Языковая личность поэта в региональном пространстве словесно-художественной картины мира

Известно, что картина мира – это «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной деятельности человека» [5, c. 19]. Ее органической составляющей является языковая картина мира (ЯКМ) – «совокупность знаний о мире, запечатленных в языковой форме» [4, c. 64], та призма, через которую человек видит мир. Она включает «не только отраженные объекты, но и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, причем позиция субъекта – такая же реальность, как и сами объекты» (Там же, c. 67). В свою очередь позиция отражающего субъекта формирует языковую личность творца словесно-художественной картины мира, сущность которой раскрывается через анализ создающих ее языковых средств. Так под объективом лингвистического микроскопа оказываются многочисленные дискурсивнопознавательные средства языка. Если верить народной мудрости все познается в сравнении, то таким важнейшим средством является сравнение.

Называя, а тем более сравнивая какие-либо объекты действительности, человек выделяет их среди других. Это могут быть как непосредственно наблюдаемые в момент речи элементы окружающей реальности, так и некие отдаленные представления о них. В языке, таким образом, находит отражение прежде всего то, что необходимо для практической и духовной жизни человека. Ценность сравнений как источника изучения языковой картины мира заключается в двуплановом характере семантики этих языковых единиц, что позволяет проследить, как осознаются автором и читателем даже скрытые для поверхностного наблюдения связи между различными явлениями действительности.

Мир, отраженный в сравнениях, определяет как универсальность, так и специфичность национальной ЯКМ. При этом узусные сравнения обычно служат основным источником знаний об общерусской языковой картине мира, а индивидуально-авторские – о ее региональном варианте. В региональной ЯКМ сопряжено общечеловеческое, национальное и личное.

В сравнениях языковой личности находят отражение прежде всего сведения об исторических событиях, являющиеся неотъемлемой частью жизни региона. Так, в творчестве Игоря Чернухина, справедливо названного князем Игорем белгородской поэзии, часто отражаются события истории региона (поэмы «Белгород» и «Третье Поле»). Особую роль в таких произведениях играют сравнения, в том числе и скрытые, требующие от читателя креативного восприятия поэтического текста:

Так катилось, как солнышко, лето , Но в июле вдруг пятого дня

Все смешалось еще до рассвета:

Гул орудий и море огня

(«Третье поле»).

Здесь пространство поэтического текста представляет собой результат творческой авторской перекомбинации действительности, говорить о непосредственной соотнесенности словесных выражений с системой реальных объектов невозможно. Статус внутреннего мира поэтического текста определяется дис-танцированностью текстовых номинаций от универсума прямых речевых актов. При этом поэт выступает в своих произведениях не как целостная личность, а как множество говорящих и понимающих личностей (м.б., как коллективная, усредненная языковая личность).

Однако поэтический текст создается языковой личностью как творческим индивидуумом путем отбора изобразительных средств языка и создания из них эстетической гармонии мысли и слова. В авторском языковом сознании все образы реалий внешнего мира фильтруются, отбираются в соответствии с авторским замыслом, органично вплетаются в целостное словесно-художественное полотно. В этом сущность содержания языковой личности поэта – основной составляющей его многоликого авторского Я. Конечно, поэтическое слово И. Чернухина, совпадая по форме со знаками общерусского языкового кода, не тождественно последнему. В связи с этим возникает проблема художественной трансформации слова, преобразования его языковой семантики в поэтический смысл. Специфика поэтического слова, разумеется, не сводима к одному лишь обогащению его новыми смыслами. Преобразования языковой семантики в поэтических текстах И. Чернухина тесно связаны с функционированием слова в качестве средства объективации художественного воображения, из которого формируется вторичный денотативный уровень поэтического текста. В слове поэтического языка происходит изменение не только значения, но и направленности: если слово обычного языка ориентировано на объекты реального мира, то слово в поэтическом языке отсылает нас к действительности вымысла. Таким образом, можно утверждать, что слово в поэтическом языке выполняет новую функциюотсылку к действительности вымысла.

Референты поэтического текста выступают как элемент действительности в ее диалектической связи с ее отражением в позна- нии и воображении, что соответствует разным изобразительно-выразительным способам освоения и преобразования поэтического представления о региональной действительности.

Выясняя соотношение языка и личности, А.Ф. Лосев подчеркивал, что «личность есть такая единственность и неповторимость, которая является не только носителем сознания, мышления, чувствования …, но и вообще субъекта, который сам же себя соотносит с собою и сам же себя со всем окружающим» [3, c. 277].

Раскрыть сущность языковой личности поэта – значит проникнуть в тайны его языкового сознания, выявить речевую доминанту образа автора, описать словесные формы выражения авторского Я. Проблемы языковой личности таят в себе значительный потенциал, способный дать новый стимул изучению художественной речи.

Языковая личность каждого поэта обладает особой концептосферой. Безусловно, все люди одинаково членят окружающий мир, используя одни и те же когнитивные процедуры, познавательные процессы, умозаключения и механизмы категоризации. Однако конфигурации используемых концептов и трансформации их смыслового содержания всегда являются неповторимыми.

Как грачи, потом монахи

Вили гнезда много лет,

И, живя в нужде и страхе, Редко зрили божий свет («Холкинский монастырь»).

В данном отрывке сравнение как грачи (‘о черноволосом, смуглом человеке’) приобретает другой смысл – ‘в черных одеяниях’. Это обусловливается культурной принадлежностью автора: в стихотворении описывается возведение Холкинского монастыря, о котором сегодня знают во всем мире. Текст передает словесно выраженное знание внешнего мира, и с этой точки зрения он – знаковое отображение индивидуальной картины мира. Авторская картина мира формируется в результате особого – внутреннего – мировосприятия. Она вырабатывается в процессе личностного восприятия познаваемого объекта (Хол-кинского монастыря), соотнесения своих переживаний с логикой православного миропонимания. Таким образом, личностная концепция воспринимаемого объекта – когнитивная база любой словесно-художественной картины мира. Понять замысел художника слова, корректно прочитать и достроить словесно- художественную картину – творческая задача читателя.

Описание родной Белгородчины – всего лишь одна из составляющих языковой личности И. Чернухина. Образ автора всегда равнодостоен образу Родины. Таков герой поэмы «Бел-город» Егорий. Его смерть становится самой большой ценой для жизни города, будущее которого угадывается даже в значении имени спасенной Его-рием жены Настасьи – «воскресшей».

Даже если какие-то явления жизни малой родины не приобретают общенациональной известности, они остаются феноменами сохранения региональной самости, территориальнокультурной самоидентификации. Например:

Белый город – песня в горле,

Будто в клетке горлица…

Что мне делать, Белый город,

С песенной бессонницей

(«Бел-город»).

Поэт говорит о своем родном городе, сравнивая его с песней ( песня в горле ), которая для автора особенно близка, и при этом воспоминании у него перехватывает дыхание ( песня в горле, будто в клетке горлица ).

Мы считаем возможным изучение специфики языковой личности с позиции влияния на нее регионального фактора. В рамках Белгородского региона русская и слобожанские черты языковой личности приобретают определенные типологические особенности, позволяющие, очевидно, выявить специфику региональной языковой личности. Все уровни организации последней, с одной стороны, пронизывает «национальное» (Ю.Н. Караулов), а с другой – региональные проявления словесного творчества. В данном случае это Слобожан-щина, которая до отмены крепостного права была территорией с некрепостным населением (отдельные восточные регионы Украины и некоторые южные районы Белгородской и Воронежской областей). Например:

Хан, как вепрь, крови почуявший ,

Злой… Потемнели у хана белки («Бел-город»).

В данном контексте поэт сравнивает хана с вепрем – ‘старинное название дикой свиньи’. Это обусловлено тем, что на территории Белгородского края водились дикие свиньи, отличающиеся своей силой и свирепостью ( крови почуявший ). Этим и обусловлено такое поэтическое восприятие поэта исторической действительности.

При этом в каждой из ипостасей региональной языковой личности обнаруживается особый тип когнитивного пространства, которое представляет собой структурированную совокупность знаний и представлений о Белгородчине:

А месяц плыл таинственный и красный,

И был, как сабля ханская, остер,

И каждый куст таил в себе опасность,

И каждый насторожен был костер

(«Всю ночь за Ворсклой лебеди кричали…»).

В данном контексте окружающие реалии ( месяц ) предстают перед автором в сравнении с саблей ханской , что обусловливается историческими событиями, важными не только для народа, но и для каждого. Языковая личность И. Чернухина представляет определенное социокультурное сообщество Белгородчины, разделяющее ценности поэта, выполняющее определенные роли; его речь характеризуется языковыми вкраплениями, типичными для региональной лингвокультуры.

В свете вышеизложенного нам представляется вполне подготовленным введение понятия «региональная языковая личность». Это член территориально ограниченного языкового сообщества, функционирующего в рамках данного дискурсивного пространства, обладающий регионально-маркированными представлениями, ценностными ориентирами и средствами их знаковой репрезентации, общими с другими членами данного сообщества.

Лейтмотивом творчества писателей-белгородцев становится образ Белгородчины как удаленного от столиц региона с неповторимой историей, культурой и осознанием собственной значимости, которая проявляется на уровне диалога «провинция – столица». Даже если какие-то явления провинциальной жизни не приобретают общенациональную известность, они остаются феноменами сохранения региональной самости, территориальнокультурной самоидентификации. Например:

Белый город – песня в горле,

Будто в клетке горлица…

Что мне делать, Белый город,

С песенной бессонницей?..

(«Бел-город»).

Понятие «языковая личность» углубляет, развивает, насыщая дополнительным содержанием, понятие личности, понимаемой как единство противоречий между стабильностью и изменчивостью, устойчивостью мотивационных предрасположений и способностью к подверженности внешним воздействиям, существованием в реальном времени и «нерелевантностью» временного параметра для идентификации личности. Результаты перестройки отношений между элементами фиксируются на каждом из уровней личности – семантическом, когнитивном, мотивационном.