Экологическая философия: мировоззренческие измерения современной экологии

Идеи эволюции и экологии: тенденция к универсализации

Расширенное понимание экологии непосредственно связано с существенным расширением и универсализацией понятия эволюции, выражающейся в современной концепции универсального или глобального эволюционизма. Содержание понятия «эволюция», которое ранее рассматривалось как приложимое главным образом к живой природе, становится более богатым. Понятие «эволюция» включает в себя все те смыслы, которые наполняли понятие «развитие», посредством которого осмысливалось индивидуальное развитие человека и развитие человечества, и к нему добавляются новые смыслы, появляющиеся благодаря системно теоретическому видению. Быстрое развитие (прогресс) и периоды возврата и стагнации, развертывание возможностей и их свертывание, непрерывность хода истории и скачки — все это покрывается расширенным понятием «эволюция». Второе основание для расширения заключено в том, что развитие природы — это только фрагмент глобального, или универсального, эволюционного процесса. Попыткой понять все точки соприкосновения эволюции и развития и служит нынешняя evo-devo-perspective.

После Дарвина идея эволюции претерпела двойной синтез. Первый синтез — это соединение эволюционного учения Дарвина с генетикой Г. Менделя. Дарвин изучал и описывал внутривидовое разнообразие, его причины были поняты с открытием законов генетики. Второй синтез — это идеи эволюции видов с теорией развития отдельных живых организмов, филогенеза и онтогенеза. Филогенез традиционно осмысливался в концептуальных рамках эволюции (evo), а онтогенез — в концептуальных рамках развития, development (devo). Их соединение и дало evo-devo-perspective, называемую также evolutionary developmental biology (эволюционная биология развития). Присоединение к этой теории экологического аспекта, который может пониматься и в расширительном, междисциплинарном, а не только узко биологическом смысле, привело к возникновению eco-evo-devo-перспективы как стратегии исследований в разных разделах научного знания, получивших импульсы развития от современной биологии [1, с. 123—136]. Присоединение когнитивного аспекта (ведь сама жизнь есть познание) и аспекта теории сложности (живые системы являются показательно, па-радигмально сложными) придало этой исследовательской стратегии подлинную междисциплинарность. Эти интегрирующие теоретические рамки позволяют изучать такие механизмы, как пластичность развития, эпигенетическое наследование, генетическую ассимиляцию, построение экологических ниш и симбиоз форм жизни. Начало исследований по eco-evo-devo синтезу датируется 1980-ми годами. И сегодня он еще не завершен, но очевидны значительные перспективы исследовательской работы в этом направлении.

Вслед за понятием «эволюция», расширению подвергается и понятие «экология». Экологическая перспектива в современных научных исследованиях становится не менее важной, чем эволюционная. Именно поэтому eco соединяется с evo-devo . Экологический подход выходит ныне далеко за пределы своей первоначальной области — биологического знания. Он оказывается перспективным в разных областях естественнонаучного, социального и гуманитарного знания, в том числе и в медицине. Сегодня говорят об экологии действия (Э. Морен), разума (Г. Бейтсон), жизни, познания и творчества, мысли и слова, идей, коммуникации и управления. Есть основания рассматривать такого рода расширенный экологический подход в качестве инструмента междисциплинарного синтеза знания. Теоретической основой для такого расширения служат понятия: «активная адаптация», «когнитивная (социальная, культурная, экономическая или рыночная) ниша», «коэволюционные ландшафты» и «Umwelt» как жизненный мир организма и мир его смыслов.

В плане теоретической биологии и биомедицины можно говорить не только в привычном смысле о влиянии состояния окружающей среды и потребляемых продуктов питания на наше здоровье, но и об экологии здоровья (здоровой жизни) и экологии управления образом жизни, питания, лечения. Речь идет не только о поддержании гомеостазиса, более или менее стабильного функционирования систем своего организма, не только о влиянии своего образа жизни на здоровье семьи и здоровую атмосферу в коллективе, но и о взаимном творении себя и окружающей среды, энактивности человека как живого существа, о коэволюционных ландшафтах как сложных конфигурациях взаимно подогнанных экологических, когнитивных, жизненных ниш.

Станислав Николаевич Глазачев в своих работах не раз совершенно справедливо подчеркивал важность расширенного понимания экологии и развития экологического мышления. Он пишет об экологии в ее социальном и гуманитарном, человеко-мерном содержании и отстаивает, что именно на идеях социальной экологии должно строиться современное образование. «Понятие «экологический» постепенно, медленно, но все же освобождается от биологического смысла, наполняется содержанием всей совокупности отношений человека к природным, культурным и социальным условиям среды. Социальная экология как наука о взаимодействии природных и социальных Социальная экология как наука о взаимодействии природных и социальных систем, включая познание всех уровней организации материи, обретает статус принципа при создании целостной кар- тины современного мира, объединяя более частные (физическую, биологическую) картины мира. Экологический принцип участвует в экологизации науки, культуры, производства, выступает регулятором отношений общества и природы через экологизацию права, политики, искусства, нравственности. Метафора «экологический» все чаще употребляется в значении целостный, недеструктивный, гармоничный и обозначает меру вписанности в Универсум, его динамику» [2, с. 15].

Французский философ Феликс Гваттари призывал нас «научиться мыслить трансверсально» [3, с. 43]. Мыслить трансверсально — значит мыслить поперечно, сквозным образом. А там, где появляются сквозные интенции мысли, совершается выход сначала на метанауч-ный уровень, а затем, возможно, и к универсальному, к философии. Не помешают здесь и принципы сложного мышления, которые разработал Э. Морен, среди которых и принцип авто-эко-организации, автономии и зависимости живых существ, которые, будучи самоорганизующимися, расходуют свою энергию в окружающей среде, чтобы поддерживать свою автономию, они способны поддерживать свою целостность в изменяющемся гео-экологическом окружении.

В известном смысле сами среды, окружающий мир, в котором обитают и действуют живые организмы и человеческие индивиды, обладает мудростью [4]. То есть всякое живое существо — не обособленная сущность, а сеть его действий. Оно, по сути, не локализовано, а распределено. Понятие «экософия», введенное Феликсом Гваттари, а также глубинная экология, которую развивал Арне Нэсс, лежат в русле развиваемого здесь понимания. Понятие «экософия» — экологическая философия — может встать в концептуальный ряд того видения мира, которое строится на основе современных представлений теории эволюции и самоорганизации сложных систем. Живые организмы, отдельные индивиды и коллективы людей обладают активностью, интенциональностью, избирательным отношением к стимулам, поступающим из окружающей среды. В современной когнитивной науке показывается, что поведенческая интенциональность характерна для живых организмов вообще, для человека добавляется еще интенциональность сознания как основная характеристика сознания с точки зрения философов-феноменологов. «Ножницы восприятия» живого существа, как говорил Анри Бергсон, «вырезают» из всего разнообразия и великолепия окружающей среды только, что имеет смысл и значимо для его жизни и активности. Поэтому разные живые существа живут в разных мирах восприятия и действия и могут не понимать друг друга. Говорят о когнитивной замкнутости миров живых существ. Степень избирательности повышается с увеличением сложности живых существ, а для человека — с развитием его личности, для сетей коллективного разума — с их ростом и развитием и появлением узлов разного ранга.

Однако если утверждать, что сама среда активна, что она предоставляет возможности для деятельности жи- вых организмов как когнитивных агентов и людей как биосоциальных субъектов или, — это уже не столь очевидно. Вообще говоря, кое-что в этом отношении можно усмотреть уже у Аристотеля, в его представлении об активности формы и финализме. Именно форма делает вещь вещью, именно целевая причина (то, ради чего) определяет место вещи в природе или в структуре деятельности человека. Взаимная активность форм, создающих слаженный мир, определяет целесообразное и оптимальное его устройство и то, что ничего не делается в нем напрасно.

В XX веке это нашло выражение в экологической теории восприятия Дж. Гибсона. Он вводит понятие предоставления («affordance»). У. Найссер разъясняет представление Дж. Гибсона о предоставлении возможностей следующим образом: «Пол позволяет ходить по нему, ручка дает возможность писать и т.д. … Предоставление объектом возможности — или, иначе, его значение — зависит от того, кто его воспринимает. Каждый естественный объект может иметь огромное множество способов употребления и потенциальных значений, и каждый световой поток специфицирует бесконечное множество возможных свойств. Воспринимающий делает выбор из этих свойств и предоставлений благодаря специфической готовности к восприятию некоторых из них» [5, с. 92]. Ручка предоставляет возможность, чтобы ей писать; бумага предоставляет возможность, чтобы написанное ручкой было нам заметно; стол, на котором лежит бумага, предоставляет нам возможность, паста в ручке свободно стекала, а написанные буквы были для нас различимы. Чем вам не мир активных форм и взаимных целесообразностей Аристотеля? Не только среда строится от восприятия и действия познающего организма, но и сама среда ак- тивна, она предоставляет возможности, которые могут быть восприняты или не восприняты когнитивным агентом. С современной точки зрения речь может идти только о квазицелесообразности и квазителеологии, поскольку они обусловлены природой самой природы, а не присутствием некого существа, скажем, философски понимаемого бога как у Аристотеля.

Разъясняя концепцию телесности познания (embodied cognition) в одной из своих работ я писала, что живое существо воспринимает и познает мир, не только мозгом, но и всем телом: он познает, действуя [6]. Все тело, поэтому, можно назвать «мыслящим», познающим. В данном случае петля взаимной обусловленности выходит за пределы философской дихотомии сознание — тело (mind-body problem) и распространяется на живой орга- низм и среду его активности как когнитивного агента или человека как культурного и социального актора. Освоен- ный живым организмом и имеющий для него значи- мость фрагмент природной среды, смысловой срез природы — это его Umwelt. Эту среду можно назвать мудрой, хотя и в метафорическом смысле, поскольку а) эта среда активна и несет на себе печать активности живого существа, б) нередко невозможно провести четкую границу между тем, где кончается тело живого существа, а где на- чинается среда его активности, в) среда запечатлевает следы активности живого организма, поэтому имеет память, по когнитивным картам среды живое существо строит свою будущую активность, г) живое организм и среда его активности составляют процессуальное единство (против декартовской дихотомии тела и сознания), д) в биологическом плане организм и среда проделали навстречу друг другу длинный путь коэволюции, взаимно адаптиров-шись друг к другу. Представление о мудрости среды отвечает современной концепции расширенного ума (extended mind) в когнитивной науке. Основной тезис этой концепции заключается в том, что когнитивный процесс, который строит психику живого организма или ум человека, выходит за пределы индивида и включает соответствующие аспекты индивидуально окрашенной природной или/и социокультурной окружающей среды. Рациональность поведения живого существа, мудрость и разум человека разлиты в продуктах его деятельности, в значимом для него малом мире (small world).

Одним из важнейших выводов из развития расширенного экологического подхода является тот, что экологический подход является холистическим, целостным, интегрированным, а холистическое мышление, соответственно, холистическим мышлением. Давая определение экологической культуре, С.Н. Глазачев вместе со своими соавторами выделяет в качестве ключевого понятие «целостность»: «В указанном определении ключевое понятие — «целостность». Целостность с позиций эколога есть ненарушенность взаимосвязей в системе, их устойчивость» [7, с. 11].

Экософия Феликса Гваттари

Для понимания биологических основ происхождения смысла существенным оказывается введенное Ф. Гваттари понятие «экософия». «Экософия» в буквальном смысле означает мудрость непосредственного окружения, естественной среды обитания, домашних условий жизни. Гваттари поясняет, что корень «eco» в слове «экософия» используется в своем оригинальном древнегреческом смысле «oikos» — «дом», «домашняя обстановка», «естественная среда» (др.-греч.: οικος — обиталище, жилище, помещение, жилье; дом, комната, покой). Экологический подход с точки зрения Гваттари имеет три уровня, или регистра: уровень окружающей среды (эн-вайронменталистский), уровень социальных отношений и уровень человеческой субъективности [3, с. 28]. Мы — в мире и мир — в нас, причем, в первую очередь, наш микро-социум, наше непосредственное окружение, наша природная, социальная и культурная среда, та, в которой мы живем. Мы — одновременно и творящие, и творимые, так как мы создаем наше окружение, наш экологический дом и в то же время постоянно создаваемы им, испытываем на себе его воздействие, которое нас преобразует. Мир открывается для нас в определенном своем аспекте, разрезе, в определенных смыслах, и мы черпаем из него, «вырезаем» только доступную и имеющую для нас значимость часть, его фрагмент. Мы одновременно и открыты и закрыты миру, то есть операционально замкнуты. Открытость миру позволяет нам развиваться, а замкнутость — поддерживать свою личностную идентичность, свое Я, не размываться в окружении. Эта наша замкнутость является когнитивной (перцептивной и ментальной) и одновременно семантической замкнутостью: мы живем в открывающейся нам смысловой реальности, и эти смыслы строят нас самих.

Таким образом, по Гваттари, окружающая среда влияет на нас в трех взаимосвязанных отношениях:

• 1)    энвайроменталистском, прежде всего, как природная среда,

• 2)    социальном (как среда социальных связей и социальных действий) и

• 3)    индивидуально-личностном, как поле для индивидуализации, развития личности, развертывания собственной креативности.

Именно в этом последнем смысле Грегори Бейтсон говорил об экологии идей и разума. Внеся заметный вклад в разработку своего рода кибернетической психологии Бейтсон ввел представление о «двойной связи» («double bind» — англ.) — нелинейной циклической причинности, неоднозначности и ретроактивности отношения, устанавливающегося между индивидуальным разумом и средой его активности и коммуникации, другими индивидами. В таком случае индивидуальный разум выходит за пределы своей телесной определенности и растворяется в его экологическом окружении, в сетях коллективного разума. «Индивидуальный разум имманентен, но не только телу, а также контурам и сообщениям вне тела. Также есть большой Разум, в котором индивидуальный разум — только субсистема» [8, с. 426].

Не только человек в его социальных и индивидуальных действиях активен, но и от самой окружающей среды проистекает активность. Не только мы, но и среда нас строит, учит и создает. Она является мудрой в том смысле, что обладает определенным сопротивлением, является отчасти ригидной, даже «своенравной», поскольку принимает отнюдь не любое наше когнитивное или практическое действие, а отчасти гибкой, поскольку «зеркалит» и подстраивается под те наши действия, которые природно эволюционно и культурно исторически определены и отлажены. В этом смысле введенное Гваттари понятие экософии сопрягается и с понятием Umwelt Я. фон Икс-кюля, и с понятием энактивности познания Ф. Варелы.

Umwelt, по Икскюлю, — это мир смыслов. В этом понятии подчеркивается субъективность и смысловая определенность мира живого существа. Субъектами восприятия и действия Икскюль называет и животных, не только человека. Икскюль вложил в это понятие ряд оригинальных смыслов [9], которые соотносимы с концептом экософии Гваттари, а именно:

• а)    сопряженность активного восприятия с активным действием: живые существа создают окружающий их мир на свою пользу и свои нужды, прилаживают его под себя, его воспринимая;

• б)    циклы прямой и обратной связи живого организма и окружающей его среды (функциональные круги);

• в)    селективность (избирательность) восприятия и действия: только определенный фрагмент (срез) внешнего мира схватывается через органы чувств животного, преобразуется в его нервные импульсы и стимулирует его психомоторную активность; не все, но только немногие раздражители из внешнего мира важны для жизни организма;

• г)    излечение/порождение смыслов: Umwelt — это то, что значимо и несет смысл для живого организма в отличие от окружающей среды (environment); для всего живого действительность открывается как смысловая;

• д)    подвижная, динамическая граница между внешним и внутренним: граница между организмом и его Umwelt трудно уловима. Живое существо втягивает мир в себя, превращает внешнее во внутреннее, а себя распределяет, «распыляет» в окружении. Паутина, произведенная пауком, в известном смысле является частью его самого; е) интерактивное единство живого существа и его Umwelt: объективный внешний мир и субъективный внутренний мир находятся в отношении взаимной детерминации. Живое существо — отчасти вне себя, в своих действиях и в их продуктах (бобер в построенной им платине, ласточка в слепленном ею гнезде), а значимая часть внешнего мира вовлечена в их действия, встроена в их собственную природу, поставлена им на службу.

Обсуждая учение об Umwelt Иксклюля в своей совместной книге с Делезом, Гваттари называет его «концепцией мелодической, полифонической, контрапунктической Природы» [10, с. 215]. Они подчеркивают тонкую игру взаимного оттолкновения и притяжения, обособления и растворения малого мира отдельного живого существа в большой Вселенной. Концепция Ик-скюля, как подчеркивают Делез и Гваттари, является не финалистской в духе Аристотеля, а мелодической. Среда живого организма, его малый эко-мир, его Umwelt, его «территория не просто отграничивает и соединяет, она еще и открывается космическим силам, поднимающимся изнутри или приходящим извне, и делает ощутимым их воздействие на обитателя». Внешние силы и воздействия большого космического мира, всей Вселенной «покорно сортируются территорией, и лишь самые благожелательные из них допускаются в дом; то они бросают таинственный клич, который исторгает обитателя из своей территории и необоримо увлекает его в путешествие…, то они злобно набрасываются на территорию и ниспровергают ее, восстанавливая хаос, из которого она едва-едва возникла. В любом случае, если природа подобна искусству, то именно тем, что на все лады сопрягает эти два живых элемента — Дом и Вселенную, Heimlich и Unheimlich, территорию и детер-риториализацию, конечные мелодические составные целые и великий бесконечный план композиции, малую и большую ритурнель» [10, с. 216—217].

Новая экософическая логика, открываемая Гват-тари в самой природе, позволяет понять не только ма- лые эко-миры живых существ, но и способы их перестраивания благодаря прохождению через сингулярности, вторжению случайностей, что позволяет открывать новые смыслы, достраивать и преобразовывать собственные территории. Эко-миры обладают гибкостью, способны быть чувствительны к случайностям, которые «внезапно заставляют первоначальный проект бифур-кировать, заставляют его отклониться далеко от первоначального русла» [3, с. 52]. Прохождение через точки сингулярности, надломы, катастрофы перестраивает мир человека, открывает ему новые смыслы. Гибкость индивидуальных эко-миров (сложных систем живых существ) — неограниченный потенциал к их изменению.

Экологический подход как расширенный: его распространение далеко за пределы биологии

Что касается экологического подхода, то он в своем обсуждаемом в настоящей статье расширенном варианте, олицетворяет собой эффективный междисциплинарный инструмент познания. Ведь экологию можно понимать в узком и широком смыслах слова. В узком и традиционном смысле слова экология изучает проблемы коэволюции природы и человечества, проблемы сохранения природного разнообразия на нашей планете, охраны живой природы. В широком смысле этого слова можно говорить об экологии человеческого разума, идей, экологии познания и творчества, экологии мысли и слова, экологии человеческого действия и управляющего воздействия на сложные системы. Расширенный экологический подход является одним из наиболее демонстративных примеров того, как реально работает междисциплинарность в практике научного исследования и индивидуального и социального действия.

Экология познания. Экологический подход к познанию (экология познания) означает, что всякий познавательный акт рассматривается как ситуационно обусловленный. Всякая когнитивная система встроена, укоренена (cognition is embedded) как внутренне — в обеспечивающем ее деятельность материальном нейрон-ном субстрате, так внешне — включена во внешнее ситуативное физическое и социо-культурное окружение, в когнитивные и социальные сети. Когнитивный акт расширяется в некую ситуацию, обладающую определенными топологическими свойствами. Понятие ситуационности познания является частью концепции телесности и энактивности познания, начало которой положил Ф. Варела в своей книге с Э. Томпсоном и Э. Рош «Воплощенный разум» (1991) [11].

Невозможно понять познание, если абстрагироваться от живого организма, который всегда включен в определенную ситуацию, имеющую своеобразную конфигурацию, т.е. действует в экологически определенных условиях. Когнитивная психология стано-вится психологией экологической, а равным образом и когнитивная наука, изучающая человеческое сознание (human mind)

во всех его проявлениях, становится синергетиче-ской (ибо имеет место синергизм организма и среды, их конструктивная обоюдная связь) и экологической (ибо познание определено ситуацией). Теперь можно говорить и об экологии познающего разума — в более широком смысле об экологии когнитивно-го агента, — и об экологических когнитивных нишах. Только правильно, резонансно встроившись в научную среду, в научное сообщество, ученый может раскрыть свой та-лант, реализовать себя. В противном случае он будет испытывать на себе «давление места», давление со стороны заполненных когнитивных ниш и будет вынужден перестраиваться.

Возникает связь не только между когнитивной наукой и экологией, но и между психологией и экологией. На это обращает внимание Ф. Капра: «Связь между экологией и психологией, выражаемая понятием экологического «я», недавно была исследована несколькими авторами. Специалист по глубокой экологии Джоана Мейси пишет об «озеленении» себя, философ Уорвик Фокс ввел в обиход термин трансперсональная экология, а историк-культуролог Теодор Розак использует понятие экопсихологии для обозначения глубокой связи между двумя этими сферами, которые до недавнего времени были совершенно раздельными» [12, с. 28].

Экология действия. Развивается представление об экологии действия. Экологический подход становится ныне одним из наиболее плодотворных подходов в теории управления и теории принятия решений. Центральным здесь является представление о ситуаци-онности поисковой и конструктивной деятельности человека. Последнее означает, что невозможно понять деятельность человека, в том числе и его управленческую деятельность, т.е. его усилия, направленные на создание социальной организации, поддержание ее функционирования или перестройку этой организации, если абстрагироваться от субъекта управления как живого организма, который включен в определенную ситуацию, имеющую своеобразную конфигурацию, т.е. действующего в экологически определенных условиях. Всякий акт управления расширяется в некую ситуацию, обладающую определенными топологическими свойствами; он осуществляется «здесь и теперь».

Французский социолог и философ Эдгар Морен ввел представление об экологии действия. Неопределенность имманентно вписана в само представление о сложности мира. Неопределенность означает незавершенность всякого процесса познавательной и практической деятельности, непредзаданность, открытость и нелинейность исхода этой деятельности. Всякое предпринимаемое нами действие определяется условиями окружающей природной и/или социальной среды и может оказаться, что оно отклонится от того направления, которое было ему первоначально задано. «Мы не можем быть уверены в том, что результат действия будет соответствовать нашим намерениям, напротив, мы вправе серьезно сомневаться в этом». Поэтому мы вынуждены отойти от привычной линейной схемы: предпринятое действие ^

полученный результат, и признать нелинейность всякого действия, точнее, нелинейность связи этого действия и его результата (последствий). «Как только индивид предпринимает действие, каким бы оно ни было, оно начинает ускользать от его намерений, — поясняет Морен. — Это действие вливается во вселенную взаимодействий, и в конечном счете поглощается окружением, так что в результате может получиться даже нечто противоположные по отношению к первоначальному намерению. Часто действие возвращается бумерангом к нам самим. Это обязывает нас внимательно следить за действием, пытаться его исправить, — если еще не поздно, — а иногда его торпедировать, как это делают ответственные работники НАСА, которые взрывают ракету в том случае, если она отклоняется от заданной траектории» [13, с. 299–300].

Мыслить и действовать интерактивно и оказывать управляющие воздействия адекватно складывающейся ситуации означает, стало быть, понимать неоднозначность и относительную непредсказуемость получаемого отклика от среды, от организации, на которую осуществляется управляющее воздействие, отдавать себе отчет о сложности и нелинейности устанавливающихся обратных связей, допускать определенную долю хаоса, внутренней подвижности и гибкости в складывающейся системе интерактивных связей, а также уметь использовать правила резонансного встраивания в среду для образования единого устойчиво эволюционирующего целого.

Экология коммуникации. Применение экологического подхода к феномену коммуникации, причем не только в человеческом обществе, тоже возможно. В таком случае коммуникация понимается в связи со становлением интерсубъективности. Ключевой принцип, на котором строится экологический подход к коммуникации, заключается в том, что живой организм (живое существо или человек как когнитивный агент) является центром активности мира, он вовлечен в мир телесно, нейрональ-но, перцептуально, интеллектуально, он встраивается в динамику окружающей его среды и преобразует эту среду в соответствии со своими нуждами. Экология коммуникации сопряжена с энактивным построением коммуникативного пространства. В своей деятельности человек строится во взаимодействии с другими индивидами, посредством них и через них. Интерсубъективность вырастает в каждый момент из взаимодействия двух или более субъектов. Томас Фукс и Ханне де Джегер предложили понимать коммуникацию как «партисипационное производство смыслов». Иначе говоря, коммуникация — это «процесс генерирования и трансформации смыслов во взаимной игре между взаимодействующими индивидами, а также и сам этот процесс взаимодействия» [14, с. 466]. Коммуникация и строящаяся на ее основе интерсубъективность — это не просто сотрудничество между взаимодействующими индивидами и координация их ментальной деятельности; ее следует рассматривать в рамках понятий нерепрезентатизма, энактивизма, телесности, вдействования в мир и в друг друга и взаимного отелеснивания (интеркорпоральности).

Мы моделируем верования и намерения других людей, с которыми мы имеем дело, как будто мы находимся в их ситуации. За такой процесс ответственны в мозге так называемые зеркальные нейроны. Прежние концептуальные рамки для понимания коммуникации, в которых отсутствует процессуальная, ситуационная, телесная, интерактивная и энактивная составляющие, ныне подвергаются серьезной критике.

Во-первых, наша ментальность — это не просто внутреннее царство, которое отделено от внутреннего мира других эпистемическим заливом, который мы можем переплыть посредством логических заключений, выводов, проекций. Мы в принципе скрыты друг от друга, поэтому чтобы понять другого или других, мы должны поставить себя на его или их место.

Во-вторых, оценивая действия других и стремясь их понять, мы обычно занимаем позицию «третьего лица», т.е. внешнего наблюдателя. Это недостаточно, мы должны быть встроены в саму ситуацию, в сам процесс: наблюдения со стороны не достаточно, мы должны быть во взаимодействии или даже вдействовании в друг друга, а это и есть позиция энактивизма.

В-третьих, нам следует избегать картезианской ошибки, что тело есть всего лишь передаточный прибор, напротив необходимо рассматривать взаимные связи телесно воплощенных когнитивных агентов.

В-четвертых, традиционные подходы к социальному познанию недостаточны и подвержены критике, поскольку в них не учитывается, что когнитивные и креативные способности проистекают друг от друга, определенным образом связаны и эволюционируют на протяжении человеческой жизни.

В качестве альтернативного выдвигается энакти-виский взгляд. Его существо Фукс и де Джегер характеризуют следующим образом [15, с. 469-470]:

• 1.    Социальное понимание, хотя и интерацион-но, т.е. базируется на взаимодействиях между людьми, является индивидуальным делом каждого из нас. Оно строится от автономии каждого и благодаря ей.

• 2.    Коммуникация существенным образом опирается на телесность в самом богатом смысле этого слова, т.е. на динамические действия, которые производят целостные телесно воплощенные и определенным образом телесно организованные индивиды.

• 3.    Намерения индивидов не являются непрозрачными и скрытыми, они выражаются в действиях, поэтому могут быть восприняты и поняты другими.

• 4.    Цели и интенции других людей не являются пред-данными и статичными, они генерируются и трансформируются в процессе взаимодействия. Социальное познание и социальное действие означает возможность самокорректировки своих действий в зависимости от реакций других и в зависимости от изменяющейся ситуации социального взаимодействия.

Отсюда делается следующий вывод: «Мы понимаем социальное взаимодействие как интерактивный и ин-теркорпокальный процесс, в который погружены оба партнера и в котором ведущую роль для понимания играет сам процесс взаимодействия. Короче говоря, социальное познание возникает из телесного социального взаимодействия или, применяя термин Мерло-Понти, из интеркорпоральности. Употребляя это понятие, мы понимаем его в рамках энактивистского подхода, а именно как динамическое сцепление (dynamical coupling) и координацию телесных когнитивных агентов» [15, с. 470].

Производство смыслов — это не разовый акт, а процесс. Смыслы со-создаются в процессе взаимодействия партнеров, они открываются все новые и новые по мере развертывания и углубления этого взаимодействия. Производства смыслов в социальном взаимодействии — это процесс с открытым концом, это настоящее приключение, которое подстегивается синергией взаимодействующих личностей.

В процессе коммуникации мы придаем смыслы вещам. Поскольку коммуникация есть активный процесс, то смыслы могут не только использоваться, но и контролироваться или подвергаться изменению. Коммуникация похожа на танец, в котором люди находятся в совместном пространстве, передача информации сопровождается передачей эмоциональных состояний (удивление, сострадание, интерес, отчаяние, разочарование и т.д.). Динамика коммуникации является сложной и нестабильной. Нарушение межличностной симметрии приводит к фазовым переходам.

Экология управления. Центральным для развития расширенного экологического подхода к управлению является представление о ситуационности поисковой, конструктивной, предпринимательской деятельности человека. Последнее означает, что невозможно понять деятельность человека, в том числе и его управленческую деятельность, т.е. его усилия, направленные на создание социальной организации, поддержание ее функционирования или перестройку этой организации, если абстрагироваться от субъекта управления как живого организма, который включен в определенную ситуацию, имеющую своеобразную конфигурацию, т.е. действующего в экологически определенных условиях. Всякий акт управления расширяется в некую ситуацию, обладающую определенными топологическими свойствами; он осуществляется здесь и теперь.

Отношения субъекта управления к своему окружению существенны, между ними устанавливаются нелинейные обратные связи. Так, руководитель предприятия воздействует на своих сотрудников, определяет структуру учреждения, распределение функций и обязанностей между подразделениями и отдельными сотрудниками, оказывает влияние на общий климат, складывающийся в учреждении, но при этом постоянно изменяется и сам, растет вместе со своим учреждением. Хороший руководитель с накоплением опыта управления научается оказывать ненавязчивые, но уместные, пробуждающие воздействия на своих сотрудников, стимулирующие их к творчеству, самореализации, раскрытию их потаенного внутреннего потенциала. Между ним и его подчиненными устанавливаются конструктивные и интерактивные отношения.

В таком случае имеет место синергия управляющего субъекта и среды, организации, в которой он действует, их конструктивная обоюдная связь и взаимное становление в деятельности. Синергия — в буквальном смысле этого слова согласованное действие энергий управляющего и его подчиненных, со-энергичность — возможна исключительно в сфере их личностного бытия-общения. Субъект управления определенным образом встраивается в среду, в социальную организацию, конструирует свою экологическую нишу. Активен и он, и среда (организация). С одной стороны, субъект управления действует согласно неким сложившимся паттернам, образцам поведения, которые направляют и делают избирательными его управляющие воздействия. А с другой — сама среда, сами управляемые объекты предоставляют возможности, которые могут быть восприняты и реализованы субъектом или оставлены им без внимания, выпасть из сферы приложения его усилий.

Мир сложных социальных систем — это океан потенций, бурление различных возможностей. Согласно М. Мерло-Понти, одному из ведущих представителей философской феноменологии, «плоть мира — это кладезь возможностей». Вектор управляющего воздействия субъекта направлен всякий раз только на что-то из предоставленных миром возможностей, он сугубо избирателен, строится сообразно установкам субъекта и предоставляемым ему здесь и сейчас возможностям. Иными словами, субъект управления и среда, на которую направлено его управляющее воздействие, связаны посредством взаимного и ситуативного предоставления возможностей, которое есть подлинная интерактивность и синергия акта управления.

Таким образом, теория социального управления становится экологической (ибо управляющие воздействия определены ситуацией, должны быть определенным образом встроены в среду). Мыслить и действовать интерактивно и оказывать управляющие воздействия адекватно складывающейся ситуации означает, стало быть, понимать неоднозначность и относительную непредсказуемость получаемого отклика от среды, от организации, на которую осуществляется управляющее воздействие, отдавать себе отчет о сложности и нелинейности устанавливающихся обратных связей, допускать определенную долю хаоса, внутренней подвижности и гибкости в складывающейся системе интерактивных связей, а также уметь использовать правила резонансного встраивания в среду для образования единого устойчиво эволюционирующего целого.

Для развертывания эффективной управленческой деятельности в современном сложном и глобализированном мире, для надлежащего встраивания человека в коэволюционные процессы нужно уметь мыслить глобально и действовать активно и интерактивно, адекватно ситуации, быть в синергизме со средой, с управляемой организацией или предприятием, созидать подобающий как своим собственным познавательным и конструктив- ным возможностям, так и внутренним неявным тенденциям среды когерентный, взаимно согласованный мир. Конструктивная и творческая позиция современного менеджера призвана определяться возможностью преднамеренного резонансного возбуждения сложных структур в соответствующих нелинейных средах и системах, тех структур, которые отвечают метастабильно устойчивым собственным формам организации этих сред.

Экология педагогического воздействия. В рамках расширенного экологического подхода процедура обучения, способ связи обучающего и обучаемого, учителя и ученика предстает как их взаимная циклическая детерминация и их взаимное конст-руирование, становление и развитие. Обучение — это не передача знаний как эстафетной палочки от одного человека к другому, но создание условий, при которых становятся возможными процессы порождения знаний самим обучающимся, его активное и продуктивное творчество. Это нелинейная ситуация открытого диалога, прямой и обратной связи, солидаристи-ческого образовательного приключения, попадания — в результате разрешения проблемных ситуаций — в один и тот же, самосогласованный темпомир. Последнее означает, что благодаря совместной ак-тивности в такого рода ситуации учитель и ученик начинают функционировать с одной скоростью, жить в одном темпе. Учитель непросто задает вопросы, на которые заранее знает ответ, хотя это и имеет место на начальных стадиях обучения. Он ставит проблемы так, чтобы начать совместное исследование, чтобы ученик удивился тайнам бытия, понял неисчерпаемость познания мира и приобретал не столько «знаю что», сколько «знаю как» (know how).

Обучение становится интерактивным. Не только учитель учит ученика, но и ученик учит учителя, они становятся кооперирующими друг с другом сотрудниками, они находятся в синергийной связке. Учитель должен научиться видеть, что скрывается за учеником и научиться понимать его. В процессе обучения незнающий превращается в знающего, а при этом изменяется