Использование результатов оценки невербального поведения в доказывании

Под невербальным поведением понимаются формы активности человека, выполняющие функции замещения, дополнения речи и репрезентации эмоциональных состояний. К невербальному поведению относятся жесты, мимика, пантомимика, расположение человека в пространстве по отношению к другим людям и ряд других форм поведения [1, с. 92; 2, с. 269; 3, с. 65; 4, с. 445].

Невербальная коммуникация осуществляется в процессе общения параллельно с вербальной и составляет другой по отношению к слову способ передачи информации [5, с. 24]. Невербальный канал почти не несет в себе обмана, потому что невербальное поведение в основном не поддается сознательному контролю [6, с. 115; 7, с. 104] (кроме специально обученных людей: артистов, психологов и др.). Поэтому вопрос о способах получения сведений о невербальных проявлениях человека и формах использования полученной информации в ходе расследования уголовных дел является весьма актуальным. Анализ невербального поведения позволяет определить устойчивые характеристики человека (темперамент, возраст и др.), eго эмоциональное состояние [8, с. 32]. В свою очередь, данные сведения позволяют выявлять скрываемую или искажаемую информацию. Кроме того, оценка и анализ невербальных проявлений дают возможность выяснить, имели ли место психологические воздействия на участников уголовного процес- са. Поэтому значение результатов оценки невербального поведения в доказывании по уголовным делам сложно переоценить. Однако возможность использования указанных сведений в процессе доказывания у многих правоприменителей вызывает сомнение.

В соответствии со ст. 88 УПК РФ доказательство должно оцениваться с точки зрения относимости, допустимости и достоверности. Только тогда оно может быть положено в основу принимаемых по уголовному делу решений. Для решения проблемы использования в доказывании данных, передаваемых в ходе невербальной коммуникации, необходимо ответить на два основных вопроса:

• 1.    Возможно ли регистрировать и интерпретировать невербальные проявления?

• 2.    В какую процессуальную форму необходимо облекать полученные сведения для последующего использования в процессе доказывания?

Применение в практической деятельности результатов наблюдения за невербальным поведением человека имеет давнюю традицию. В Древнем Китае продавцы, торгуясь о цене, следили за зрачками покупателя – расширение зрачков свидетельствовало о том, что товар нравится [9, с. 31].

Невербальные проявления в основном представляют собой внешнее выражение эмоций. Еще Ч. Дарвин обнаружил, что определенные сложные действия, полезные при определенных душевных состояниях, обнаруживают тенденцию к повторению в аналогичных состояниях, даже eсли при этом они являются бесполезными. Кроме того, некоторые действия человека обусловлены прямым действием нервной системы и не зависят от воли [10, с. 92]. Дальнейшие исследования в этой области показали, что мимические выражения и иные невербальные проявления не полностью детерминированы врожденными факторами [11, с. 134]. Однако в настоящее время установлено, и это не вызывает сомнений, что при любых психических процессах происходят физиологические сдвиги в активности мозга, и любое волевое усилие сопровождается реакциями нервной системы [12, с. 207]. Следовательно, психические и физические изменения тесно взаимосвязаны [13, с. 41], и любой акт восприятия способен вызывать телесные изменения [14, с. 106].

Соответственно, eсли любая эмоция имеет внешнее проявление, существует принципиальная возможность регистрации указанных изменений. Несмотря на то, что нет единой интерпретации жестов и мимических выражений для различных культур и социальных слоев [15, с. 270], шесть базисных эмоций (радость, печаль, удив-лeниe, гнев, страх и отвращение) распознаются почти во всех культурах [16, с. 445], поскольку для каждой эмоции характерны свои, специфические физические изменения [17, с. 145].

Главная сложность заключается в том, что многие невербальные проявления позволяют зафиксировать эмоциональное отношение к объекту, но не всегда дают основания для интерпретации эмоций, так как причина невербальных реакций не всегда достаточна ясна [18, с. 32]. Поэтому на основе анализа невербального пове- дения можно достоверно определить эмоциональное состояние. А интерпретация причин, по которым лицо испытывает те или иные эмоции, как правило, носит вероятностный характер. Окончательные выводы (например, о том, что человек лжет) чаще всего могут быть сделаны только на основе комплексного анализа всех источников информации.

Тем не менее, можно утверждать, что уровень развития психологической науки позволяет оценить невербальные проявления человека и интерпретировать их. Оценка невербального поведения имеет научную основу и может быть использована в доказывании по уголовным делам. Учитывая, что помимо мимики, жестов и иных форм невербальных проявлений, которые установлены в ходе наблюдения, в настоящее время с помощью полиграфа можно регистрировать частоту сердечных сокращений, кожно-гальванические реакции и др., достоверность результатов оценки значительно возрастет.

В настоящее время изучение и оценка невербального поведения получила широкое распространение в деятельности частных служб безопасности [19, с. 513], кадровых агентств и т. п. К сожалению, правоохранительные органы отстают от представителей бизнеса и преступных групп в части использования достижений науки.

Безусловно, оценка невербального поведения требует наличия специальных знаний в области психологии. Уголовно-процессуальное законодательство допускает следующие формы их использования: получение заключения специалиста, допрос специалиста, назначение и производство экспертизы, а также допрос эксперта.

Заключение специалиста – это представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами.

Относительно сущности и содержания заключения специалиста существуют два диаметрально противоположных подхода. Согласно первому суждение, как результат мыслительного, умозрительного процесса, не может формулироваться на основании каких-либо практических действий, в данном случае – исследований. Если специалисту для ответа на поставленные перед ним вопросы необходимо провести соответствующее исследование, он должен отказаться от дачи заключения, порекомендовав должностному лицу назначить необходимую экспертизу [20, с. 28]. Таким образом, функции специалиста имеют исключительно разъяснительно-консультативный характер, а не исследовательский [21, с. 34].

Показания специалиста – это сведения, сообщенные им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний. Показания могут быть даны как с целью разъяснения заключения, так и в отсутствие заключения, для разъяснения каких-либо вопросов. Согласно такому подходу показания специалиста будут являться не более чем консультацией или пояснениями о применении технических средств при проведении следственных действий.

Не все авторы разделяют указанную позицию. Ряд ученых полагают, что специалист может проводить исследование, а отсутствие указания на это в законе всего лишь означает, что излагать содержание исследования в заключении специалиста не обязательно [22, с. 32]. При этом заключение эксперта и заключение специалиста отождествляются по содержанию [23, с. 26]. Кроме того, последнее может заменить предварительное исследование объектов, проводимое до возбуждения уголовного дела [24, с. 50].

Рассмотрим вопрос о том, возможно ли проведение исследования специалистом. В философии суждение понимается как высказывание, с помощью которого связываются два понятия [25, с. 442], умственный акт, реализующий отношение говорящего к содержанию высказываемой мысли [26, с. 663]. Как видим, из определения понятия «заключение специалиста» не вытекает возможность проведения исследований. Статья 58 УПК РФ также не содержит указаний на возможность проведения исследования. Специалист определен как лицо, оказывающее следователю содействие при производстве следственных действий, консультативную помощь при постановке вопросов эксперту и т. п. В пользу первого подхода также говорит и то, что ст. 307 УК РФ не предусматривает уголовной ответственности за заведомо ложное заключение специалиста.

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда от 17 сентября 1975 г. № 5 (в ред. от 6 февраля 2007 г.) заключение эксперта является одним из видов доказательства и дается на основании произведенных исследований. Специалист приглашается для участия в судебном разбирательстве в тех случаях, когда при исследовании доказательств могут потребоваться специальные знания и навыки (например, о существе технологического или производственного процесса, специфических особенностях той или иной профессии и т. п.). Эксперту могут быть поставлены вопросы, входящие в компетенцию специалиста. Постановка перед специалистом вопросов, относящихся к компетенции эксперта, недопустима, его мнение не может быть приравнено к заключению эксперта [27]. Вместе с тем в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» заключение эксперта фактически приравнено к заключению специалиста [28]. Указанные противоречия связаны с отождествлением доследственных исследований и заключения специалиста. Но предварительные исследования, проводимые до возбуждения уголовного дела, носят непроцессуальный характер, порядок их проведения урегулирован на ведомственном уровне. Поэтому нельзя говорить о том, что доследственные исследования охватываются понятием «заключение специалиста» (даже если они имеют аналогичное название).

Представляется, что предусматривая в УПК РФ новый источник доказательств – заключение специалиста, законодатель преследовал цель дать возможность стороне защиты использовать специальные знания. По-ви-димому, заключение специалиста должно было стать полноценным доказательством наравне с заключением эксперта. В пользу данного предположения говорит и то, что один из авторов законопроекта Е. Б. Mизулина в комментарии к ст. 58 УПК РФ указывает на возможность проведения специалистом исследований [29].

Учитывая изложенное, применение органом расследования таких форм использования специальных знаний, как получение заключения и допрос специалиста, нецелесообразно, так как их содержание понимается неоднозначно. Поэтому наиболее предпочтительной формой применения специальных знаний в данном случае является назначение и производство судебной экспертизы.

Анализ следственной и судебной практики в Омской области показал, что органы расследования неоднократно назначали судебные экспертизы, в ходе которых осуществлялась оценка невербальных проявлений. Так, с целью выявления истинных целей деятельности преступных групп, организованных по принципу «финансовых пирамид», а также способов воздействия на потерпевших назначались комплексные психологические, маркетинговые, эргономические экспертизы, в ходе проведения которых в результате анализа невербального поведения эксперты пришли к выводам о психологическом воздействии на вовлекаемых лиц со стороны организаторов и участников преступных групп с использованием гипноза. При рассмотрении уголовных дел судами указанные заключения экспертов были положены в основу обвинительного приговора. Научная обоснованность выводов экспертов никем из участников уголовного судопроизводства не оспаривалась [30; 31]. Кроме того, по одному уголовному делу была проведена психологическая экспертиза с целью оценки по видеозаписи поведения потерпевшего и вымогателей. Сложность заключалась в том, что угрозы в отношении потерпевшего были замаскированы под поздравление: в ресторане в присутствии большого количества гостей вымогатели под видом поздравляющих подошли к потерпевшему и, обняв последнего, на ухо высказали угрозы расправы. В ходе исследования видеозаписи эксперты пришли к выводу, что невербальное поведение потерпевшего является нетипичным для него в ситуации получения поздравлений. Поведение лиц, подозреваемых в вымогательстве, отличается от иных поздравлений и не имеет своей целью доставить положительные эмоции поздравляемому. Потерпевший в ходе общения с лицами, подозреваемыми в вымогательстве, испытывал негативные эмоциональные реакции, которые были вызваны нетипичным поведением данных лиц [32]. В совокупности с иными доказательствами заключение эксперта полностью подтверждало версию обвинения. Таким образом, экспертная оценка невербального поведения получила признание в следственной и судебной практике. В перспективе возможно проведение экспертизы не только поведения, имевшего место за рамками уголовного процесса, но и анализ поведения лица в ходе следственных действий.

Учитывая изложенное, можно утверждать, что современное состояние науки позволяет регистрировать и интерпретировать невербальные проявления. Оптимальной формой вовлечения в уголовный процесс результатов оценки невербального поведения является заключение эксперта.

К сожалению, назначение подобных экспертиз носит единичный характер, в то время как потребность в них значительно выше. Это вызвано тем, что в государ- ственных экспертных учреждениях подобные экспертизы не проводятся. А поиск экспертов среди сотрудников учебных заведений и иных организаций сопряжен со значительными трудностями. Кроме того, многие следователи и дознаватели не знают о возможности проведения такого рода исследований. В настоящее время назрела острая необходимость в широком внедрении в практику правоохранительных органов экспертизы невербального поведения.

• 1.    Андреева Г. М. Социальная психология: учебник для высших учебных заведений. 5-е изд., испр. и доп. M., 2006. 365 с.

• 2.    Большая психологическая энциклопедия. M., 2007. 544 с.

• 3.    Немов Р. С. Психология: словарь-справочник: в 2 ч. M., 2003. Ч. 1. 303 с.; Ч. 2. 351 с.

• 4.    Психологическая энциклопедия / под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха. 2-е изд. СПб., 2006. 1096 с.

• 5.    Есин И. Б. К вопросу о возможности идентификации эмоций человека через голос // Юридическая психология. 2008. № 1. С. 20–24.

• 6.    Васильев И. А., Поплужный В. Л., Тихомиров О. К. Эмоции и мышление. M., 1980. 234 с.

• 7.    Зазыкин В. Г. Психология проницательности. M., 2008. 186 с.

• 8.    Есин И. Б. Голос как один из каналов невербальной коммуникации // Юридическая психология. 2008. № 3. С. 29–35.

• 9.    Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. M., 1987. 175 с.

• 10.    Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных // Психология эмоций. СПб., 2008. 496 с.

• 11.    Гозман Л. Я. Указ. соч.

• 12.    Гельгорн Э., Луфборроу Дж. Эмоции и эмоциональные расстройства / пер. с англ. M., 1966. 672 с.

• 13.    Громова Е. А. Эмоциональная память и ее механизмы. M., 1980. 181 с.

• 14.    Джемс У. Что такое эмоция? // Психология эмоций. СПб., 2008. 496 с.

• 15.    Большая психологическая энциклопедия. M., 2007. 544 с.

• 16.    Психологическая энциклопедия / под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха. 2-е изд. СПб., 2006. 1096 с.

• 17.    Ланге Г. Душевные движения // Психология эмоций. СПб., 2008. 496 с.

• 18.    Гозман Л. Я. Указ. соч.

• 19.    Служба безопасности. Настольная книга сотрудника СБ. M., 1998. 528 с.

• 20.    Лазарева Л. В. Проблема определения доказательственного статуса заключения и показаний специалиста в уголовном процессе // Mировой судья. 2008. № 9. С. 27–29.

• 21.    Логвинец Е. А. Заключение специалиста (проблемы использования в доказывании) // Эксперт-криминалист. 2008. № 1. С. 33–36.

• 22.    Овсянников И. Заключение и показания специалиста // Законность. 2005. № 7. С. 32–35.

• 23.    Гришина Е. П. Привлечение специалиста защитником // Адвокатская практика. 2007. № 4. С. 25–26.

• 24.    Гришина Е. П., Константинов А. В. Логико-гносеологическая сущность заключения специалиста и его доказательственное значение в уголовном процессе // Современное право. 2005. № 12. С. 48–52.

• 25.    Философский энциклопедический словарь. M., 2007. 576 с.

• 26.    Философский энциклопедический словарь / под ред. Л. Ф. Ильичева и др. M., 1983. 836 с.

• 27.    О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 сентября 1975 г. № 5 // Сборник Постановлений Пленума Верховного Суда РФ. 1961–1993. M., 1994.

• 28.    О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2006 г. № 14 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. № 8.

• 29.    Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / отв. ред. Д. Н. Козак, Е. Б. Mизули-на. 2-е изд., перераб. и доп. M., 2004. 823 с.

• 30.    Уголовное дело № 22-2506 // Архив Кировского районного суда г. Омска.

• 31.    Уголовное дело № 50-004-58 // Архив Омского областного суда.

• 32.    Уголовное дело № 602 // Архив СУ при УВД по Омской области.

ОСОБЕННОСТИ ПОЛИЦЕЙСКОЙ СЛУЖБЫ

Б СОСТАВЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ СИЛ

Б ЗОНАХ ЛОКАЛЬНЫХ ВОЕННЫХ

КОНФЛИКТОВ

А. И.Тамбовцев, В. О. Зверев

Современное международное положение отличается значительным числом локальных военных конфликтов, как правило, на национальной, этнической и религиозной почве. Подобные конфликты сопровождаются боевыми действиями, инициаторами которых выступают незаконные вооруженные формирования, а также ростом числа преступлений общеуголовной и террористической направленности против мирного населения, представителей местных администраций, центральных органов власти, лидеров оппозиций [1, с. 8].

Обострение внутриполитической обстановки в ряде стран и эскалация криминальной составляющей предопределили необходимость пересмотра традиционных подходов к обеспечению международного правопорядка и безопасности в рамках миротворческой деятельности различных международных организаций.

Во второй половине ХХ в. под эгидой ООН, Организации по Безопасности и Сотрудничеству в Европе, Со- вета Европы значительное число государств Америки, Европы, Азии, Африки и Советского Союза вступили в процесс миротворческой деятельности. Их воинские и полицейские контингенты сосредоточены в Боснии и Герцеговине, Косово, Восточном Тиморе, Конго, Гаити, Сьерра-Леоне, Либерии, Судане и других странах.

В последние годы отмечается тенденция по увеличению числа полицейских наблюдателей ООН* и расширению стоящих перед ними задач. К наиболее сложным из них стоит отнести: физическое разграничение противоборствующих сторон, мониторинг социальнополитической ситуации на поствоенном пространстве, устранение последствий гуманитарной катастрофы, помощь в создании социальных институтов, подготовку кадров для административных и исполнительных органов. В обязанности наблюдателей также входит участие в профессиональном отборе и последующем обучении персонала для местных полицейских структур, контроль за их работой, а также осуществление правоприменительной деятельности.

Столь разнородный характер службы предъявляет дополнительные требования к квалификационным качествам сотрудников правоохранительных органов. Будущий миротворец должен отличаться физической выносливостью в экстремальных условиях решения поставленных задач, владеть оружием и спецсредства-ми, иметь представление об основах правоведения и особенностях национальных правовых систем, разбираться в межконфессиональных различиях, иметь стаж работы в составе целевых групп в условиях психотравмирующих стрессфакторов и т. д. Однако стоит признать, что создаваемые на территориях миссий интернациональные полицейские подразделения (состоящие исключительно из миротворцев или смешанные – включающие представителей местной полиции), выполняющие сугубо правоохранные функции – патрулирование территорий, раскрытие и расследование преступлений, пресечение массовых беспорядков – в большинстве своем комплектуются кадрами, не в полной мере отвечающими предъявляемым требованиям. Основными критериями их отбора в большинстве случаев являются результаты языковых тестов и личное желание.

Ввиду недостаточной профессиональной обученности личного состава миссий, а также учитывая обстановку экстремальных физических и психологических нагрузок, в которой миротворцам приходится жить и нести службу, указанный подход к формированию полицейских подразделений представляется недостаточно продуманным.

На наш взгляд, специфика организации специализированных подразделений по охране общественного порядка, розыску преступников и расследованию преступлений должна включать индивидуальную подготовку