Языковая игра в аспекте транслингвизма

DOI:

П остановка проблемы. Рост экономических, политических и культурных связей между странами, расширение контактов и взаимодействия между нациями приводит к сочетанию двух противопоставленных друг другу тенденций: стремления к глобализации и расширению связей, с одной стороны, и сохранения национальной культурной идентичности и своеобразия – с другой. Взаимодействие этих противоположных тенденций способствует возникновению явления «транскультурности» и соответствующего процесса «транскультурации» - новой сферы культурного развития, выходящей за существующие границы культур и языков и преодолевающей культурную замкнутость.

Сплав культур и культурных традиций, характерный для транскультурации, неизменно отражается на уровне языкового взаимодействия, способствуя распространению в современном мире явлений билингвизма и транслингвизма.

Особое выражение феномен транслингвизма получил в литературе русского зарубежья. Многие писатели-эмигранты, оказавшись вне родной языковой среды, вдали от языковых процессов метрополии, обращаются в своем творчестве к иностранным языкам, либо полностью переходя на язык принимающей страны, либо сочетая элементы двух языковых систем и культур.

Целью данного исследования является анализ употребления транслингвем как элементов лингвокреативности в качестве языковой игры в художественных текстах современных писателей-эмигрантов: В. Аксенова, С. Довлатова, Б. Хазанова, М. Шраера. Это новый тип писателей, которые в своем творчестве используют иностранный язык, что позволяет им значительно расширить читательскую аудиторию, оставаясь, в то же время, в рамках родного языка и культуры.

Методология исследования базируется на работах отечественных и зарубежных лингвистов, посвященных проблеме транслингвальной литературы с точки зрения лингвокультурологического анализа текста, компонентного анализа семантической структуры лексических единиц и синхронного сопоставления единиц различных языковых систем.

Обзор научной литературы по проблеме. В современной лингвистической литературе термин «транскультурность» получил широкое освещение и рассматривается в работах М.А. Пче-линцевой¹ (2011), И.С. Хугаева (2013), В. Uldanai, К. Jeannette (2017) и других авторов. Транскультурность трактуется как «одновременное существование индивида в роли сразу нескольких идентичностей в разных культурах, с сохранением отпечатков каждой из них» [Прошина², 2016, с. 158].

Исследователи подчеркивают особый характер взаимодействия культур в условиях транс-культурации, когда в результате взаимодействия не происходит смешения и гибридизация культур и национальные культуры сохраняют свое право на «непрозрачность» [Тлостанова3, 2008, с. 28].

Транслингвальность находит широкое распространение в современном мире и предполагает «проницаемость языков, их взаимодействие, в результате чего возникает новое качество обогащенной лингвокультуры» [Прошина, 2016, с. 60]. Это приводит к появлению нового вида литературы – транслингвальной или транскультуральной литературы, созданной писателем-билингвом на неродном для него языке без потери собственной национальной культурной идентичности. Вопросы билингвального творчества затрагиваются в статьях современных исследователей: Е.О. Кирилловой (2016), Е.Н. Кремер4 (2014), М.Р. Напцок (2011), Б.Р. Напцок, М.Р. Напцок5 (2017), А.А. Бариловской, Н.В. Колесовой6 (2018), A. McMillin (19917; 1994).

Ряд авторов предлагают разграничивать понятия «билингвизм» и «транслингвизм», понимая под билингвизмом возможность использования двух языков в процессе общения, в то время как транслингвизм делает акцент на использовании двух языков в литературном творчестве и создании литературных произведений на нескольких языках [Каракуц-Бородина, 2007, с. 151].

В период эмиграции под воздействием системы принимающего языка, как известно, происходит активное заимствование иноязычных единиц в русский язык, при этом новые лексемы творчески перерабатываются авторами, адаптируясь в русской языковой среде. В этой связи Л.А. Каракуц-Бородина использует термин «транслингвема» для обозначения элементов иностранного языка, инкорпорированных в систему принимающего текста или идиостиля писателя [Каракуц-Бородина, 2007, с. 152].

Как правило, транслингвемы реализуют в тексте художественного произведения самые разные функции: используются для номинации предметов и явлений окружающей действительности, локализации места действия, в качестве средства речевой характеристики персонажей, языковой игры.

Обращение к ресурсам иностранного языка в лингвокультурном творчестве писателей-

транслингвов достаточно оправдано и связано с необычностью, неожиданностью и броскостью иноязычных языковых единиц. Активно используя в своем творчестве средства различных языковых систем, писатели-эмигранты уделяют повышенное внимание форме слова, ее переосмыслению и обыгрыванию [Большакова8, 2008; Ко-жевникова9, 2016; Пушкарь10, 2016; Пчелинцева, 2012]. Авторы продуктивно образуют новые неиспользованные ранее комбинации слов, осуществляют преобразования, модификации и переосмысления языковых знаков, внутренней структуры языка для обозначения новых явлений, понятий, отношений, активно используя средства не только родного, но и иностранного языков.

В современных исследованиях языковая игра рассматривается как создание новых, ранее не существовавших языковых единиц или нетривиальный выбор уже имеющихся и известных форм выражения [Гермашева, 2017, Лобунцева11, 2016, Еленевская, 2014], как своеобразная «игра» автора с формой речи, нацеленная на выполнение определенного художественного задания.

Результаты исследования. Проведенный анализ показал, что практическое воплощение форм лингвокреативности, внимание к языковым формам в текстах современных писателей-эмигрантов может быть разнообразным и проявляться на различных языковых уровнях.

На морфологическом уровне языка продуктивное употребление получают словообразовательные транслингвемы, образованные от соответствующих слов языка-этимона с сохранением и обыгрыванием языковых форм. Так, в рассказе «Ксения» Б. Хазанов обыгрывает имя девушки

«Лизбет» , изменяя слоги в слове, что в конечном счете меняет его содержание, имя девушки начинает звучать как «постельная Лиза»: «Этот Филипп когда-то посадил в крепость одного нашего предка, который тоже был стихотворцем, автором сатирических куплетов о некой даме по имени Лизбет, наложнице ландграфа. При этом он называл ее Беттлиз »¹² (Хазанов, 2005, c. 196).

Иноязычный компонент в составе языковой единицы использован для игры со словом, он привлекает внимание читателей к внутренней форме иноязычного имени, тем самым расширяя смысловые возможности текста и актуализируя ассоциативные связи.

Языковое обыгрывание внутренней формы слова можно проследить в романах, отражающих речь русских эмигрантов, которые, адаптируясь к новой языковой действительности, выражают свое отношение к ситуации при использовании иноязычных лексем в сочетании с русскими, что ведет к созданию шутки, остроты, комического эффекта, основанного на паронимических связях: «...в столицу нации город Вашингтон, который прижившиеся там русские эмигранты именуют Нашингтоном» (Аксенов, 2002, с. 257).

На морфологическом уровне языковая игра выражается также в образовании окказионализмов от иноязычных основ с помощью словообразовательных средств родного языка. Дополнительный компонент размерно-оценочного значения, негативная экспрессия, пренебрежительное отношение к объекту передаются в авторской речи с помощью суффиксов -их, -ищ, -ин: герл-френдиха ¹³ (Аксенов, 2001, с. 125) , чайльдище ¹⁴ (Аксенов, 2001, с. 217), геттугезина (Аксенов, 2001, с. 176). В рамках данных единиц происходят экспрессивное воздействие на собеседника, эмоциональное самовыражение, оценка говорящего.

На лексическом уровне, благодаря сходству русского и английского языков, в плане выражения языковых единиц происходит расширение плана содержания, что меняет семантическое значение слова. В текстах В. Аксенова, например, находят употребление такие лексические транслингвемы, как «публика продвинутого возраста» (от англ. advanced – зд. пожилой) (Аксенов, 2002, с. 198); «прямые подростки» (от англ. straight – зд. гетеросексуальный) (Аксенов, 2002, с. 141); «главный кредит» (от англ. credit – зд. заслуга) (Аксенов, 2002, с. 15) и др.

К этой же группе можно отнести транслингве-мы, обусловленные поликультурализмом в быту, когда иноязычные лингвокультурные элементы актуализируются в контексте русского языка и вербализуются номинациями специфических элементов определенной лингвокультуры: «двухбедренный аппартмент » (Аксенов, 2000, с. 26), «остановился на тернпайке » (Аксенов, 2001, с. 204), «Гюнтер заказал нам Capuziner. Ка-пу-ци-нер . Он был невесомый и таял во рту» (Шраер, 2017, с. 19). Присутствие национальной лексики в формировании картины, отражающей жизнь за рубежом, придает высказыванию определенное культурно-специфичное выражение, создает эффект естественности и достоверности.

Одним из видов языковой игры можно назвать каламбурное обыгрывание транслингвем: «Напьюсь, - сказала вслух Маруся, - жизнь кончена... Вдруг чей-то голос повелительно и строго молвил: – Жить! Маруся огляделась – никого. Все тот же голос еще строже и решительней добавил: – Факт! Маруся поднялась из-за стола. И снова: – Жить! А через две секунды: – Факт! И, наконец, скороговоркой: – Шит, шит, шит, фак, фак, фак, фак... Шит, шит, шит, шит, фак, фак, фак...» (Довлатов, 2017, с. 50). Комический эффект каламбура основан на контрасте созвучных русских и английских лексем, принадлежащих к разным стилевым пластам: книжная лексика «жить» и «факт» противопоставлена в контексте сниженному слою английской обсценной лексики, в результате чего иноязычные слова с пейоративной оценкой становятся мотивирующими.

На грамматическом уровне языка одной из форм языкового обыгрывания является использование грамматическихтранслингвем, при которых конструкции одной языковой системы инкорпорируются в текст, созданный на другом языке, что приводит к его семантическому расширению и уплотнению. Так, продуктивное употребление пассивных конструкций, обусловленное аналитическим характером английского языка, мы видим в русскоязычных текстах об Америке: «...и Маркес был спрошен московским телевизионным человеком…» (Аксенов, 2000, с. 54); «На Дюпон-серкл я был остановлен дамой, которая спросила…» (Аксенов, 2000, с. 182) и др.

«До чрезвычайности приятный негр, имея над собой включенным личный источник света (прошу прощения за безобразный англицизм, но как иначе скажешь об этом), почитывал какой-то журнальчик...» (Аксенов, 2001, с. 228). Структура «to have something done» - «иметь что-то сделанным», калькированная в русский язык, передает информацию о пассивном характере действия, воспроизводит картину иного общества с другой культурой.

«Он искал вырваться из расчерченного и распланированого мира » (Хазанов, 2005, c. 132). Синтаксическая калька немецкой конструкции «suchen ¹⁵ + zu + инфинитив» передает значение «делать попытку, стараться».

Грамматические структуры английского и немецкого языков в русскоязычном тексте, воспроизведенные с намеренным отклонением от норм родного языка, подчеркивают влияние иноязычной языковой среды и передают колорит описываемой действительности.

Заключение . Проведенный анализ показал, что творчество писателей-транслингвов характеризуется особым своеобразием в выборе языковых средств, которое при сочетании традиций нескольких культур и объединении разнородных элементов обладает ярко выраженным лингвокреативным потенциалом. Языковая игра как способ выражения лингвокреативного творчества в текстах писателей-транслингвов сочетает традиции нескольких культур, объединяет разнородные элементы, раскрывает своеобразие художественного мира.

Таким образом, языковая игра является достаточно популярным и эффективным средством

эмоционально-экспрессивного выражения транслингвальных авторов, их творческого самовыражения, в результате которого сочетаются и творчески используются ресурсы и возможности различных языковых систем.