К изучению лексики стишного пролога: тематическая группа номинаций артефактов

История русского языка и формирования его словарного состава еще далеко не написана. По-прежнему актуальной является задача создания академической исторической лексикологии. Основные направления этой дисциплины и методики ее исследования были намечены Ф. П. Филиным в статьях 1980-х гг., уже после его смерти собранных в монографию «Историческая лексикология русского языка» [2008]. В частности, Ф. П. Филин предлагал рассматривать лексику письменного церковнославянского языка русского извода в сопоставлении с лексикой памятников письменности, созданных непосредственной в Древней Руси, анализировать те слова, которые возникли в древнерусском языке под влиянием церковнославянского языка. По мнению ученого, «в Древней Руси вошли в соприкосновение два близкородственных, но самостоятельных языка, отличавшихся друг от друга не только “специальной” терминологией, но и словами всех лексико-семантических групп» [Там же, с. 102]. В этом плане Стишной Пролог как памятник церковнославянской письменности представляет большой интерес с точки зрения исследования лексики в целом и номинаций артефактов в частности.

Актуальность предпринятого исследования определяется тем обстоятельством, что история словарного состава русского языка находится в сфере постоянных интересов исследователей. Памятники письменности являются важнейшим источником материала при изучении истории русского языка и его лексики. Исследование текстов позволяет проследить изменения словарного состава в диахронном аспекте, проанализировать эволюцию отдельных слов и групп лексики. По словам Р. И. Аванесова, «заставив “заговорить” памятник, исследователь может извлечь из него неоценимые по важности данные. <…> Письменные памятники <…> при благоприятных условиях (наличии датировки, локализации) дают весьма важные показания о хронологии языковых явлений: хотя они и не могут давать сведения о времени возникновения языкового явления, они часто позволяют судить о том, когда то или иное языковое явление на той или иной территории уже существовало» [1956, с. 14].

Словарный фонд русского языка формировался из различных источников: лексика народно-разговорного языка, лексика деловой письменности, лексика церковнославянского языка. Поскольку памятники письменности представляют собой уникальные источники языкового материала, изучение их лексики в самых разных аспектах является неоценимым вкладом в исследование истории русского языка. Существуют различные подходы к изучению лексики памятников письменности: рассматривается лексика памятника в целом или исследуются отдельные лексико-семантические или тематические группы в их составе [Баталина, 2005; Долгушина, 2004; Малышева, 1997; Митина, 2000]. Стишной Пролог, будучи репрезентантом церковнославянского языка XV–XVII вв., не только представляет словарный состав самого памятника письменности, но и отражает определенную часть лексического фонда церковнославянского языка.

Новизна работы заключается в обращении к Стишному Прологу как объекту лингвистического исследования и в выборе номинаций артефактов в качестве объекта анализа. Стиш-ной Пролог в языковом и, в частности, лексическом отношении изучен еще явно недостаточно. В основном лексикологическими исследованиями этого памятника письменности занимаются болгарские ученые (П. Кривчев, Л. Тасева, М. Спасова, А. Тихова), в российском же научном сообществе работ, где объектом выступал бы какой-либо лингвистический аспект Стишного Пролога, гораздо меньше. В работах А. Д. Большакова [2013; 2017] были обобщены предшествующие наблюдения над функционированием конкретной лексики на материале четырех рукописей, одной из которых был Стишной Пролог № 717 ф. 304.1 НИОР РГБ. Автором выделен из августовских чтений рукописей массив существительных с конкретным значением, который был разделен на 45 лексико-тематических групп. В результате автор пришел к выводу, что «лексика составляющих Прологи чтений характеризуется системностью, которая обнаруживается в наличии взаимосвязанных лексико-тематических групп, имеющих прогрессивную дифференциацию, хотя некоторые иерархические элементы не всегда оказываются эксплицированы» [Большаков, 2017, с. 7]. Кроме того, А. Д. Большаков отметил, что часть лексико-тематических групп одинаково представлена и в дидактической, и в житийной части Пролога, но в большем количестве конкретная лексика представлена в агиографической части, поскольку здесь даны описание жизни и быта святого, характеристика его окружения, и, конечно, обстоятельства его смерти (как правило, мученической).

В наших работах, посвященных лингвистическому изучению Стишного Пролога, мы рассматривали вопросы синонимии [Щеглова, 2003], а также динамических изменений в языке Стишного Пролога [Щеглова, 2012].

Активизации лингвистических исследований Стишного Пролога способствовала двенадцатитомная публикация проложных текстов Тырновской редакции Стишного Пролога по данным старейших болгарских рукописей середины XIV в., предпринятая болгарскими филологами Г. Петковым и М. Спасовой [2008–2016].

Л. Тасева рассматривала несинонимические разночтения и ошибки перевода стихословий марта, понимаемые в широком смысле как несоответствия между оригиналом и переводом. В ходе анализа исследователь установила, что болгарская и сербская версии стихов в марте имеют независимое происхождение [Тасева, 2009].

М. Спасова в текстах Стишного Пролога выявила и проанализировала небольшое количество редких и устаревших слов. Она пришла к выводу, что в лексике памятника встречается архаичная бытовая и диалектная лексика, которая является ценным источником для исторического словаря болгарского языка [Спасова, 2009]. В другой статье M. Спасова представляет лингвистические факты из Тырновской редакции Стишного Пролога, которые опровергают распространенное мнение, что богослужебные книги сохраняли традиционное написание при создании новых копий. По мнению автора, язык перевода содержит новые черты, которые свидетельствуют о непосредственном влиянии разговорного болгарского языка на язык перевода Стишного Пролога как на грамматическом, так и на лексическом уровне [Спасова, 2011].

П. Кривчев в ходе лексико-семантического анализа дублетных форм имен существительных из Тырновской редакции Стишного Пролога пришел к выводу, что в лексический состав Стишного Пролога включаются не только слова, имеющие отношение к богослужению, но и лексемы, пришедшие из разных сфер жизни. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что Стишной Пролог является ценным источником для изучения словарного состава болгарского языка среднеболгарского периода [Кривчев, 2014].

• А. Тихова обобщила свои многолетние исследования [Маринова (Тихова), 2004; 2005; 2006; Тихова, 2007; 2008; 2009; 2011] в монографии «Лексика за назоваване на средства за мъчение в славянския превод на Пролога» [Тихова, 2020]. А. Тихова рассматривает не исследованный ранее пласт староболгарской лексики, а именно семантическое поле «орудия пы-

• ток» в Прологе Простом и Стишном Прологе на материале самых древних датированных рукописей и выделяет в нем более мелкие лексические группы, объединенные какой-либо интегральной семой: сема «специализированные орудия», сема «оружие», сема «оказание механического воздействия на тело мученика», сема «лишение мученика возможности двигаться» и др. А. Тихова анализирует происхождение лексем, выделяет исконную славянскую (88 % в Прологе Простом и 85,4 % в Прологе Стишном) и заимствованную для болгарского языка лексику. В четвертой главе монографии исследовательница анализирует сочетаемость лексем с прилагательными, причастиями и глаголами, выделяя устойчивые сочетания (сапогы желэзны, оловьна рѫка, ногьти желэзьни и др.). Автор отмечает, что контекст играет важную роль для выявления у существительного значения ‘орудие пытки’. Ею выявлены известные лексемы, у которых в словарях староболгарского языка не отмечено это значение. В результате анализа А. Тихова приходит к выводу, что общие для Стишного и Простого Прологов лексемы, обозначающие орудия пыток, дают серьезное основание для предположения, что перевод обоих Прологов имеет общее житийное ядро [Там же, с. 177].

Цель нашего исследования – комплексный анализ лексики Стишного Пролога, называющей артефакты. Для этого путем сплошной выборки необходимо выделить в составе лексики Стишного Пролога номинации артефактов, установить тематическую организацию данной лексики, рассмотреть внутри- и междусловные парадигматические отношения, выявить особенности функционирования анализируемых лексем в текстах Стишного Пролога. Источником материала послужила рукопись Стишного Пролога XV в. № 715 1 из собрания Троице-Сергиевой лавры Российской государственной библиотеки. В этой рукописи представлены тексты на март – май: памяти святым и памятным датам, отрывки из житий святых, а также назидательные повести и поучения, слова Отцов Церкви, расположенные в календарном порядке. В результате сплошной выборки по полному тексту рукописи (366 листов) нами выявлено 156 наименований артефактов в 1 235 словоупотреблениях.

Результаты исследования

Исследуемая нами лексическая группа наименований артефактов отражает проявления человеческой деятельности, зафиксированные в языке. Несмотря на то что Стишной Пролог – это агиографический сборник, который большей частью содержит короткие рассказы о жизни святых и назидательные повести, исследуемые номинации представлены в нем в значительном количестве. При проведении классификации мы обращались к полевому методу, т. е. выделяли совокупности лексических единиц из некоторой более общей системы, или поля. Из широкого поля конкретной лексики мы выделили группу существительных, называющих артефакты, на основании интегральной семы «созданное человеком», а затем разделили на более мелкие тематические группы (ТГ), в зависимости от дополнительных сем, которые присоединяются к семе «созданное человеком», например: «служит пищей», «используется в быту», «ранит» и др. Вся выявленная лексика была распределена по 23 тематическим группам, которые отражают фрагменты действительности и являются результатом классифицирующей деятельности нашего сознания.

Тематическая классификация наименований артефактов

Ниже представлена полная классификация наименований, группы расположены в порядке убывания количества составляющих их единиц.

ТГ 1 Номинации орудий пыток (47) 2:

ТГ 1.1 Приспособления для ограничения движения - Ужь , яремь , Узы , wковы , крЭстъ (ЛСВ 1), колесо , веригы , верви , коло , столъ , клада , ^ за , сапогы желЭзны , волъ медянъ .

ТГ 1.2 Колюще-режущие орудия - гвозди , ножь , серпъ , ноготь , мечь , трезУбъ , вЭнець (ЛСВ 1), крепы , стрЭла , копи , желЭзы , сУлица , кроило .

ТГ 1.3 Приспособления для нанесения ударов - рожны , солига , жезлъ , жезлТе , бичь , млатъ , тръсть (ЛСВ 1), палица , кыи , ремень .

ТГ 1.4 Приспособления для нагревания / сожжения - тиганъ , сковрада , скрада , пещь , гор— ниль .

ТГ 1.5 Приспособления для осуществления выстрелов - пищаль , лУкь .

ТГ 1.6 Родовые наименования - wрУжiе , wрУдiе .

ТГ 2 Слова, называющие архитектурные сооружения и элементы построек (20).

ТГ 2.1 Бытовые сооружения - домъ , жилище , храмина , столпъ , клЭть .

ТГ 2.2 Специальные сооружения - плЭвница , баня , темница , болница .

ТГ 2.3 Культовые сооружения - монастырь , церковь , храмъ , лавра .

ТГ 2.4 Части построек - двери , врата , замкы , капище , wлтарь , жертвенникъ , прЭстолъ (ЛСВ 1).

ТГ 3 Вместилища (16)

ТГ 3.1 Бытовые вместилища - ларь , корыта , скУделw , кошница .

ТГ 3.2 Огнеупорные вместилища - конобъ , волъ , кадь , треногы , кwтълъ .

ТГ 3.3 Вместилища для еды и напитков - чаша , wпаница , стъкло , съсУдъ , стьклzница .

ТГ 3.4 Погребальные вместилища - грwбъ , ковчегъ .

ТГ 4 Пища (12)

ТГ 4.1 Видовые наименования - пища , брашьно , сочиво , ядарь , снЭдь , ядеже .

ТГ 4.2 Мучная пища: богослужебная и повседневная - проскУра , просфУра , хлЭбъ , коври— жець .

ТГ 4.3 Молочные продукты - сыръ , млеко .

ТГ 5 Одеяния и их элементы (10)

ТГ 5.1 Одеяния - риза , плащь , одежа , мантТа , врЭтище , рУбы , wбодъ , милотарь , Утварь .

ТГ 5.2 Элементы одеяний - поясъ .

ТГ 5.3 Защитные одеяния - бронz .

ТГ 6 Слова, именующие атрибуты церковной жизни (10) - икона , wбразъ , крестъ (ЛСВ 2), идолъ , скрижали , хорУгвь , знаменТе , кадилница , кадило , мУро ( миро )

ТГ 7 Средства передвижения (5) - корабль , носило , колесница , телега , возило .

ТГ 8 Наименования тканей (5).

ТГ 8.1 Роскошные ткани - коприна , порфира .

ТГ 8.2 Ткани простые - рwгозь , власzница .

ТГ 9 Покровы из ткани (5) - покрывалw , покровъ , простынь , плащаница , понzва .

ТГ 10 Украшения (5) - перстень , вЭнець (ЛСВ 2), гривна , бисеръ , рzса .

ТГ 11 Напитки (4) - пиво , вино , пит!е , зелие .

ТГ 12 Слова, называющие книги (4) – книга , хартія , свитокь , рукописаніе .

ТГ 13 Музыкальные инструменты (4) – гусли , трубы , тимпанъ , свирэль .

ТГ 14 Приспособления (4) – ключеве , мерило , печать , лэствица .

ТГ 15 Наименования монет (3) – златиць , злато , сребреникъ .

ТГ 16 Названия веществ, используемых для истязаний (3) – смола , wцетъ , сера .

ТГ 17 Предметы освещения (2) – свэтильникь , свэща .

ТГ 18 Письменные принадлежности (2) – тръсть (ЛСВ 2), чернилw .

ТГ 19 Предметы мебели (2) – одръ , постеля .

ТГ 20 Символы власти (2) – скыпетръ , прэстолъ (ЛСВ 2).

ТГ 21 Обувь – сандаліа .

ТГ 22 Предметы ремесла – рукодэліе .

ТГ 23 Утварь – черпалникъ .

Наиболее многочисленна группа, объединяющая наименования орудий пыток (29 % от общего количества лексем). Выявлено 237 словоупотреблений. В первую очередь такой результат связан со спецификой Стишного Пролога: в сборнике особое внимание уделяется мученичеству и роду смерти святых, подробно описываются казни, пытки и, следовательно, инструменты, которые используются для их осуществления. Мы выделили в группе 6 подгрупп на основе дополнительных сем, которые дифференцируют различные орудия. Наиболее многочисленными оказались подгруппы приспособлений для ограничения движения (14 единиц, 30 % от общего количества наименований орудий пыток) и колюще-режущих орудий (13 единиц, 28 %), которые объединяют наименования прежде всего металлических приспособлений с острым краем или острием: гвозди , ножь , серпъ , ноготь и др., и наименования уз различного рода из различного материала: узы , верви , веригы и др.

Именно подгруппа «Колюще-режущие предметы» насчитывает самое большое количество словоупотреблений (179) благодаря включенному в нее слову «мечь», которое встречается в тексте 128 раз. Такая частота связана в первую очередь с тем, что слово «мечь» является элементом устойчивого сочетания «мечемь скончzсz», входящего в заголовок памяти святого, которое указывает на принятие насильственной смерти вообще и противопоставлено по значению сочетанию «міромь скончzсz», обозначающему мирную, естественную смерть: «ста҃а софіа <…> мечемь скончzсz» (Трц-715, л. 277 об.) 3 . Подробного описания смерти в таком случае в тексте не приводится. Употребляется слово «мечь» и в самих текстах в прямом значении: «посэче мечь мuжіи двэ десzтиць» (л. 127) или «перс҃кыи ц҃рь мечемь главu еи wтсещи повелэ» (л. 219 об.) и т. д.

Следует отметить, что мы включили в группу орудий пыток некоторые лексемы, которые приобретают необходимое значение в контексте или в сочетании с определенным прилагательным, но вне контекста обозначают предметы быта. В частности, лексема «сапогы» (са-погъ – 1) обувь, 2) твердая кожаная обувь, сапог, башмак (МСДРЯ, 2003, с. 262)) в сочетании с прилагательным «желэзьнъ» образует наименование приспособления для пыток: «посемь в сапогы желэзны гвоздие имuщее на нозэ его wбuша» (л. 183), по сути становится син-лексемой; также к синлексемам относится сочетание «желэзны ногъти», которое приобрета- ет значение орудия истязания: «желЭзными ноготмы дранъ» (л. 51 об). Слово «гвоздь», которое обозначает бытовое приспособление, также используется для обозначения орудия пыток в текстах Стишного Пролога: «пригвоздиша гвоздьми пzтЭ еи» (л. 219). То же относится и к слову «млатъ»: «и желЭзными млаты глезны ихь скришиша» (л. 284 об.).

Вторая по численности группа объединяет наименования архитектурных сооружений и их частей - 12 % от общего количества лексем. Поскольку Стишной Пролог является агиографическим четьим сборником, то лексемы, обозначающие храм, употребляются в тексте наиболее часто. В частности, слово « церковь » встречается в тексте 176 раз, слово « монастырь » -62 раза, слово « храмъ » -15 раз. Были выявлены наименования некультовых сооружений: домъ , жилище , храмина и др. Слово « темьница », которое мы рассматривали как наименование специального сооружения, находим в тексте 86 раз, что вновь связано с особенностями повествования о мученичестве святых, которые часто подвергались заточению: « сего же всади в темницоУ » (л. 80 об.). Таким образом, лексемы тематической группы «Архитектурные сооружения и их части» обладают наибольшим показателем частотности: в тексте встретилось 426 словоупотреблений. К этой группе мы отнесли также наименования частей культовых сооружений, а именно: капище , wлтарь , жертвенникъ , прЭстолъ .

Наименования вместилищ составляют 10 % от общего количества лексем. Особенностью группы является наличие подгруппы «Огнеупорные вместилища», которая объединяет названия различных сосудов, куда наливались раскаленные жидкости (масло, сера, смола, олово и т. д.). Эти сосуды, в свою очередь, использовались во время пыток святых: « и въ конобъ смолою полнъ вверженъ » (л. 95 об.); « растопиша ^ew смоли и сЭри въ три кwтлы » (л. 8 об.). Наиболее часто встречаются наименования погребальных вместилищ: слово « грwбъ » употреблено в тексте 44 раза: « тЭло же снЭдаемо бываеть чревми въ грwбЭ » (л. 294).

Группа «Пища» насчитывает 11 лексем, что составляет 7 % от общего количества наименований артефактов. Встречаются родовые наименования пищи, такие как пища , снЭдь , браш— но : « до полидне поститисz члкоу и тогда насытитисz брашна » (л. 55), а также наименования мучных изделий, в частности богослужебного хлеба, просфоры. Лексема « хлЭбъ » встречается в тексте наиболее часто по сравнению с другими единицами: 67 словоупотреблений. В целом единицы данной тематической группы отмечены в тексте Стишного Пролога 147 раз, что говорит о высокой частотности употребления базовых наименований пищи даже в агиографических сборниках.

В группе «Одеяния и их элементы» (6 % от общего количества лексем) преобладающая часть лексем обозначает монашеское или другое церковное облачение. Самым частотным оказалось слово « риза », оно используется в тексте 40 раз. Другие наименования встречаются реже, в целом в группе насчитывается 77 словоупотреблений.

Разнообразие тематической группы «Слова, именующие атрибуты церковной жизни» (4 % от общего количества лексем) объясняется характером анализируемого текста, в котором встречаются различные наименования, связанные с проведением церковных таинств и других религиозных обрядов.

Таким образом, благодаря тематической классификации выделенной лексики мы можем сделать вывод о том, что в тексте Стишного Пролога наиболее полно и разнообразно представлена группа наименований орудий пыток, что связано с особенностями сюжетного содержания рукописи. Кроме наименований орудий пыток в тексте часто встречаются слова религиозной семантики, принадлежащие к различным тематическим группам. Отражена в тексте и предметно-бытовая лексика, которая является базой словаря любого языка и употребляется в произведениях различных жанров.

Анализ внутрисловных парадигматических отношений

В результате семантического анализа наименований артефактов по материалам Словаря древнерусского языка И. И. Срезневского, Словаря русского языка XI-XVII вв. и Старославянского словаря (по рукописям X–XI вв.) под редакцией Р. М. Цейтлин нами были выявлены многозначные лексемы. Из 156 лексем 115 являются многозначными, что составляет 74 % от общего количества единиц. В связи с этим некоторые слова (вЭнець, прЭстолъ, трость) были распределены по двум группам, вследствие того что в текстах Стишного Пролога они встретились в разных лексико-семантических вариантах. Так, слово «тръсть» в контексте «и въ своей кел!и трост!ю и чернилwмъ писан?ю творzщоУ» (л. 40 об.) имеет значение ‘тростниковая палочка для письма’, в другом контексте «и бодом бы wстрыми тростьми и вервьми свzзанъ бывъ» (л. 95) это слово употреблено в значении ‘тростниковая палка, используемая как орудие пытки’. Слово «вЭнець»- встретилось в значении ‘венец как орудие пытки’: «терновъ же вЭнець взъложенъ» (л. 342 об.). В контексте же «достоиныи вЭнець при— ятъ» (л. 147 об.) слово «вЭнець» употреблено в значении ‘украшение’. Слово «прЭстолъ» в значении ‘престол, трон’ представлено в контексте «и на прЭстолЭ посадивъ» (л. 164 об.), значение ‘жертвенник’ это слово приобретает в контексте «и прэстолъ поставzт тамо страшныи» (л. 297).

В ходе анализа семантической структуры номинаций материальной культуры мы выявили, что некоторые лексемы в контекстах приобретают дополнительное значение ‘орудие пыток или причинения боли’, которое не отражено в исторических словарях:

вервь : и вервьми свzзанъ бывъ (л. 95);

коло : повелЭ сътворити коло и възложити нань стго (л. 253 об.) млатъ : и пакы желЭзными млаты по глезнехь биеми (л. 285);

тръсть : и бодом быша wстрыми тростьми (л. 95);

колесо : къ двоимь колесемь привzзанъ бывъ (л. 240);

гвоздь : пригвоздиша гвоздьми пzтЭ еи (л. 219);

палица : первЭ палицzми бУенъ (л. 56);

трезУбъ : трезУбы престроганы бышz (л. 116);

ремень : на ременное кроенТе кожи его створи спреди и сзади ременемь висzщим (л. 72);

серпъ : серпомь wтрЭзанУ бывши (л. 260).

Междусловные парадигматические отношения

Для слов, объединенных в тематическую группу, характерны такие парадигматические отношения, как синонимия. Нами были выявлены 22 синонимических ряда:

пища - брашьно -

сочиво - ядарь - снЭдь - ядеше (в значении ‘пища)’;

домъ - храмина - жилище (в значении ‘дом, жилище’);

капище - wлтарь - жертвенникъ (в значении ‘алтарь, жертвенник’);

скрада - пещь - горнилъ (в значении ‘печь’);

кwтълъ - конобъ - волъ (в значении ‘металлический сосуд, котел’);

монастырь - лавра (в значении ‘монастырь’); церковь - храмъ (в значении ‘церковь, храм’); сковрада - тиганъ (в значении ‘сковорода’); постеля - одръ (в значении ‘ложе’);

стъкло - стьклzница (в значении ‘кубок, чаша’);

ковчегъ - гробъ (в значении ‘гроб’);

златиць - злато (в значении ‘золотая монета’);

ХорУгвь - знамение (в значении ‘знамя’);

икона - wбразъ (в значении ‘икона’);

кадилница - кадило (в значении ‘кадило, сосуд для курения благовоний’);

возило - носило (в значении ‘носилки’);

проскУра - просфУра (в значении ‘богослужебный хлеб’); одежа - wбодъ (в значении ‘одеяние’);

покрывалw - покровъ (в значении ‘покрывало’);

плащаница - понzва (в значении ‘погребальный саван’);

пиво - питИе (в значении ‘напиток’);

шрУж!е - wрУдiе (в значении ‘оружие’).

Опираясь на контекст и данные словарей, мы можем сделать некоторые выводы о характере выделенных синонимов. Все перечисленные синонимы можно отнести к системным, неградуальным, неэкспрессивным, стилистически нейтральным. Из 22 рядов 6 пар синони- мов можно отнести к однокорневым: ядарь - ядеше, стъкло - стьклzница, златиць - злато, кадилница - кадило, wрУжiе - wрУдiе, пиво - питй, покрывалw - покровъ. Полных синонимов в вы- борке не представлено, так как в каждом ряду или паре хотя бы одна из лексем является по-лисемантом и обладает одним или несколькими дополнительными значениями.

Второй тип междусловных парадигматических отношений, который можно отметить в группе наименований артефактов, представленных в Стишном Прологе, - это гипонимические отношения. Так, лексема «wрУжi'е» является гиперонимом для многочисленных наименований орудий пыток: гвозди, ножь, серпъ, ноготь, мечь, трезУбъ, вЭнець, крепы, стрЭла, коше,

желэзы, сУлица, кроило, рожны, солига, плъть, жезлъ, бичь, млатъ, тръсть, палица, кыи, ремень, лУкъ.

пищаль ,

Лексема « одежа » является гиперонимом для наименований одеяний: риза , плащь , мантТа , врЭтище , рzса , рУбы , милотарь , Утварь .

Лексема « хлЭбъ » является гиперонимом для наименований видов хлеба: коврижець , проскУ— ра , просфУра .

Лексемы « пища », « брашно » являются гиперонимами для наименований видов пищи: про— скУра , просфора , хлэбъ , коврижець , сыръ , млеко .

Лексемы « пиво », « питУе » являются гиперонимами для наименований напитков: вино , зелТе ,

млеко.

Заключение

Анализ функциональных особенностей наименований артефактов показал, что частотность употребления анализируемых лексем варьируется в зависимости от жанра текста, представленного в Стишном Прологе. Как мы уже отметили, рукопись содержит отрывки из житий святых, нравоучительные повести, слова Отцов Церкви и другие образцы назидательной литературы. Так, наибольшее количество анализируемых единиц было выделено из житийной части сборника: 60 % всех лексем встречается именно в памятях святым. Следующий жанр, где исследуемые единицы встречаются в значительном объеме, – это Слово, чаще всего это тоже повествование о жизни святого: 31 % единиц. Тексты других жанров включены в Стишной Пролог в меньшем количестве, в них количество наименований артефактов относительно невелико. Такое распределение связано не только с преобладанием в сборнике памятей святым, но и с сюжетами, которые освещаются в разных жанрах. Если памяти посвящены описанию жизни, благих дел и мученической смерти святого, то назидательные сочинения содержат философские и религиозные рассуждения, указания, размышления. Следовательно, в учительной части сборника преобладают лексемы абстрактной семантики, и наименования конкретных предметов встречаются реже.

Результаты анализа парадигматических отношений подтвердили достоверность тематической классификации исследуемых номинаций и обнаружили тесные связи между составляющими ее единицами. Нами отмечено формирование у анализируемых лексем лексикосемантических вариантов по модели «предмет быта – предмет в функции орудия пытки», выявлено наличие среди номинаций большого количества полисемантов, синонимических рядов, гипонимов и гиперонимов.

Анализ наименований артефактов в Стишном Прологе позволяет сделать вывод о том, что группа таких лексем представлена в тексте рукописи достаточно разнообразно и включает не только наименования предметов богослужения и церковного быта и орудий пыток, но и единицы, обозначающие предметно-бытовую лексику, а также наименования украшений, предметов ремесла и др. Частотность употребления таких лексем в тексте Стишного Пролога, их семантические связи внутри группы и за ее пределами указывают на принадлежность единиц к активному словарному составу церковнославянского языка XV в.

Проведенный комплексный анализ номинаций артефактов показывает, что Стишной Пролог можно рассматривать как значимый лингвистический источник по истории процессов, происходивших в сфере лексики церковнославянского языка периода Древней и средневековой Руси. Перспективой исследования может стать сопоставительный анализ наименований артефактов в текстах Стишного Пролога в различных списках одной редакции, в списках разных редакций, что позволит сделать более достоверными выводы о динамических процессах в лексике церковнославянского языка средневекового периода.