Юрий Ирдынеев - музыкальный летописец эпохи (1941-2007)

Композитора, заслуженного деятеля искусств РФ, лауреата Государственной премии РБ Юрия (Цыбикжапа) Ирдынеева можно считать музыкальным летописцем своего народа. Путеводной звездой его творчества является сокровенная Память о далёком прошлом, исходившая от внутренних потребностей души и тоски по идеалу, который в принципе недостижим, но в его понимании нивелировался, будучи отодвинутым от людей общественно-политическими катаклизмами бурного ХХ века. В этом смысле композитора можно считать патриотом-националистом, который испытывал как гордость за свой народ, так и чувство боли и стыда за падение коллективной пассионарности, сравниваемой крупными российскими мыслителями прошлого с духовным огнём, испепеляющим изнутри. Можно сказать, что в нынешней вездесущей пошлости он согревался теплом этого огня и пытался распространить его на окружающих.

Юрий Ирдынеев обладал абсолютным социальным слухом и чутко реагировал на дыхание времени. Ему выпала счастливая возможность питаться из незамутненных родников национального фольклора, кои еще сохранялись в заповедных уголках бурятской глубинки. Эти поистине бесценные кладези человеческих знаний, вобравшие в себя опыт и мудрость веков, стали темами и идеями для творчества, источником серьёзных раздумий о прошлом и настоящем своего народа.

Ю.И. Ирдынеев родился 26 августа 1941 года в небольшой деревеньке Амгалантуй Бичурского района с 70-ю хозяйскими дворами на ту пору, от которых ныне сохранилось где-то около 10-12. В глубоком детстве слышал он передаваемые из поколения в поколение предания на грани фантазии, уходившими своими корнями в толщу времени. Они касались происхождения бурят, их родоплеменного устройства, появления и распространения буддизма. При этом набожные на ту пору бичуряне-бо-донгутцы были глубоко проникнуты верой в нечто высшее, в сверхъестественный разум и его божественное провидение. Своих детей они воспитывали по старинке, в уважении ко всему живому, в поклонении духам предков.

Первые музыкальные впечатления мальчика складывались от звуков старенького патефона у односельчанина-фронтовика да чёрного репродуктора на столбе, из которого доносились бурятские народные песни в исполнении популярного на ту пору певца Николая Тарова. Мама Ошорма, работая во дворе и по дому, тоже постоянно что-то напевала.

Как-то выгуливая свою домашнюю скотинку, они с друзьями оказались на крутом берегу Хилка, где молельный дом семейской деревни переполнялся массивностью многоголосного распева от низких грудных голосов. Голова закружилась: держась за ветки, мальчик в одиночестве спустился вниз и понял, что пережил потрясение, которое перевернуло всё его существо, а затем странным образом откликалось в самые разные моменты его жизни.

В детском доме на Верхней Березовке, куда юноша попал после ухода родных, стояло настоящее чёрное пианино. Юрий и сам позже удивлялся, как на слух подобрал на нем популярную в то время песню «Подмосковные вечера», а затем самостоятельно разбирался в строении гамм и аккордов.

Осознав, что музыка – это серьёзно, юноша поступил в Улан-Удэнское музыкальное училище и интенсивно навёрстывал знания, недополученные в детстве, выработав у себя чрезвычайную работоспособность и дисциплину. Разносторонним самообразованием он продолжал заниматься в Новосибирской консерватории, в классе профессора Г.Н. Иванова (19272010), впитывая как губка, любые знания. Уже тогда он осознавал этическое предназначение музыкального искусства и ставил перед собой высокую планку требований. А общекультурная дистанция между ним и его консерваторским окружением способствовала формированию нравственной зрелости, позволявшей быть камертоном общественных настроений.

Георгий Иванов оказался первым композитором в городе на Оби, чьи крупные академические опусы получили всероссийский и всесоюзный резонанс. Его учителями в Ленинградском музыкальном училище были Г. И. Устволь-ская (1919-2006) и В.В. Волошинов в Ленинградской консерватории (1905-1960) [2]. Стремясь расширить кругозор студентов, педагог по композиции и превосходный пианист играл на уроках много музыки. Он живо интересовался, как представители коренных народов Сибири воспринимают европейскую музыку и как передают в профессиональных формах свои замыслы. В ирдынеевском Концерте для камерного ансамбля «Весенние наигрыши» и фортепианной Сонате, посвящённых наставнику, проявляется тяготение к обновлению средств музыкальной выразительности, которые станут определяющими для профессионального языка молодого автора.

А сложившийся индивидуальный почерк композитора выдавал некую педантичность натуры Ю. Ирдынеева. Его партитуры и клавиры разных лет, узнаваемые по единому почерку на манер ста-робурятской/старомонгольской каллиграфии, свидетельствовали о некоей цельности натуры и об усвоенном раз и навсегда миропорядке. Это письмо долго вынашивалось и созревало внутри, выплёскиваясь на нотный стан уже в отшлифованном виде, почти без черновиков. Однако результаты этого титанического труда поражают воображение любого, кто держал в руках такое несметное количество нотных знаков.

В Сонате для фортепиано, написанной в консерватории, уже проявляется тяготение автора к обновлению средств музыкальной выразительности терпкими звучностями в гармонии, изломанными линиями в мелодии, которые станут знаковыми для его профессионального стиля.

Песенное творчество Юрия Ирдынеева, вобравшее наследие предков, является формой лирического высказывания, к которой он обращался по мере надобности. Нельзя сказать, что композитор не писал проходных песен. Но лучшие образцы этого жанра, лишённые избитости приемов, несут печать его творческой индивидуальности. Они хорошо отделаны и отличаются как тонкой гармонизацией, так и умелой акцентировкой и разработанной фактурой в виде подголосков. Так, ровное нутряное сияние, идущее от разделённого чувства в песне «Ушардаг hайб шамтайгаар» на стихи Жибземы Гунгаевой согревает каждого, кто попадает в эту орбиту. И в то же время смена ямбических мелодических ячеек на хорей ближе к концу, с перебивами настроения, создает некий эффект неожиданности.

Эта песня вошла в обиход благодаря признанному мастеру бурятской песни, народной артистке России Чимите Шанюшкиной и стала эталонным образцом для её последователей. Приблизительно теми же особенностями отмечена шуточная «Хошон зугаа» («Весёлый разговор»), преобразованная по случаю из мужского танца с во-ланом1 [1] в исполнении солистки республиканской филармонии Софьи Данзанэ.

Мелодия песни «Бүүхэн мар-таарай» («Не забывай») на стихи Гармы-Доди Дамбаева до какого-то момента разворачивается спокойно и неторопливо, затем подобно стреле, пущенной из лука, словно бы примеривается к цели для покорения пространства, вдруг круто взмывает ввысь и, наконец, зависает в воздухе, собирая силы для нового полета.

Удивительно завершенная внутренне, композитору она явилась во сне, а к слушателю – благодаря верному её прочтению всеми известными певцами Дугаржапом Дашиевым и Валентиной Цыдыпо-вой. Нелишне вспомнить, как трогательно пел «Солдатский марш» и «Песню призывника» любимец публики Болот Бороев, повторяя словно завороженный: «Всего лишь два года, ты только дождись».

Тонкая отделка с изрядной долей изюминки всегда присутствовала в исполнении солиста филармонии Аюши Данзанова лирически игривой «Шинии миhэрэл» («Тень твоей улыбки») на стихи Дондока Улзытуева, как и жанровая зарисовка «Уянгатай романс» («Мелодичный романс» на стихи Матвея Чойбонова у Климента Миткинова.

«Неси меня, конь, по ковыльной степи» – ярчайший фрагмент из звукового оформления комедии «Будамшу», по мотивам пьесы бурятского драматурга Цырена Шагжина так же, как «Затмение луны» по сюжету впоследствии репрессированного драматурга Ц. Дона (Цыденжапа Дондубона), и, наконец, музыка к драматическим спектаклям Бурятского академического драматического театра: «Бальжин-хатан», «Светлая душа», «Кольцо декабриста», «Беспокойный отпуск», «Этот разноликий мир» расширяют представление о диапазоне профессиональных интересов и возможностей композитора.

После симфонических сюит национальных композиторов первого поколения Юрий Ирдынеев явился зачинателем в бурятской музыке жанра симфонии, этой обобщённой картины мира, пропущенной сквозь призму собственного «я». Симфонию «Eroica» («Героическая») он посвятил 30-летию Великой Победы. Содержанием её четырёх частей является война, которую он рассматривал, как высочайший взлёт духовных сил народа с его стремлением к правде и справедливости. Она передаёт картины острого, непримиримого столкновения противоборствующих сил, оплакивание героев, павших на её полях с переключением в образную сферу природы и мощным апофеозом народного празднества. В ней естественным образом нашло отображение тема дружбы народов СССР, как одной из краеугольных ценностей предыдущей эпохи. Подвижный темп финала с элементами театрализации содержит массовые гуляния на Красной площади с боем Кремлевских курантов, ликованием народа, пляшущего русскую «барыню» и бурятский хоровод «ёхор», украинский гопак и кавказскую лезгинку. В ярких нагромождениях заключительных аккордов, как всполохах победных салютов, автор испробовал гроздья кластеров и другие авангардистские средства [4].

Однако, преодолев искусы и соблазны предыдущей эпохи, напичканной идеологическими манками, Юрий Ирдынеев остался верен своим предпочтениям, которые сложились в силу биографии.

Творческая лаборатория композитора представляет собой довольно сложную систему ценностей, не просто поддающуюся открытию. Она представляет собой своеобразную машину времени, позволяющую переноситься в прошлое, как обитель субъективно-прекрасного. Персонажи былого в ней – вполне реальные фигуры, совершающие поступки, наделённые теми или иными свойствами характера, а также творческими способностями.

Балет «Лик богини», воспевающий всепобеждающую силу любви и нетленность вечных ценностей, в 1990 году был поставлен на сцене Бурятского театра оперы и балета и стал лауреатом Государственной премии РБ в области литературы и искусства. Этим сочинением композитор хотел сказать, что бурят-монголы, как и любой другой народ, имеют право на собственную судьбу, на особенности психического, физиологического, бытового устройства.

В его основу положена новелла монгольского писателя и учёного Бямбын Ринчена (полиглота, знатока 20 восточных и западных языков) «Рука богини» о подлинной и трагической судьбе скульптора Үндэр-Гэгэна Занабазара1, которого местный дацан отправляет в Пекин учиться иконописи. Его невеста – талантливая художница, оставшаяся в одиночестве, пропадает от грусти и тоски. По возвращении на родину, художник находит на месте погребения руку. Спрятав её за пазуху своего дэли (пальто-халата), он хранит постепенно иссыхающую часть тела возлюбленной. Для него она – своего рода талисман, источник вдохновения, воплощение таинства творческого процесса. И подобно тому, как европейские творцы эпохи Возрождения воспевали на полотнах своих мадонн, так и монгольский художник запечатлел красоту своей соотечественницы, аратки по происхождению [5].

Прочитав литературный первоисточник, композитор понял, что это его сюжет. Он всегда интересовался тем, как работают буддийские иконописцы, как распределяются обязанности между мастером и учениками: кто делает рисунок, а кто формует и отливает.

Венцом исканий и квинтэссенцией творческого духа Юрия Ирдынеева стали его «Буддийские песнопения» для смешанного хора a capella , не имеющие аналога в мировой музыкальной практике. Они представляют собой органичный сплав европейской формы русского канта с азиатским содержанием в виде пентатонических мелодий с текстами на бурятском, тибетском, старо-монгольском языках и санскрите. В них – молитвенные обращения к высшим личностям и божествам: Будде Шакьямуни и его воплощениям, к носителям буддийского вероучения, к 43 дацанам на территории Бурятии и другим святым реликвиям.

Созданием духовных гимнов автор стремился к тому, «чтобы мантры-заклинания великих божеств и трепетное звучание живого голоса в душах страждущих заронили зерна успокоения и уравновешенности, даже малые всходы которых станут урожаем, радости приобщения к необъятной мудрости и обретению всесильных покровителей-учителей».

«Буддийские песнопения» были исполнены в концерте хоровой музыки в Московском Доме композиторов, наряду с произведениями композиторов Башкортостана, Тывы, Чечни, Адыгеи, Ростова-на-Дону и Омска Краснодарским камерным хором под руководством заслуженного артиста РФ Вячеслава Яковлева. Они также исполнялись в программе конкурса хоровых коллективов в Объединенных Арабских Эмиратах.

… Необычный звук молитвы, распеваемой сидящими на земле ламами, каждый в своей тональности с собственным мелосом, впечатляет слушателя. «Все они пели очень мягко, глубокими, низкими голосами; именно поэтому храм был наполнен каким-то странным, волнующим звуком», делится впечатлениями американский дирижёр Л. Стоковский [3]. На такой же исполнительской манере песнопений настаивал и автор, говоря о том, что резонанс у невещественной субстанции может вызвать ненавязчивое и как бы бесплотное звучание.

Осень одного из патриархов бурятской музыки отмечена тем, что в его облике проступили черты Сагаан Үбгэна (старца со светлыми помыслами из буддийской мистерии). И не удивительно, что в эту пору его занимало осмысление общих вопросов бытия на уровне философских обобщений. Он переживал за свой народ, ибо отдавал реальный отчёт о том, что в условиях надвигавшейся глобализации выжить смогут лишь те нации, которые перед лицом истории смогли сохранить свою индивидуальную неповторимость.

Итак, будучи исследователем исторических и религиозно-культурных корней своего народа, Юрий Ирдынеев сопоставим по своей сути с музыкальным летописцем, истинным хранителем и носителем народной мудрости и её драгоценных жемчужин. Именно богатство идейных и нравственных основ и этическая высота его сочинений обусловили подлинную глубину творчества и позволили стать открывателем новых горизонтов и целых пластов в национальной музыкальной культуре. Поэтому всё его творческое наследие обращено к исторической памяти бурятского народа и мыслится духовным завещанием современникам, а также ближним и дальним потомкам.

Примечания

• 1.    Буддизм : словарь / под общ. ред.: Н. Л. Жуковской, А. Н. Игнатовича, В. И. Корнева. М. : Республика, 1992. 288 с.

• 2.    Калужский В. М. Композитор Георгий Иванов: черты творчества // Творчество композиторов Сибири. Новосибирск, 1983. С. 129-141.

• 3.    Стоковский Л. Б. Музыка для всех нас. М. : Сов. композитор, 1963. 216 c.

• 4.    Цибудеева Н. Духовные песнопения бурят // Бурятия. 1998. 12 фев.

• 5.    Цибудеева Н. Истинный рыцарь бурятской музыки // Бурятия. 2011. 29 дек.