Изучение английского языка – путь к познанию мировой классики

Современные процессы глобализации, инновационного развития Казахстана, взаимодействие с мировым сообществом в решении глобальных проблем человечества, желание идти в «ногу со временем» ставит перед школьниками, молодежью задачу изучения английского языка как всемирного языка общения.

Исключительную роль изучения языка как эффективного средства достижения взаимопонимания между народами, главного показателя уникальности и самобытности этноса, прекрасной возможности обогащения своей собственной культуры в целом, отмечают многие исследователи. Интеграционную функцию полингвальности подчеркивает С.К. Абишева; на формирование уважительного отношения к по-лингвальности акцентирует внимание Д. Бэнкс; многоаспектность билинг-вального обучения раскрывает Т.В. Болотина. Исследователи В.В. Макаев, З.А. Малькова, Л.Л. Супрунова считают важным знакомство учащихся с культурой страны изучаемого языка. Согласно Л.П. Солонцовой, владение иностранным языком обеспечивает выход на мировой рынок и приобщение к мировой культуре. С точки зрения П.В. Сысоева, изучение языков способствует формированию культурного самоопределения личности. По мнению З. Шаукеновой, языки полингвальность – средство объединения народа во времени, географи- ческом и социальном пространстве; для М.Ш. Мусиной приоритетно приобщение молодежи к культуре других народов.

Изучение языка позволяет знакомиться с произведениями мировых классиков на английском языке, понять индивидуальность авторского стиля, который заключается в наличии специфической совокупности авторских стилистических приёмов, характеризуется наличием определённого принципа отбора и комбинации различных языковых средств и их трансформаций в предложенной автором концепции. Индивидуальный авторский стиль письменной речи подразумевает вербальную форму выражения индивидуально, предпочитаемых автором языковых средств и их грамматических и лексических значений.

Тонкой индивидуальностью отличается стиль Шарлотты Бронте. Обратимся к его особенностям.

Выражение её авторских взглядов всегда распределяется в тексте неоднородно и неравномерно. Так, иногда речь автора может чередоваться с речью персонажей и каждый из них, в своих рассуждениях, руководствуется собственной точкой зрения. Большое количество точек зрения в одном произведении делают его многогранным и полифоничным. «Рассредоточенные по тексту реплики персонажа, собранные воедино, составляют его речевую партию и выражают его мировоззрение и мироощущение» [1, с. 133].

Чтобы выделить речевую партию персонажа или речевую партию автора, необходимо извлечь важные фрагменты, то есть вертикально членить художественный текст, рубрики которого пронизывают его структуру от начала до конца, они не только отражают разные точки зрения, но и, что наиболее важно, представлены различным языковым материалом. В этом смысле следует отметить, что, речь автора оформляется иначе, чем речь и мысли персонажей. Так, например, В.А. Кухаренко выделяет два основных речевых потока художественного текста: авторский и персонажный [1, с. 133]. Авторский речевой поток ярко проявляется в произведении Шарлотты Бронте «Шерли»: “…If you think, from this prelude, that anything like a romance is preparing for you, reader, you never were more mistaken. Do you anticipate sentiment, and poetry, and reverie? Do you expect passion, and stimulus, and melodrama?” [2, с. 35].

В этом примере автор обращается к читателю, называя его “reader”, а так же при помощи местоимения “you”. Шарлотта Бронте пытается вести беседу, она задает вопросы читателю, как будто сможет тот час же получить ответ на них.

Персонажный поток может выражаться во внешней, звучащей диалогической речи, а так же в форме внутренней речи, то есть он не проговаривает свои мысли вслух и думает про себя. Примером персонажного потока во внутренней речи может послужить отрывок из произведения Шарлотты Бронте «Джейн Эйр»: “Some time in the afternoon I raised my head and…asked.

But the answer my mind gave –“Leave Thornfield at once” – was so prompt, so dread, that I stopped my ears: I said, I could not bear such world now. “that I am not Edward Rochester bride is the least part of my woe,” I alleged: “that I have wakened out of most glorious dreams, and found them all void and vain, is a horror I could bear and master; but that I must leave him decidedly, instantly, entirely, is intorable. I cannot do it”.

But, then, a voice within me averred that I could do it, and foretold that I should do it. I wresfled with my own resolution: I wanted to be weak…but conscience, turned tyrant, held passion by the throat, told her tauntingly, she had yet but dipped her dainty foot in the slough, and swore that with that arm of iron, he would thrust her down to unsounded depths of agony.

“Let me be torn away, then!” I cried.

“Let another help me!”

“No; you shall tear yourself away, none shall help you: you shall, yourself, pluck out your right eye: yourself cut off your right hand: your heart shall be the victim; and you, the priest to transfix it”.

“A ridge of lighted heath, alive, glancing, devouring, would have been a meet emblem of my mind when I accused and menaced Mrs. Reed: the same ridge, black and blasted after the flames are dead, would have represented as meetly my subsequent condition”.

“Glorious discovery to a lonely wretch! This was wealth indeed! Wealth to the heart!” [3, с. 451].

В этом отрывке героиня разговаривает со своим внутренним голосом, причем создается впечатление, что это голос – совершенно другого человека, который дает ответы на вопросы, мучающие Джейн. Джейн спрашивает: “What am I to do?” Голос отвечает: “Leave Thornfield at once”.

Существует еще и контаминированное, смешанное изложение, в котором присутствует как автор, так и герой. Этот вид изложения получил название – несобственно-прямая речь. К примеру:

“I have seen such storms in hilly districts in Yorkshire; and at their riotous climax, while the sky was all cataract, the earth all flood, I have remembered the Deluge.”

“It is singularly reviving after such hurricanes to feel calm return, and from the opening clouds to receive a consolatory gleam, softly testifying that the sun is not quenched.”

“Miss Keeldar, just stand still now, and look down at Nunnely dale and wood.”

Изучение английского языка – путь к познанию мировой классики

О.А. Слесарь

They both halted on the green brow of the Common: they looked down on the deep valley robed in May raiment; on varied meads, some pearled with daisies, and some golden with king-cups: to-day all this young verdure smiled clear in sunlight; transparent emerald and amber gleams played over it. On Nunnwood – the sole remnant of antique British forest in a region whose lowlands were once all sylvan chase, as its highlands were breast-deep heather – slept the shadow of a cloud; the distant hills were dappled, the horizon was shaded and tinted like mother-of-pearl; silvery blues, soft purples, evanescent greens and rose-shades, all melting into fleeces of white cloud, pure as azury snow, allured the eye as with a remote glimpse of heaven’s foundations. The air blowing on the brow was fresh, and sweet, and bracing.

“Our England is a bonnie island,” said Shirley, “and Yorkshire is one of her bonniest nooks.”

“You are a Yorkshire girl too?”

“I am – Yorkshire in blood and birth. Five generations of my race sleep under the aisles of Briarfield Church: I drew my first breath in the old black hall behind us.” [2, с. 98].

В данном примере показан диалог двух героинь, которые мило беседовали о красоте природы Англии. В середине диалога мы замечаем появление речи автора. Шарлотта Бронте словно присоединяется к беседе и выражает свое восхищение по отношению к красоте Англии. В этом изложении присутствуют и автор, и герои.

Следующий пример так же ярко иллюстрирует несобственно-прямую речь. Речь автора очень ярко выступает на первый план в начале повествования, а в конце – речь самого героя, которая передается через речь автора.

“…Reader, perhaps you were never in Belgium Haply you don’t know the physiognomy of the country You have not its lineaments defined upon your memory, as I have them on mine. Three – nay four – pictures line the fourwalled cell where are stored for me the records of the past…” [4, с. 31].

Главную роль в формировании концепта произведения занимают авторские оценки тех объектов, явлений, событий, которые составляют его художественную действительность. Элемент оценки, или так называемый оценочный элемент, всегда присутствует в речи, например, используя и познавая объекты окружающей реальности, мы выражаем свое отношение к ним, оцениваем их. Художественное произведение обязательно несет и авторское отношение, т. е. оценочность и модальность. Они могут проявляться на всех участках и во всех типах изложения, но в прямой или более откровенной форме они представлены в собственной речи автора. Именно здесь авторская точка зрения проявляется очень ярко, выражается эксплицидно. Таким образом, анализируя произведение, мы должны внимательно относиться к сигналам концепта, размещенным в авторской речи.

Однако их распределение неравномерно. Оно существенно зависит от композиционно-речевых форм. В зависимости от содержания высказывания речь можно разделить на такие типы: описание, повествование, рассуждение. Каждый тип речи обладает отличительными признаками.

Повествование принимает на себя основную сюжетную нагрузку, сообщает о происходящих действиях и состояниях, а также фиксирует признаки объектов и субъектов действий и состояний, и поэтому является преимущественно статичным.

Например:

• 1.    “…A breakfast-room adjoined the drawing-room, I slipped in there. It contained a bookcase: I soon possessed myself of a volume, taking care that it should be one stored with pictures. I mounted into the window-seat: gathering up my feet, I sat cross-legged, like a Turk; and, having drawn the red moreen curtain nearly close, I was shrined in double retirement…” [3, с. 9].

• 2.    “…The evening was pitch dark: star and moon were quenched in gray rainclouds – gray they would have been by

• 3.    “…Thus self-schooled, I returned to the house. My brother was in the breakfastroom. I met him collectedly – I could not meet him cheerfully; he was standing on the rug, his back to the fire – how much did I read in the expression of his eye as my glance encountered his, when I advanced to bid him good morning; how much that was contradictory to my nature! He said Good morning abruptly and nodded, and then he snatched, rather than took, a newspaper from the table, and began to read it with the air of a master who seizes a pretext to escape the bore of conversing with an underling…” [4, с. 8].

day; by night they looked sable. Malone was not a man given to close observation of nature; her changes passed, for the most part, unnoticed by him. He could walk miles on the most varying April day and never see the beautiful dallying of earth and heaven – never mark when a sunbeam kissed the hill-tops, making them smile clear in green light, or when a shower wept over them, hiding their crests With the low-hanging, dishevelled tresses of a cloud…” [2, с. 12].

На первом плане в содержании повествовательных фрагментов текста – порядок протекания действия. Каждое предложение обычно выражает какой-либо этап, стадию в развитии действия, в движении сюжета. Большую роль играет временная соотнесенность сказуемых, которая может проявляться и как их временная однотипность, и как временная разнотипность. Основную смысловую нагрузку выполняют обычно глаголы совершенного вида, приставочные и бесприставочные (nodded, began, said, met, passed и др.), которые обозначают действия предельные, сменяющиеся. Для повествования характерна конкретная лексика (He, I,breakfast-room, it, day, brother, the evening, star and moon и др.). Ход событий акцентируется посредством обстоятельств времени (soon, by day, by night, when, then и др.).

По использованию синтаксических построений и типов связи предложений повествование противопоставлено опи- санию, что проявляется, в частности, в следующем [2, с. 34]:

• •    в различии видовременных форм глаголов – описание строится в основном на использовании форм несовершенного вида, повествование – совершенного;

• •    в преобладании цепной связи предложений в повествовании – для описания более характерна параллельная связь;

• •    в употреблении односоставных предложений – для повествования нетипичны номинативные предложения, безличные предложения, широко представленные в описательных контекстах.

Самым непосредственным образом автор заявляет о своей позиции в рассуждении. «Чаще всего автор начинает свое рассуждение специальными лексическими маркерами: “This story I’m telling…These characters I create…This is a novel…” и т. д.» [5, с. 34].

«…Рассуждение в художественном тексте – это рупор авторских идей, не облеченных в образную форму, непосредственно выражающих его мировосприятие и в особенности ту сторону последнего, которая воплощена в концепте произведения»[1, с. 135].

В момент рассуждения автор входит в непосредственный контакт с читателем, обращаясь к нему “dear reader”, “you”, «любезный читатель», «ты» или объединяясь с ним в «мы», “we”. Примеры:

• •    “…If you think, from this prelude, that anything like a romance is preparing for you, reader, you never were more mistaken. Do you anticipate sentiment, and poetry, and reverie? Do you expect passion, and stimulus, and melodrama?...” [2, с. 1].

• •    “…This is Belgium, reader. Look! Don’t call the picture a flat or a dull one–t was neither flat nor dull to me when I first beheld it…” [4, с. 32].

• •  “…A new chapter in a novel is something

like a new scene in a play; and when I draw up the curtain this time, reader, you must fancy you see a room in the

Изучение английского языка – путь к познанию мировой классики

О.А. Слесарь

George Inn at Millcote, with such large figured papering on the walls as inn rooms have…” [3, с. 138].

Если переводчик, невнимательный читатель, или инсценировщик упустит из текста рассуждение, целостности художественного произведения будет причинен очень большой ущерб.

Описание – это функционально смысловой тип речи, сущность которого сводится к выражению факта сосуществования предметов, их признаков в одно и то же время. Это статичная композиционно-речевая форма. Обычно к ней относят портрет и пейзаж-сообщение о внешних признаках действующего лица и обстановки действия.

Портрет выступает одним из основных средств индивидуализации персонажа. В портрет включаются не только внешние физические характеристики персонажа, но и сведения о его прическе, одежде. Манерах, аксессуарах, т. е. о том, что отражает индивидуальность героя.

Тому подтверждение в нижеприведенном примере:

“…His figure was enveloped in a riding cloak, fur collared, and steel clasped; its details were not apparent …the general points of middle height, and considerable breadth of chest. He had a dark face, with stern features and a heavy brow; his eyes and gathered eyebrows looked ireful and thwarted just now; he was past youth, but had not reached middle age; perhaps he might be 35…” [3, с. 46].

Портретные штрихи, которые рассредоточиваются по всему тексту, «вживляются» в повествование и создают динамическую картину изменяющейся внешности персонажа. Подобные изменения являются внешним проявлением сменяющихся эмоций и настроений персонажа. “Her face was red with anger”; “Her face was tear-blotched” [3, с. 35]. Это динамический портрет, который выполняет характерологическую функцию, а также функцию актуализатора связности текста, объединяя различные фрагменты в единое целое.

В содержании описательных текстов главное – предметы, свойства, качества, а не действия. Поэтому основную смысловую нагрузку несут имена существительные и прилагательные. Существительные относятся к конкретной лексике (eyebrows, chest.,face, features, brow, eyes, figure и др.). Широко используются слова с пространственным значением – обстоятельства места (between, by, on smth., near, behind и др). Часто используется глагольная форма настоящего или прошедшего времени, выражающая длительное состояние предмета или «вневременное» состояние (its details were not apparent ,His figure was enveloped, charmed the view и др).

За вторым основным видом композиционно-речевой формы описания – пейзажем закрепилось значение статичного фона происходящих событий. Образ природы отражает также и динамические процессы, происходящие в природе: это могут быть ураганы, землетрясения, цунами и т. д.

Данный пример иллюстрирует пейзаж, вид маленького городка:

“…Green, reedy swamps; fields fertile but flat, cultivated in patches that made them look like magnified kitchen-gardens; belts of cut trees, formal as pollard willows, skirting the horizon; narrow canals, gliding slow by the road-side; painted Flemish farmhouses; some very dirty hovels; a gray, dead sky; wet road, wet fields, wet house-tops not a beautiful, scarcely a picturesque object met my eye along the whole route…” [4, с. 32].

Окружающее пространство может быть открытым, как в описании пейзажа, так и закрытым, как в описании интерьера:

“…A series of Italian views decked the walls. Each of these was a specimen of true art. A connoisseur had selected them; they were genuine and valuable. Even by candlelight the bright clear skies, the soft distances, with blue air quivering between the eye and the hills, the fresh tints and well-massed lights and shadows, charmed the view. The subjects were all pastoral, the scenes were all sunny. There was a guitar and some music on a sofa; there were cameos, beautiful miniatures; a set of Grecian-looking vases on the mantelpiece; there were books well arranged in two elegant bookcases…” [2, с. 33].

Описание может включать последовательность номинативных и эллиптических конструкций, что создает своеобразный номинативный стиль. К примеру:

“…Second, X-, huge, dingy; the canvas cracked and smoked; a yellow sky, sooty clouds; no sun, no azure; the verdure of the suburbs blighted and sullied- a very dreary scene…” [4, с. 31].

В таких описаниях объекты как будто фиксируются видеокамерой. Словосочетания равноправны относительно друг друга, автосемантичны. Их можно сгруппировать и иначе – все зависит от «точки отсчета».

Описание, отражающее точку зрения автора является непосредственным способом реализации концепта, а описание, отражающее позицию наблюдающего персонажа, передает концепт опосредованно – через характеристику наблюдателя.

Включение последнего в описание было названо авторизацией. Благодаря авторизации описание приобретет адресанта, приписывается конкретному лицу (рассказчику, участнику событий), вроде бы отчуждается от автора, сообщается как будто изнутри, с места события, что придает происходящему эффект достоверности, аутентичности.

Основное место среди средств авторизации описания занимают модальные наречия типа “clearly”, “of course”, «безусловно», «наверно» и глаголы восприятия “notice”, “observe”, “seem”,”see” и др.

Это отражено в следующем примере:

“…Its air of modest comfort seemed to possess no particular attraction for its owner…” [2, с. 39].

Знание индивидуального стиля автора, а также чтение произведения на его родном языке позволяет узнать страну, ее природу, культуру этноса, полиэтнический мир, в котором мы живем.

Ранее изучение английского языка повысит уровень его знания и оправданно вводится в школах Казахстана.

В настоящее время владение языками перешагнуло за рамки коммуникативных функций. Многоязычие – это не только средство общения и выражения мысли, определенный объем знаний, ключ к культуре народа, образец аккумуляции ценностей культуры, способ достижения и приобретения новых, но и возможность постижения мира специальных знаний, диалог различных культур, возможность постижения мира специальных знаний, способствующий осознанию людьми принадлежности не только к своей стране, определенной цивилизации, но и к общественному культурному сообществу.