К проблеме речевых жанров в литературоведении

Речевой жанр представляет собой сложное и многоаспектное явление. В словаре-справочнике «Термины и понятия лингвистики: Общее языкознание. Социолингвистика: словарь-справочник» речевой жанр определяется как «разновидность функционального стиля, используемого в соответствующей сфере и ситуации общения» [Жеребило 2010, 309]. «Новый словарь методических терминов и понятий» трактует речевые жанры как «совокупность речевых произведений (текстов или высказываний), речевых актов, объединенных целевыми установками высказывания» [Азимов, Щукин 2009, 256]. Исследующий проблему дискурса лингвист-аналитик Норман Фэрклоу [Fairclough 1992] определяет речевые жанры как различные способы суггестии и создания социальной жизни в семиотической форме.

М.М. Бахтин, родоначальник теории речевых жанров, определил его как «относительно устойчивый тип высказывания для каждой сферы использования языка» [Бахтин 1986, 428]. Еще до Бахтина в филологии активно использовалось данное понятие. Например, к его употреблению в своих работах прибегали В.В. Виноградов [Виноградов 1980] и Г.О. Винокур [Винокур 1994]. Однако отметим, что ученые придавали весьма широкое значение этому термину, которое не отличалось конкретикой и строгостью.

Речевой жанр получил статус дискуссионного понятия сразу после выхода в свет статьи «Проблема речевых жанров», а вопрос классификации речевых жанров и по сей день остается открытым. Это закономерно: Бахтин поставил сложную проблему и выбрал в качестве ее решения не менее сложный способ – описать на концептуальной основе все многообразие форм жанровой коммуникации. Однако стоит отметить, что это не мешает исследователям, удерживая в узких рамках само понятие речевого жанра, проводить описание частных жанров.

Бахтин считал важным для обеспечения успешного развития гуманитарного направления науки выделение аспекта знакового взаимодействия людей – некой общественной психологии, представляющей собой, по мнению автора, множество самых разных речевых жанров и способной охватить все формы и виды устойчивого общения: будь то личные разговоры, обмен мнениями, случайные беседы, словесная реакция на те или иные события действительности. «Общественная психология дана по преимуществу в разнообразнейших формах “высказывания”, в форме маленьких речевых жанров, внутренних и внешних, до сих пор совершенно не изученных» [Бахтин 1998, 312–313].

Отмечено, что Бахтин выстраивал свою теорию в парадигме прагматизма. По словам исследователя, высказывание – это предложение, которое погрузили в ситуацию общения и наполнили огромным количеством коммуникативных смыслов, нехарактерных для абстрактного предложения [Бахтин 1986]. Бахтин задает вопрос о том, что представляет собой «реальная данность языковых явлений». Важно отметить, что, в отличие от своих предшественников, исследователь принимает за реальное социальное событие речевое взаимодействие, реализуемое высказыванием.

Бахтин считает, что коммуникацию (интерпретацию или создание текста) невозможно представить вне определенного речевого жанра или жанров. Иными словами, автор заявляет о том, что всю свою речь человек выстраивает в формате речевых жанров. Подтверждением является известное положение из бахтинской теории: «Мы говорим только определенными речевыми жанрами, то есть все наши высказывания обладают определенными относительно устойчивыми типическими формами построения целого. Мы обладаем богатым репертуаром устных (и письменных) речевых жанров. <...> Даже в самой свободной и непринужденной беседе мы отливаем нашу речь по определенным жанровым формам, иногда штампованным и шаблонным, иногда более гибким, пластичным и творческим. Эти речевые жанры даны нам почти так же, как дан нам родной язык» [Бахтин 1986, 448].

Таким образом, в 1950-е годы М.М. Бахтин создал методологическую основу для жанрологических разработок. Благодаря этому филологическая наука получила широкое поле соответствующих исследований. Однако, как известно, насколько широк предмет исследования, настолько трудным является структурирование его в понятие.

В настоящее время теория речевых жанров в границах жанрологии развивается в двух направлениях.

Первое – генристическое. Оно исходит из понимания речевого жанра в рамках речевого акта, и его поддерживают многие исследователи, в частности, А. Вежбицкая, рассуждения которой подводят к выводу о том, что, несмотря на большое разнообразие речевых жанров, выполняющих различные функции, отличающихся друг от друга структурой и длиной, они имеют одну лингвистическую природу, которым необходима единая дескриптивная основа [Вежбицкая 1997].

Второе направление – прагматическое. Оно исходит из того, что речевой жанр представляет собой некую интерактивную модель, являющуюся одной из составляющих дискурса; центральным фактором здесь выступает сфера коммуникации. Среди тех, кто придерживается данного направления, можно выделить К.Ф. Седова, Н.Д. Арутюнову, В.В. Дементьева [Седов 1998; Арутюнова 1992; Дементьев 2002, 2010, 2022].

Подводя промежуточный итог вышесказанному, отметим, что усиленный интерес к речевым жанрам [Алпатов 2002; Дементьев 1997; Дённин-гхаус 2002; Долинин 1998, 1999; Шмелева 1997] обусловил широкий диапазон подходов к проблеме, что позволило рассмотреть объект исследования с различных сторон и в контексте разных филологических дисциплин. Это имеет свои плюсы (возможность дополнить классическое понимание речевых жанров с междисциплинарной позиции) и минусы (отсутствие у речевых жанров общей и полной типологии на основе дифференцирующих признаков). При этом следует подчеркнуть, что бахтинская концепция всегда оставалась обсуждаемой. И прежде всего следующее ее ключевое положение.

К речевым жанрам Бахтин отнес совершенно разные явления и с точки зрения лингвистики, и с точки зрения литературоведения: от «однословных бытовых реплик» до «многотомного художественного романа» [Бахтин 1986, 428]. Принимая это во внимание, исследователь классифицировал речевые жанры как «первичные / простые», имеющие отношение к бытовой жизни и непосредственно речевому общению, и «вторичные / сложные» (или «идеологические»), возникающие на базе первых в условиях более сложного и относительно высокоразвитого и организованного культурного общения [Бахтин 1986, 429].

С точки зрения лингвистики актуальным является направление изучения речевых жанров, которое основано на «интенции коммуниканта». Речевые жанры здесь рассматриваются в качестве «моделей инвариантно-вариантного типа» и изучаются через призму «логико-интенционального аспекта». Радиус выбора речевых жанров в таком случае становится набором «типических интенций говорящего» [Дементьев 2002]. Однако уточним, что это направление как бы упрощает саму концепцию речевых жанров и ориентировано преимущественно на их коммуникативные особенности. Литературоведение же, напротив, сфокусировано на более сложном функционировании жанров.

В отличие от языкознания, где описываются формально-содержательные параметры жанров, в литературоведении в первую очередь учитывается специфика художественного текста. Конечно, нельзя не сказать о том, что лингвисты часто в своих исследованиях прибегают к литературному материалу, берут оттуда примеры, однако к литературоведческим принципам работы с жанрами это мало относится. То есть, следуя терминологии Бахтина, при описании структуры первичных жанров репрезентативным материалом выступают вторичные.

Бахтин относился к этой проблеме неоднозначно. С одной стороны, он исследовал различные типы диалога именно на литературном материале. С другой стороны, утверждал: «Нужно учитывать, что здесь эти жанры, изъятые из условий реального речевого общения и подчиненные целям романа, в большей или меньшей степени трансформированы <...> В большинстве случаев эта трансформация идет по линии развития заложенных в самом первичном жанре возможностей, а не насилует и не искажает этих жанров»; «Реплики бытового диалога или письма в романе, сохраняя свою форму и бытовое значение только в плоскости содержания романа, входят в реальную действительность лишь через роман в его целом» [Бахтин 1986, 430].

М.М. Бахтин предполагал использовать теорию речевых жанров и как инструмент для осуществления литературоведческого анализа текста. Внимание к стилистической стороне высказывания в том или ином речевом жанре также, по мнению Бахтина, имеет важное значение: «Всякое высказывание – устное и письменное, первичное и вторичное в любой сфере речевого общения – индивидуально, и потому может отразить индивидуальность говорящего (или пишущего), то есть обладать индивидуальным стилем» [Бахтин 1986, 430–431].

В этом плане речевой жанр в контексте художественного произведения феноменологизируется как элемент авторского идиолекта. Таким образом, по верному утверждению А.Д. Степанова, «теория речевых жанров, задуманная литературоведом Бахтиным, вполне может вернуться в литературоведение» [Степанов 2005, 52].

Принципы методологии жанроречевого подхода к литературному материалу наиболее полно раскрываются в работе «Проблема речевых жанров». Бахтин считает, что литературное произведение, как правило, обладает репертуаром первичных речевых жанров. Это действительно так.

Произведение представляет собой высказывание, состоящее из других высказываний.

Принимая во внимание факт наличия особых жанроречевых доминант как основ для выстраивания произведения, отметим, что исследование жанров в литературе с учетом вышесказанного является лишь элементом другой задачи – рассмотрения текста как соединения первичных и вторичных, элементарных и многокомпонентных, монологических и диалогических жанров речи, созданного в соответствии с законами «грамматики речи» коммуникативной авторской стратегии. В таком случае главным отличием между литературоведческим и лингвистическим жанроречевым подходом является то, что объект изучения – не зафиксированная на том или ином материальном носителе случайная речь, а организованное с определенной целью «словесное единство, основанное на конкретной авторской стратегии» [Степанов 2005, 54].

Выходит, что коммуникативная установка речевого жанра в художественном тексте определяется авторской стратегией. Причем содержательность жанра при погружении его в реальную речь может изменяться. В связи с этим О.С. Иссерс считает рациональным отнести слово «стратегия» к авторской инстанции, за комплексным речевым жанром оставить слово «тактика», а за его компонентами (первичными жанрами, по Бахтину) – термин «коммуникативные ходы» [Иссерс 2003].

В свете сказанного проблема композиции нарратива, выбора нормативных инстанций в произведении в целом становится важной в плане понимания авторской стратегии, позиции.

Говоря об авторской коммуникативной стратегии, мы не можем не осветить вопрос о существовании «синтаксиса речи», который тесно связан с жанрологией и жанровой компетенцией. Основным аргументом здесь является факт того, что речевые стратегии как бы подразумевают определенный порядок тесно взаимосвязанных «коммуникативных шагов». Конечно, не стоит забывать о том, что автор художественного произведения зачастую может не следовать этим правилам.

К слову, авторские стратегии, которые участвуют в организации искусственно воспроизводимого общения, занимают два уровня – парадигматический, реализующийся во всей системе произведений писателя, и синтагматический, где речевые жанры рассматриваются в контексте одного произведения.

Важно отметить, что вышеназванные парадигмы в данном случае имеют непосредственное отношение к коммуникации, а к лингвистике как таковой – лишь косвенное. Это объясняется тем, что писатель сам выбирает жанровые ориентиры в соответствии с целью общения и «законы», на которых это общение будет строиться; будут эти «законы» общепринятыми или нет – вопрос менее важный.

Большой потенциал бахтинской теории обусловлен широтой поставленной задачи, т. е. концептуального описания всего разнообразия дискурсивных форм в коммуникации. Но именно такая общая задача позволяет литературоведам, как когда-то структурализм с теорией «сверхтекста»

[Тодоров 1975], предположить, что существуют «специфические жанроречевые доминанты и правила построения для художественного текста как такового, для отдельных литературных течений и направлений, а также для отдельных авторов и произведений. Изучение литературных жанров в таком случае становится частью более широкой проблемы – изучения текста как контаминации первичных и вторичных, монологических и диалогических речевых жанров, построенной … в соответствии с коммуникативной стратегией автора» [Степанов 2005, 54].

Подводя итог всему вышесказанному, важно подчеркнуть, что с литературоведческой точки зрения изучение речевых жанров как структурного компонента текста тесно связано с коммуникативной / нарративной стратегией автора, обусловленной его индивидуальностью и речевой культурой.