Языки для специальных целей в историко-лингвистическом аспекте

Исследование языков для специальных целей (Languages for special purpose, LSP) относится к числу актуальных задач современной лингвистики. Описанием этих уникальных лингвистических объектов занимаются представители различных научных дисциплин – терминоведения, теории LSP, социолингвистики, дискурсивной лингвистики, лексикографии. Данная область научных знаний в русистике представлена именами таких ученых, как К.Я. Авербух, О.А. Зяблова, О.М. Карпова, В.М. Лейчик, М.И. Сол-нышкина, А.Н. Комарова и др. [Авербух, Карпова; Зяблова; Комарова; Лейчик; Солнышкина]. Обращает на себя внимание преимущественно синхронный подход к анализу языков для специальных целей (далее – ЯСЦ) и слабая изученность профессиональных языков прошедших эпох. Между тем актуальность диахронических исследований ЯСЦ очевидна, поскольку такой подход позволяет раскрыть их высокий этнокультурный потенциал, рассмотреть динамику номинативных процессов, а также особенности восприятия и отражения человеком и / или изолированной профессиональной группой окружающей действительности в условиях различных цивилизационных парадигм.

В задачу настоящей работы входит описание теоретико-методологических основ исследования языков для специальных целей с позиций исторического терминоведения.

Под языком для специальных целей (терминологические эквиваленты: специальный / профессиональный подъязык, подъязык) мы понимаем один из множества вариантов реализации языка этноса, особую функциональносемиотическую подсистему, которая используется для фиксации, интерпретации и передачи спе- циальных знаний, профессионального общения, а также оценки реалий профессиональной сферы [Фельде, с. 508]. Термин «язык для специальных целей» является пословным переводом английского понятия Language for Special Purposes (LSP) и по частотности использования в современной русистике лишь немногим уступает своим синонимам. Основным социальным фактором выделения ЯСЦ в качестве особой формы существования языка, как известно, является профессиональное членение общества.

ЯСЦ древнерусского (XI–XIV вв.), старорусского (XV–XVII вв.) и русского (XVIII – начало XX в.) языков являются основным предметом исследования исторического терминоведения. Подъязыки прошлого «живут» лишь в письменных памятниках. Их словарный состав устанавливается в результате кропотливого изучения рукописных и печатных текстов разных жанров, а также частично реконструируются с помощью специальных методик, которые обычно применяются в работах по историчской лексикологии и лингвистическому источниковедению [Инютина, 2012; Майоров, 2006]. Следует отметить такие черты специальных подъязыков, как высокая степень исторической изменчивости и функционально-семиотическая неоднородность. В структуре многих ЯСЦ прошлых веков выделяются два функционально-семиотических уровня. Один условно назовем «верхним». Он включает терминологию и в некоторых случаях терминоси-стему. Под терминологией, вслед за В.М. Лейчи-ком, мы понимаем «языковое образование парадигматического типа, представляющее собой стихийно сложившуюся совокупность лексических единиц, обладающих семантической общностью и сходством (близостью) формальной структуры, которые совместно функционируют в одном из языков для специальных целей, обозначая общие понятия области знаний или деятельности, обслуживаемые данным ЯСЦ» [Лейчик, с.55]. Терминологии подъязыков наук, ремесел, промыслов и производств прошлых веков представляют собой совокупность единиц разной степени терминологичности: прототерминов, терминов, предтерминов, терминоидов, номенов, терминонимов и терминоэлементов. В отличие от упорядоченных терминосистем, отражающих определенные теории области знаний или производственной деятельности, терминологии характеризуются некоторой избыточностью наименований. Особенно ярко вариативность терминологических единиц представлена в ЯСЦ XVIII в. [Овчинникова, 2008; Корнейчук, 2012]. Это свидетельствует о том, что терминологии минувших веков обладали лишь частичной упорядоченностью, их границы были проницаемы для лексических единиц других форм национального языка и прежде всего для слов общенародного языка, а также терминов смежных отраслей. На специальные подъязыки оказывал влияние и региональный узус, особенно в первой половине 18-го столетия, когда норма литературного языка, как это убедительно доказал А.П. Майоров, еще не упрочила свои позиции [Майоров, 2012]. Кроме того, терминологии активно пополнялись за счет прямых и опосредованных заимствований из других языков, стремясь к полноте отражения предметной области знаний. Упорядочению формирующихся терминологий способствовала тенденция к наиболее точному, адекватному отражению понятий и устранению избыточности средств их выражения. Несмотря на это, отличительными чертами большинства подъязыков XVIII–XIX вв. было отсутствие терминосистем, т.е. сознательно упорядоченных терминологий, что объясняется экстралингвистическими причинами (неразвитостью институтов передачи научных знаний и опыта, отсутствием широкой терминографической практики и т.п.).

«Нижний» уровень ЯСЦ – профессиональное просторечие и/ или профессиональный жаргон. Маркирующими единицами этого относительно открытого и слабо упорядоченного страта ЯСЦ являются профессионализмы и профессиональные жаргонизмы. Историк языка в большинстве случаев не располагает достаточным количеством лингвистических источников для реконструкции единиц устной профессиональной речи, хотя имеются и исключения [Гладилина; Катаева]. Профессиональное просторечие играло важную роль в эволюции LSP. В сфере функционирования происходила специализация многих об- щеупотребительных слов русского языка, утверждались новые специальные наименования, подвергались дальнейшей терминологизации пред-термины и терминоиды. В старорусский период и в XVIII в. проницаемость границ между профессиональным просторечием и терминологией отрасли была особенно высокой. На лексический состав профессионального просторечия всегда оказывали заметное влияние народноразговорный (обиходный) язык, общенародное просторечие, территориальные диалекты, социальные диалекты (групповые жаргоны, так называемый «воровской язык», арго и профессиональные диалекты смежных отраслей). Это подтверждается и нашими наблюдениями за функционированием специальной лексики золотого промысла Российской Империи XVIII – начала XX в. Так, в первой половине XIX в. в разговорной речи уральских и сибирских золотодобытчиков в результате метафорического переноса значений общеупотребительных слов борона, чаша, бочка, диалектного слова бутара появились наименования золотопромывальных устройств. Впоследствии эти профессиональные наименования терминологизировались и вошли в состав терминологии золотопромышленности [Бор-хвальдт, 2000б, с. 71-72; 167-178].

ЯСЦ прошлых веков обслуживали не только все специальные сферы духовной и материальной культуры, но могли частично использоваться и в быту (например, подъязыки земледельцев, кулинаров, картежников и т.д.). В зависимости от сфер употребления и степени профессиональной замкнутости ЯСЦ можно подразделить на 3 группы: 1) специальные подъязыки, обслуживающие научную, промышленную (индустриальную) сферы, а также деятельность в сфере судопроизводства, дипломатии, литературы и искусства, книгоиздательского дела, моды и т.п.; 2) специальные подъязыки народных ремесел и промыслов (ЯСЦ охотников/рыбаков, кедрового промысла, бортничества, санно-тележного промысла, салотопного ремесла, ямщины и т.п.); 3) консубстанциональные специальные подъязыки, не имеющие четких границ с другими подсистемами языка: территориальными диалектами, просторечием, групповыми жаргонами, разговорной формой литературного языка (например, ЯСЦ кулинарии, огородничества, домашнего ткачества и т.п.). Характерной особенностью коммуникативной ситуации прошлых веков является преобладание двух последних разновидностей ЯСЦ. К консубстациональным для дореволюционной России, очевидно, следует отнести и культовые ЯСЦ, поскольку специальные наименования, называющие реалии и понятия ре- лигиозной жизни, связанные с богослужением, были известны широкому кругу людей.

От других форм существования русского языка подъязыки отличались словарным составом, особой совокупностью тематически и системно связанных специальных лексических единиц, обслуживающих коммуникативные потребности представителей той или иной профессии, рода занятий, а также спецификой функций. К числу важнейших функций подъязыков относятся: функция профессиональной коммуникации (быть средством общения представителей одной специальности, профессии); номинативная (быть средством номинации новых понятий, возникающих в среде специалистов той или иной сферы общественной жизни); когнитивная (быть средством познания действительности); аккумулятивная (быть средством накопления научных знаний и практического опыта); аксиологическая (быть орудием овладения и оценки научных знаний и практического опыта); референции (быть средством отнесения специальных наименований к объектам действительности – референтам и денотатам); сигнификации (быть средством соединения специальных наименований в словосочетания и предложения); предикации (быть средством соединения специальных наименований в высказывания – словосочетания и предложения).

В историческом терминоведении накоплено достаточно сведений о профессиональных подъязыках минувших эпох, особенно о формирующихся терминологиях, входящих в их состав. Из работ последних лет отметим работы Т.Н. Даньковой, Г.А. Диановой и А.С. Щербиной. В основе современных исследований специальной лексики лежит идея динамики языка и его связи с логическими категориями. Рассматривая историю специальной лексики как на больших временных отрезках, так и на отдельных хронологических срезах, ученые руководствуются принципами, некогда сформулированными классиками мировой лингвистики В. фон Гумбольдтом, И.А. Бодуэном де Куртене, Э. Косериу. Перечислим некоторые из них: 1) принцип созидающей деятельности языка (energeia) в противоположность продукту этой деятельности (ergon); 2) принцип медленного эволюционного накопления элементов нового в системе языка; 3) принцип последовательного перехода одних языковых единиц в другие; 4) принцип модификации языкового знака; 5) принцип сосуществования статики и динамики как объективного свойства языка; 6) принцип понимания статики языка как частного случая его динамики [Гумбольдт; Бодуэн де Куртене; Коттериу]. Опираясь на идеи И.А. Бодуэна де Куртене о статике и динамике языка,

Р.А. Будагов отметил: «В самой синхронии как бы присутствует диахрония, каждое синхронное состояние языка обусловлено предшествующим же синхронным состоянием» [Будагов, с. 29]. Динамизм специальной лексики традиционно связывают с такими явлениями, как эволюция системных отношений, закономерности вхождения и освоения иноязычных терминов, появление новых специальных наименований, сосуществование неологизмов и архаизмов, равнозначность специальной лексики и проблема отбора терминов, наиболее адекватно отражающих специальные понятия. В последние годы все большую популярность приобретает когнитивный аспект изучения динамических процессов в составе профессиональных подсистем русского языка, проблемы моделирования семантических процессов, динамики профессиональной языковой картины мира [Голованова].

Изучить динамику подъязыка отрасли – значит выявить причины и условия подвижности специальной лексики. Причинную обусловленность изменений в словарном составе различных подъязыков ищут как внутри лексикосемантической системы языка, так и вне её, в сфере реального мира и в языковом сознании этноса. Динамика специальной лексики – главное условие существования любого подъязыка. Лишь приспосабливаясь к постоянно изменяющимся внешним и внутренним условиям своего существования, он может эффективно выполнять свои основные функции и функцию обеспечения профессиональной коммуникации. Ю.В. Рождественский выделяет три рода динамики языка: эволюцию (или изменение), развитие и совершенствование языка [Рождественский, c. 247]. Все три ипостаси языковой динамики находят свое выражение в подъязыках наук, ремесел, промыслов и производств. Динамические процессы в ЯСЦ наук, производств и ремесел имеют ряд отличительных особенностей на разных этапах их исторического становления. Под «эволюцией» понимаются процессы, которые приводят к фонетическим, графическим, семантическим изменениям знаков подъязыка. Заметного увеличения специальных наименований при этом не происходит. Изменениям подвергается в основном инвентарь морфем и терминоэлементов, а также набор словообразовательных и синтаксических моделей. К росту численного состава знаков подъязыка и усложнению их связей приводят процессы, характеризующие развитие (прогресс) языка. Процесс развития касается прежде всего словарного состава подъязыка, процесс эволюции – его строя. Эволюция всегда обусловлена действием внутренних законов языка, развитие – действием внешних и лишь отчасти внутренних законов. Их проявление лежит в сфере бессознательного. Совершенствование подъязыка как еще один род его динамики – это процесс сознательного упорядочения терминологии в процессе её систематизации, сознательного терминотвор-чества, создания терминосистемы. Совершенствование как род языковой динамики - это характерная черта поздних этапов развития отрасли и её подъязыка. Следует подчеркнуть, что развитие подъязыка, с одной стороны, стимулирует нормализаторскую работу, неизбежно приводит к необходимости сознательного совершенствования терминологии, с другой – несколько сдерживает процесс эволюции фонетического, морфологического, синтаксического строя подъязыка.

Подчеркнем, что все динамические процессы обусловлены действием внутренних и внешних законов языка, а также внутренними закономерностями функционирования подъязыка золотопромышленности на ранних этапах его образования. Известно, что эволюционные процессы целиком подчиняются действию внутренних законов изменения языка. К их числу относятся: закон непрерывного изменения языкового строя; закон аналогии; закон равновесия системы языка; закон сохранения смыслоразличительных средств языка . Внутренние законы изменения языка не зависят от воли, сознания людей. Их действие универсально, они затрагивают все формы и все подсистемы языка на данном хронологическом срезе его истории.

Существует несколько точек зрения относительно причин, вызывающих действие, активизацию внутренних законов или наоборот ослабление и прекращение их действия. «Все, что входит в язык, заранее испытывается в речи: это значит, что все явления эволюции коренятся в сфере деятельности индивида», – утверждал Ф. де Соссюр. Еще одной причиной изменчивости языка ученый называл «сдвиги в отношении между понятием и знаком». Он полагал, что «язык коренным образом не способен сопротивляться факторам, постоянно изменяющим отношения между означаемым и означающим», что является следствием принципа произвольности знака» [де Соссюр, с. 130]. Аналогичные мысли еще ранее высказывал И.А. Бодуэн де Куртене, предложивший формулу языковых изменений: n x ∞ = N. Любое бессознательное изменение (n), повторяющееся бесконечное количество раз (∞), приводит к появлению нового элемента в языке (N) [Бодуэн де Куртене, с. 108]. В современном языкознании получило широкое распространение также мнение Э. Косериу, который подчеркивал, что главной причиной активизации внутренних законов языка является стремление к уравновешиванию системы и сопротивление языковым новшествам [Косериу, 2001].

На процесс развития ЯСЦ прошедших веков оказывали существенное воздействие и внешние законы изменения языка. Отметим некоторые из них: закон зависимости подъязыка от социальноисторических условий его функционирования; закон зависимости подъязыка от территориально-исторических условий его функционирования; закон зависимости подъязыка от социальных факторов (научно-технического прогресса, изменения делопроизводства, социального состава рабочих и служащих и т.д.); закон множества подъязыков (дивергенции специальной лексики по отраслям знаний и общественного опыта). Действие внешних законов развития языка приводило к количественному росту специальной лексики и её функциональной систематизации. Существуют несколько внешних стимулов развития подъязыков: 1) развитие науки и производства, которое приводит к появлению новых объектов для номинации; 2) углубление первоначальных знаний, которые актуализируют процессы терминологизации прототерминов, пред-терминов, терминоидов, а также части профессионализмов; 3) возникновение новых подотраслей и вовлечение обслуживающих их терминологических макро- и микросистем в общий лексический фонд подъязыка; 4) укрепление межотраслевых связей, в результате чего увеличивается слой привлеченных терминов; 5) научнотехническая революция, приводящая к коренной перестройке производства и глубоким качественным и количественным изменениям в составе специальной лексики отрасли; 6) создание корпуса научной и учебной литературы, а также специальных словарей, которые отражают терминологию отрасли и способствуют формированию строго упорядоченной терминосистемы.

Для функционирования всех подъязыков XVIII – начала ХХ в. были характерны единство и борьба противонаправленных явлений. С одной стороны, для них была характерна тенденция к избыточности средств выражения, высокая степень синонимичности и вариативности названий, с другой – стремление к преодолению «мно-гоименства». С одной стороны, терминологии всех подъязыков были чрезвычайно восприимчивы к заимствованиям, с другой – в недрах подъязыков шел усиленный поиск их русских эквивалентов. С одной стороны, в области специальной лексики развивалась полисемия. Особенно это было характерно для группы отглагольных существительных, которые могли обозначать и действие (вскрыша – «удаление пустых пород, которые покрывают золотоносный пласт»), и объект действия (вскрыша – «пустые породы, которые подлежат удалению для обнажения золотоносного пласта, жилы»); место действия (промывка – «место, где моют золото») и результат действия (промывка – «количество золотоносных песков, промытое за одну операцию»). С другой стороны – специальная лексика стремилась к однозначности, реализации принципа «одно понятие – одно слово, один знак» [Борхвальдт, 2000а, с. 74-88]. Это приводило к разрыву связей между лексико-семантическими вариантами, к моносемии термина. Процессу стилистической маркированности многих специальных наименований, метафоризации общеупотребительных слов были противопоставлены явления деметафоризации, утраты стилистической маркированности.

Вот один из примеров. Возникший в середине XIX в. предтермин золото в рубашке (вариант -золото в черной рубашке) - «самородное золото из россыпей, покрытое тонкой пленкой окислов железа или магния» в процессе использования в специальной литературе постепенно утратил стилистическую окраску, перейдя в разряд квазитерминов. Данное сочетание фиксируется современными горными словарями как нейтральный термин. Для специальных подъязыков XVIII – начала ХХ в. были характерны также противонаправленные процессы терминологизации и детерминологизации специальных наименований. Уже в XIX в. детерминологизировались, перейдя в общее употребление, такие специальные наименования, как электричество, фотография, локомотив и др. Единство и борьба общеязыковых и собственно терминологических отношений – еще одна внутренняя закономерность функционирования подъязыка, которая неизбежно приводила к его изменению и развитию. Вот как об этом писала известный историк русских терминологий Л.Л. Кутина: «Тот исторический момент, когда системы терминов только возникают из небытия, первый этап закрепления за словом общего языка новой терминологической функции представляет собой картину своеобразного единоборства кодовых свойств создающихся терминологических систем и общеязыковых свойств составляющих её знаков-слов. А так как системные отношения терминов только становятся, только нащупывается и определяется связь понятий, а за общеязыковыми системными лексическими связями – определенная историческая давность и известный автоматизм в реализации их у всех говорящих на данном языке, то ясно, что общеязыковые отношения должны вторгаться в терминологии и нарушать отношения кодовые» [Кутина, 1966, с. 266].

Подведем краткие итоги. Относительно замкнутый характер в прошлом имели лишь системы ЯСЦ формирующихся наук и индустриальных производств. Консубстанциональные специальные подъязыки были тесно связаны с общенародным языком и территориальными говорами. Все разновидности языков для специальных целей представляли собою динамичные функционально-семиотические структуры, единицы которых отражали эволюцию профессиональных знаний, представлений и оценок. Картина развития ЯСЦ может быть воссоздана лишь с учетом комбинации внутренних и внешних законов языка, актуальных для каждого конкретного исторического периода. В настоящее время особую актуальность имеют исследования функциональных особенностей специальных подъязыков, изучение когнитивных свойств различных единиц специальной лексики в её диахронии, характеристика когнитивно-дискурсивного пространства русских научных и научно-технических текстов периода становления наук, производств и других видов созидательной деятельности наших предков. Не потерял своего научного значения и анализ стратификационного состава ЯСЦ прошлых эпох с функционально-стилистической точки зрения, поскольку это способствует углублению теоретических представлений о динамике форм существования национального языка, а также полному и адекватному описанию динамических моделей и законов образования русских терминосистем.