Исламское образование на Северном Кавказе в прошлом и в настоящем

В статье дается обзор истории исламского образования на Северном Кавказе с первых веков проникновения ислама в регион и вплоть до сегодняшнего дня. В первой части статьи представлены история формирования и структура традиционной системы образования, которая включала в себя кораническую школу, начальную и среднюю школу, а также индивидуальное обучение у известных ученых. В начале XX века предпринимались попытки внедрить новые методы обучения, включить в число предметов светские науки. Однако идеи джадидизма и обновления так и не получили широкого распространения на Северном Кавказе.

Во второй части отмечается, что в 1930-х годах произошло разрушение исламского образования на среднем и высшем уровнях, тогда как начальное образование сохранилось, хотя и приняло более частный, «домашний» характер. В конце XX века система исламского образования стала восстанавливаться, причем в том виде, в каком она существовала здесь в самом начале прошлого столетия. Появившиеся в 1990-х годах исламские вузы заявляли о себе как о новой форме исламского образования, но практически остаются на уровне средней и даже начальной школы. Конкурентами им стали «ваххабитские» учебные заведения, программа обучения в которых сочеталась с политико-идеологической индоктринацией и военной подготовкой. Это еще больше способствует консервации «традиционной» системы, ее закрытости от изменений и реформ.

К статье приложены вопросы-замечания, возникшие при ее чтении у профессионального арабиста.

Ахмет Аминович Ярлыкапов, научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской академии наук, Москва.

Последнее десятилетие ушедшего столетия ознаменовалось в нашей стране небывалым ростом интереса к религии. Интерес этот сопровождался бурным возрождением традиционно исповедуемых в России религий, в том числе и ислама, второй по численности последователей конфессии в стране.

Мусульманство в России, в частности на Северном Кавказе, имеет достаточно длительную и самобытную историю. Ислам является одним из ведущих компонентов этнической самоидентификации представителей большинства народов Северного Кавказа. Здесь не делают особого различия между мусульманским и народным; то и другое воспринимается как нечто, присущее своей этнической культуре. Как ни странно, все это не вступает в противоречие с тем фактом, что исламская религия, в частности, культовая практика в значительной мере основаны на непонятном для большинства населения арабском языке. Знатоки религии ( муллы ), ученые люди ( алимы, эфенди ) пользовались традиционно высоким авторитетом в северокавказском обществе. Этот авторитет не смогли пошатнуть даже долгие десятилетия господства насаждавшегося сверху атеизма. Система исламского образования на Северном Кавказе во все времена имела высокий социальный престиж, была востребована обществом, играла в нем заметную роль.

Эта роль заново усилилась в последние 10–15 лет, когда были уничтожены путы атеистической идеологии и появилась возможность не только спокойно отправлять культ, но и открыто готовить его грамотных и образованных служителей. Возрождение системы исламского образования является сегодня одной из актуальнейших проблем, стоящих перед мусульманами региона.

Значительная роль исламского образования в северокавказском обществе выявилась также потому, что здесь возникла конфронтация между воспитанниками различных образовательных традиций: местной и зарубежной. Некоторые из тех, кто вследствие недостаточно высокого уровня местных религиозных учебных заведений обучался за рубежом, оказались заражены экстремистскими, социально опасными идеями, что привело к конфликту внутри самого мусульманского общества. К сожалению, рассуждая о причинах этого конфликта, многие исследователи упускают из виду или преуменьшают роль различных образовательных традиций, воспитавших его участников.

Тесно связан с указанным выше и другой аспект проблемы. Радикально настроенные круги на Северном Кавказе все громче озвучивают требования немедленного установления шариатского правления. При этом они также придают большое значение системе религиозного образования. Но их не устраивает, как она развивается в регионе, и они активно ищут альтернативные пути ее строительства. Порой их взгляды в несколько завуалированном виде находят отражение и в столичной прессе 1.

Исследование социально-культурной роли и значения исламского образования на Северном Кавказе, а также его этнологических аспектов представляется необходимым и актуальным. Этим проблемам и посвящена предлагаемая вниманию читателя статья.

Становление системы исламского образования

Складывание системы исламского образования на Северном Кавказе началось со времени строительства здесь первых мечетей. Именно они с ранних веков ислама и до наших дней являются основой начального исламского образования, при них организуются начальные школы — мактабы ( мектебы ). Власть Халифата окончательно утвердилась в Дербенте и его окрестностях к началу VIII века н. э., а примерно в 733 году по приказу арабского полководца Мас-ламы здесь строятся грандиозная соборная мечеть и семь квартальных мечетей ². Мечети служили не только для совершения молитв; они еще были и средоточием всей культурной жизни общины, в том числе и образовательной. Здесь хранились книжные собрания, собирались и выступали ученые люди; сюда приходили те, кто жаждал узнать больше об исламе ³. К X–XI векам на территории Арабского Халифата, в том числе и на таких окраинах, как подвластные ему небольшие районы Северного Кавказа (точнее, Южного Дагестана), мечети играли роль и начальной школы ⁴.

Довольно рано на Северном Кавказе появляются также мусульманские образовательные заведения второй ступени после начальной — мадраса (медресе). Первые в мусульманском мире медресе возникли в городах Мавераннахра и Хорасана в X веке. Но эталоном, на который равнялись с тех пор другие учебные заведения, возникавшие в разных уголках мусульманского мира, стало медресе в Багдаде, организованное в 1064–1066 годах сельджукским вазиром Низам ал-Мулком и названное в его честь ан-Низамийа 5. Следует отметить, что Южный Дагестан в то время активно участвовал в этом процессе и даже опережал многие другие области исламского мира. Первое на Северном Кавказе медресе было построено в селении Цахур не позднее конца XI века (в 1092 году умер его основатель вазир Низам ал-Мулк). Относительно подробные сведения о нем сообщил Закарийа ал-Казвини: «Все жители города (мадина) шафи-иты. В городе имеется медресе, которое основал Низам ал-Мулк ал-Хасан ибн Али ибн Исхак, при медресе имеется учитель (мудар-рис) и факихи» 6. Для сравнения: первое медресе в Мекке было построено лишь в 1183 году, в Тунисе — и вовсе в 1252 году 7. К началу XII века медресе появились в Дербенте и некоторых селениях Южного Дагестана (Химейди, Арджил, Курах) 8.

Значение Дербента, как крупного духовно-образовательного центра на Северном Кавказе, неуклонно растет. Здесь утверждаются «устойчивые традиции фикха, хадисоведения, суфийской и исторической литературы», а в XIII веке тут уже было несколько медресе «для тех, кто поблизости и занимается религиозными науками» ⁹. Складывающаяся система исламского образования была рассчитана не только на арабских переселенцев, но и на новообращенных мусульман из среды местных народов. О том, что она в то время прекрасно работала и достигала весомых результатов, мы можем судить по свидетельствам средневековых мусульманских авторов, сообщавших нам, что жители Лакза (Южный Дагестан) не только были превосходными учениками, но вскоре и сами стали учителями, передававшими свои познания в области исламских наук соседним народам. Если верить сообщению средневекового арабского путешественника Ибн Баттуты о том, что «среди шафиитских мударри-сов (в медресе столицы Золотой Орды Сарай-Берке. — А. Я. ) имеется факих достойный имам Садраддин Сулейман ал-Лакзи, один из превосходных людей» ¹⁰, то получается, что выходцы из Дагестана в XIV веке преподавали в золотоордынских медресе шафиитское право ¹¹. Этот факт несомненно свидетельствует о том, что их к тому времени уже признавали авторитетными знатоками шафиитско-го толка суннитского ислама и доверяли им его преподавание в медресе.

Таким образом, на основе доступных на сегодняшний день данных мы можем сделать вывод о том, что на территории Южного Дагестана к XIII–XIV векам складывается успешно функционирующая система исламского образования, обеспечивавшая грамотными людьми не только свой регион, но и соседние. Такое положение сохранялось и в более позднее время. Изданный в Каире биографический словарь конца XVIII века «называет не менее пяти дагестанцев, которые обосновались в Дамаске или Алеппо в качестве преподавателей арабского языка и канонических наук» 12.

О больших успехах системы исламского образования в этом уголке Северного Кавказа свидетельствует и то, что здесь не только переписывают созданные неместными авторами труды, но и создают свою собственную разнообразную литературу на арабском языке. Крупнейший отечественный востоковед академик И. Ю. Крачковский, дополняя слова В. В. Бартольда о том, что «знание арабского языка здесь еще и теперь 13 более распространено, чем в большинстве мусульманских стран с неарабским населением», писал: «...ни в одной из неарабских стран местная литература, возникшая на арабском языке, не сохраняла в такой мере полной жизненности до второй четверти XX в.» 14. Основываясь на мнении авторитетного дагестанского ученого Гасана Алкадари 15, Крачковский отнес время появления «местной оригинальной литературы на арабском языке» в Дагестане, Чечне, Ингушетии, отчасти Кабарде и Черкесии ко времени после XVI века 16. Однако последние исследования дагестанскими учеными местного арабского рукописного наследия позволили им выделить более ранний этап формирования местной дагестанской литературы на арабском языке: X–XV века 17. С конца XV века медресе становятся здесь главными очагами духовной жизни общества, выпускники их почти полностью удовлетворяют «все растущий спрос на рукописную продукцию, учебную литературу, популярные трактаты» 18. Поражает тематическое разнообразие рукописного наследия дагестанских авторов — история, мусульманское право, арабская грамматика, комментарии к Корану, поэзия, этика, логика, математика, медицина 19. Все эти дисциплины, следовательно, составляли круг учения в средневековых дагестанских медресе.

Вместе с тем обязательно следует отметить один принципиальный момент: то, что Северный Кавказ представлял собой периферию исламского мира, причем с неарабским населением, накладывало свой отпечаток. Только здесь существовала выработанная местными учеными оригинальная система письма, содержавшая особые подстрочные и надстрочные значки, которые облегчали понимание простых и сложных синтаксических конструкций 20. Она помогала горцам разбираться в грамматических сложностях арабского текста, бывшего для них неродным.

С течением времени сфера применения арабского языка на Северном Кавказе, в особенности в Дагестане, растет, а в XVII–XIX веках он получает здесь весьма широкое распространение, становится языком не только образования, но и вообще образованности. На нем пишут научные труды, литературные произведения, по-арабски ведут делопроизводство, он является языком официальной и частной переписки 21, через арабские сентенции и стихотворные отрывки он, по выражению Крачковского, глубоко проникает в «толщу жизни». Арабоязычная литература не была для Кавказа «экзотикой или завозным украшением внешней учености: ею действительно жили» 22. Глубокую укорененность арабского языка в сознании жителей Северного Кавказа хорошо иллюстрирует следующее свидетельство дагестанского этнографа XIX века Абдуллы Омарова: «Когда я начал говорить, то вместе с родным языком родители меня учили разным молитвам, так что, не будучи еще в состоянии перечесть на родном языке названия пальцев, я это знал уже по-арабски» 23. Вообще в многонациональном Дагестане сложилась в то время довольно интересная ситуация. В качестве языка межнационального общения на общедагестанском уровне использовался как правило тюркский язык. Но, хотя он был письменным (на нем издано довольно много литературы, о чем будет еще сказано), он так и не занял место языка науки, литературы, делопроизводства, официальной и частной переписки. Эту роль взял на себя арабский язык, авторитет которого подкреплялся, видимо, тем, что он был языком Священного Писания и культа.

Вследствие расширения сферы применения арабского языка и дальнейшего укоренения ислама потребность в исламских образовательных учреждениях растет, поэтому к XIX веку сеть мектебов и медресе в Дагестане становится довольно густой. В этом отношении другие районы Северного Кавказа значительно отстают, но и там функционирует система исламского образования, хотя и не столь развитая, как в Дагестане.

Система исламского образования в XVIII — начале XX века

В том виде, в каком эта система сложилась на Северном Кавказе в XVIII–XIX веках, ее составными частями были кораническая школа, мектеб и медресе. Последним, высшим звеном исламского образования считалось индивидуальное обучение у мусульманских ученых — алимов с целью получения такого же звания. Кроме того, определенную роль в образовательном процессе играли книжные собрания разных людей и вакуфные (мечетные) библиотеки. Большой известностью пользовались библиотеки в селениях Акуша и Усиша, притягивавшие к себе ищущих знания со всего Дагестана 24.

Основной целью обучения на первой ступени было освоение Корана и правил религии 25, и все прочие предметы должны были в этом помогать. Например, арабская грамматика изучалась для того, чтобы верно понимать смысл религиозных текстов, не искажать его; география — для точного определения сторон света и направления на Мекку, куда следовало обращать лицо во время молитвы; астрономия — для верного вычисления времени молитв, начала и окончания постов; математика была нужна при решении наследственных вопросов. Следующие ступени уже давали более широкие знания и призваны были способствовать погружению учащегося в исламские науки.

Как при мусульманских правителях, так и при царской власти система была совершенно независимой от государства. Светская власть не принимала какого-либо участия в организации обучения населения арабо-мусульманской грамоте. Как писал Алкадари, «здесь со стороны правителей не было особой заботы о науке и школах» ²⁶. Из казны средств на функционирование мектебов и медресе не выделялось. Они существовали за счет добровольных пожертвований родителей мутаалимов (учащихся), жителей населенных пунктов, в которых были учебные заведения, а также доходов с вакуфного имущества, пожертвованного в пользу того или иного учебного заведения, и закята (налога на имущество и доходы), на который имели право учащиеся мусульманских школ. Из поступавших из разных источников средств формировалось своеобразное продуктовое довольствие мутаалима, называемое в Дагестане напакъа ²⁷. В Казикумухском округе Дагестана напакъа составляла 1,5 сабы (около 45 фунтов) ²⁸ пшеницы в месяц ²⁹. Помимо этого му-таалимы добывали себе дополнительное пропитание чтением Корана, написанием талисманов за небольшую плату, сбором подаяния, а иногда и обращением к властям, обязательно написанным на бумаге по стандартной форме. Последнее в Дагестане практиковалось редко, только если влиятельное лицо прибывало с визитом в то селение, в котором имелось мусульманское учебное заведение. Вот что пишет известный ученый Абдурахман из Газикумуха: «У наших мутааллимов (так в оригинале. — А. Я. ) есть такой обычай: когда какой-нибудь наиб, богач, авторитетное лицо прибывает в селение, где они живут, мутааллимы пишут ему послание с надеждой расще-дрить его; их просьба иногда удовлетворяется, иногда нет» ³⁰.

Так называемая «кораническая школа», которая организовывалась грамотными родителями детей или их родственниками в частном порядке 31, часто не берется во внимание исследователями. Мне же кажется, что она играла важную роль в деле распространения грамотности среди мусульман. Родители (или родственники) учили детей азбуке, различным молитвам и чтению Корана, и многие, пройдя эту элементарную домашнюю школу, считали дело своего образования законченным и довольствовались полученными познаниями в дальнейшей жизни 32. Родители считали своим «священным долгом» дать своим детям такое образование, чтобы те смогли потом хотя бы читать Коран 33. Особенно большую роль кораническая школа играла в жизни девочек, для основной массы которых следующие ступени исламского образования были недоступны 34. (В конце XIX века они составляли среди учащихся примечетных школ Дагестана лишь немногим более 10% 35, а в медресе вовсе не обучались.) Следовательно, для подавляющего большинства женщин домашняя кораническая школа была единственным местом, где они могли получить хотя бы начатки мусульманской грамоты.

Первой ступенью организованного мусульманского обучения считается мектеб. Количество мектебов на Северном Кавказе в рассматриваемое время не поддается подсчету. Выше уже отмечалось, что постоянного и тем более казенного финансирования в мусульманских школах не было. Поэтому они то открывались, то закрывались, в зависимости от того, хватало или не хватало средств на содержание их и учителей. Мектеб мог учредить любой сельский мулла, поэтому в аулах их бывало несколько. Обычно они создавались при мечети или при доме муллы и не имели какого-то специально построенного здания 36. Вот как описывал упомянутый выше Омаров мектеб, в котором обучался он: «Класс этот помещался на балконе, вдоль которого было положено длинное бревно; место за бревном было застлано соломою, которую ученики сами собирали на жительских гумнах, когда там молотили хлеб. На этой-то соломе, лицом к бревну, сидели все ученики... и перед каждым из них лежало по два плоских камня, поставленных один под другого углообразно, чтобы могли на них лежать книжки или азбучные доски» 37.

В мектебах Северного Кавказа господствовал старый, освященный традицией буквенный способ обучения арабской грамоте. Заключается он в том, что учитель, записав для детей крупным шрифтом буквы арабского алфавита на доске, «несколько раз тихо и отчетливо произносит каждую букву азбуки, а затем заставляет...

Практически при каждой мечети действуют начальные школы-мектебы, организованные местными имамами. При этой мечети в с. Канглы (Ставропольский край) имам мечети раздельно обучает несколько мужчин и женщин началам мусульманской грамоты вслед за собой повторять каждую букву так, как выговаривает ее сам мулла» 38. Так ученик знакомился с азбукой, затем проходил различные сочетания арабских букв в зависимости от положения в слове, учился их складывать и переходил к обучению чтению Корана. Священная книга для удобства упражнений в чтении и в культовых целях поделена на 30 примерно равных по объему частей — джузов39. Чтению Корана начинают учить с последнего джуза, поскольку там находятся самые короткие, а значит, самые легкие для выучивания суры. Интересно, что у некоторых народов Северного Кавказа, в частности у ногайцев, для учебных целей также использовались седьмые части Корана — хафтияк (в переводе с персидского — одна седьмая; ногайцы произносят абдиек) 40. Кроме Корана, в мектебах заучивались различные молитвы, порядок отправления религиозных обрядов, а также преподавались начатки арабской грамматики.

Какого-то точного времени начала занятий в мектебах не было. Ученик мог прийти и записаться на учебу, когда ему заблагорас- судится. Кроме того, среди преподавателей медресе существовала своего рода конкуренция: ученики имели право переходить к более известному или знающему преподавателю и пользовались этой возможностью 41. В течение дня занятия проходили с раннего утра, после утреннего намаза вплоть до вечера, когда уже невозможно было разобрать письмена в книгах. Все ученики находились в одном помещении, но обучались они индивидуально: учитель задавал каждому мутаалиму уроки в день три раза 42. Тот, кто не успевал приготовить их, лишался перерыва и снова должен был возвращаться к невыполненному заданию. Поэтому кто-то заканчивал курс обучения в мек-тебе за 3–4 месяца, а кто-то задерживался на год-два-три. Окончание курса обучения в мектебе не давало еще права занимать какие-либо должности; для этого необходимо было пройти следующую ступень мусульманского образования — окончить медресе.

Медресе в рассматриваемый период считалось школой высшего типа. Продолжать свое образование туда шли немногие: по свидетельству автора конца XIX века — только около 0,5% тех, кто окончил начальную школу 43. В отличие от мектеба, медресе располагалось обычно либо в специально для него выстроенном здании, либо в пристройке к мечети (или же в одной из подсобных комнат мечети). Обучение в медресе было бесплатным. Медресе организовывались обычно алимами или кади 44, и их было куда меньше, чем мектебов. Перечень наиболее крупных ученых Дагестана, делившихся своими знаниями с подрастающим поколением, приводят Гасан Алкадари 45 и Абдурахман Газикумухский 46. Известные не только в Дагестане, но и на всем Северном Кавказе медресе имелись в Ободе, Кудутле, Кудали, Ахты, Кумухе, Ураде, Алкадаре, Эндирее, Аксае и других населенных пунктах. Большой известностью пользовалось медресе в селе Согратль; оно считалось «родником ученых, благочестивых, поклоняющихся...» 47.

Во многие из упомянутых медресе мутаалимы стекались и из Дагестана, и из других уголков Кавказа. Вообще сеть медресе была наиболее густой именно в Дагестане, и эта небольшая страна в то время обеспечивала мусульманской грамотой как своих жителей, так и жителей практически всего Северного Кавказа 48. Отправляясь на учебу в медресе, мутаалим обычно брал с собой в дорогу все необходимое: тулуп, войлочные сапоги, башлык, палку, сумку с книгами и едой 49. При наличии мест он располагался прямо тут же, в медресе, в одной из комнат. Если же комнаты были переполнены, то он устраивался жить у одного из кунаков, которыми срочно обзаводился.

Традиции кавказского гостеприимства не позволяли оставить приехавшего издалека человека на улице. Жизнь учащихся была не из легких. «Каждый четверг мутаалим выходит в селение для того, чтобы собрать муку в качестве добровольного подаяния. Каждый день раз или два раза он ходит к роднику за водой. Каждый день хотя бы раз он ходит в лес за дровами. Раз в три дня он собирает у жителей селения соль и чеснок. Если посмотреть, что они едят, то нет никого, кто ел бы хуже его. Для жизни зимой нет отапливаемых помещений» 50.

Методы обучения в северокавказских медресе были те же, что и по всему исламскому миру. С X века, как только появились первые медресе, в них утвердилось не лекционное преподавание, а своего рода семинарское, когда изучаемое произведение читали вслух, а преподаватель совместно со слушателями разбирал и толковал ( тадрис ) его ⁵¹. Соответственно преподаватель называется мударрисом (толкователем), а учебное заведение — мадраса . По словам Абдурахмана Газикумухского, в Дагестане были распространены двенадцать наук: «морфология, синтаксис, метрика, логика, теория диспута, законоведение, толкование Корана, жизнеописание (пророка), суфизм, маан, байан, бади (риторика, стилистика, поэтика) — все эти три (отрасли) считаются за одну науку, ал-мухадара и хуласа». Далее он пишет: «Больше всего у нас изучаются морфология и синтаксис, так как для учащихся необходимо избегать ошибок (в языке); законоведение для разбора людских дел, связанных с жизнью и верой; затем наука о толковании Корана для объяснения значения сур священного Корана; жизнеописание и история, чтобы знать о жизни нашего пророка Мухаммеда — мир ему; метрика для сочинения стихов на арабском языке; теория диспута, чтобы соблюсти правила ведения дискуссии среди мутааллимов. Что касается остальных наук, то ими занимаются у нас редко, особенно илм ал-хуласа, при помощи которой исчисляются многие единицы (цифры)» ⁵². Кроме этих наук, в медресе преподавали также географию, астрономию ⁵³, иногда физику и философию ⁵⁴, а также тюркский и персидский языки ⁵⁵.

В северокавказских медресе обучение проходило следующим образом. Ученики садились напротив учителя. «Он призывал к себе каждого из них по очереди и заставлял сперва прочесть вчерашний урок, потом сам читал новый урок, с переводом на туземный язык, слово в слово; наконец заставлял ученика прочесть то же самое, и это служило уроком для следующего дня. Если же ученик не выучивал вчерашнего урока, тогда новый урок откладывался на дальше.

В остальное время дня ученики занимались сами, а кадий только изредка замечал, когда кто-нибудь из нас сидел без книги, что ученик должен иметь пред собою постоянно книгу» 56.

Со второй четверти XIX века указанные методы обучения и круг преподаваемых в медресе предметов стали вызывать растущее чувство неудовлетворенности у передовых мусульманских деятелей, которые осознавали необходимость реформирования устаревающей на глазах системы исламского образования. Первыми по этому пути пошли тюркские народы Российской империи, во многом благодаря деятельности Исмаила Гаспринского, который проповедовал свои идеи на страницах ставшей общетюркской газеты «Тарджуман» («Переводчик», 1883–1914). Основанное Гаспринским новометод-ное медресе в Бахчисарае стало образцом для его сторонников, открывавших подобные школы в других местах империи. Сущность предложенного им нового метода ( усул ал-джадид , отсюда название движения — джадидизм) состояла во введении звукового обучения арабскому алфавиту на первой ступени обучения (в мектебах), а также во включении в программу медресе ряда светских предметов.

Активную деятельность по пропаганде идей джадидизма на Северном Кавказе развернул Абусуфьян Акаев из крупного кумыкского селения Большое Казанище Темирханшуринского округа Дагестанской области ⁵⁷. Как он пишет в своей «Автобиографии», в 1900 году он попал в Оренбургскую губернию, где со своим товарищем ознакомился с новым методом обучения, а также углубил свои познания в области математических наук. По возвращении на родину он «обучил около ста детей по новому методу ( усул джедиде ). Также, обучив еще других преподавателей, я приложил усилия и старания для распространения новометодной системы. Так я оказался распространителем нового метода в Дагестане» ⁵⁸. Видными приверженцами нового метода обучения в Дагестане были также А. Каяев, Б. Алибеков, Ш. Абдуллаев и др.

Акаев понимал, что для реформирования системы образования потребуется приложить немало усилий. Следуя за своими крымскими и казанскими единомышленниками 59, он решил издавать книги и учебники на родных языках народов Северного Кавказа 60. Встречая неимоверное сопротивление со стороны ортодоксальных мусульманских ученых Дагестана, считавших издание книг и сочинение стихов на неарабском языке «вещью запретной и недопустимой» 61, он со своими единомышленниками, в первую очередь с основавшим литотипографию в городе Темир-Хан-Шуре М. Мавраевым, издает написанные на языках народов Северного Кавказа книги самой разной тематики. Больше всего книг выходило на тюркских языках: если за период с 1 сентября 1910 года по 1 сентября 1914 на арабском языке было издано 82 названия общим тиражом в 151 050 экз., то «за этот же период времени для 2-миллионной массы туркоязычных народов Кавказа (азербайджанцев, кумыков, ногайцев и пр.) издано 272 названия, в количестве 588 980 экз., что дает отношение числа арабских изданий к числу изданий на турецких (“татарских”) языках, равное отношению 1 к 31/2» 62. Кроме арабского и тюркских языков, книги и учебники издавались на аварском, адыгейском, даргинском, кабардинском, лакском, лезгинском, осетинском, чеченском языках 63.

Издававшиеся учебники содержали, наряду с материалами для учащихся, весьма ценные методические указания для преподавателей, значительно облегчавшие их труд. Примечательной в этом плане является книга Акаева «Иршад ас-сибйан» («Наставление детям»): в ней есть специальный раздел для учителей, а также поурочная методическая разработка для них64. Такая разработка, примененная и в других случаях, в методическом плане была большим шагом вперед 65. Акаев использовал довольно любопытный прием для пропаганды своих идей. Чтобы привлечь читателей, он издавал на родном языке интересные им вещи (популярные литературные произведения, календари и т. д.), помещая при этом свои мысли о необходимости реформы образования либо во вводной статье, либо среди различных материалов в книге 66.

Несмотря на активную деятельность, которую развернули Абусуфьян Акаев и его единомышленники, джадидизм плохо укоренялся на Северном Кавказе 67. В основном его идеи восприняли представители тюркских народов региона, но и среди них он был мало распространен. Например, в Дагестанской области к 1908 году было открыто лишь 8 новометодных школ (большинство — в Темирханшуринском округе Дагестанской области, населенном по большей части тюркоязычными кумыками), да и они, по признанию властей, мало отличались от старометодных школ 68. Этой оценке можно доверять, так как имперские власти весьма строго следили за новометодными школами, опасаясь, что те могут стать рассадником антирусской агитации и турецкого влияния. Открывать их можно было только с официального разрешения властей 69.

Однако причиной слабого распространения на Северном Кавказе джадидизма является не только и не столько противодействие царских властей. Важное значение имели и другие причины, например, неразвитость капиталистических отношений в среде северокавказских мусульман, равно как и их связей с мусульманами Крыма и Поволжья. Вопрос о причинах провала джадидистского движения на Северном Кавказе весьма интересен и заслуживает отдельного исследования. В данной статье, вследствие скудости доступных нам материалов, раскрыть его не представляется возможным. Остается лишь констатировать, что в XX столетие Северный Кавказ вступил с устаревающей системой исламского образования, не отвечавшей новым условиям и не подвергнувшейся серьезному реформированию.

Исламское образование на Северном Кавказе в 30-е годы XX — начале XXI века

Описанная система исламского образования просуществовала на Северном Кавказе вплоть до конца 1920-х годов. По состоянию на 1 февраля 1925 года в одном только Дагестане функционировали как минимум 175 медресе с 4795 учащимися 70. С началом коллективизации и культурной революции советская власть предпринимает решительное наступление против ислама, и в результате предпринятых запретительных мер сеть старо- и новометодных школ в 1930-х годах практически перестает существовать 71. Закрытие мусульманских школ сопровождалось физическим устранением тех, кто мог бы преподавать исламские науки. Уже в 1928 году из Дагестана в районы Коми АССР и Архангельской области были высланы свыше 800 исламских деятелей, среди которых был также и Абусуфьян Акаев, скончавшийся от тяжелой лагерной жизни в 1931 году 72. Это было только начало гонений, в течение примерно 10 лет методично проводившихся новой властью.

Государственная политика в значительной мере достигла своих целей. Особенно впечатляющими были ее успехи на Северо-Западном Кавказе, значительно уступавшем Дагестану, Чечне и Ингушетии по количеству и качеству учебных заведений. Однако в горных и предгорных районах Дагестана, несмотря на все меры властей, религиозное обучение не прекращается. Уцелевшие после репрессий алимы при негласном одобрении местного населения продолжают тайно набирать к себе учеников и преподавать им курс исламских наук. Такие ученые сохранились в селениях Акуша, Губден, Кумух, Урада, Хунзах, Хуштада и т. д.73 Помимо этого, практически повсе- местно на Северном Кавказе продолжала существовать домашняя кораническая школа при муллах, которая пополняла ряды неофициальных служителей культа. Но при этом уже ко второй половине XX века резко ухудшилось качество образования: на уровне медресе оно было полностью разрушено, на уровне мектеба сохранилось, но приняло более частный, «домашний» характер и сильно деградировало. Так, кое-где муллы обучали чтению молитв и сур Корана, написанных по-арабски, но кириллическим шрифтом. Однако из-за резкого сокращения количества служителей культа даже подготовленные таким образом «муллы» оставались востребованными. Вообще на всем Северном Кавказе большое почтение к арабописьменной книге, к муллам и другим исламским деятелям неизменно сохранялось вплоть до падения советской власти. Иными словами, хотя жители Северного Кавказа уже не ставили под сомнение тот факт, что современная светская система образования обеспечивает их самыми необходимыми и востребованными знаниями, даже жалкие остатки былой системы исламского образования, еле-еле функционировавшие в регионе, воспринимались ими в целом положительно. О человеке, умеющем читать и писать по-арабски, здесь всегда отзывались уважительно.

К сожалению, советский период истории исламского образования на Северном Кавказе практически не изучен. В течение его политика государства не была неизменной, периоды послаблений сменялись периодами ужесточения режима. В бухарском медресе Мир-и Араб и Исламском институте в Ташкенте за послевоенные десятилетия обучались считанные единицы уроженцев Северного Кавказа. Это были в основном те, кто стоял у руководства Духовным управлением мусульман Северного Кавказа (ДУМСК). Например, последний муфтий региона балкарец Махмуд-хаджи Геккиев поступил в Мири Араб в конце 1950-х годов и затем успешно закончил его 74.

Постепенное ослабление контроля государства за религией, наблюдавшееся с начала «перестройки», позволило мусульманам Северного Кавказа приступить к возрождению исламского образования в регионе. Быстрее всего выросло число мектебов, которые открывались, как и прежде, при мечетях с одной целью — поднять уровень элементарной образованности мусульман. В самом начале 1990-х годов именно из этих воссозданных мектебов вышли муллы, которые стали активно участвовать в возрождении ислама в регионе.

Интересно, что, как и в прошлом, мектебы открываются и закрываются в зависимости от потребностей религиозной общины.

За годы cоветской власти лишь немногие уроженцы Северного Кавказа получили исламское образование в бухарском медресе и ташкентском исламском институте. Один из них — последний муфтий Северного Кавказа, выпускник медресе Мир-и Араб Махмуд-хаджи Геккиев

Если в июле 1995 года в Дагестане было зафиксировано 650 школ при мечетях 75, то к маю 2000 года, когда первоначальный ажиотажный спрос был удовлетворен, их осталось всего 203 76. К августу 2002 года в Дагестане действовало 327 мектебов, обучалось в них свыше 4200 человек 77. По-прежнему в мектебах нет строгого времени начала занятий, как и строго определенных сроков обучения. А вот продолжительность дневных занятий значительно сократилась: несколько часов в день, часто после работы, иногда — по выходным. Учат арабской азбуке, чтению Корана и молитв, а также порядку проведения различных обрядов. Во многих случаях изучение Корана ограничивается наиболее употребительными в культе сурами. Редко кто выучивается читать весь Коран, наизусть его могут читать вообще единицы.

Восстанавливается также следующая ступень исламского образования, хотя более или менее основательные и работоспособные медресе удалось открыть только на Северо-Восточном Кавказе. В целом по региону их число росло значительно медленнее, чем количество мектебов. В Дагестане же произошел скачкообразный рост их чис- ленности: в апреле 1998 года в республике действовало 25 медресе 78, а к августу 2002 года их было уже 131, и обучалось в них более 5700 человек 79. Однако уровень обучения в них заметно ниже даже достигнутого в дореволюционные годы. Видимо, основная причина — в степени разрушения этой ступени исламского образования за годы советской власти.

В основе учебного процесса в местных медресе лежит изучение ксерокопированных или размноженных иным путем, а также изданных в 1990-х годах в Сирии трудов по грамматике арабского языка, синтаксису, суфизму и фикху местных дореволюционных и ранних советских (до конца 1930-х годов) авторов. Например, изучают труды и письма Абд ар-Рахмана Согратлинского, Сайфуллы-кади Баш-ларова и Хасана Кахибского по практике и этике суфизма, редко — местные сборники фетв, чаще же всего простые, опускающиеся до уровня мектеба пособия, издававшиеся в типографии Мавраева, в Египте, в Сирии и размноженные сегодня. Кроме того, изучают и современных авторов, преимущественно местных суфиев, например Саида Чиркеевского 80. По традиции медресе располагаются в отдельных зданиях с классными комнатами и общежитием для иногородних мутаалимов. Существуют они в основном за счет добровольных пожертвований, спонсорской поддержки, а кое-где и разовой финансовой поддержки местных властей.

Некоторый рост материальной оснащенности медресе, к сожалению, пока не влечет за собой улучшения качества преподавания. Преподаватели медресе в подавляющем большинстве не имеют соответствующей методической подготовки. Учебники, как уже отмечалось, используются устаревшие. Светские предметы не преподаются. Казалось бы, этот факт не должен вызывать большой тревоги, однако если учитывать, что в некоторых селениях Дагестана медресе фактически заменяют средние школы 81, повод для беспокойства несомненный. Отрыв от налаженной светской системы образования чреват серьезными осложнениями и для государства, и для самих молодых людей.

В Чечне сохраняется государственный статус созданного в 1997 году медресе в Урус-Мартане. Ныне это учебное заведение называется Исламское государственное медресе Урус-Мартановского района. Директором его является женщина, Эльвира Мугданова (исключительный случай для исламского учебного заведения!). В нем обучаются 80 учеников. Здесь, как и по всему региону, не предусматривается получение среднего образования, но наряду с исламскими предметами ученикам преподают русский и английский языки, а также информатику 82.

Совершенно новым явлением для региона можно считать открытие здесь так называемых исламских вузов — институтов и университетов. Я называю их так называемыми вузами по двум причинам. Во-первых, традиционно в исламе высшим учебным заведением считается медресе. Во-вторых, действующие на Северном Кавказе исламские вузы по уровню никак не превосходят медресе, отличаясь от них только названием. В 1990-е годы исламские институты были открыты в Нальчике (Кабардино-Балкария), Грозном (Чечня), Орд-жоникидзевской (Ингушетия) и Черкесске (Карачаево-Черкесия). Лидерство и тут оказалось за Дагестаном, где число местных исламских вузов росло довольно быстро: апрель 1998 года — 9, май 2000 — 12 (плюс еще 33 филиала); август 2002 — 16 (49 филиалов). В этих 16 вузах образование получали 2900 человек, а если к ним прибавить еще и тех, кто обучался в филиалах (2830), то получится внушительная цифра — 5730 студентов 83. До недавнего времени наиболее сильными вузами Дагестана, готовившими кадры для Духовного управления, считались Исламский университет им. Сайфуллы Кади в Буйнакске и Кизилюртовский исламский институт 84. В первом из них обучаются 830 мутаалимов, а в его семи филиалах — еще 600 человек. С 2002 года в Махачкале полноценно действует Северо-Кавказский Исламский университет им. М. Арипа 85, который должен, видимо, стать главным вузом не только Дагестана, но и всего Северного Кавказа.

Столь большое количество вузов, конечно же, заставляет усомниться в высоком уровне обучения в них. Ведь прошедшего с конца 1980-х годов времени было очень мало для того, чтобы подготовить грамотных людей, способных преподавать в учебном заведении, именуемом высшим. Именно поэтому еще в середине 1990-х значительное число мусульманской молодежи с Северного Кавказа предпочитало получать религиозное образование за рубежом. По официальным данным, в 1996 году в исламских странах в учебных заведениях разного уровня обучалось около 1,5 тыс. молодых дагестанцев 86. В 1998 году в религиозных учебных заведениях Турции и арабских стран насчитывалось около 200 выходцев только из карачаевских районов 87. Сколько молодых людей выехало на учебу за рубеж неофициально, никто не подсчитывал.

Вернемся к местным исламским вузам. Приходится повторить, что назвать их таковыми трудно по целому ряду параметров. Рассмотрим для примера старейший вуз Дагестана — Дагестанский ислам- ский университет имени имама аш-Шафии. Он открылся в 1990 году как медресе, в 1991 стал институтом, а с 1993 года считается университетом, зарегистрированным в Минюсте Республики Дагестан и имеющим лицензию 88. Студенты набираются сюда посредством собеседования, на котором определяется уровень знаний абитуриентов. По результатам собеседования происходит зачисление, причем могут зачислить сразу на второй или третий курс, если проводивший собеседование преподаватель решит, что абитуриент показал соответствующие знания. В университете два факультета: арабского языка и исламского права. Большинство используемых учебников были в ходу еще в начале прошлого века. Из современных используется только пятитомный учебник арабского языка, изданный в Саудовской Аравии. Обучение идет только по мазхабу аш-Шафии, уделяется внимание также изучению суфизма по книгам шейхов Ильяса Цудахарского, Абд ар-Рахмана Согратлинского, Джамалуддина Кази-кумухского. И поскольку здесь не преподается ни одного светского предмета, приходится признать, что указанная программа обучения вполне соответствует уровню обычного медресе.

Кстати, эта проблема хорошо известна представителям властных структур республики. В интервью газете «Дагестанская правда» Председатель Комитета Правительства РД по делам религий А. М. Магомедов отмечал: «Без преподавания общеобразовательных предметов общий уровень образования (в исламских вузах. — А. Я. ) не может быть приравнен к высшему» ⁸⁹. В данном вопросе с мнением чиновников согласны также и видные преподаватели известных исламских учебных заведений. Например, профессор Малайзийского Международного Исламского университета Рошани Хашим считает, что «методы преподавания религиозных наук в университете должны определенно отличаться от школьных методов преподавания, тем более что в наше время студенты университетов более зрелые и способны к критическому мышлению. Таким же образом, студентам, занимающимся совершенствованием в области религии, необходимо ввести в программу солидный объем предметов из других областей знания, а именно, естественные, социальные и гуманитарные науки» ⁹⁰.

Факультет арабского языка университета имени имама аш-Ша-фии готовит преподавателей арабского языка и переводчиков. Однако его выпускники сталкиваются с проблемой трудоустройства, поскольку не могут выдержать конкуренции со стороны выпускников государственных вузов, в частности Дагестанского государственного университета. Факультет исламского права готовит имамов и прочих служителей мечетей, но этих кадров тоже явный переизбыток.

Университет имени имама аш-Шафии — один из самых благополучных на Северном Кавказе. Вузы, открытые в Нальчике и Черкесске, еще менее отвечают своему названию. Они не имеют лицензии, их материально-техническая база находится в бедственном положении. Так, Исламский институт им. Абу Ханифы (ректор — Исмаил-хаджи Бостанов) постоянно сталкивается с проблемой оплаты коммунальных услуг, из-за чего здесь часто не бывает воды, отключают телефонную связь. Финансовые проблемы сказываются напрямую на качестве преподавания и учебного процесса. Светские предметы здесь также не преподаются, институт мыслится как учебное заведение для подготовки исключительно имамов мечетей. Иными словами, и его можно назвать учебным заведением типа медресе, но никак не вузом. Серьезного богословского образования ни один из исламских вузов Северного Кавказа в настоящее время дать, видимо, не в силах.

Большинство исламских вузов Северного Кавказа мотивирует отсутствие светских предметов в своих программах финансовыми проблемами. Действительно, они не имеют стабильного финансирования. Средства они получают от частных пожертвований, от закята (там, где он собирается) и из платежей за аренду помещений (там, где есть что сдавать в аренду); кроме того, студенты содержатся за счет садаки (добровольных пожертвований), собираемой по пятницам или по случаю различных праздников. Однако при подаче заявки на лицензирование учебные заведения, претендующие на звание вуза, вписывают в свою будущую программу массу светских предметов, благодаря чему им и разрешают именоваться «институтами» и «университетами». На практике же ни один светский предмет не изучается. Этот факт весьма неприятен, ведь, как совершенно справедливо отмечает А. В. Малашенко, выпускники исламских учебных заведений «со временем станут оказывать заметное влияние на духовную и нравственную ориентацию российского мусульманства, и прежде всего в глубинке» ⁹¹.

Отсутствие светских предметов в программе исламских вузов — лишь одна из проблем исламского образования на Северном Кавказе. Другой проблемой является однобокость изучения исламских наук. По мнению дагестанского религиоведа Омарасхаба Амирханова, окончившего тунисский исламский университет аз-Зайтуна, в дагестанских исламских учебных заведениях «уделяется мало внимания исламской идеологии, вероубеждению, философии. Шариатские науки, которые у нас в основном изучаются, занимают значительное место в жизни мусульман, но для того, чтобы у людей было осознанное вероубеждение, необходима акида92 и другие науки, связанные с ней. Слияние этих двух направлений в образовательном процессе... может дать самый лучший результат» 93.

В 1990-х годах на Северном Кавказе функционировала альтернативная система исламского образования, созданная идеологами ваххабитского движения. Крупнейшее и самое известное медресе действовало в 1989–1997 годах в городе Кизилюрте под руководством главного идеолога дагестанских ваххабитов Багауддина Мухаммада (Кебедова). Здесь одновременно обучалось до 700 мутаалимов 94. Иногда ваххабитские учебные заведения принимали вид полувоенного лагеря, в котором обучение исламским наукам сочеталось с серьезной физической и военной подготовкой 95; необходимость ее обосновывалась ссылками на то, что джихад в современных условиях неизбежно принимает форму вооруженной борьбы 96. Сейчас все легальные ваххабитские учебные заведения закрыты, продолжают действовать лишь подпольные, в основном в горной Чечне.

* **

Подведем итоги. Исламское образование на Северном Кавказе играло большую роль с первых веков проникновения сюда мусульманской религии до наших дней. К XVIII–XIX векам здесь сложилась стройная функциональная система из нескольких последовательных ступеней: коранической школы, мектеба, медресе и индивидуального обучения у известных ученых. Основная масса населения довольствовалась низшей ступенью; те же, кто продолжал свое обучение, добивались высоких результатов и известности не только на Северном Кавказе, но и в других странах.

К началу XX века стало ясно, что система исламского образования на Северном Кавказе переживает застой. Передовые люди того времени ясно видели необходимость изменения устаревших методов преподавания, расширения круга изучаемых дисциплин. Для того чтобы система образования отвечала требованиям времени, необходимо было также пересмотреть перечень не менявшихся веками учебников. Однако идеи джадидизма, да и вообще хотя бы небольшого обновления мектебов и медресе, пропагандировавшиеся Абусуфьяном Акаевым, Али Каяевым и другими передовыми мусульманскими деятелями, так и не получили широкого распространения. Вопрос о причинах такого развития событий, как уже отмечалось, остается открытым.

Разрушенная за годы советской власти система исламского образования получила шанс возродиться в самом конце XX века. Однако в полном объеме возрождения до сих пор не произошло. О системе исламского образования можно говорить лишь применительно к Дагестану, да и то с большими натяжками. В остальных районах Северного Кавказа исламское образовательное движение сталкивается с огромными трудностями — из-за того, что утрачены традиции и отсутствуют грамотные кадры. Здесь восстановлена только первая ступень обучения, притом не везде. Да и в Дагестане процесс становления системы исламского образования идет трудно. Главная проблема заключается в том, что возрождается школа, устаревшая еще к началу прошлого века. Новые условия, в которых сегодня находится республика, не оказывают практически никакого влияния ни на методы преподавания, ни на состав преподаваемых предметов. Исламские вузы остаются на уровне медресе и даже мектебов, хотя именно они, казалось бы, должны были стать проводниками нового в исламском образовании. Поэтому-то возрождаемое в традиционных формах исламское образование с трудом конкурировало с ваххабитскими учебными заведениями. Подготовленные исламскими вузами арабисты часто не выдерживают конкуренции и со своими коллегами — выпускниками светских вузов. Качество образования остается главной проблемой исламских учебных заведений на Северном Кавказе.

Возможно, главная причина всех проблем в том, что с самого начала был сделан упор на возрождение так называемого традиционного религиозного образования. Если прибавить к этому тот факт, что за годы советской власти вообще высшая ступень исламского образования была практически уничтожена, то становится во многом понятно, почему местные религиозные деятели не имеют возможности наладить обучение исламским наукам на современном уровне. Проблема усугубляется также пресловутой ваххабитской угрозой, из-за которой всякие связи с зарубежными исламскими образовательными центрами вызывают подозрение. Все заграничные образовательные учреждения рассматриваются как потенциальные рассадники ваххабизма, а их выпускники, как минимум, не допускаются к любому виду образовательной деятельности среди мусульман Северного Кавказа. Это способствует еще большей консервации местной системы образования, усугубляет ее косность и замкнутость.