К проблеме переводческой эквивалентности в произведениях писателей-билингвов (на материале романа Л.Н. Толстого "Война и мир")

Среди процессов, происходящих в языке и способствующих его развитию, важное место занимает процесс заимствования. Вопросам, связанным с заимствованием и функционированием иностранной лексики в заимствующем языке, уделяется большое внимание в работах многих видных российских и зарубежных лингвистов. В последние годы ученые стали проявлять все больший интерес к проблеме билингвизма в связи с изменяющейся ситуацией в мире в целом: все больше появляется не только билингвов, но и трилингвов.

В зависимости от уровня проникновения в систему языка заимствоваться могут как слова и фразеологические словосочетания (ФЕ), так и грамматические конструкции, отдельные фонемы и морфемы и т.д. Тем не менее, как отмечают многие лингвисты, фонетический строй и грамматическая система языка являются относительно устойчивыми, малоподвижными, поэтому основная часть заимствований приходится на лексико-фразеологический уровень, который живо реагирует на изменения, происходящие в жизни народа, его истории и культуре. Социальные факторы, воздействующие на развитие лексического фонда, очень многообразны: «социальная структура общества, уровень производства и техники, активность политических, экономических, научно-технических, культурных контактов, интенсивное влияние научно-технического прогресса на весь спектр общественных явлений и тем самым на развитие языка, в частности, его словарного состава» (Будагов 1977: 168 187).

Французские вкрапления в русской речи двуязычных персонажей «Войны и мира» позволяют увидеть трудности, связанные с концептуализацией и номинацией в русскоязычной среде некоторых понятий и реалий описываемой в романе действительности.

Подобного рода трудности возникают в связи с тем, что в языке обнаруживаются определенные лексико-семантические лакуны. Для их заполнения билингвы имеют тенденцию прибегать к посредству другого языка, заимствуя из него соответствующие единицы и прежде всего лексемы. Отсюда случаи пояснения значений русских слов французскими, как бы обнажающими «французский языковой субстрат русских слов» (Виноградов 1982: 340). Такой прием семантического дублирования русского слова французским довольно часто встречается в художественной литературе XIX в., а также в произведениях, посвященных этому периоду в истории России.

В романе «Война и мир» мы находим немало примеров подобного дублированного использования русского и французского языков. Подобные дублеты не тождественны по формально-семантическим признакам, причем французский сополо-женный элемент обычно употребляется вслед за русским. Это «двойное употребление, пишет В.В.Виноградов (1982: 263), указывает на то, что смысловая нормализация лексемы, преимущественно в сфере отвлеченных понятий, шла от французского языка. Русское слово, фраза кажутся писателю семантически зыбкими, текучими. Они недостаточно четки, недостаточно лексикализованы или потому, что двусмысленны, могут скорее выражать какое-нибудь другое значение, не то, которое хотел вложить в них автор ..., или потому, что недостаточно осмыслены, требуя от читателя усилия и игры в этимологизацию. Ссылка на французское выражение в этих случаях замыкает значение русского слова, фразы в ясные и твердые семантические границы».

Проблеме исследования галлицизмов в русском языке, т.е. элементов, уже освоенных системой языка-рецептора, посвящен ряд работ последних лет. В частности, А.М.Мелерович рассматривает фразеологические единицы в художественной речи и приемы их семантического членения на материале галлицизмов в романе Л.Н.Толстого «Война и мир»: играть роль, играть комедию, играть в бильбоке земным шаром и т.д. (см. об этом: Мелерович 1982: 288 342).

Среди языковых элементов, заимствуемых из французского языка и вводимых в текст романа в русской транскрипции, важно дифференцировать структурносмысловые эквиваленты и аналоги. Под эквивалентом, как известно, понимают полные межъязыковые соответствия, единицы, совпадающие по смыслу и структуре. Аналоги являются частичными межъязыковыми соответствиями, совпадающими либо по форме, либо по смысловой наполненности.

При этом следует отметить, что неточный перевод может оказаться весьма «полезным» в исследовательском смысле. Прежде всего это касается семантических калек, выражающих отвлеченные понятия, и устойчивых выражений, дословный перевод которых не всегда возможен, а иногда приводит и к своеобразным авторским неточностям. Таковым является перевод французского фразеологического выражения ‘aller sur les brisees de qn’:

...Он [князь Андрей] резко закричал:

Да, опять просить ее руки, быть великодушным и тому подобное?.. Да, это очень благородно, но я не способен идти sur les brisees de monsieur . Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мной никогда про эту... про все это. Ну, прощай... (Толстой. V: 279).

Французско-русский фразеологический словарь дает следующую дефиницию этой фразеологической единицы: ‘aller sur les bri-соперничать с кем-либо (ФРФС 1991: 34). В то же время в тексте присутствует перевод первой части этого выражения, т.е. глагола aller, а в авторском подстрочнике встречается перевод второй его части «по следам с этим господином», что в целом разрушает целостность фразеологического оборота и десемантизирует его. Значение выражения может быть понято читателем лишь благодаря его контекстному окружению.

(Графиня Ростова с дочерьми и уже большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей-мужчин в кабинет...).

Ну, как же, батюшка, mon tres honorable Альфонс Карлыч, говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые простые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. Vous comptez faire

, с роты доходец получить хотите ?... (Толстой. IV: 56).

С точки зрения грамматической структуры, рассматриваемые языковые обороты «vous comptez faire des rentes sur l’etat» и «с роты доходец получить хотите» изоморфны: это устойчивые сочетания, оформленные в виде простых предложений с составными глагольными сказуемыми, вводимыми в текст на французском и русском языках. Семантика этих ФЕ практически совпадает, при этом выражение ‘получать доход с кого-, чего-либо’ во французском языке нейтрально по своей стилистической окраске по сравнению со словом «доходец», уменьшительный суффикс которого придает ему иронический уничижительный оттенок, распространяющийся на всю фразу. Подобное преобразование следует считать структурно-семантическим, оно представляет собой такое «смысловое преобразование, которое сопряжено с изменением лексического состава и / или грамматической формы устойчивого выражения. В результате возникает окказиональный (индивидуально-авторский) фразеологизм» (Мелерович, Мокиенко 2001: 17).

Именно слово «доходец» со структурно-семантическими преобразованиями фигурирует в русском авторском переводе. Уничижительная коннотация во втором варианте создает стилистический эффект градации и указывает на изменение объема семантического признака языковой единицы в русском переводе («с роты доходец получить хотите»).

Французские языковые элементы, вплетенные в ткань произведения, появляются не только в речи двуязычных персонажей, но и во фрагментах авторских ремарок. Подобное употребление зачастую становится эвфемистичным, смягчая отрицательную коннотацию в равнозначном русском элементе. Рассмотрим два примера:

...У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной... Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные, шепчась, смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet «Силы Андреича» и слова «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву... (Толстой. V: 122).

На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал-адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл белым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный че- ловек граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere всего дела (Толстой. VI: 35).

В обоих случаях французские языковые единицы замещают русское слово или фразеологическое выражение, которые приравниваются к ним по своей структуре и функции в предложении. В первом случае французский эквивалент выступает как заменитель русского слова «прозвище», но с менее выраженной отрицательной коннотацией. Он свидетельствует об уважении к высокопоставленному лицу со стороны князя Андрея, употребляющему эвфемизм вместо прямой номинации. Во втором случае эвфемизм, создаваемый на основе метафоры, дает больший стилистический эффект и помогает автору ярче выписать образ генерала Пфуля и его роль в русской армии. Этот фразеологизм переводится автором в подстрочнике описательным способом.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: переводческое и лингвистическое восприятия понятия эквивалентности далеко не всегда совпадают, поскольку переводчики (а в нашем случае сам автор) не ограничиваются только лингвистическим уровнем, но и общим филологическим прочтением текста, при котором неизбежно имеет место субъективная, индивидуальная его интерпретация. Следует также учитывать, что важнейшим компонентом любого художественного текста является компонент культурный, экспликация, раскрытие которого способствует адекватному восприятию и оценке иноязычных вкраплений в текст художественного произведения, уяснению концептуального содержания определенных фрагментов художественного текста и текста в целом.