Исследование социальной активности и социального активизма в офлайн и онлайн-пространстве

деятельно-активисткого подхода, который делает акцент на изучении субъекта активности, действующего актора, субъектности, включающей не только отдельных индивидов, но и сообщества, социальные организации.

При теоретическом анализе проблемы социальной активности, социального активизма и участия обращают на себя внимание работы С.Г. Климовой и И.А. Климова, где авторы рассматривают положения о формировании субъектности актора в процессе взаимодействия с властями (Э. Гидденс), способности к социальной мобилизации (А. Этциони), концепции «двойного морфогенеза» М. Арчер (Климова, Климов, 2015).

Научные сотрудники Центра комплексных социальных исследований Института социологии РАН изучают неформальные формы низовой самоорганизации, гражданского неполитического активизма – волонтерство, движение «одного требования», участие в интернет-сообще-ствах по интересам, местные локальные сообщества (Петухов и др., 2014). Отмечается особенность низовых проявлений активизма, которая связана с формированием горизонтальных связей между участниками, которые создают возможности для их мобилизации.

Идентифицирующими признаками активизма, отличающими его от иных проявлений социальной активности, выступают следующие: «гражданский поступок (конкретное, активное, осознанное действие, являющееся знаком выхода в “субъектное состояние”), групповая самоорганизация, публичное поведение, способность к ситуативной мобилизации при наличии острого повода, …нацеленность на решение конкретной проблемы»1. Локализация активистских практик на отдельных актуальных направлениях и в отдельных социальных группах говорит, скорее, о несистемном и случайном характере активизма, сложности в прогнозировании этого явления (Седова, 2014: 49).

Социальная активность как деятельность социальных акторов, направленная на социальные изменения, всегда проявляется в конкретных формах. Формы социальной активности обнаруживают себя на уровне повседневных практик и на институциональном уровне (Полтавская, 2020: 87).

Неформальная социальная активность включает в себя как индивидуальные, так и групповые гражданские инициативы, инициативные и добровольческие практики, иные формы самоорганизации по месту жительства и в интернет-пространстве представляет собой неинституциональную форму социальной активности. Результатом социальной активности на микроуровне является поступок как конкретное, активное, осознанное действие: «Действие может быть сколь угодно наивным, неэффективным, нерациональным, но оно – верный знак выхода в “субъектное состояние” и наличия достаточной мотивации для самостоятельного публичного поведения»2.

По мере распространения цифровых технологий трансформируются способы взаимодействия и проявления социальной активности, что стимулирует новые модели поведения и формы активности. Цифровые платформы сформировали онлайн-среду – второе виртуальное пространство для действий. Как отмечает Р.В. Парма, «оптимистичные концепции общественного развития трактуют процессы, обусловленные расширением влияния цифровых коммуникаций, как открытие возможностей формирования новых форм активности, норм и моделей поведения, которые ведут к возрождению гражданского участия» (Парма, 2021: 148). Социальные медиа и мессенджеры стали технологической основой для вовлечения в социальные и политические движения, породив цифровой активизм (киберактивизм). Исследователи определяют его как общественный активизм, опосредованный цифровыми коммуникациями, которые открыли новые возможности для действий граждан в организации сообществ и движений. Цифровой активизм по сравнению с традиционными формами активизма, несмотря на многочисленные онлайн-репро-дукции офлайн-мероприятий, открыл возможности для новых практик гражданских действий. Репертуары цифровых действий рассматриваются как часть технологического инструментария и виртуальных акций, которые используются для социальных изменений.

В 2022 г. в Новосибирском государственном университете экономики и управления был приведен анкетный опрос, который раскрывает некоторые аспекты проявления социальной активности и социального активизма студенческой молодежью в офлайн- и онлайн-пространстве. Объем выборочной совокупности составил 348 респондентов, исследуемая совокупность – студенты бакалавриата очной формы обучения. Выборка многоступенчатая.

Обозначим некоторые результаты исследования. Во-первых, студенты разграничивают понятия «социальная активность» и «социальный активизм», только 22 % опрошенных считают эти термины идентичными. С понятием «низовой активизм» оказались незнакомы 90,7 % респондентов. Несмотря на отсутствие информированности о значении самого понятия «низовой активизм», некоторые студенты его практикуют.

Во-вторых, интерес представляют практики включенности студентов в политические и неполитические формы активности, а также готовность участия в различных формах социальной активности. Результаты представлены на рисунке 1.

■ Участвовал ■ Готовы участвовать

Рисунок 1 – Участие студентов в последние 1–2 года либо готовность принимать участие в будущем в различных формах социальной активности

Востребованными практиками социального участия в политической сфере оказались выборы (50,0 % опрошенных принимали в них участие), также наиболее популярными оказались мероприятия развлекательного характера (59,3 %), творческие мероприятия (50,0 %), участие в субботниках (42,6 %), флэшмобы (40,7 %); среди познавательной активности у студентов доминирует участие в научных конференциях (57,4 %).

В-третьих, отметим, что интенсивность включения студентов в эти формы активности по результатам исследования оказалась в большей степени эпизодической, разовой: так ответило 77,8 % опрошенных студентов, только для 22,2 % респондентов эти мероприятия носят регулярный, системный характер.

На фоне низкой политической активности молодежи неожиданным оказались результаты о желании состоять в партии в будущем (25,9 %). Также традиционно низкие значения показало участие в общественно-политических практиках (митингах, демонстрациях, протестах): данные мероприятия посещают не более 7 % опрошенных. Таким образом, практики, которые обычно не предполагают системного и регулярного участия, вызвали наибольший интерес у молодежи: 18,5 % опрошенных готовы были бы принять участие в протестах, 16,7 % – в демонстрациях.

Обратим внимание, что наиболее востребованным событием, в котором студенты могли бы принять участие в будущем, стала «передача игрушек/вещей в детские дома, дома престарелых, дома инвалидов» – 48,1 % опрошенных выразили свою готовность принимать участие в этой форме социального активизма.

92,6 % опрошенных студентов полагают, что Интернет способствует росту социальной активности. 37,0 % респондентов состоят в более чем 16 виртуальных тематических сообществах, 29,6 % – в менее 5 виртуальных сообществах. В основном контент тематических сообществ, в которые вступили студенты, носит развлекательный (77,8 %), познавательный (61,0 %), общественный (52,0 %), творческий характер (51,0 %). Следует отметить, что среди всех сообществ, в которых состоят студенты как участники, только 1–2 преследуют социально значимые цели (так ответили 37,0 % опрошенных, а 29,6 % заявили, что виртуальные сообщества, в которых они состоят, вообще не преследуют социально значимых целей). Всего 24,1 % опрошенных ответили, что принимали непосредственное участие в мероприятиях, акциях, которые были организованы виртуальными сообществами, в которых они состоят, остальные респонденты либо не принимали участие (53,7 %), либо ответили, что интернет-сообщества, в которых они состоят, не проводят реальные мероприятия (22,2 %).

В качестве главных преимуществ виртуального сообщества по сравнению с реальным студенты отмечают следующие: 38,9 % – возможность охвата широкой по масштабам аудитории (регион, страна, мир); 27,8 % – быстрота передачи информации; 13,0 % – возможность обезличенного участия; 9,3 % – возможность подключения в удобное время. Поэтому показательными становятся результаты, полученные при изучении наиболее приемлемого способа выражения личной инициативы в проявлении «низового активизма». Большинство студентов (46,3 %) отдают предпочтение виртуальной помощи (распространение информации, привлечение внимания «лайками», комментариями к событию, репосты информации о людях, нуждающихся в помощи, пропавших людях, жертвах катастроф, военных действий и т. п.). Кроме того, 40,7 % студентов ответили, что реальная, физическая помощь для них является приемлемым способом выражения личной инициативы, и, наконец, 13,0 % опрошенных считают, что этим должны заниматься специализированные организации. Студенты, проживавшие в городе до поступления в университет, чаще всего выбирают виртуальную помощь, виртуальную активность (52,5 %), в то время как студенты из сельской местности чаще всего в качестве приемлемой для себя инициативы, способа участия выбирают физическую/реальную помощь (66,7 %).

Таким образом, нами были рассмотрены некоторые аспекты социальной активности и социального активизма студенческой молодежи. Подводя итог представленным данным, отметим, что с расширением числа реализуемых студентами общественных практик складываются условия для формирования социального активизма. Активизм не обязательно принимает форму общественного, публичного действия, но может быть и индивидуальным. Виртуальное пространство, которое студенты оценивают как важный инструмент развития социальной активности, мобилизации акторов, тем не менее редко способствовал их вовлечению в реальную активную деятельность.