Явление полисемии с точки зрения биосемиотики

Цель данной статьи – изучить и продемонстрировать механизм развития полисемии с точки зрения биосемиотики. Биосемиотика представляет собой подход к изучению живых систем, с точки зрения которого основополагающими явлениями жизни являются производство знаков, обмен знаками и их интерпретация. При этом всякое взаимодействие любых форм жизни рассматривается как знаковое [15, с. 368–369].

Человек представляет собой живую систему, а следовательно, находится в процессе непрерывного знакового взаимодействия со своей нишей с целью адаптации к окружающей среде [16, с. 8]. В концепции У. Матураны человек является Наблюдателем, поскольку он наблюдает за актуализациями ниш других живых систем и своей в том числе. Важнейшим инструментом знакового взаимодействия выступает естественный язык, благодаря которому один Наблюдатель взаимодействует с другим как элементом собственной ниши. Изучать язык в отрыве от человека как живой системы нецелесообразно [6, с. 184], поскольку способность к языку обусловлена строением человеческого организма [13, с. 185].

С точки зрения биосемиотики, язык – это совместная деятельность (co-action), по меньшей мере, двух Наблюдателей [10, с. 5], суть которой заключается в оказании ориентирующего воздействия друг на друга с помощью знаков [5]. Она возникает, когда эти Наблюдатели оказываются замкнуты в области консенсуальных взаимодействий [17, с. 48]. Это область, в которой происходит длительная и непрерывная деятельность Наблюдателей по спецификации и детерминации друг друга. В результате возникают общие для Наблюдателей значащие закономерности среды [18, с. 14], которые связаны со специфическими состояниями нервной системы Наблюдателей [6, с. 168–169], вызванными ориентирующим воздействием Наблюдателей друг на друга с помощью языковых знаков. Нервная система Наблюдателя фиксирует эти состояния в связке с языковыми формами, с актуальной ситуацией (контекстом в широком смысле) употребления этих форм, с жестами, интонацией, телодвижениями таким образом, что языковые формы имеют значение для Наблюдателя [10, c. 5].

Й. Хоффмейер трактует значение как «формирование отношения между воспринимающей системой (receptive system) и предполагаемым предметом, которое вытекает из действия знака, который сам каким-то образом связан с этим самым предметом» [15, с. 386]. Значение знака носит экологический характер, т.к. оно порождается в сознании Наблюдателя в результате интерпретации значимого элемента ниши [4, с. 314]. При этом некоторый элемент ниши (языковая форма. – А.К .) становится знаком (другой сущности. – А.К .), приобретая ценность, которая возникает как результат когнитивных взаимодействий [5]. Однако знак – это не физический предмет (thing) и не понятие (concept), это исключительно отношение, посредством которого воспринимающая его живая система систематизирует собственный мир [15, с. 373]. «Знак – это явление, распределенное среди элементов ситуации, и это, по сути, событие и его значение создается “на месте” как стечение обстоятельств. Как знак, так и его значение - это, прежде всего, события» [10]. Таким образом, значение знака – это местное (local) и контекстно обусловленное (situated) явление, причем контекстуальная обусловленность значения (situatedness) связывает его с конкретными жизненными процессами индивидуального организма [15, с. 386]: регулярный вызов из памяти данных знаков-событий способствует возникновению и развитию инвариантов стимульно-ответных моделей, специфических для конкретного организма. Воспоминание о таких состояниях в форме инвариантов становится со временем важным элементом структуры организма [10]. Устойчиво связанные с языковой формой (телом знака), такие воспоминания образуют зна-

чение языкового знака на уровне системы языка. Таким образом, как когнитивное явление, значение языкового знака – это некий «ассоциативный потенциал, представляющий, по существу, память индивида о предыдущих использованиях того или иного знака» [5]. В результате последовательного употребления знаков говорящими образуются упорядоченные системы значений [11, с. 6].

При этом значение не является застывшей структурой: прикладывая одну и ту же языковую форму к новым ситуациям взаимодействия, Наблюдатели постоянно модифицируют значение, исходя из текущих целей и задач общения [10]. Следствием этого является полисемия. В русле рассматриваемого подхода полисемию можно описать следующим образом.

Наблюдатель живет в мире физических предметов [17, с. 55], взаимодействуя с которыми создает их описания, т.е. перечисляет их признаки [16]. Взаимодействия с описаниями создают репрезентации, например, значения языковых форм. Следовательно, при номинации (означивании) Наблюдатель выделяет существенные, на его взгляд, признаки описываемого элемента ниши и ассоциирует с формой знака именно эти признаки, но не сам элемент. При осмыслении Наблюдателем результатов языкового взаимодействия с другим Наблюдателем возникает денотация [17, с. 50] – и значение становится элементом системы языка. При взаимодействии Наблюдателя с элементами ниши, имеющими одинаковые признаки, или «смежными» во времени или пространстве, Наблюдатель сопоставляет данные элементы и использует языковую форму, служащую знаком хорошо известного ему элемента ниши для обозначения нового. Данные явления известны как метонимический и метафорический переносы. При этом происходит не перенос значения, а образование нового, т. к. в опыте Наблюдателя фиксируется новое отношение между состоянием его нервной системы и обозначаемым набором признаков. При регулярном повторении, как и в случае первичной номинации, это новое состояние четко и однозначно ассоциируется у Наблюдателя с языковой формой. Например, прилагательное bright , обозначая признак элемента ниши, источающего интенсивный свет, вызывает в памяти Наблюдателя воспоминание о взаимодействии с таким элементом. Следовательно, если Наблюдатель слышит, что некий предмет описывают как bright (например:

As it was a warm day with a bright sun overhead he walked in the shade wherever he could , то он на основании «контекстуальных подсказок» (contextualizing cues) [12, с. 418] с легкостью однозначно интерпретирует значение данной формы, сопоставляя его с имеющейся в его опыте устойчивой ассоциативной связью: bright₁ → giving outor reflecting muchlight.

В данном случае прилагательное bright употреблено в своем номинативно-непроизводном значении, поскольку солнце описано как непосредственный источник яркого света. Однако в примерах It was such a bright sunny day that there was quite a holiday feeling in the air и The rooms are bright and comfortable with full central heating, T.V. and hospitality tray реализовано уже другое значение, поскольку ни день, ни комната не являются источниками света, но содержат в себе сам свет от такого источника – солнца. Наблюдатель видит, что в течение дня светит яркое солнце, поэтому такой день, т. е. отрезок времени, когда светит яркое солнце, Наблюдатель описывает как имеющий такой же признак – bright . Во втором случае солнечный свет попадает в комнату через окна и заполняет пространство. В обоих случаях семой, обеспечивающей соприкосновение признаков по смежности, является «наполненность» пространства или времени ярким светом. Следовательно, в данном случае прилагательное употреблено в метонимическом значении. Интерпретация значения возможна на основе имеющегося в памяти Наблюдателя устойчивого соответствия, которое можно сформулировать так: bright ₂ → having a spatial or temporal relation to an object giving out or reflecting much light.

Если учесть, что значения языковых форм характеризуются нечеткостью и размытостью [14, с. 210], то, вероятно, Наблюдатель интуитивно не делает различий между пространственными и временными «соприкосновениями» описываемых признаков. Главное – само наличие этой «смежности». В связи с этим можно предположить, что вербальная формулировка данного значения скорее выглядит так:

bright ₂ → having a certain relation to an object giving out or reflecting much light.

Рассмотрим следующие примеры употребления прилагательного bright: Wearing a bright smile, she approached the reception desk. Bright comments enlivened the conversation; His secretary’s voice was bright and cheerful. Ни одна из двух предыдущих интерпретаций значения не подходит, поскольку bright smile и bright voice не являются непосредственными источниками света и никаким образом с ними не соотносятся. Тем не менее Наблюдатель, опираясь на собственный опыт межличностного взаимодействия с другими, знает, как люди улыбаются и говорят в определенных ситуациях. Вероятно, широкая улыбка оказывает на Наблюдателя воздействие, аналогичное воздействию источника яркого света: видя, что человек «светится», Наблюдатель сравнивает улыбку с прототипическим источником света – солнцем. Яркий солнечный свет даже на физиологическом уровне вызывает положительные эмоции. Следовательно, сравнивая широко улыбающегося человека с солнцем, Наблюдатель делает вывод о том, что этот человек имеет позитивный эмоциональный настрой. Голос недоступен зрительному восприятию, поэтому в bright voice идея интенсивности света созвучна представлению об интенсивности звука. Другими словами, это, скорее всего, громкий и хорошо слышимый голос человека, имеющего позитивный эмоциональный настрой, что подтверждается контекстуальной подсказкой cheerful. Следовательно, интерпретация данных значений возможна на основе сравнения с источником света и с переносом интенсивности с видимого элемента ниши на слышимый. Актуальное значение можно описать как bright3 → cheerful, happy.

В связи с ограниченным объемом настоящей статьи не представляется возможным привести полный анализ актуальных значений прилагательного bright, поэтому далее представлены его результаты:

bright ₁ → giving out or reflecting much light;

bright ₂ → having a certain relation to an object giving out or reflecting much light;

bright ₃ → cheerful, happy;

bright ₄ → successful, full of hope;

bright ₅ → well-distinguished;

bright ₆ → intelligent, clever.

Следует отметить, что все приведенные интерпретации (после знака →) являются лишь приблизительными синонимическими заменами. На самом деле актуальные значения более расплывчаты и неопределенны. В конкретном случае Наблюдатель «переживает» только одно значение, т. е. одна форма всегда имеет только одно содержание. Однако следует сделать важное замечание. Интерпретация значений основана на телесном опыте, который существует в момент коммуникации. Этот опыт частично существует заранее, а частично создается в процессе коммуникации. Зна- чения, таким образом, являются устойчивыми состояниями, но в некоторых случаях они могут быть новыми – возможны «промежуточные варианты значений» из-за того, что говорящий в новой для себя обстановке создает новое нечеткое описание [10], поэтому теоретически количество актуальных значений прилагательного bright может быть гораздо больше, чем представлено выше.

Тем не менее Наблюдатель, как было сказано выше, выделяет у описываемых сущностей только наиболее существенные для данного конкретного случая признаки. Следовательно, можно предположить, например, что при многократной интерпретации актуальных значений bright ₃, bright ₄, bright ₅ и bright ₆, а также возможных «промежуточных» значений у Наблюдателя складывается единая инвариантная структура знания, позволяющая продуктивно пользоваться данной языковой формой: успешно интерпретировать значения и создавать новые описания. Поскольку все четыре лексико-семантических варианта (ЛСВ) образованы на основе признака сравнения с «прототипическим» источником света, то инвариантная структура, скорее всего, может быть описана как bright ₃,₄,₅,₆ → as if giving out reflecting much light. Данное обобщенное значение является, вероятно, частью более развернутого инвариантного значения, общего для всех ЛСВ прилагательного bright . Его можно обозначить как:

bright → giving out or reflecting much light, having a certain relation to an object giving out or reflecting much light, or as it were.

Данная сложная инвариантная структура языкового взаимодействия является лексическим прототипом прилагательного (ЛП) bright [1, с. 81].

Существование ЛП важно потому, что, как писал Гийом, перед изучением актуальных контекстных значений полисемантичного слова следует сначала восстановить системное значение [3, с. 83]. Лексический прототип представляет собой минимальный набор самых существенных, с точки зрения Наблюдателя, признаков, достаточных для адекватной интерпретации актуального значения [7, с. 8], и является, вероятно, системным значением слова в телесном опыте (памяти) Наблюдателя на уровне системы языка, которое обеспечивает функционирование слова в речи [9, с. 269]. Системное значение существует как часть структуры Наблюдателя, а потому скрыто от прямого доступа. Однако его можно вывести из зафиксированных актуальных значе- ний слова [2, c. 110]. ЛП следует выводить с учетом всех лексико-семантических значений слова. Процедура вывода ЛП показана в [8] и [9]. Например, представленная в настоящей статье формула ЛП прилагательного bright была выведена на основе анализа словарных дефиниций с последующей интерпретацией ЛСВ на основе номинативно-непроизводного значения (ННЗ). Формула ЛП «giving out or reflecting much light, having a certain relation to an object giving out or reflecting much light, or as it were» отражает три основных типа значения : 1) номинативно-непроизводное – «giving out or reflecting much light»; 2) метонимические – «having a certain relation to an object giving out or reflecting much light»; 3) метафорические – «as it were».

Если проанализировать некоторые случаи употребления (ЛСВ) прилагательного bright , то можно убедиться, что все они возможны благодаря знанию Наблюдателем ЛП.

Итак, с точки зрения биосемиотики, полисемия – это опыт использования Наблюдателем одной и той же языковой формы применительно к описанию различных элементов своей ниши в целях оказания ориентирующего воздействия на другого Наблюдателя в различных ситуациях коммуникации. Возможность использовать знак одного элемента ниши для означивания другого основана на общих для этих элементов признаках. Следовательно, в результате регулярного употребления многозначной формы эти признаки, вероятно, объединяются в памяти Наблюдателя таким образом, что образуют инвариантный набор, устойчиво ассоциирующийся у Наблюдателя с телом знака. В дальнейшем при необходимости вторичного наименования Наблюдатель руководствуется уже этими «выкристаллизованными» инвариантными признаками, которые он находит также в описываемом элементе ниши. Данные инвариантные признаки составляют содержательное ядро значения, или ЛП слова, который возникает как часть жизненного опыта индивида по использованию конкретной языковой формы в релевантных контекстах, а также в результате собственных предыдущих наблюдений за собеседниками, действующими таким же образом.

В качестве общего вывода следует сказать, что ЛП является следствием естественных биосемиотических процессов, отражая опыт предшествующего использования полисемантичной языковой формы и обеспечивая дальнейшую возможность ее употребления.