К проблеме лексикографической фиксации слов администратор и аттестация в "Словаре языка М. Е. Салтыкова-Щедрина". Предварительные замечания к зоне комментария

Выход на идеологические уровни организации художественного текста, а от них к вопросам мировоззрения писателя и его индивидуальной поэтике возможен и с собственно языкового уровня, через лексикографическое исследование функции слова в идиолекте писателя. Образцом в данном случае может служить «Словарь языка Достоевского» с четко разработанной структурой словарной статьи.

Наибольшую трудность вызывают выделение и описание значений лексемы, комментарий и примечания (о структуре словарной статьи и сокращениях см.: [1]).

В большинстве случаев значения слов в текстах Щедрина совпадают со словарными дефинициями. Однако встречаются исключения. В идиолекте Щедрина у слова администратор можно выделить особое значение: обозначение широкого спектра должностных лиц, деятельность которых находится в диапазоне от соблюдения формы при выполнении обязанностей до нарушения/разрушения общественного, государственного порядка, истребления всего лучшего и разумного, потому что их задача – «одно бессознательное разрушение» (например, образы потрясате-ля, зубосокрушителя, искоренителя).

Это значение реализуется в следующем контексте: «По мнению этих администраторов , наука – вздор, человеческий опыт – пустяки, история – ряд засоряющих глаза человеческих заблуждений» [3, т. 5, с. 313] (здесь и далее везде выделено нами – В. Е., А. Д.).

Идея разрушительности административной деятельности наиболее ярко проявляется в «Истории одного города». В этой связи обращает на себя внимание глава «Войны за просвещение», в которой градоначальник Бородавкин жестоко подавляет пассивное сопротивление глуповцев: «Бунт кончился, невежество было подавлено, и на место его водворено просвещение. Через полчаса Бородавкин, обремененный добычей, въезжал с триумфом в город, влача за собой множество пленников и заложников. И так как в числе их оказались некоторые военачальники и другие первых трех классов особы, то он приказал обращаться с ними ласково (выколов, однако, для верности глаза), а прочих сослать на каторгу» [Там же, т. 8, с. 348].

Разрушительность подчеркивается еще и тем, что победа в «войнах» была одержана с помощью оловянных солдатиков, которые неожиданно преобразились, превратившись в жестоких воинов: «С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех, солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении» [Там же, с. 346].

Следует отметить, что подобным образом достигаемая просвещенность – обязательный атрибут истинного администратора: «Я человек холостой – j’ai besoin d’une belle; я человек с высшими, просвещенными взглядами – нужно, чтоб мысль моя была покойна и не возмущалась ни бедностью, ни какими-нибудь недостатками – иначе какой же я буду администратор ?» [Там же, т. 2, с. 260].

Конечно же, в текстах Щедрина представлено и первое, собственно словарное, значение этого слова: должностное лицо, управляющее чем-либо. Иллюстрацией здесь может служить следующий контекст: «Вот я тоже знал такого точного администратора , который во всякую вещь до тонкости доходил, так тот поручил однажды своему чиновнику составить ведомость всем лицам, получающим от казны арендные деньги, да потом и говорит ему: “Уж кстати, любезнейший, составьте маленький списочек к тем лицам, которые аренды не получают”» [Там же, т. 2, с. 99].

Очень интересно автонимное употребление этого слова, то есть случай авторской рефлексии над значением слова: «Зайдите в любой департамент, и вы увидите целые легионы молодых столоначальников, которые не только не уступают старым, но развязностью манер даже превосходят их. Мало того: каждый из сих малых едва вступит на сцену администрации, уже тяготится своим скромным положением и угрожает в непродолжительном времени сделаться администратором в полном значении этого слова» [Там же, т. 9, с. 291].

В данном случае авторское понимание смысла выражено прямо: в полном значении этого слова . Есть и более тонкий случай автонимного употребления слова администратор : «Говорят, что прежде можно было допускать засиживаться на одном месте, потому что тогда ничего больше от администратора не требовалось, кроме того, чтоб он был администратором ; нынче же будто бы требуется, чтоб он, кроме того, какую-то «суть» понимал» [Там же, т. 8, с. 8]. В данном случае авторская рефлексия выражается в тавтологическом употреблении слова, в результате которого возникают дополнительные смыслы, усложняющие понятие «администратор».

Подобный прием, основанный, однако, не на тавтологии, а на противопоставлении, реализован в сказке «Медведь на воеводстве»: «Прибежал он на воеводство ранним утром, в самый Михайлов день, и сейчас же решил: “Быть назавтра кровопролитию”. Что заставило его принять такое решение – неизвестно: ибо он, собственно говоря, не был зол, а так, скотина» [Там же, т. 16(1), с. 53]. Семантический механизм противопоставления (не зол , а скотина ) достаточно интересен. В противительной конструкции подобного типа предикату зол должен противопоставляться предикат добр (не А, а Б, где А и Б – антонимы). При противопоставлении

«зол – скотина» оба члена автоматически вторично антонимизируются, в результате слово скотина приобретает семантический компонент ‘добро’, иррелевантный для основного значения слова, но противоречащий переносному (‘подлый, злой человек’), которое и должно быть реализовано в предикативной конструкции. Это создает контекстуальную энантиосемию, резко выделяя слово из текста и до предела усложняя его семантику (отметим также интонационную выделенность слова). В этом высказывании в свернутом виде дана художественная концепции административного произвола, столь важная для Щедрина.

Еще более интересен случай автонимного употребления слова аттестация (отзыв, характеристика): «Положим, что и явление самое деликатное можно обесцветить, запрятав его в графу и выразив в виде голой цифры, но ведь и цифры порою бывают так красноречивы, что прямо ведут к аттестациям , вроде “хорошо”, “дурно”, “благоприятно”, “неблагоприятно” и т. д. Ловко ли будет нам признать нормальность и полезность подобных аттестаций ?» [Там же, т. 10, с. 451].

Здесь авторская рефлексия над значением слова пересекается с зоной ассоциативного окружения слова, что в текстах Щедрина встречается достаточно часто: «Прежде совсем не было адвокатов , а были люди, носившие название “ябедников”, “приказных строк”, “крапивного семени” и т. д., которые ловили клиентов по кабакам и писали неосновательные просьбы за косушку» [Там же, т. 11, с. 99].

В данном случае автор выстраивает даже своеобразную историю понятия «адвокат » (см. более подробно: [2]). Самые важные определения - ябедник и крапивное семя . В Малом академическом словаре у слова ябедник выделяется даже особое второе значение, для иллюстрации которого приводится этот контекст из «Благонамеренных речей»: «1. Тот, кто ябедничает; доносчик, наушник. [Упадышевский] запретил мне жаловаться на обиды товарищей, хорошо зная, как ненавидят в училищах ябедников, клеймя этим именем всякого, кто пожалуется начальству. С. Аксаков, Воспоминания. 2. устар. Сутяга, крючкотвор. Прежде совсем не было адвокатов, а были люди, носившие название «ябедников», «приказных строк», «крапивного семени» и т. д., которые ловили клиентов по кабакам и писали неосновательные просьбы за косушку. Салтыков-Щедрин. Благонамеренные речи» [4, т. 4, с. 777].

В свою очередь фразеологизм крапивное семя трактуется следующим образом: «устар. Презрительное прозвище подьячих и приказных, а затем чиновников-взяточников» [Там же, т. 2, с. 120].

Однако полностью выстроить в словаре зону ассоциативного окружения слова можно только на основе анализа его сочетаемости. Зона подчинительных связей слова (СЧТ 1) – сочетаемость с именами существительными, прилагательными, глаголами и наречиями. У слова администратор сочетаемость следующая [1, с. 100]:

СЧТ 1: Истинного администратора [3, т. 2, с. 35], русских администраторов [Там же, т. 3, с. 9], заслуженного администратора [Там же, т. 4, с. 237], некоторые администраторы [Там же, т. 5, с. 106], искусный администратор [Там же, т. 5, с. 106], в мудрых и вдохновенных администраторах [Там же, т. 5, с. 313], второго сорта администраторов [Там же, т. 5, с. 324], достойные администраторы [Там же, т. 6, с. 86], администраторах деятельных [Там же, т. 6, с. 87], администраторах не деятельных [Там же, т. 6, с. 87], администраторах просвещенных [Там же, т. 6, с. 87], неискусных администраторов [Там же, т. 6, с. 453], легковесные администраторы [Там же, т. 7, с. 52], прилежных ко взысканию недоимок администраторов [Там же, т. 7, с. 36], отставного администратора [Там же, т. 8, с. 25], глубокомысленный администратор [Там же, т. 8, с. 30], старый администратор [Там же, т. 8, с. 34], молодому администратору [Там же, т. 8, с. 35], опытные администраторы [Там же, т. 8, с. 36], администратор действительный [Там же, т. 8, с. 37], тучного администратора [Там же, т. 8, с. 38], администратор вникательный [Там же, т. 8, с. 64], современного администратора [Там же, т. 8, с. 165], расторопных администраторов [Там же, т. 8, с. 334], натуральных администраторов [Там же, т. 10, с. 246], тупой администратор [Там же, т. 14, с. 41], странствующий администратор [Там же, т. 14, с. 89], администраторы заматерелые [Там же, т. 14, с. 311], травленых администраторов [Там же, т. 14, с. 415], умного администратора [Там же, т. 16(1), с. 348]; ремесло администратора [Там же, т. 3, с. 25], в умах администраторов [Там же, т. 3, с. 267], о благовидной администратора наружности [Там же, т. 8, с. 38], о школе чухломских администраторов [Там же, т. 8, с. 202], толпы администраторов [Там же, т. 8, с. 336], будущее администратора [Там же, т. 16(1), с. 55]; администратору докладывают [Там же, т. 5, с. 313], посматривать на администраторов [Там же, т. 14, с. 311], в администраторы метит [Там же, т. 15(2), с. 196], поступает администратор [Там же, т. 10, с. 506]; семинаристов-администраторов [Там же, т. 10, с. 223].

В результате получается следующая зона ассоциативного окружения слова администратор : помещик, купец, литература, журналистика, искусный, неискусный, политико-эконом, философ, публицист, полководец, деятельный, недеятельный, просвещенный, герой, воин, ученый, художник, торгаш, ремесленник, земледелец, экономист, финансист, судья, реалист, моралист, метафизик, законодатель, ученый, корреспондент, семинарист ,

Зона ассоциативного окружения слова аттестация : хорошо, дурно, благоприятно, неблагоприятно, похвально, недостаточная .

Материалы словарных статей дают базу для дальнейших исследований творчества Щедрина в разных направлениях. Особенно любопытна зона ассоциативного окружения слова, анализ единиц которой дает непосредственный выход на идеологические уровни организации художественных текстов. Возьмем слово герой из ассоциативной зоны лексемы администратор . В Малом академическом словаре первое значение слова герой описывается следующим образом: «Человек, совершивший (совершающей) подвиги мужества, доблести, самоотверженности» [4, т. 1, с. 523] . Сема ‘доблесть’ в данном определении связывает слово герой со следующим контекстом из «Истории одного города» – началом «Обращения к читателю» от летописца: «Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными? Ужели во всякой стране найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, и только у себя мы таковых не обрящем?» [3, т. 8, с. 267].

Общим местом в щедриноведении стало сравнение Неронов и Калигул с Платонами и Невтонами из «Оды на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» М.В. Ломоносова и интерпретация этого как иронического или сатирического (а можно сказать, ирои-комического, что характерно для речи летописца) приема. Между тем аналогии событий из жизни двух императоров с текстом романа очевидны. Два периода правления Нерона (начал правление в традициях просвещенной монархии Августа, чему способствовало влияние философа Сенеки и префекта преторианцев (гвардии цезарей) Афрания Бурра, усилил роль сената, следил за исполняемостью законов, отказался от политических преследований оппонентов и проводил экономическую политику во благо государства. Однако вскоре политика и поведение Нерона резко меняются. После убийства матери, смерти Бурра и вынужденного самоубийства Сенеки он окончательно превращается в самовластного тирана) очевидно соотносимы как с двумя типами градоначальников (мирных и буйных), так и с двумя периодами правления Фердыщенко. Началось оно счастливо: «Целых шесть лет сряду город не горел, не голодал, не испытывал ни повальных болезней, ни скотских падежей, и граждане не без основания приписывали такое неслыханное в летописях благоденствие простоте своего начальника» [Там же]. Потом пришел голод (глава «Голодный город») и случился пожар (глава «Соломенный город») (ср. пожар Рима во времена Нерона). Кончилось же правление Фердыщенко трехдневным путешествием по городскому выгону (последний поход Калигулы с войском был к морю для собирания раковин, которые он объявил захваченной у океана добычей). Артистические наклонности Нерона соотносимы с поэтическими наклонностями Грустилова. Разврат характеризует правление Фердыщенко, Микаладзе и Грустилова. Поход Калигулы в Галлию под предлогом войны с германцами, который ограничился лишь казнями и конфискациями в римских землях, во многом аналогичен «войнам за просвещение», которые вел Бородавкин. Стремление довести море до Рима (Нерон) или пройти по нему (Калигула) сравнимы с желаниями Угрюм-Бурчеева «унять» реку или иметь свое море. Наконец, жестокость по отношению к подданным роднит императоров со всеми градоначальниками.

Такие и другие пересечения на разных уровнях организации текста создают общую фантасмагорическую картину административного произвола в художественном мире Щедрина.

Анализ употребления слов администратор и аттестация в текстах Щедрина (в данном случае рассмотрены не все, но основные случаи употребления) позволяет определить их лексическое значение, а также на базе контекстуальных ассоциативных и сочетаемостных связей описать специфику авторского понимания этих важных понятий в идиолекте М. Е. Салтыкова-Щедрина.

ON THE PROBLEM OF THE LEXICOGRAPHICAL FIXATION