам современного исследователя А. С. Мыльникова, «становление славянских исследований как самостоятельного междисциплинарного направления происходило на путях международного сотрудничества, в связи с чем разговоры о «приоритете» той или другой стороны едва ли плодотворны. Другое дело — вклад определенного ученого в становление славистики»36. Поэтому Иоганн Петер Коль имеет все основания для того, чтобы занять свое место в истории не только немецкой, но и русской культуры.