Язычество в контексте формирования русских народных традиций

Любое человеческое сотрудничество возможно благодаря языку вымысла, объединяющим мифам, существующим исключительно в воображении людей. Воображаемая реальность – как то, во что верят все – обладает действительной силой. Даже тогда, когда мир кардинально меняется, миф остается. Культура становится таинственным клеем, соединяющим огромные потоки людей.

Первобытные племена скрепляли свой социальный строй верой в призраки и духов, их мир был полон живых существ, способных общаться друг с другом. В понимании анимиста сознанием и чувством наделено любое животное, растение, природное явление [5]. Общение с духами происходило напрямую с помощью речи, песни, танца или ритуала [4]. Все духи воспринимались в привязке к конкретике, их способности были узкими и локальными, не было универсальных богов, не было непреодолимой стены между людьми и духами, не было и жесткой иерархии. Эти духи не были всемогущими и не управляли целым миром по своему желанию.

В доиндустриальную эпоху выстраиваются иерархические отношения как между людьми, так и между богами, обуславливающими мировой порядок. Политеистические религии предполагали иерархию всесильных богов, правящих миром, которых нужно задабривать, чтобы получить желаемое. Люди обращались с мольбами к конкретным богам, наделенным особыми, но ограниченными возможностями, которые решали их каждодневные земные проблемы.

Монотеизм, в котором у каждого человека есть сотворенная Богом душа, становится религией нового времени – системой норм и ценностей, основанных на вере человека в высший сверхчеловеческий порядок, универсальный, истинный всегда и для всех. Каждая монотеистическая религия представляет собой веру в единого Бога, как в личность, выражающую свое отношение к Тварному миру, предполагает личные отношения с Ним.

Несмотря на то, что на протяжении развития человечества социальные конструкты трансформировались, культурные пласты, накладываясь друг на друга, в большей степени обогащались, нежели коренным образом видоизменялись. «Монотеистические религии под грохот фанфар выгнали весь пантеон в дверь, но боги тут же пролезли в окно» [13, с. 263]. Именно поэтому культы поклонения пантеону святых, созданные христианством, имеют много общего с культами языческих богов [8]. Проследить данную тенденцию в значительной степени возможно исходя из традиций народных праздников.

2024 год – високосный, приходящий в наш календарь раз в четыре года, считающийся, как любой високосный год, тяжелым и неудачным. Чтобы проследить путь формирования подобного восприятия, нужно обратиться к самым далеким временам.

Издревле на Руси на 29 февраля приходился День Кощея-Чернобога, самого злого божества славянского пантеона. Кощей воплощал собой темную силу, холод и смерть, поэтому день считался особенно плохим. Изображали Кощея-Чернобога в виде человекоподобного чёрного идола с серебряными усами. Его боялись, поэтому в этот день проводили обряды для защиты от недобрых сил.

Считалось (что и воплотилось в русских сказках), что он бессмертный, жизнь его спрятана в курином яйце. Отсюда славянский обряд уничтожения Кощея: ночью давили рукой куриное яйцо, чтобы убить зловредное существо. Люди верили, что со смертью Кощея зима отступит и даст дорогу весне, которая изгонит и трудности.

Христианство в данный день привнесло мысль о том, что он опасен только для тех, кто живет не по справедливости, кто ведет неправедный образ жизни. Однако Касьянов день, он же Касьян-високос, так и остался мрачным праздником, хотя и поменял своего хозяина на святого Иоанна Кассиана Римлянина, монаха и богослова. В народе монах не прижился, а злой Касьян получил ряд преданий, объясняющих его природу.

По одной из версий, в детстве он был украден и воспитан бесами. Другая говорит о том, что Касьян, будучи сторожем ворот ада, раз в четыре года покидает свой пост, что дает возможность нечистой силе оставлять свою обитель и проникать в мир людей.

Есть и третья легенда об «опальном» святом, который «сначала был светлым ангелом, но затем соблазнился обещаниями и уловками нечистой силы и, перейдя на сторону дьявола, выдал ему тайну о намерении Бога свергнуть всю сатанинскую силу с неба в преисподнюю. Однако впоследствии, мучаясь совестью, раскаялся в своем предательстве, но прощен до конца не был. Господь, внявший мольбам грешника, все-таки не приблизил его к себе, а приставил к нему ангела-хранителя, получившего наказ заковать Касьяна в цепи и «бить его по три года тяжелым молотом в лоб, а на четвертый отпускать на волю» [7, с. 24].

Четвертая история рассказывает о том, как «…однажды Касьян, вместе с Николаем Чудотворцем, шел по дороге, и встретился им мужичок, который увязил воз в грязи. "Помогите, – просит мужичок, – воз поднять". А Касьян ему: "Не могу, – говорит, – еще испачкаю об твой воз свою райскую ризу, как же мне тогда в рай придти и на глаза Господу Богу показаться?" Николай же Чудотворец ни сло-вечушка мужику не ответил, а только уперся плечом, натужился, налег и помог воз вытащить. Вот пришли потом Николай-угодник с Касьяном в рай, а у Николая-то вся как есть риза в грязи выпачкана. Бог увидал это и спрашивает: "Где это ты, Микола, выпачкался?" "Я, – говорит Николай, – мужику воз помогал из грязи вытаскивать." "А у тебя отчего риза чистая, ведь ты вместе шел?" – спрашивает Господь Касьяна. "Я, Господи, боялся ризу запачкать." Не понравился этот ответ Богу, увидал Он, что Касьян лукавит, и определил: быть Касьяну именинником раз в четыре года, а Николаю-угоднику, за его доброту, два раза в год» [6, с. 44].

Какая бы легенда ни лежала в основе, как и в дохристианскую эпоху, сегодня 29 февраля считается одним из тяжелых дней календаря, а високосный год – неудачным.

А еще сто лет назад жители деревень в этот день запирались в домах и не выводили скот на пастбище – лишь бы не попасть под губительный Касьянов взгляд. На Касьяна отказывались от работы: считалось, что любое дело, начатое в этот день, не заладится. А про угрюмого и необщительного человека до сих пор говорят, что «он Касьяном смотрит», а про человека, способного сглазить, замечают: «Касьян косоглазый».

Еще один праздник, приходящийся на 21 мая по старому стилю, пришел из глубоких дохристианских времен. Связан он с именем наиболее влиятельной и почитаемой из славянских богинь – Макошь (или Мокошь). Сам князь Владимир, креститель Древней Руси, в свое время воздвиг капище, где Макошь оказалась единственной богиней в окружении четырех богов. Почиталась она за то, что принесла людям женские ремесла, в первую очередь, ткачество. Она же была и богиней-пряхой. Трудно переоценить столь важный дар. Именно умение создавать одежду из растений (крапивы, хлопка, льна, конопли и других), а также звериной шерсти можно считать одним из важнейших достижений цивилизации. По технологии все растения перед превращением в пряжу тщательно вымачивались на протяжении нескольких дней, что и дало имя богине. Главным подношением для Макоши была кудель или пряжа; женщины бросали её в колодец или же проточную воду, задабривая богиню, надеясь, что, став умелыми мастерицами, никогда не будут ни в чем нуждаться, а только преумножать богатство.

Макошь считалась суровой, не прощала спутанной пряжи, неровной нитки и лени. Особенно же сурово карала Макошь за прядение в её день – пятницу. Это единственный день в неделю, когда ни одна женщина не должна была браться за веретено, иначе могло последовать наказание, от самого легкого – просто испорченная пряжа или холст – до самого тяжелого: возможность прясть, а то и вовсе отнятое здоровье.

Одновременно Макошь считалась богиней благополучия и семейного счастья, судьбы, достатка и всего богатства Земли, истинной покровительницей Русского Рода. Символ Макоши (Лунница), изображаемый в виде Месячного серпа, т. е. неполной луны рожками вверх, был оберегом для женщин. Макошь крутит веретеном, прядет нити судьбы, также как ее вестники – муравьи, пауки и пчелы, являющиеся настоящими тружениками в мире насекомых. Отсюда древний обычай, известный и сегодня: никогда не убивать пауков, иначе покинет счастье.

Христианская эпоха трансформировала этот день в День святых равноапостольных Константина и Елены, но на языке народа он стал носить название «Олены-Ленничи» или «Олена – длинные льны».

«Из числа народных обычаев, приуроченных к этому дню, оттенок Макошь носят особые приемы, которыми обставлялся посев льна, как главного ткацкого материала. Для хорошего урожая льна бабы клали в мешок с семенем печеные яйца, которые сеющие мужики подбрасывали в воздух. Считалось, что чем выше будут подброшены яйца, тем выше вырастет лен» [1, с. 34]. С этой же целью бабы «обманывали лен». Раздеваясь донага при посеве льна, бабы надеялись, что лен, увидев отсутствие одежды, сжалится и ниспошлет урожай для того, чтобы те могли соткать себе рубашки.

Остался в России и запрет на пятницу. В более позднее время он стал связан с праздником Параскевы-Пятницы, по народному «Льняницы». С одной стороны, он стал днем почитания святой мученицы Параскевы (именины приходятся на 28 октября по старому стилю), покровительницы главной женской зимней работы – пряжи, именно с этого дня начинают мять лен. А также покровительницы соименного ей дня недели – пятницы. С другой стороны, мы видим явный отголосок богини Макошь: вслед за славянской предшественницей Параскева-Пятница считается заступницей и покровительницей женщин.

Такая же трансформация постигла и славянский праздник мужской силы и плодородия – Ярилин день, 23 апреля (по старому стилю). Именно Ярило, согласно языческой традиции, принес людям хлеб, научил работать на земле, а позже собирать жито и молоть, за что назван богом плодородия, отмыкающим Матерь-Землю, траву из-под спуда выпускающим.

Есть мнение, «что Ярило Вешний (Яровит) – бог Весеннего Солнца – носил и второе имя, Паска – день первого вывода скотины на пастбище (пас – ход, движение, пасти)» [11, с. 12].

В этот день не только традиционно начинали работы на уже прогретых полях, но и символически заключали договор с Яровитом на богатый урожай. Так как Ярилин день был мужским праздником, в праздничных обрядах главное участие принимали мужчины: лицо самого красивого и ловкого парня расписывали яркими красками, на теле рисовали солнечные узоры, сажали на белого коня, в руки давали колосья пшеницы: он представлял собой образ Ярило, помогал богу осматривать поля. «Девушки приносили на праздник угощения, щедро одаривали ими участников обряда, поливали землю водой и квасом, оставляли в поле хлеба и крашеные яйца (с этим праздником славян связана традиция крашения яиц, так как яйцо символизирует новую жизнь, начало её, чудо рождения и возрождения) в дар Земле Матушке» [3, с. 213].

Но главное заклинание было обращено Яриле как Волчьему Пастырю (отец его, бог Велес, знал язык зверей и птиц), с ним пастухи уговаривались о благополучии домашнего скота на целый год, чтобы был защищен от диких животных. Пастухи читали уговор перед первым выгоном скота. Тексты таких заговоров-уговоров были длинными, каждый пастух хранил их в секрете. Скот выгоняли на пастбище с определенным ритуалом. Перед выгоном «коров и лошадей кормили на дворе, давали им кусочек хлеба с черной четверговой солью, поливали скотину водой, обвязывали корову нитками, чтобы она всегда возвращалась домой» [9, с. 17]. Животных украшали венками из свежих цветов. Отдельный венок вешали на емкость для первого доения. Хозяин выгонял скотину со двора, подгоняя веточками вербы. Пастухов угощали яичницей, дарили ткани и деньги.

И этот праздник оказался адаптирован под христианские события, трансформировался он в два праздничных дня, 23 апреля и 26 ноября, смешав в себе несколько смыслов.

Прежде чем стать Юрьевым днем (26 ноября), прославляющим святого великомученика греческой церкви Георгия Победоносца, на народном языке он назывался Егорьев день и воспевал реального князя (Георгия Владимировича), давшего крестьянству заветный день освобождения с правом перехода к любому землевладельцу. Погибший на поле битвы, спасая от бусурманов родную землю, он стал легендой, превратившись в богатыря, подвиги которого приравнены к чудесам: «Егория, света, храбра, у которого по локоть руки в красной замше, по колено ноги в чи- стом серебре, а во лбу-то солнце, во тылу месяц, по косицам звезды перехожие… Когда ветры буйные разметали насыпь с глубокого погреба, куда замуравлен был богатырь, выходил он на святую Русь, увидать света белого, солнца красного, и отправился вымещать обиды, нанесенные ему и отцу его в городе Чернигове царищем-кудрянищем» [6, с. 98]. «На пути наталкивался богатырь на разные препятствия, которые с верою в Господа разрушал: "Полно вам, горы, полно тебе, река, врагу веровать, веруйте вы в Господа Распятого" – и становились горы и реки по старому и прежнему, и шел богатырь все дальше и достиг своей цели» [6, с. 99].

«В отличие от святого греческой церкви, пронзающего копьем зеленого дракона (герб московского царства), по русской легенде этим копьем он поразил волка, выбежавшего ему навстречу и вцепившегося зубами в ногу его белого коня» [2, с. 21]. «Раненый волк заговорил человеческим голосом: "За что ты меня бьешь, коли я есть хочу?" – "Хочешь ты есть, спроси у меня. Вон возьми ту лошадь, ее хватит тебе на два дня" [6, с. 99]. Согласно данной легенде, Егорий, как и его прототип Ярило, умеет говорить со зверями, отдает диким зверям только тех животных, которые оказались бы вредными для человека.

Обряды 23 апреля основываются на народном предании, связанном еще с одной трактовкой имени – Егорий Страстотерпец: «Однажды некий крестьянин по имени Гликерий пахал на воле поле. Старый вол надорвался и пал. Хозяин сел на меже и горько заплакал. На тот час подходит к нему юноша с вопросом: "О чем, мужичок, плачешь?" – "Был у меня, – отвечает Гликерий, – один вол-кормилец, да Господь наказал меня за грехи мои, а другого вола, при бедности своей, я купить не в силах". "Не плачь, – успокоил его юноша, – Господь услышал твои молитвы. Захвати с собою «оброт» (недоуздок), бери того вола, который первый попадется на глаза и впрягай его пахать – этот вол твой". – "А ты чей?" – спросил его мужик. "Я Егорий Страстотерпец", – сказал юноша и скрылся» [6, с. 99–100]. «Это Егорий является покровителем домашнего скота, охранителем пасущихся стад, строго следящим за пастухами и нака-зующим беспечных из них и нечестных при исполнении обязательств, принятых перед деревенским миром» [9, с. 19].

В этот день совершается обряд «обхода», который во многом повторяет предшествующий языческий обряд. «До восхода солнца хозяин кладет в решето испеченный для скотины пирог с запеченным туда целым яйцом, берет икону Победоносца Георгия, зажигает восковую свечу, опоясывается кушаком, затыкая спереди за него вербу, а сзади топор, и обходит скот по солнцу три раза. Затем пирог разламывается на части по количеству голов скота и преподносится ему как угощение. Верба либо бросается в реку, чтобы уплыли все невзгоды от скота, либо втыкается под стреху, чтобы во время грозы спасти от молнии. Скотину сгоняют в общее стадо, собранное у часовни, где служится водосвятный молебен, после которого все стадо окропляется святою водою и гонится пастухом, принявшим с поклоном скот, за околицу» [10, с. 56]. Очень важно в этот день еще поставить свечки в церкви к Егорьеву образу, чтобы спасти скот от волков.

Егорьев день сохранил и следы почитания Яровита, как покровителя полей и плодов земных. К Егорию перешла вера людей в доброго бога, которому даны ключи от неба, и он дает силу солнцу и тепло земле. Только теперь заказывают обедни и молебны святому, испрашивая у него благословения нивам и огородам. Но при этом не забывается и тот особый древний обряд, «когда выбирают самого красивого парня, украшают его зеленью, кладут на голову круглый пирог, убранный цветами, и в хороводе молодежи ведут в поле. Трижды обходят засеянные полосы, разводят костер, едят обрядовый пирог и поют в честь Ярило – Егория – Юрия старинную священную молитву-песню» [12. с. 34].

Можно приводить еще множество примеров: как христианская семидневная Масленица, сырная седмица, последняя неделя подготовки к Великому посту, наложилась на древнюю Комоедицу, празднование Дня весеннего равноденствия и начала славянского Нового года. Как славянский День вступления в права могучего летнего солнца-Купайлы, языческое празднование Дня летнего солнцестояния, трансформировался в православный день Ивана Купалы. Примеров того, как постепенно языческая обрядность изменяла свои имена, внешне становясь частью христианской веры, но никогда не теряла своего ценностно-смыслового наполнения. И сегодня, в технологическую эпоху, когда мы сами во многих научных открытиях уподобились богам, современный человек не перестает верить и в единого Бога, и в нечистую силу, и, как и раньше, продолжает откликаться душой на народные верования, чаяния и традиции.