История народов Северного Кавказа как составная часть их культурного наследия

Одним из наиболее важных факторов, способных цементировать многонациональное сообщество народов единого государства является общность исторической судьбы. Об этом свидетельствует история формирования российского многонационального государства, сложный процесс становления которого увенчался единством многообразия. Естественно, для достижения этого высочайшего уровня, требовалась прозорливая мудрость народов. Во-первых, для того, чтобы преодолеть барьеры, которые в силу совокупности причин порою возникали на этом тернистом пути, во-вторых, чтобы не затаить непреодолимую историческую обиду, имеющую свойство передаваться из поколения в поколение. Бесспорно, такая констатация не является, говоря словами Эрика Хобсбаума, «результатом сознательного ослепления» [17, с. 258] или иллюзорного представления о тех сложных противоречивых процессах, которые происходили на Северном Кавказе в период вовлечения его народов в орбиту российского государства. Да, были кровопролитные войны и сражения, периоды вражды и недоверия. Даже совсем недавно, в 90-е гг. ХХ в., на Северном Кавказе, в Чечне, грохотали пушки, гремели взрывы, гибли люди, в руины превращались города и сёла, уничтожались природные и рукотворные памятники культуры. Всё это тяжело ранило души и сердца людей: русских, чеченцев, ингушей, осетин, дагестанцев, да всех, кто независимо от своей национальной принадлежности жил и творил, уверовав, что межнациональные распри остались в далёком прошлом.

С чем связано появление (в разное время) этих «линий разломов»?

Вопрос – масштабный, требующий обзора и комплексного анализа широких временных рамок, большого круга проблем, аспектов и нюансов. Эти сложные вопросы являются объектом серьёзных исследований известных отечественных и зарубежных ученых (cм.: [5] [8] [10] [15] [19]). Оценка их весомого вклада заслуживает отдельного осмысления. Однако, позволю себе процитировать монографию О. В. Матвеева, недавно изданную Краснодаре [9]. Автор пишет: «Пути «невольного сближенья, завещанные М. Ю. Лермонтовым (я бы добавил – А. С. Пушкиным, Л. Н. Толстым и др. – А. Б.), вдохновляют современных кавка- зоведов выбраться из тупика (катастрофы!) «Кавказской войны историографий», взглянуть на проблему сквозь межкультурные границы как на контактные пространства непростого, но компромиссного сосуществования и взаимоузнавания». По мнению исследователя, которое мы разделяем, такие «системно-интегративные подходы… позволяют уйти от крайностей, вдохновить на творческий поиск ответов на суровые вызовы времени, преодолеть межцивилизационные разломы, осознать старую как мир истину: постижение другого есть познание себя» [9, с. 4].

Действительно, «постижение другого есть познание себя»! Это, бесспорно, методологически верный путь, а не банальная метафора. Однако следует воспроизвести известную истину о том, что одним из наиболее верных средств «постижения другого» является культура народов.

Что такое культура? В данном случае такой постановкой вопроса автор не преследует цель спровоцировать проблемную дискуссию, ограничиваясь констатацией, что культура – зеркало человеческого бытия. Но при этом мы далеки от желания абсолютизировать панораму отражения реальности, понимая условность отдельных дефиниций. Мы пытаемся найти несложный инструмент для «реконструкции процесса образования смысла» и смысловых трансформаций.

Итак, культура охватывает практически все стороны жизнедеятельности человека, ещё шире – социума. Но известно, что время, а точнее – история, сохраняет и воспроизводит прошлое не всецело, а лишь наиболее жизнестойкое, востребованное для последующих этапов эволюции человеческого общества. В связи с этим нам представляется интересным и ёмким высказывание известного отечественного этнографа, автора очерков по этнологии Кавказа Г. Ф. Чурсина (1874–1930). Он писал: «Всякое приобретение культуры при первом своем появлении должно было производить глубокое впечатление на человека, особенно в эпохи дикого и варварского состояния. С каждым новым завоеванием в области культуры человек приобретал что-либо такое, что облегчало ему тягости повседневного существования. Естественно, что он смотрел на эти создания своего ума и трудовой энер- гии с благоговейным преклонением, как на благодетельные существа или как на дивный дар небес. С постепенным увеличением населения наступает, однако, момент, когда существующие виды и системы хозяйственной деятельности, с их освященными древностью убогими орудиями, примитивными приемами техники и т. п., оказываются уже не в состоянии обеспечить размножившееся население необходимыми жизненными средствами. Тогда, под давлением экономической необходимости, человек делал новый шаг вперед по пути культурного развития – вносил в жизнь новое изобретение, переходил к новому виду хозяйственной деятельности и т. п. Старое, как отжившее, сходило с жизненной сцены, и на смену ему водворялось новое. Так совершался процесс культурного роста в реальной, практической жизни. Но вытесненная из практического обихода старина не исчезала бесследно. В глубине человеческого сознания оставался отголосок вековой привязанности к этому старому, сослужившему некогда великую службу. И в тяжкие минуты жизни, равно как и в особо торжественных случаях, человек чтил эту прародительскую старину благоговейным воспоминанием. Так в области культа, обрядов, суеверных обычаев слагаются многочисленные переживания, эти бледные памятники пройденных ступеней культуры. Изучение этих уцелевших обрывков старины развертывает перед нами любопытные картины культурного прошлого человечества» [20, с. 1–2].

Таким образом, нарисована достаточно ясная, диалектически цельная картина культурной эволюции социума, обозначены всеобъятные смысловые границы самой классической культуры как результата многосторонней человеческой деятельности, роль и функции культурного наследия – этого звена, связующего культуру исторического прошлого с культурой сегодняшнего.

Культурное наследие – это материальный и духовный мир прошедшего времени, сохранившийся в разных формах и предметах в различных сферах жизнедеятельности, в т. ч. и повседневной, для нынешних и грядущих поколений.

Таким образом, культура – это продукт эволюции человеческого общества, его исто- рии с древнейших времён до наших дней. История аккумулирует культурное наследие в разрезах и масштабах: региональных и глобальных. По большому счёту, историческое наследие – это синтез культур во всем их многообразии.

На Кавказе, по данным, которые используются в академической среде, более 44 аборигенных народов, говорящих на кавказских языках, из них 33 – в Дагестане [1, с. 10]. Все они «исторически взаимосвязаны и взаимодействуют друг с другом». Но при этом сохраняют свою самобытность [1, с. 10]. Может быть, прозвучит пафосно, но факт остаётся фактом: несмотря на все попытки былых времён – царских и советских – кавказским народам удалось сохранить свою культуру, свои обычаи и традиции. А в нынешних условиях народы Северного Кавказа – составной части многонациональной России – имеют наиболее благоприятные условия не только для сохранения самобытности своих национальных культур, но и для их поступательного развития и обогащения новым содержанием.

Есть, конечно, определённые трудности и объективного, и субъективного свойства. Однако нет сомнений в том, что они будут преодолены.

Одним из самых выдающихся памятников мировой культуры является история человечества. Она многогранна и многофункциональна. В ней много связей, переплетений, противоречий, взаимоисключений. Историю не переделать, хотя известны попытки её переписать. И следует признать, что они таят в себе реальную угрозу общественного раскола с далеко идущими последствиями.

«Вся мировая история, отмечал академик РАН Ю. А. Поляков, полна драматических событий» [14, с. 209]. И при этом «в первых рядах регионов по насыщенности истории драматизмом» он выделял и Северный Кавказ.

Данный вывод выдающегося отечественного историка лаконично, но достаточно ёмко реконструирует диалектически-сложную картину всемирно-исторического процесса, и вполне обоснованно вписывает в этот контекст Северный Кавказ – регион, уникальный по богатству историко-культурных оттенков. На самом деле, богатая история народов, здесь издревле проживающих, «в концентрирован- ном виде отразила сложность, противоречивость, трагические изломы мировой истории» [14, с. 209], в том числе и новейшей. Поэтому мы считаем, что эта парадигма вполне может рассматриваться как путеводная нить в сложном лабиринте современных проблем, в преодолении которых существенную роль могут сыграть известные уроки истории.

К настоящему времени в республиках Северного Кавказа накоплен богатый опыт по изучению истории горских народов. Расширилась источниковедческая база этих исследований, более содержательными стали выводы и обобщения, в результате чего новый уровень обрело концептуальное осмысление сложных проблем, неоднозначных и противоречивых процессов, фактов, в том числе и так называемых пятен – черных и белых.

Практически каждая северокавказская республика уже имеет свою писаную национальную историю. Например, учеными Чеченской Республики в начале нулевых была подготовлена и издана двухтомная История Чечни с древнейших времён до наших дней [7]. В настоящее время готовится четырёхтомная история Чечни. Уже вышли в свет второй и третий тома этого академического издания.

Еще в конце 70-х – начале 80-х гг. в высших эшелонах власти было признано целесообразным, прежде всего с точки зрения политико-идеологических оценок, вместо так называемых национальных историй, акценты переместить в область исследования истории целых многонациональных регионов, народы которых были тесно связаны узами общности исторической судьбы. В связи с этим известный политолог-кавказовед профессор В. В. Черноус отмечал, что было осознана «необходимость дополнить унифицированную историю СССР историей её макрорегионов», что давало возможность «показать страну не только в единстве, но и в многообразии». При этом не в качестве формальной ремарки, а в целях объективной иллюстрации доминировавших в то время идеологических концептов (детерминантов) того времени, исследователь детализировал: «Но не локально, как историю отдельных народов, республик и областей, а как крупных культурно-исторических областей…» [18, с. 172].

Огромная заслуга в обосновании значения академического обобщения многовекового регионального исторического опыта принадлежала члену-корреспонденту АН СССР Юрию Андреевичу Жданову. Именно он явился инициатором такого изучения. При его активном участии началась работа по таким научным проектам, как «История литератур народов Северного Кавказа», «История журналистики Северного Кавказа», «История гражданской войны и иностранной интервенции на Северном Кавказе» и др. Таким образом, была поставлена задача изучить и обобщить исторические и культурные процессы, происходившие в пределах региона, в едином хронологическом и территориальном контексте. Логически замыкающим звеном этого фундаментального проекта планировалась «История народов Северного Кавказа» [2, с. 24–26]. При этом предусматривалось, что эта серия, как и другие региональные, будет четырёхтомной. Её ответственным редактором был утверждён академик А. Л. Нарочницкий, в то время являвшийся директором Института истории СССР АН СССР. В качестве авторов соответствующих томов и разделов были привлечены известные ученые, представлявшие не только центральные (всесоюзные) научные учреждения, но и местные – северокавказские. В их числе были академики Ю. В. Бромлей, М. П. Ким, И. И. Минц, В. Б. Пиотровский, Б. А. Рыбаков, члены-корреспонденты АН СССР Ю. А. Жданов, А. П. Новосельцев, Ю. А. Поляков, профессора Е. И. Кушева, В. П. Шерстобитов, Н. Ф. Бугай, Г. Е. Трапезников, а также известные ученые из республик Северного Кавказа В. Г. Гаджиев, Г. Г. Гамзатов, А. И. Османов, Р. М. Мунчаев, Р. М. Магомедов, Ж. Ж. Гакаев, А. И. Козлов, Ю. И. Серый, Ф. А. Напсо, А. Г. Ку-чиев, Б. А. Калоев, А. П. Пронштейн, Ф. И. Ху-туев, В. К. Гарданов, Т. Х. Кумыков, М. М. Бли-ев, М. С. Тотоев, Н. П. Гриценко, Л. Н. Колосов, К. И. Ефанов, В. Б. Виноградов, В. П. Крикунов, Г. Х. Мамбетов, Х. Х. Рамазанов, А. Х. Хасбулатов, И. Р. Лоов, Х. А. акаев, З. А-Г. Гойгова и многие другие. Всего – более 200 ведущих кавказоведов [18, с. 177].

В процессе этой масштабной работы в Ростове-на-Дону, Нальчике, Грозном, Махачкале и других научных центрах проводились совещания, всесоюзные конференции по раз- личным проблемам истории, источниковедения и историографии. За период подготовки «Истории народов Северного Кавказа» Ростов-на-Дону превратился в интеллектуальную столицу Юга России, Грозный – в центр исследования историографической тематики и проблем педагогики высшей школы. Непосредственными кураторами этих направлений являлись ныне покойные профессора В. П. Крикунов и В. А. Кан-Калик.

В 1988 г. в издательстве «Наука» вышли два тома. Авторы первого тома впервые в советской исторической науке предприняли попытку обобщить историю северокавказских народов с древнейших времен до конца XVIII в. На основе достаточно широкой для того времени источниковой базе, включавшей многоязычные письменные источники и богатый археологический материал, ученые предприняли попытку воссоздать (в рамках официального дискурса) панорамную картину сложнейших и противоречивых событий истории народов Северного Кавказа. Учёным удалось обозначить контуры основных тенденций их социально-экономического, политического и культурного развития. Важное место в книге было уделено вопросам процесса сближения горских народов с русским народом, формированию их государственного единства.

Второй том в хронологическом плане охватывал период с конца XVIII в. и до кануна октябрьского большевистского переворота.

В силу известных катаклизмов в общественном и государственном устройстве Советского Союза, которые произошли на рубеже 80-х – 90-х гг., третий и четвертый тома, посвященные истории региона периода советской эпохи, практически завершенные, не были востребованы ни государством, ни научным сообществом. Поэтому они и не изданы.

В процессе всей этой масштабной по объему и многогранной по концептуальным направлениям работы возникали трудности, обусловленные различными причинами. Отдельные исследователи отмечают, что «сама история подготовки издания, длившаяся более десяти лет, не обошлась без внутренних интриг, коллизий, борьбы амбиций» [6, с. 36]. Эти перипетии нашли отражение в публикациях отечественных исследователей (см.: [3] [4] [11] [12]).

Однако следует отметить, что, несмотря на сложность порою возникавших концептуальных, источниковедческих и историографических проблем, схематизм и поверхность отдельных авторских выводов и обобщений, конъюнктурность отдельно взятых оценок, в целом подготовка «Истории народов Северного Кавказа» положила начало качественно новому направлению в отечественной исторической науке – историческому регионоведению.

Однако проблемы Северного Кавказа, как отмечал академик Ю. А. Поляков, «с какой стороны не подойди, имеют значение не только региональное, но и глобальное» [14, с. 208].

Сегодня учеными-историками Северного Кавказа, как уже было отмечено, достаточно успешно осуществляется научно-исследовательская работа по изучению и новому осмыслению различных исторических проблем.

Удивление, мягко говоря, вызывают некоторые опасения, высказываемые отдельными авторами в связи с активизацией научно-исследовательской работы в национальных республиках Российской Федерации. Это вполне закономерное явление склонны рассматривать (беспочвенно) как «…тревожную тенденцию затухания русского кавказоведения… и передачу кавказоведческих исследований почти исключительно в руки национальных ученых». При этом с сожалением делается (с нашей точки зрения, далеко идущий) вывод о том, что «это предупреждение не было вовремя осознано, что сказалось на принятии политических решений по проблемам Кавказа в 90-е гг. прошлого века» [2, с. 25].

Однако никакой явно ощутимой (причинно-следственной) связи в этих процессах обнаружит сложно. Другое дело, что в то время в национальных республиках, как повсюду в стране в целом, отдельные псевдо-ученые целенаправленно тиражировали свои околонаучные новации. И к сожалению, это же самое продолжается и в наше время, и не только в национальных республиках. Рубеж 80-х-90-х гг. – время сложных решений и трудного выбора. Перед каждым народом в момент разгула центробежных сил, т. н. парада суверенитетов, паралича верховной власти как в центре, так и на местах, встала дилемма выбора пути дальнейшего развития. Как отмечал академик

Ю. А. Поляков, возникли очаги межнациональных конфликтов, «ослабли, а то и вовсе исчезли контакты между деятелями науки, искусства…» [14, с. 212]. И поэтому главную задачу историков этот мудрый человек, талантливый ученый, истинный друг народов Северного Кавказа, в декабре 2012 г. ушедший из жизни в возрасте 91 года, видел в том, чтобы «способствовать уничтожению вражды между людьми, показывая примеры благородства, чести, человеколюбия, показывая, к каким тяжким последствиям приводит амбициозность, этническая ненависть…» [14, с. 213].

Говоря о Северном Кавказе, он не уставал повторять: «О Северном Кавказе написано много, но я убежден, что роль Северного Кавказа в истории России явно недооценивалась. Надо четко, твердо, ясно писать, говорить, что