Языковые средства, выражающие семантику простой повторяемости действия в кыргызском языке

Бюллетень науки и практики / Bulletin of Science and Practice

УДК 81                                              

Целью статьи является анализ простой повторяемости действия в современном кыргызском языке.

Как известно, характер протекания действия и особенности его распределения во времени (выражаемые и лексически и грамматически), сама возможность действия локализоваться в том или ином временном периоде могут оцениваться по разным критериям, что приводит к созданию многоуровневой классификации аспектуальных значений. В этой связи можно привести мнение Ю. С. Маслова, который выделял на первом этапе анализа два типа аспектуальности: качественную и количественную [1, c. 44].

Качественная аспектуальность охватывает такие семантические оппозиции, как:

• 1)    противопоставление процесса состоянию или статическому отношению;

• 2)    противопоставление предельного действия действию непредельному;

• 3)    противопоставление действия, достигшего своего предела, действию, хотя и направленному на предел, на рассматриваемому в той базе, когда предел еще не достигнут.

В отличие от качественной, количественная аспектуальность «характеризует действия и состояние по иным критериям, а именно:

• 1)    по количеству «крат» или непрерывности/прерывности осуществления,

• 2)    по степени длительности и

• 3)    по степени интенсивности [1, c. 44].

В данной классификации речь идет о противопоставлении локализованности и вневременности. Положение о том, что в ситуациях вневременности временная нелокализованность действия является общепринятым в современной лингвистике. Однако в работах А. В. Бондарко помимо вневременности, выделяется еще два типа: простая повторяемость и узуальность.

Из упомянутых выше двух типов временной нелокализованности действия простая повторяемость имеет разные, иногда взаимоисключающие определения среди ученых– лингвистов. Поскольку данный тип в некоторых конкретных случаях относится к категории временной локализованности. Так, например, простая повторяемость, локализованная во времени Т. А. Булыгиной определяется следующим образом: «события и процессы, представленные как конкретные, реально происходящие (происходившие, произошедшие) в некоторый момент или период времени, а также ситуации и состояния, относящие к конкретному временному отрезку». По мнению автора, реальные события повторяющиеся неопределенное число раз, выражаемые с помощью предикаций (вроде каждый раз , когда открывал дверь я замечал …) имеют значение временной локализованности, хотя и неопределенной» [2, c. 19].

Следует отметить, что приведенное выше мнение имеет основу, поскольку «простая повторяемость» в данной ситуации имеет конкретную семантику, хотя и выражает более «широкое», нелокализованное во времени действие. Поэтому упомянутые выше действия, несмотря на наличие в них внешнего признака временной локализованности, относятся к действиям, имеющим семантику временной нелокализованности. По данному вопросу А. В. Бондарко придерживается следующего мнения: «В выражаемой семантике наряду с конкретной временной локализованностью более широкой ситуации представлена временная локализованность каждого из повторяющихся действий, хотя и ограниченная рамками того эпизода, о котором идет речь. Иначе говоря, обозначаемая ситуация наряду с элементами конкретности заключает в себе и признаки неконкретности (хотя и ограниченной, относительной). Проанализируем высказывание: Посмотри, огонек горит, то вспыхнет, то погаснет. Общая ситуация конкретна и наблюдаема. Однако в рамках отрезка настоящего времени представлены неограниченно повторяющиеся (чередующиеся) действия, причем каждое из них — в рамках актуальной ситуации непосредственного наблюдения — все же не привязано лишь к одному моменту времени, и в этом смысле речь должна идти, на наш взгляд, о временной нелокализованности (хотя и ограниченной, совмещающейся с признаком конкретности)» [3, c. 219]. Из сказанного следует, что несмотря на наличие признака конкретности в приведенных выше примерах представлены неограниченно повторяющиеся (чередующиеся) действия, которые никак не связаны с конкретным отрезком времени, что показывает их принадлежность к разряду действий временной нелокализованности.

В кыргызском языке действия с подобной семантикой, как правило, выражаются через комбинацию аффиксов причастий –а, –ып и вспомогательных глаголов –турган, –турган эле, которые в сочетании выражают семантику неограниченно повторяющегося действия в рамках отрезка прошедшего времени [4, c. 437]. Например: Ошол саатта анын жандүйнөсү ыр болуп төгүлүп турган эле – В тот удивительный миг его душа наполнялось песней (Ч. Айтматов). Башында Жамила Чоңмурунга ачуулана, таарына турган — Поначалу Жамила злилась и обижалась на Чонмуруна (К. Баялинов). Мына, жыйган-тергенибизди биз чал-кемпир кошо алып кетмек белек… Кадыр-баркыңды сактасаң, энчиңе бак-дөөлөт сактаганың ошол, балам! — деп эскерте турган — А у тебя, слава богу, останется все, что нажили мы, старики, — в могилу ведь с собой не возьмем. Только счастье — оно живет у того, кто честь и совесть свою бережет. Помни об этом, соблюдай себя! — так говорили ему (Ч. Айтматов).

Семантика неограниченного повторяющегося действия, в рамках отрезка прошедшего времени в татарском языке имеет аналогичную грамматическую форму с кыргызским языком. Иными словами, путем сочетания аффикса — а со сложным глаголом тор - ган идем выражается действия с неопределенным количеством «крат», имеющее семантику непрерывности и длительности: Кыш коннэрне ул почта йорте турган идем . Зимой он обычно возил почту. Илморза гел курчак театрын телгэ ада торгам иде — «Ильмурза всегда упоминал кукольный театр» [5, c. 57].

В кумыкском языке такие формы прошедшего времени как — я турган эди , — ып турган эди выражают регулярность, повторяемость действия: Баш вакъыт ачувлана , чекелене турган эдим (И. Ибрагимов) « В первое время я злился , обижался »; Баш вакъыти Магьамматзапирни артындан бригадирибиз оъзю юрюп тургъан эди (Атаева) « В первое время наш бригадир сам ходил за Магомедзарипом » [6, c. 2010].

Помимо упомянутых выше аспектуальных значений в кыргызском языке глаголы выражают незавершенное действие, т. е. действие которое протекает в момент речи и имеет продолжение в будущем времени, которые образуются путем сочетания причастий и вспомогательных глаголов как жат, отур, тур, жүр, бер и ряда других вспомогательных глаголов.

В кыргызском языке аналитический глагол V2 — жүр выражает привычное повторяющееся действие: Жигиттер жоо кийими менен жатып жүрүшкөн – Воины ложились спать в боевой форме (К. Жантошев). Мени көргөн сайын өзүнүн башынан өткөнүн сүйлөп берип жүрдү — При каждой встрече он рассказывал о том , что ему пришлось пережить (К. Жантошев). Ѳткөн жылы Түлкүбек айткандыктан , Сансыз Каныбекти ээрчитип кой кайтарып жүрөт — В прошлом году Сансызу было сказано научить Каныбека пасти овец самостоятельно . Выполняя указание Түлкүбека , Сансыз с Каныбеком пасут овец (К. Жантошев). «Жүр» употребляется со значением повтора действия смыслового глагола. Этим повторяющимся действием является «кайтар» (пасти), т. е. с прошлого года Сансыз берет с собой сына Каныбека пасти овец. Сансыз поступал так, как велел его хозяин. И это действие повторяется каждый день в течение года.

Еще одно предложение, где повторяемость выражена и лексически: Баягы жерге төрт жолу келип таппай кайта кетип жүрдүк – Мы приходили четыре раза в то самое место , и не находя вас , мы возвращались (К. Жантошев). Значение передвижения передается смысловым глаголом «кет». Вспомогательный глагол «жүр» может прибавляться к первично образованной аналитической форме глагола с вспомогательными глаголами второй группы для выражения повторяемости [7, c. 109].

Семантика обычности, повторяемости действия характерна и другим тюркским языкам, в которых эти действия протекают в момент речи либо имеют признак временной нелокализованности: Папирос чекасизми ? — Чекаман (узб) . «— Вы курите? — Курю» [8, c. 210]. Аналогичная форма характерна и кыргызскому языку: Тамеки тартасызбы / чегесизби ?

Й © I

— Тартамын / чегемин . Эти глаголы встречаются в рунических письменных памятниках, что доказывает древнее происхождения данных грамматических форм [9, c. 220]. Грамматическая форма причастия – ар сочетании вспомогательными глаголами выражает действие протекающий не только в настоящее время, но и действие которое должно реализоваться в будущем. Регулярность действия имеет признак узуальности, относительно которой А. В. Бондарко придерживается следующего мнения: «Повторяемость действия приобретает особое свойство: она сопряжена с оценкой того, что повторяется (регулярно или нерегулярно), как выходящего за рамки конкретного эпизода и конкретного (конкретно наблюдаемого) ряда повторений. Обычность всегда предполагает перспективу аналогичных повторений (реальные повторения плюс возможные). Тем самым она всегда связана с той или иной мерой типичности (для какого-то периода в прошлом, для прошлого в целом, для широкого временного плана, охватывающее прошлое и настоящее). Основа обычности (узуальности) — это обобщение опыта говорящего или представляемой им группы людей. Существенным признаком данного типа временной нелокализованности является то, что в данном случае возможен как конкретный субъект, так и обобщенный субъект [3, c. 217]. Как уже отмечено выше, отличительным признаком временной нелокализованности является возможность осуществления действия со стороны не только конкретногоно и обобщенного субъекта. В качестве иллюстраций можно привести следующие предложения в кыргызском языке: Менин бир өзгөчө касиетим бар : мен бир нерсени бат кабыл алам — У меня есть особая черта: я быстро воспринимаю что-то новое . Таңдын атышы мени дайыма шыктандырат , анын күүгүмдө батышы капалантат — Каждый новый рассвет меня вдохновляет, а закат всегда огорчает (К. Жантошев). Мен нан жебейм алдан тайып турганда , мен суу ичпейм таңдай катып турганда — Я хлеба не ем когда силы покидают , я воду не пью когда жажда одолевает (А. Осмонов). Бала жыл сайын айылга чоң энесине барат — Мальчик каждый год ездит к бабушке в аул (М. Байжиев).

Еще одним признаком простой повторяемости в кыргызском языке является то, что она имеет семантический оттенок воспоминания, представления о каких-либо событиях, предметов. А сложные глаголы в предложениях с подобной семантикой образуются через комбинацию аффикса – ар и частицы эле либо аффикса – а и глагольной формы болор эле : Ар күн сайын Раушан мага жаңы - жаңы касиеттерин билдирер эле — Каждый раз Раушан раскрывала свои новые черты характера (К. Жантошев). Менин атам : « Карынын сөзүн капка сал », — деп айтар эле — Мой отец говорил: «Слова старца собирай в мешок» . Бурмаке күндө ушул убакыт ченде бир маал талкан салып , чай ичип алганда боргулданып, бүткөн боюнан тер кетип, жыргап калаар эле — Бурмаке каждый день в это время наслаждалась чаем с толокном, вспотев она успокаивалась (М. Элебаев ). Принципиальная особенность действий в приведенных примерах заключается в конкретности субъекта, посредством которого реализуется регулярное, последовательное и длительное действие выражаемое сложно вербальными формами: Самолет Бишкектен Москвага учат — Самолет летит из Бишкека в Москву . Самолет Москвадан Санкт - Петербургга учат — Самолет летит из Москвы в Санкт – Петербург . Поезд Бишкектен туура Балыкчыга жүрөр эле — Поезд шел из Бишкека прямо в Балыкчы. Шаардан айылга автобус байма-бай каттап турар эле — Из города в деревню регулярно ходил автобус. Биз айылдын аксакалдары санжырадан кеп салганда кунт коюп угуп калар элек — Мы внимательно слушали аксакалов нашего аула, когда они заводили речь о родословной (К . Жантошев) .

Так же для выражения обычности действия в кыргызском языке употребляется аффикс длительного прошедшего времени с оттенком обычности, употребляются три параллельных образования на –уучу, —учу, —чу. Например: Акмат күн чоң шашке болгонго чейин ордунан туруучу эмес — Акмат обычно не вставал с постели до полудня (К. Баялинов).

Как и во многих тюркских языках в кыргызском языке с помощью грамматической формы будущего времени – ар выражается семантика воспоминания: Керебеттен акырын туруп отургучка олтурар эле — Осторожно вставал с кровати и садился на стул . Акмат молдо күнүгө китеп окуп олтурар эле — Мулла Ахмад каждый день читал книгу (К. Жантошев). … Үйүнө барганда эшикке узатып чыгар эле — Каждый раз он провожал нас, когда мы бывали у него дома (К. Баялинов). Помимо упомянутых выше семантических оттенков во многих тюркских языках, в том числе и в кыргызском языке путем применения аффикса – ар передается смысл неограниченно повторяющегося, длительного действия. Данная проблема была изучена многими учеными–тюркологами, к числу которых следует отнести и Н. А. Баскакова, которым семантика грамматической формы – ар характеризуется следующим образом: «… семантика причастия на – ар всегда связана семантикой длительности, обычности, постоянства, привычки, желания, стремления к совершению данного действия» [10, c. 426].

Таким образом, аналитические формы прошедшего времени выражают такие аспектуальные значения как беспрерывность, достоверно продолжительность действия, а также действие с кратковременными перерывами. Что касается экспликации предела продолжительности того или иного действия, то семантика предела выражается с помощью грамматической формы причастия – ганча, а также может быть конкретизирована лексическими детерминантами времени: Вокзалга түшкөнүмдө алактап далайга дейре өткөн элди карап турдум — Приехав на вокзал, я долго смотрел на суетливую толпу. (М. Байджиев). Ал түнү кирпик какпай , мурдагыдай чакыйып терезени көпкө тиктеп карап турду — Он вовсе не сомкнул глаз за всю ночь, долго и пристально смотрел в окно (М. Байджиев). Жапар Айша келгенче бир сөз айтпай унчукпай күтүп турду — Джапар не промолвил ни слова до тех пор, пока не пришла Айша (К. Баялинов). Тойчубек кырмандарын кыдырып келгенче Бурулча самоорун коюп күтүп турду — Бурулча поставила самовар и ждала Тойчубека, пока тот не пришел с гумна (К. Баялинов). Мен бир жылдай атамдын кичине чарбасында кыбырап турдум — Я около года работал в маленьком хозяйстве отца . Ал көп күндөр ойго батып жүрдү (К. Баялинов) — Он в течение многих дней был погружен в тяжелые думы.

Помимо лексико–граматических средств выражения аспектуальности в кыргызском языке, как и в русском, существуют лексические показатели аспектуальности. Семантика повторяющегося и обобщенного действия конкретизируется путем применения лексических детерминантов. В частности, таким лексическим детерминантам в кыргызском языке можно отнести такие слова как кез - кезде (изредка), кээде (иногда), дайыма (постоянно, всегда) : Чүкөбай дайыма ишеничтүү адамды таап , ага жумушту тапшыра турган — Для поручения дела Чукобай каждый раз находил надежных людей . Нурбай кийикке чыкканда дайыма киши ээрчитип чыгып жүрдү — Когда выходил на охоту Нурбай постоянно брал с собой еще одного человека (К. Баялинов).

Повторяемость действия в пределах настоящего времени в кыргызском языке может иметь обобщенно–личную семантику: Бирге туруп жана бирге сырлар чечебиз — Вместе живем и секретами делимся . Биз алардын ким экенин билбейбиз , тааныбайбыз — Мы не знаем кто они такие, не знакомы с ними.

Как видно из приведенных выше примеров, аспектуально–темпоральное значение временной нелокализованности выражается путем употребления языковых единиц, которым характерна функционально–семантическая категория персональности. Т. е. в едином семантическом комплексе сочетаются обобщенность и элементы субъекта.

Из всего сказанного следует, что упомянутые выше вопросы, касающиеся аспектуальных значений, семантических оттенков разного рода действий и их реализация с помощью лексических и грамматических средств, остаются в числе малоизученных вопросов в области лингвистической тюркологии в целом и кыргызского языкознания в частности.