Эволюция концепта «письмо» в русском эпистолярном тексте XIX-XX вв.: опыт лингвокультурологического описания

Концепция, в русле которой проводится данное исследование, характеризуется в работе С.Г. Воркачева как концептология в широком смысле, согласно которой «в число концептов включаются лексемы, значения которых составляют содержание национального языкового сознания и формируют “наивную картину мира” носителей языка» [1, с. 94]. Автор подчеркивает, что к лингвокультурным концептам относится «любой вербализованный культурный смысл, в какой-то мере отмеченный этнической спецификой вне зависимости от ее значимости (существенности-случайности) для национального характера» [3, с. 30]. В частности, практически любое культурно значимое понятие может получить статус концепта, а совокупность его репрезентаций считаться примерами его вербальной манифестации.

Лингвокультурные концепты могут классифицироваться по различным основаниям, например по тематике, по носителям, по типам дискурса, по типам транслируемости [6, с. 15]. Соответственно, в зависимости от материала, на базе которого проводится анализ средств и способов вербализации концептов, можно выделить несколько их разновидностей: 1) так или иначе зафиксированные в языке; 2) используемые в текстах определенной стилистической или жанровой разновидности; 3) представленные в речевых произведениях одного автора.

Традиционно материалом для исследования в русле лингвокультурологии становятся произведения художественной и документальной литературы, имеющей статус общенационального культурного достояния. К таким текстам можно отнести и эпистолярное наследие русских писателей-классиков, носителей речевой культуры элитарного типа, обладающих «истинным мастерством владения языком, всем его богатством при соблюдении всех правил и ограничений» [8, с. 228].

Лингвокультурологические исследования имеют ономасиологическую ориентацию и идут от имени концепта к совокупности номинируемых им смыслов [2, с. 44–45]. Рассмотрение концепта происходит в несколько этапов. «Первый этап – анализ лексического значения и внутренней формы слова, репрезентирующего концепт. Второй этап – выявление синонимического ряда лексемы-репрезентанта концепта. Третий этап – описание способов категоризации концепта в языковой картине мира. Четвертый этап – определение способов концептуализации как вторичного переосмысления соответствующей лексемы, исследование концептуальных метафор и метонимии. Пятый этап – исследуются сценарии. Сценарий – это событие, разворачивающееся во времени и/ или пространстве, предполагающее наличие субъекта, объекта, цели, условий возникновения, времени и места действия. Такое событие обусловлено конкретными причинами, послужившими его появлению» [7, с. 18].

Изучение частных писем в русле лингво-культурологии предполагает выявление концептов, актуальных именно для эпистолярного текста, и определение особенностей их вербализации в анализируемом материале. К таким

особенностям, в первую очередь, относится контекстуальное окружение языковой единицы, которая актуализирует центральную точку концепта – его имя [6, с. 14]. При этом содержание концепта как парадигматической структуры выводится из синтагматических отношений имени, зафиксированных в тексте [9, с. 38].

В эпистолярном дискурсе, который можно рассматривать как типизированную «последовательность речевых актов, структура которой имеет относительно конвенциональный характер» [4, с. 104], лексические единицы, вербализующие лингвокультурные концепты, используются не только в определенном контекстуальном окружении, но и в определенных типизированных ситуациях. Анализ особенностей употребления ключевых слов в письмах классиков русской литературы позволяет установить закономерности их использования, обусловленные особенностями эпистолярного текста, и на их основе представить описание смыслового потенциала того или иного концепта.

В данной работе рассматриваются особенности изменения содержания концепта «Письмо» в эпистоляриях классиков русской литературы ХӀХ–ХХ вв., вербализованного через одноименное ключевое слово, которое является наиболее частотной единицей представления данного концепта. Так, в 786 письмах А.С. Пушкина отмечено 437 случаев употребления (далее с/у) лексемы письмо , в 1076 письмах Л.Н. Толстого – 1388 с/у, в 895 письмах А.П. Чехова – 1116, в 1195 письмах М. Горького – 941, в 499 письмах М.А. Шолохова – 285, в 613 письмах В.П. Астафьева – 635 с/у.

Нередко данное слово сопровождается в письмах определениями, выраженными прилагательными, реже числительными и причастиями, тематическое разнообразие которых позволяет разделить их на группы, представляющие характеристики следующих параметров письма (словообразовательные дериваты нижеприведенных единиц нами в данный перечень не включены): 1) объем: большое, длинное, затянувшееся, короткое, краткое, маленькое, небольшое; 2) содержание с точки зрения: а) общей его оценки: великолепное, гнусное, докучливое, дорогое, забавное, замечательное, интересное, мерзкое, милое, нелепое, неприличное, неприятное, нужное, обыкновенное, отвратительное, отличное, плохое, поганое, полезное, прекрасное, приятное, симпатичное, скверное, славное, скучное, странное, удивительное, хорошее, чудесное; б) выраженного в нем настроения, эмоций: бодрое, веселое, восторженное, гневное, горестное, грустное, жизнерадостное, злое, истерическое, кислое, мрачное, отчаянное, пессимистическое, печальное, радостное, раздраженное, сердитое, серьезное, слезное, смиренное, трагическое, уморительное, унылое; в) выраженных в нем черт, свойственных личности автора, или отношения к адресату: бестемпе-раментное, благоразумное, бодрящее, вдохновительное, громящее, грубое, доброе, дерзкое, доброжелательное, душевное, жалостное, жесткое, искреннее, ласковое, любезное, мужественное, лестное, лукавое, любезное, лицемерное, нежное, обиженное, одобрительное, оскорбительное, остроумное, откровенное, покаянное, почтенное, провокационное, резкое, решительное, ругательное, скромное, сердечное, сильное, смелое, справедливое, строгое, сумасшедшее, суровое, сухое, таинственное, теплое, трепетное, трогательное, холодное, честное, энергичное; г) логичности изложения мыслей и качества их оформления: бессвязное, бестолковое, глупое, дельное, дикое, небрежное, нескладное, неуклюжее, пошлое, пустое, сумбурное, толковое, убедительное, умное, ясное; д) подробности изложения мыслей: обстоятельное, подробное, содержательное; 3) особенности оформления: безграмотное, европейское, испачканное, размашистое, французское; 4) место / нумерация в эпистолярной коммуникации: второе, другое, единственное, новое, первое, последнее, предпоследнее, предыдущее, прошлое, пятое, седьмое, следующее, третье, четвертое, шестое; 5) время написания / получения: вчерашнее, новогоднее, летнее; 6) время, прошедшее с момента написания / получения письма: давнее, долгожданное, запоздалое; 7) место в классификации с точки зрения: а) отношений автора с адресатом: деловое, дружеское, информационное, коллективное, любовное, ответное, официальное, товарищеское, частное; б) способа отправки или количества адресатов: заказное, закрытое, открытое, простое; 8) принадлежность: андреевское, барынино, детское, Светланино, суворинское, чиновницкое, чужое; 9) место отправки: венецианское, крымское.

В результате анализа употребления определений к слову письмо можно отметить, что в письмах, датированных ХІХ в., авторы используют, помимо общеупотребительных, и индивидуально-авторские эпитеты. Так, в письмах А.С. Пушкина отмечены прилагательные премеланхолическое, полукислое, в письмах Л.Н. Толстого – грустно-холодное, кроткособолезнующее, у А.П. Чехова – политично- ругательно-нежное, слезно-генеральское. В анализируемых письмах ХХ в. окказиональных определений при слове «письмо» не отмечено.

Используя методику построения модели концепта на основе фрейма, предложенную В.И. Карасиком [5], можно представить модель концепта «Письмо» следующим образом: 1) в центре фрейма находится образ человека, который пишет / отправляет / получает письмо, автором которого является он сам (для первых двух действий), адресат или третье лицо (для третьего действия), причем происходит это в определенных обстоятельствах , нередко эксплицированных в письме; 2) в письме принято указывать причины создания письма и его завершения , выражать просьбу адресату о написании ответного письма , выражать благодарность / критику адресату по поводу содержания его последнего письма или благодарить адресата за предыдущее письмо в целом; 3) письмо представляет собой неполноценную замену непосредственного общения при его невозможности в данный момент, при этом прочтение письма вызывает у человека эмоции , подобные тем, которые появились бы при непосредственном общении.

Появление или исчезновение определенных типовых ситуаций, реализованных высказываниями с данным словом, в письмах, которые принадлежат определенным временным пластам, может свидетельствовать об эволюции содержания концепта. Так, не представлены в письмах А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого высказывания, представляющие следующие типовые ситуации:

• 1)    сообщение о том, что автор ожидает письма от третьего лица (в письмах А.П. Чехова – 6 с/у, М. Горького – 8, М.А. Шолохова – 5, В.П. Астафьева – 6 с/у): От Немировича до сих пор нет обещанного письма [Ч2: 564]; Жду письма Поссе [Г1: 34]; «Октябрь» постукивает т-ммы о высылке конца 5-ч., а я сижу и дожидаюсь письма от Грудской [Ш: 72]; Я не выдержал и написал письмо Рождественской с просьбой объяснить, что сие значит, но и она отмалчивается [А: 16];

• 2)    сообщение о том, что автор отправляет адресату письмо / копию письма третьего лица, адресованного автору (соответственно 5, 25, 7, 5 с/у): Мне пришла охота отдать переписать и послать Вам письмо старика Григоровича, которое я получил вчера [Ч1: 177]; Посылаю Вам письмо Голанта, на которое я не отвечал и не отвечу [Г1: 203]; Пересылаю тебе, как депутату Ленсовета, письмо Волынцева [Ш: 449]; Как свидетельство того,

что с самотеком в нашем журнале работают наплевательски, спустя рукава, я посылаю Вам письмо Политова, рассказ которого доделывался по моей просьбе и указаниям несколько раз [А: 203];

• 3)    извинение за избыточный объем письма адресату (14, 5, 5, 6 с/у): Вы, конечно, простите, что я пишу Вам такое длинное письмо [Ч1: 117]; Ну, Вы простите меня за это, может быть, неясное и, во всяком случае, очень длинное письмо [Г1: 104]; Простите за многословность письма [Ш: 190]; Извините, Владимир Матвеевич, за длинное письмо и за некоторую сумбурность [А: 28].

При этом только в письмах А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого представлены высказывания со словом «письмо», в которых содержится критика адресата за недостаточный объем письма (в письмах А.С. Пушкина – 5 с/у, Л.Н. Толстого – 6 с/у): Сперва хочу с тобою побраниться; <…> письма твои слишком коротки – ты или не хочешь или не можешь мне говорить открыто обо всем… [П1: 92]; Пожалуйста не засни на лаврах, которыми ты можешь воображать, что увенчался, написав мне письмо в ³/₄ почтового листа, а продолжай мне писать почаще и подлиннее… [Т1: 339].

В эпистолярных текстах рубежа ХІХ и ХХ вв. отмечены высказывания со словом письмо , в которых автор сообщает адресату о содержании своего письма третьему лицу (в письмах Л.Н. Толстого – 9 с/у, А.П. Чехова – 8, М. Горького – 5 с/у): Несмотря на все мое видимое спокойствие, в душе у меня было неладно; и я чувствовал, что мне нужно было потребовать более положительного извинения от г-на Тургенева, что я и сделал в письме из Новоселок [Т1: 569]; В письмах к Щеглову я объясняюсь в нелюбви к театру [Ч1: 305]; Щербакову сообщил письмо, уговорил его «стараться» и т. д. [Г1: 59].

Полагаем, что отсутствие извинений за избыточный объем письма, а также упреки адресату за недостаточный объем письма свидетельствуют о том, что эпистолярный этикет ХІХ в. диктовал необходимость написания больших, подробных писем. Появление, начиная с рубежа веков, извинений за большое письмо, а также отсутствие критики за краткость письма говорят о том, что требования к объему письма изменились в сторону его уменьшения. Появление же с конца ХХ в. ряда типовых ситуаций, связанных с упоминанием писем третьих лиц или третьим лицам, может свидетельствовать о том, что сообщаемая в письмах информация уже не воспринимает- ся как конфиденциальная, эпистолярная коммуникация перестает быть беседой наедине, превращается в общение нескольких лиц, становится своеобразным полилогом.

Подтверждением данному наблюдению может также служить тот факт, что только в письмах А.С. Пушкина в высказываниях со словом «письмо» представлена критика адресата за разглашение информации из письма автора (5 с/у): Зачем ты показал Плетневу письмо мое? в дружеском обращении я предаюсь резким и необдуманным суждениям; они должны оставаться между нами… [П1: 129]. И напротив, в письмах А.С. Пушкина не отмечено сообщение о том, что автор пишет письма подряд нескольким адресатам, ср. в письмах Л.Н. Толстого – 6 с/у, А.П. Чехова – 5, М. Горького – 6, М.А. Шолохова – 5, В.П. Астафьева – 10 с/у: Сейчас написал гору писем, милые, милые друзья Галя и Дима и Димочка, и вам пишу последним [Т3: 617]; Вчера кончил повесть для «Северн[ого] вестника», над которою возился весь сентябрь, и сегодня отвожу душу на письмах [Ч1: 267]; Так что «дела» – куча! Всем надо писать письма, доказывая, что без денег и капусты не заквасишь [Г2: 281]; Полтора месяца не брался за перо и вот только сейчас сажусь отвечать на письма… [Ш: 308]; Ответил на все письма, лежавшие на столе, чтобы иметь моральное право на отдых… [А: 370].

Приведем другой пример, свидетельствующий об эволюции содержания концепта «Письмо» в эпистолярии ХХ в. В письмах М.А. Шолохова и В.П. Астафьева не отмечено высказываний с лексемой письмо , в которых представлен вопрос о том, получил ли адресат предыдущее письмо автора, ср. в письмах А.С. Пушкина – 7 с/у, Л.Н. Толстого – 7, А.П. Чехова – 5, М. Горького – 16 с/у: Что ты замолк? получил ли ты от меня письмо, где говорил я тебе об Ольдекопе, о собрании моих элегий, о Татьяне etc. [П1: 347]; Получили ли вы мое сладенькое письмо из Москвы? [Т1: 420]; За декабрь я послал Вам 3 рассказа и 3 письма. Получили? [Ч1: 109]; Вы не ответили на мое письмо – получили ли Вы его? [Г1: 9].

Можно предположить, что отсутствие данной типовой ситуации связано с тем, что в ХХ в. почтовая корреспонденция находилась в пути гораздо меньшее время, чем раньше, и автор отвечает строго на предыдущее письмо адресата, а не на те письма, которые были отправлены ранее. По содержанию письма адресата автор может определить, получил ли адресат его предыдущее письмо, и у него не возникает необходимости в подобных вопросах.

Критика адресата за отсутствие ответа на предыдущее письмо автора (упрек) не представлена в письмах В.П. Астафьева, ср. в письмах А.С. Пушкина – 6 с/у, Л.Н. Толстого – 5, А.П. Чехова – 6, М. Горького – 6, М.А. Шолохова – 5 с/у: Брат писал мне, что ты в Царском Селе, что он переписал для тебя мои стихи, а от тебя жду, жду письма и не дождусь [П1: 460]; Как тебе не совестно, Сережа, не отвечать на письмо, ответ на которое очень интересует меня? [Т1: 350]; Я тоже писал Вам в Москву, приглашая Вас, но и мое письмо осталось гласом вопиющего в пустыне [Ч1: 516]; Часто вспоминали Вас, а Вы за все лето ни одного письма! [Г2: 257]; Я все поджидаю от тебя письмо. Что же ты, паршивка, не пишешь? [Ш: 23].

Данный факт может свидетельствовать как об исчезновении одного из компонентов в структуре концепта «Письмо», так и об индивидуально-авторской специфике в репрезентации концепта посредством высказываний с одноименной лексемой.

Приведем примеры реализации других типовых ситуаций посредством высказываний со словом письмо , отмеченных в письмах только одного из анализируемых авторов, которые, на наш взгляд, эксплицируют индивидуальноавторские черты эпистолярного стиля писателей ХХ в.

К особенностям эпистолярного идиости-ля М.А. Шолохова относятся высказывания со словом письмо , реализующие интенцию просьбы, а именно:

• 1)    просьба к адресату не писать ответного письма автору, поскольку он вскоре уезжает и письмо не будет им получено (10 с/у): Пиши мне до 1-го мая, а после письма не пиши, т. к. придут с запозданием, меня в Москве уже не будет [Ш: 66];

• 2)    просьба к адресату совершить определенное действие после получения письма (5 с/у): Как только получишь это письмо – выпей вечером за нас с тобой! [Ш: 531].

Специфической чертой эпистолярного идиостиля В.П. Астафьева являются высказывания с лексемой письмо , в которых автор приносит извинения адресату за то, что письмо написано не от руки, а напечатано на машинке (6 с/у): Ещё извини, что отдал письмо на машинку жене. Почерк у меня ужасный, а тут ещё рука болит и пишу с трудом и вовсе неразборчиво [А: 127].

Появление в письмах ХХ в. типовых ситуаций, не отмеченных ранее, может также свидетельствовать о расширении содержания концепта «Письмо» в этот период.

Таким образом, в работе установлены изменения в содержании концепта «Письмо» путем выявления наличия или отсутствия определенных типовых ситуаций, реализованных высказываниями с лексемой письмо , в письмах ХІХ (А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого), рубежа ХІХ и ХХ вв. (Л.Н. Толстого, А.П. Чехова и М. Горького) или ХХ в. (М.А. Шолохова и В.П. Астафьева). Определены также индивидуально-авторские различия в представлении типовых ситуаций посредством высказываний с лексемой письмо , которые отражают специфику реализации одноименного концепта в письмах конкретного автора.