Историк И.Я. Фроянов (1936-2020): последние годы

Нельзя сказать, что фигура одного из крупнейших историков современной России профессора Санкт-Петербургского университета Игоря Яковлевича Фрояно-ва (1936–2020) обойдена вниманием историков [2, с. 11–12]. Но многое ещё и предстоит сделать. Особого внимания, в этой связи, заслуживает последний период научно-педагогической деятельности И.Я., т.е. уже после отрешения его в 2001–2003 г. от должностей декана и заведующего кафедрой русской истории истфака.

Трагизма ситуации, в которой оказался И.Я. в это время, не понять, если оставить без внимания некоторые обстоятельства личной жизни ученого начала т.н. нулевых годов. В первую очередь это болезнь (раковая опухоль) и смерть 11 августа 2000 года его жены Елены Львовны (урожд. Аламда-рова, 1952 г.р.) и убийство 14 сентября этого же года сына И.Я. от первого брака с Татьяной Ивановной Солдатовой (1933 г.р.) – Игоря Игоревича (1964 г.р), заведующего Петроградским РОНО. Убийцу, что было характерно для того времени, так и не нашли, да, видимо, и не очень искали. И все это в самый разгар шумной антифроянов-ской кампании в прессе и создания (сен-

Презентация книги И.Я. Фроянова «Древняя Русь IX–XIII веков»

тябрь 2000 г.), в связи с этим, ректоратом СПб ГУ комиссии по проверке истфака во главе с профессором Г.Г. Богомазовым.

Результат ее деятельности был вполне предсказуем, и 22 июня 2001 год, в соответствии с решением ученого совета СПбГУ от 23 апреля 2001 года последовало освобождение И.Я. от должности декана исторического факультета. На его место был назначен согласившийся на тесное сотрудничество с администрацией университета ученик И.Я. – А.Ю. Дворниченко. Негатив-

Общество

Общество. Среда. Развитие № 1’2023

ная реакция И.Я. на это назначение была предсказуема.

Тем временем, в апреле 2003 года в связи с обострением болезни (опухоль щитовидной железы), И.Я. пришлось лечь в больницу. Своим заместителем по кафедре он оставил надежного, как ему тогда казалось человека, М.Ф. Флоринского, и – ошибся, ибо тот, то ли в силу слабости характера, то ли по другой причине, уже на правах и.о. заведующего взял, да и подписал подсунутое ему А.Ю. Дворниченко ходатайство в ученый совет факультета о разделении кафедры русской истории на две: истории России с древнейших времен до XX века и кафедру новейшей истории России. 26 июня 2003 года это ходатайство было удовлетворено. Так, можно сказать, в одночасье «канула в лету» кафедра русской истории университета.

Что касается кафедр новых, то во главе их встали уже другие люди. Кафедру новейшей истории России возглавил М.В. Хо-дяков, а кафедру истории России с древнейших времен до XX века, уже на правах хозяина факультета, сам А.Ю. Дворничен-ко. Отправился И.Я. в больницу заведующим кафедрой, а вернулся оттуда уже её простым профессором с весьма неопределенным будущим.

Конечно же, это был тяжелейший удар. И от кого? От когда-то самых близких и, казалось, преданных ему людей. Особенно негодовал И.Я. в отношении А.Ю. «Я, – с болью и возмущением говорил он автору этих строк незадолго до своей кончины, т.е. почти два десятилетия спустя, – получил эту кафедру из рук самого Мавродина. И Дворниченко ее не передавал. Он сам захватил ее». Обида обидой, но что можно было сделать в его положении? Разве что – прекратить всякое общение с этими людьми. И.Я. так и поступил.

Тут бы, казалось, университетскому начальству и в первую очередь новому декану истфака и успокоиться. Но не тут-то было. Речь идет о материале А.Ю. Дворни-ченко, опубликованном им в юбилейном издании посвященном 70-летию истфака, в котором он уже в качестве «нового научного лидера факультета» [1, с. 22] попытался пересмотреть традиционное представление о своём месте и роли предшественника как в разработке концепции истории Древней Руси, так и в формировании на ее основе научной школы («школа И.Я. Фро-янова»).

«Весьма примечательным явлением на кафедре, – читаем мы здесь, – стала школа В.В. Мавродина, занятая изучени- ем прежде всего истории Киевской Руси. Идеи Мавродина настолько плодотворно были развиты его учеником И.Я. Фрояно-вым, что вполне можно говорить о школе Мавродина–Фроянова» [4, с. 71]. И далее: «Концепция Фроянова – закономерное развитие определенных тенденций отечественной историографии как дореволюционного времени, так и 30-х годов – способствовала формированию в стенах кафедры школы Мавродина–Фроянова, в рамках которой работает целая плеяда ученых, анализирующих те или иные проблемы русской средневековой истории» [4, с. 74].

А ведь совсем недавно, т.е. тогда, когда И.Я. был «в силе», никаких сомнений, кому все-таки принадлежит честь разработки новой концепции истории Древней Руси, у него не было, да и своим учителем он считал именно И.Я., хотя и отмечал, что учился так же у В.В. Мавродина и у Ю.Г. Алексеева [5, с. 4].Отступничество или, говоря прямо, предательство учеником И.Я. своего учителя налицо. Первым шагом А.Ю. Дворниченко на этом скользком пути следует считать, видимо, его согласие занять должность декана истфака. Вторым – изгнание уже как хозяином факультета своего учителя с должности заведующего кафедрой, чтобы тут же, пользуясь моментом, занять его кресло. И вот новые претензии. На этот раз академического характера.

Жесткий ответ на претензии А.Ю. Двор-ниченко и поддержавшего его А.В. Петрова [8, с. 152] на особое видение пути становления исторической концепции И.Я. Фро-янова и формирования научной школы исследователей Древней Руси в университете, дал в своей публикации 2011 года А.В. Журавель.

Никакие выкрутасы «субъективной диалектики» А.Ю. Дворниченко и А.В. Петрова, заявил он, «не могут изменить объективный факт: исторические концепции Мавродина и Фроянова существенно различаются, а работы «диалектиков» полностью опираются на построении Игоря Яковлевича, а вовсе не Владимира Васильевича. Поэтому их попытка поднять на щит имя Мавродина выглядит, мягко скажем, неопрятно» [6, с. 360].

Не ускользнули от внимания А.В. Журавеля и претензии А.Ю. на свою сопричастность к разработке новой концепции истории Древней Руси. Если раньше, отмечает он, все мало-мальски знакомые с темой историки не сомневались, что Дворничен-ко всего лишь соавтор И.Я. в подготовке их совместной книги «Города-государства

Древней Руси» (Л., 1988, 269 с.), «но отнюдь не концепции, то ныне дело подается так, что нынешний глава питерского истфака – фигура, по крайней мере равновеликая Фроянову» [6, с. 359].

Неудивительно, поэтому, что в разговорах на эту тему с близкими ему людьми И.Я. выражал сожаление, что в свое время проявил неосмотрительность, пойдя на «сотрудничество» с А.Ю. в подготовке книги о городах-государствах Древней Руси. Другое дело, что предвидеть драматические последствия такого шага в то время (вторая половина 80-х гг.) было бы крайне сложно даже более проницательному и опытному в такого рода делах человеку, нежели привыкшему к прямоте людских отношений И.Я.

С 2001 по 2010 годы под его руководством были защищены всего три диссертации: Е.Б. Грузновой «Языческие традиции в русском простонародном быту конца XV– XVI в.» (2003), С.А. Никоновым «Б.Д. Греков и советская историография общественного строя Древней Руси» (2005) и Е.А. Васильевой «Историческая топонимия Астраханской области XVI–XX в.» (2010). Ей и суждено было завершить список последних защитившихся учеников И.Я. Характерным штрихом, свидетельствующим о тяжелой атмосфере, сложившейся вокруг фигуры И.Я. в эти годы на истфаке, передает сообщение С.А. Никонова о мотивах отказа учителя присутствовать на защите своего ученика (январь 2005 г.), т.к. это будет только раздражать членов диссертационного совета и негативно скажется на результатах голосования [7, с. 121].

Рассчитывать на возможность зачисления в аспирантуру новых учеников И.Я. в свете тех изменений, которые произошли на факультете, не приходилось. Ушли в небытие и аспиранты- целевики из других регионов, желающие работать по истории Древней Руси у И.Я. Дело дошло до того, что его вынудили даже прекратить чтение своего общего курса по истории Древней Руси и у многих сложилось мнение, что время работы И.Я. в университете подходит к концу.

Тем большей неожиданностью, стал выход в свет в 2007 году нового фундаментального труда ученого «Драма русской истории. На путях к опричнине». (М.: Парад, 2007, 952 с.), над которым он работал все эти годы. Принципиальная новизна его в увязке И.Я. предпосылок введения опричнины с религиозно-политической борьбой на Руси конца XV века – нач. XVI в. (новгородская и московская ересь), в то время как его предшественники в их поиске за пределы событий 1550-х годов старались не выходить.

Разгромленная в начале XVI века эта ересь, показывает ученый, сумела оправиться от удара и выйдя к началу 1560-х годов наружу, создала реальную угрозу ограничения русскому самодержавию и реформирования на протестантский лад русской православной церкви. Собственно, ответом власти на этот вызов реформаторов стали репрессии Ивана Грозного и введение им в 1565 году опричнины [10, с. 5–6]. К сожалению, должной оценки этот замечательный труд ученого так и не получил, на что неоднократно сетовал в разговорах с автором этих строк и сам И.Я.

Просвет в его положении на истфаке наметился только в 2008 году в связи со сменой руководства университета, благодаря чему удалось восстановить и лекционный курс И.Я. А 5 октября 2011 года убрали, наконец, с должности декана А.Ю. Двор-ниченко. Его преемник А.Х. Даудов был многим обязан И.Я. Неудивительно, что он поддержал нового декана, рассчитывая на положительные перемены на факультете. Увы! Надежды не оправдались. А.Х. не только продолжил дело А.Ю. (собственно, для этого его сюда и «поставили»), но в рвении своём, угодить во что бы то ни стало начальству, даже превзошел его, выступив в роли своеобразного «могильщика» истфака. Дело в том, что уже в 2014 году, во многом его стараниями, несмотря на протесты студентов и профессуры, исторический факультет был преобразован в институт истории СПбГУ. А.Х. стал и первым, назначенным администрацией университета, директором института. К И.Я., впрочем, А.Х. Даудов всегда относился подчеркнуто уважительно, с непременными «обнимашками» при встречах. Более того, он даже провел через ученый совет института его кандидатуру на выборы в почетные профессора университета. Однако необходимых действий в Большом ученом совете и Совете почетных профессоров, не предпринял, в результате чего кандидатура И.Я. была провалена. Не заслужил! Нечего много и говорить, насколько болезненно воспринял эту своеобразную подставу «друга» И.Я.

Время, как известно, лечит. Стали налаживаться в последние годы и отношения И.Я. с перешедшими в свое время в стан его недругов коллегами и учениками. Характерно в этом плане неожиданное заявление И.Я. конца декабря 2019 года на пути нашего следования от истфака до станции

Общество

Общество. Среда. Развитие № 1’2023

метро «Василеостровская», когда речь зашла об «отступниках»: «как христианин я их всех давно простил». И это при том, что совсем недавно, во время обсуждения идеи нового издания книги «Русский историк И.Я. Фроянов», он по-прежнему настаивал на включении туда материала о внутриу-ниверситетской составляющей его «дела» (ректор Л.А. Вербицкая, А.Ю. Дворничен-ко и К°). Правда, прежнего ожесточения в его голосе уже не было. Стоит отметить и частые ссылки И.Я. в его последней монографии 2020 года «Нашествие на русскую историю» на работы «отступников», в том числе и А.Ю.

Большие изменения произошли в последние десятилетия и в личной жизни ученого. В 2003 году, после окончания университета вышла замуж его единственная дочь Лидия. Её избранником оказался выпускник кафедры источниковедения истфака Максим Данилин. И как это часто бывает, в таких случаях, жить молодые предпочли отдельно. Так, в одночасье, И.Я. оказался совсем один в большой (101 кв.м.) и, прямо скажем, пустоватой 3-х комнатной квартире на 9-й линии Васильевского острова. Вместе с ним, свидетельствует его бывший аспирант С.А. Никонов, часто здесь бывавший, жили в то время собака и два кота [7, с. 121]. Автор этих строк, который тоже посещал И.Я. на его квартире в эти годы, двух котов и собаку уже не застал, но общее впечатление некоторой запущенности помнит.

Всё изменилось с появлением 5 сентября 2011 года в жизни И.Я. инженера-микробиолога Ольги Васильевны Темновой (урожд. Попова, род. 10 июля 1950 г. в Ленинграде). Её муж Темнов Эдуард Николаевич (род. 1936 г.) – инженер конструктор, лауреат Государственной премии СССР, в 1999 году умер. У единственного сына Сергея была своя жизнь, свои интересы, и оказавшись в 49 лет вдовой, О.В. так же, как и И.Я., тяготилась одиночеством. Познакомились они в букинистическом магазине на 8-й линии Васильевского острова. Поговорили, обменялись телефонами и через день, вспоминает О.В., И.Я. позвонил и пригласил её в театр.

Отношения двух уже немолодых людей (ей 61, ему 75) стремительно развивались (посещение театров, концертов и пр.), чему, скорее всего, немало поспособствовала и общность общекультурных запросов, связанных с интересом к музыке и литературе. Неудивительно, что уже в первых числах ноября О.В. переехала на квартиру к И.Я. Официально брак все же было решено не оформлять, во избежание недоразумений среди наследников.

Встречено это событие в семье дочери ученого было, по понятным причинам, более чем прохладно, и добрые отношения между ними стали налаживаться только после рождения 1 февраля 2013 года внучки И.Я. – Русланы. Но для самого И.Я. это событие (встреча с О.В.) было большим благом, т.к. освободив его от тягот повседневной жизни, которые сразу же взяла на себя живая и деятельная О.В., оно позволило ему сосредоточиться на главном, к чему, собственно, и лежала его душа – науке.

Характерная особенность восприятия образа И.Я. – это представление о его яко бы железном здоровье. Это, однако, не так. Первой дала о себе знать опухоль щитовидной железы, в связи с чем в 2003 году И.Я. пришлось, даже, лечь в больницу. Врачи советовали сделать операцию. Но, не доверявший врачам, И.Я. отказался. Большое значение в этом плане имело его знакомство с врачем-эндокринологом Ю.И. Строевым (род. 1940 г.), советы которого позволили И.Я. без всякого оперативного вмешательства если не победить, то, по крайней мере, купировать болезнь. Общение И.Я. с Ю.И. Строевым переросло в дальнейшем в дружбу. Беспокоил И.Я. в последние годы и хронический асцит, приводивший к накоплению жидкости в легких и подозрительному «мокрому» покашливанию ученого. Что касается ишемической болезни сердца и аритмии, то они дали знать о себе серьезно только с лета 2020 года.

Большое значение в таких ситуациях имеет образ жизни и организация труда и отдыха человека. Вставал И.Я. обычно рано – в шесть часов утра, умывался, делал зарядку и садился завтракать: каша, творог и чай. После чего опять ложился передохнуть. В свободные от занятий в университете дни за компьютер садился в десять и работал до двух часов дня. Обедал в три часа дня. И после отдыха, обязательной прогулки (это у него называлось «ходить по квадрату») и легкого ужина опять садился за работу. Спать ложился после двенадцати, чтобы снова в шесть часов утра быть на ногах.

По вечерам, в часы отдыха любил слушать классическую музыку и смотреть телевизор, отдавая предпочтение политике и театральным постановкам по произведениям классической русской литературы. Летний отпуск И.Я. проводил на даче О.В. в поселке Кобрино (ст. Прибытково под

Сиверской). Сбором лесных ягод и грибов как человек городской не увлекался, но прогулки по лесу любил. Что же касается цветов и пышного разнотравья на даче, которое О.В. регулярно скашивала, то этого её увлечения И.Я. не одобрял. «Зачем ты её (траву – В.Б. ) косишь?- с укором говорил он. – Такая красота!».

Мы уже отмечали, какой неожиданностью стало в 2007 году появление на прилавках книжных магазинов «Драмы русской истории» И.Я. В отличие от неё, выход в свет в 2015 году его нового труда «Лекции по русской истории. Киевская Русь» такого эффекта уже не имел. Что же касается побудительных мотивов, вызвавших появление этой книги, то они были связаны, главным образом, с внутренней потребностью И.Я. подвести определенный итог своим полувековым разысканиям в области истории Древней Руси.

В то же время это была хорошая возможность для ученого внести определенные коррективы в свою концепцию. Ведь сегодня, разве что ленивый, из числа оппонентов, не упрекнул его в приверженности при её разработке устаревшей «теории племен» Льюиса Моргана (1818–1881 г.) и игнорировании достижений принятой в западной культурной антропологии «концепции вождества» [9]. Не остались в стороне от этого «движения науки» и некоторые ученики И.Я.

Характерен здесь А.Ю. Дворниченко. «Перестали, – пишет он, – удовлетворять понятия, живо напоминающие недавнее советское прошлое. Вся эта союзная терминология: союзы, союзы союзов и т.д.» [3, с. 295]. Что же касается теории вождества, хорошо себя, по мнению А.Ю., зарекомендовавшей в мировой науке, то применение ее, убежден он, «снимает все проблемы и позволяет трактовать историю восточных славян с VI по X в. как движение от военной демократии к сложному (компаундному) вождеству» [3, с. 425].

Но И.Я. эти соображения его бывшего ученика убедительными не показались. Скорее наоборот. «На протяжении последних лет, – заявил он в своей книге, – в результате смены мировозренческих вех и отхода от марксизма, исследователи обратились, как это уже бывало у нас и раньше, к «достижениям западной науки» дабы набраться ума-разума. Статьи и книги запестрели терминами: вождество, чиф-дом, бигменство и другими выражениями, придающими мнимую ученость их потребителям. При ближайшем рассмотрении получается вроде конфуза: все эти слова обозначают собственно то, что совсем недавно вслед за Л. Морганом и Ф. Энгельсом, называли военной демократией, т.е. завершающей стадией распада родоплеменного строя, сопровождающегося усилением военной активности вождей и окружающей их дружины <…>. Иначе, термин «вождество» очень близок, по признанию новейших ученых, к термину «военная демократия». Спрашивается, зачем тогда было огород городить?» [11, с. 87]. По своему уровню «Лекции» И.Я. вполне могут быть поставлены в один ряд с лекционными курсами таких выдающихся мастеров русской исторической науки, как В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов, М.К. Лю-бавский и А.Е. Пресняков.

К сожалению, работа И.Я. над второй частью курса, куда должны были войти его лекции, посвященные русской истории с середины XIII по начало XVI в., завершена не была. Как это часто бывает в таких случаях, внимание ученого переключилось на показавшуюся ему более актуальной, проблему русско-ордынских отношений XIII–XV в. И как результат – выход во второй половине 2020 года новой капитальной (1085 с.) монографии под характерным названием «Нашествие на русскую историю».

Сейчас мы наблюдаем, поясняет И.Я. Фроянов, причины своего обращения к этой теме, довольно-таки странную картину, когда в угоду ложно понимаемым политкорректности и толерантности, представление многих поколений дореволюционных и советских историков о характере отношений Руси с Золотой Ордой «списываются в архив» и объявляются несостоятельными. «Оказывается, не было ни завоевания монголами Руси, ни ордынского ига. Дани, если население и платило таковые ордынцам, это были легкие дани. Русские князья жили в союзе и побратимстве с Чингизидами. Орда спасла Русь от Запада … и прочие бредовые идеи. Одни авторы пишут об этом по глупости и неосведомленности, другие – по тщеславию, желанию привлечь внимание общественности к своей персоне. Третьи – по расчетливому умыслу, преследующему цель повлиять на историческое сознание русского народа в разлагающем смысле» [12, с. 22].

Особую ценность работе И.Я. Фрояно-ва придает то, что историографический анализ перемежается у него с собственными мини-исследованиями спорных вопросов. Можно надеяться, что публикация этой книги ученого не только умерит пыл

Общество

критиков традиционных представлений о русско-ордынских отношениях XIII– XV в., но и будет способствовать дальнейшей разработке этой принципиально важной темы.

Общество. Среда. Развитие № 1’2023

Так получилось, что в самом начале сентября 2020 года с автором этих строк случился сердечный приступ, и он оказался в больнице. Положение было тяжелое. И первым, и единственным человеком с родной кафедры, который позвонил моей супруге Надежде Николаевне, чтобы справиться о случившемся, был Игорь Яковлевич. Он же, И.Я., звонил, всячески ободрял и поддерживал меня и после выписки из больницы для амбулаторного лечения на дому, когда автор этих строк был полон самых мрачных предчувствий относительно своего будущего.

Заслуживает внимания и трогательная надпись, которую сделал И.Я. на развороте доставленной мне экспресс почтой его последней монографии о русско-ордынских отношениях, о чем у нас уже шла речь: «Дорогому Виктору Степановичу Брачеву. Дружески, сердечно. И. Фроянов. 15.11.2020 г.». Через два дня позвонил и поинтересовался впечатлением о ней. Конечно же, я высоко отозвался о работе и поздравил его с заслуженным успехом. Хотя сегодня вижу, что это было совсем не то, что мог бы и должен был сказать. Что делать? Задним умом мы все крепки!

А между тем, трагическая развязка была близка, и уже 3 декабря в три часа дня И.Я. почувствовал себя настолько плохо (проблемы с сердцем, аритмия), что встревоженная этим О.В. вынуждена была сообщить об этом по телефону Ю.И. Строеву, а также дочери и зятю ученого, которые и взяли с этого времени на себя дальнейшее попечение об Игоре Яковлевиче. Проведенное по их инициативе в этот же день платное обследование И.Я. в одной из петербургских клиник на КТ (компьютерная томография), хотя и не выявило признаков инсульта или инфаркта, но в целом его результаты оказались неутешительными: из-за слабости сердечной мышцы пациенту была рекомендована срочная госпитализация.

Медлить было нельзя и уже рано утром 4 декабря на платной (бесплатной так не дождались) машине скорой помощи И.Я. был доставлен в кардиологическое отделение (палата интенсивной терапии) городской больницы № 26 по улице Костюшко. Как свидетельствует сопровождавшая отца его дочь Лидия, чувствовал себя И.Я. плохо, но старался держаться бодро:

самостоятельно спустился по лестнице к машине «Скорой помощи», а оказавшись в переполненном людьми приёмном покое больницы, сам едва стоявший на ногах, уступил своё место пожилой женщине.

Прибывшая на следующий день О.В., в палату к И.Я. ввиду ковидных ограничений, допущена не была, но зато смогла поговорить с врачом. «Положение тяжелое, – заявил тот, – но пациент в сознании и встает». Вспыхнувшая, в связи с этим, надежда на благополучный исход болезни, к сожалению, не оправдалась, т.к. в этот же день, в субботу 5 декабря 2020 года в 4 часа дня Игорь Яковлевич умер от остановки сердца. Официальный диагноз смерти следующий: застойная сердечная недостаточность и ишемическая кардиопатия. Болью в сердце отозвалось это трагическое и неожиданное известие в кругу родных и близких ученого, его друзей, учеников и почитателей.

К сожалению, университет остался верен себе и уклонился от хлопот, связанных с погребением своего знаменитого профессора, более 50-и лет прослужившего в его стенах делу отечественного просвещения и науки. Что касается родных, то первой мыслью их в создавшейся ситуации, было кремировать тело и подхоро-нить урну с прахом ученого в могилу жены Елены Львовны на Волковом кладбище. Однако когда благодаря пожертвованиям друзей покойного появилась реальная возможность приобретения места на Смоленском кладбище Васильевского острова, решено было остановиться все-таки на этом варианте.

Именно здесь, 10 декабря 2020 года в 12 часов 30 минут и состоялась церемония прощания с Игорем Яковлевичем, проводить в последний путь которого, несмотря на ковидные ограничения, собралось более 50-ти человек. На гражданской панихиде, после отпевания покойного в церкви Смоленской иконы Божией Матери, со словами прощания выступили: председатель партии «Российский общенародный союз» профессор С.Н. Бабурин (Москва), историк и публицист Ю.П. Белов, профессора Ю.К. Руденко, Ю.В. Кривошеев, А.Л. Вассоевич, А.Х. Даудов и другие, воздавшие в своих речах должное памяти выдающегося историка-патриота, великого сына России.

Описание и разработка архива И.Я., которой занимается в настоящее время М.С. Данилин, – дело будущего. Что же касается первоочередной задачи наследников ученого, то она очевидна – издание

Могила И.Я. Фроянова на Смоленском кладбище

уже практически готовых к публикации двух работ И.Я.: «Русь и монгольская орда в отечественной исторической мысли. Историографические заметки» (300 с.) и «Глобализация и судьбы России».

И.Я. похоронили в декабре 2020 г., а уже через полтора года – летом 2022-го появился на его могиле (петроградская дорожка № 3) и памятник (автор проекта Л.И. Фроянова): надгробный камень в форме Голгофы из красного карельского гранита, увенчанный массивным православным крестом. Надпись на камне: «Русский историк Игорь Яковлевич Фроянов (22.06.1936–05.12.2020). Да воскреснет Бог, и источатся врази его».

Ну что тут скажешь. Действительно, быть русским историком – выше чести для себя И.Я. не знал. Характерен для него и помещенный здесь текст: «Да воскреснет Бог…» – отрывок из православной молитвы (Псалтырь, псалом 62) – любимое выражение И.Я. в общении с близкими к нему по духу людьми. Так что всё тут правильно. Конечно же, ничего вечного в этом мире нет. Тем не менее, очевидно, что забвение Игорю Яковлевичу Фроянову в истории нашей науки не грозит.