К вопросу о правопонимании в советской юриспруденции 20 - 30-х годов ХХ века

Одной из самых малоизученных проблем в процессе изучения и преподавания истории политических и правовых учений в системе современного юридического образования является вопрос пра-вопонимания в советской юриспруденции периода двадцатых – тридцатых годов. Например, во многих программах по истории политических и правовых учений творческое наследие советских правоведов Евгения Брониславовича Пушуканиса (1891– 1937), Михаила Александровича Рейснера (1868 – 1928), Петра Ивановича Стучки (1865 – 1932), Александра Григорьевича Гойхбарга (1883 – 1960) вообще не находит своего отражения, что связано с субъективным фактором – в 1937 году ряд представителей отечественной правовой науки подверглись репрессиям и их творчество оказалось незаслуженно «вычеркнуто» из истории отечественной юриспруденции или подвергнуто шельмованию. Например, в процессе обсуждения макета первого послевоенного учебника по истории политических учений, который подвергся обсуждению в Академии наук СССР в 1954 году, пра-вопонимание советских правоведов не несло в себе самостоятельного значения и понималось только в контексте темы «Развитие марксистско-ленинского учения о социалистическом государстве и праве в период борьбы за построение социализма в СССР» [2, с. 130]. Многие ученые-правоведы на протяжении нескольких десятилетий практически не изучали проблемы правопонимания в советской юриспруденции, что, безусловно, нашло свое отражение в учебной литературе 1950 – 1970-х годов [3, с. 3]. Только к концу 1980-х годов, в связи с процессами реабилитации осужденных, появились первые научные работы, посвященные проблемам развития советской юридической науки двадца- тых – тридцатых годов, но и они не отражали проблем правопонимания.

Процесс вовлечения творческого наследия советских правоведов в курс дисциплины «История политических и правовых учений» начался во второй половине 2000-х годов. В учебнике для вузов по дисциплине «История политических и правовых учений», вышедшем под редакцией доктора юридических наук, профессора В.С. Нерсесянца, появился один параграф общим объемом 6 страниц – «Советская юриспруденция: основные политико-правовые концепции». Этот параграф и стал постановкой проблемы правопонимания изучаемого периода [4, с. 892]. Однако в данном параграфе не нашла своего отражения идея отрицания значимости права, практически не освещена в динамике и проблема развития правопонимания. Все это свидетельствует о малоизученности проблемы правопонимания в трудах представителей советской официальной юриспруденции, а работы В.С. Нерсесянца, М.Н. Марчено и И.Ф. Мачина [5, с. 410], О.В. Мартышина [6, с. 787], на наш взгляд, следует признать практически первым опытом осмысления проблем правопонимания в советской юриспруденции.

Обзор литературы

Проблемы правопонимания в период 20 – 30-х годов ХХ века традиционно изучались через призму внутрипартийных дискуссий Николая Ивановича Бухарина, Льва Давыдовича Троцкого, Льва Борисовича Каменева и Григория Евсеевича Зиновьева и становления режима личной власти И.В. Сталина. Изучались проблемы типологии и сущности пролетарского государства, но правовые проблемы традиционно не занимали внимания ученых в революционный и постреволюционный периоды. Приоритет в марксистской юриспруденции отдавался изучению пролетарской государственности, где классовое насилие заменит собой право и максимально отразит интересы пролетариата и беднейшего крестьянства. Вместе с тем вопрос о механизмах и способах этого классового насилия оставался не изученным в отечественной юриспруденции рассматриваемого периода. Более того, все попытки восполнить имеющийся пробел в юридическом знании подвергались разоблачению. Вместе с тем следует отметить, что, изучая эту проблему отечественной юриспруденции, отечественные правоведы внесли большой вклад в развитие науки, который был догматизирован учением А.Я. Вышинского, где право понималось в качестве формально выраженной воли господствующего класса. Между невниманием к проблеме правопонимания и взглядами на право А.Я. Вышинским было высказано огромное количество точек зрения на право и правовое регулирование в обществе.

Результаты исследования

После Октябрьской революции 1917 года одной из самых актуальных проблем в правовой науке становится замена права революционным насилием пролетариата, разработка критериев рецепции дореволюционного отечественного опыта право-понимания в условиях отрицания права. Один из крупнейших теоретиков права А.Г. Гойхбарг писал: «Трудовые массы заменяют право обеспечением материальными и духовными потребностей людей или же в некоторых областях раскрепощают личность, высвобождают ее из-под тяжелого гнета правящих оков» [7, с. 1]. Возникла идея правового нигилизма, которая проистекала из марксистского понимания развития классовой борьбы в обществе. Она строилась на базовых постулатах марксизма: 1) при новом социалистическом строе будут созданы условия ликвидации классовой борьбы; 2) право, которое воспринимается в качестве формы принуждения в отношениях между людьми, исчезнет. Право в постреволюционный период понималось в качестве «орудия угнетающих классов, против которых надо вести антирелигиозную и антиправо-вую пропаганду» [7, c. 5].

Вместе с тем А.Г. Гойхбарг признавал, что, «несмотря на принятие декретов об отмене буржуазного правового уклада, буржуазное право не может быть изжито» [7, с. 6]. Ведь процесс становления социалистических, а по сути коллективистских отношений в обществе может занять длительное время, поэтому советское право мыслилось в качестве временного способа регулирования общественных отношений, до полного слома буржуазных пережитков в области сохранения частнособственнических инстинктов. В основе советского права, с точки зрения сторонников этой правовой теории, должен лежать декретный принцип, в соответствии с которым декреты должны были отражать процесс внедрения социалистических, то есть коллективистских, норм морали и вытеснять нормы буржуазного права в случае возникновения противоречий декретного, социалистического и буржуазного права. При этом обращает на себя внимание факт временного сосуществования буржуазного и социалистического права в виде действия законов дореволюционной России, в том случае если последние не противоречат декретам и установлениям советской власти.

Именно благодаря восприятию права в качестве временного института « природа права оставалась вне соответствующего изучения , теория государства переходного периода была развита еще Карлом Марксом с достаточной полнотой, а о праве переходного периода было известно очень мало » [8, с. 24]. Советские правоведы начала 1920-х годов пытались объяснить такое невнимание к правопо-ниманию тем, что в постреволюционный период «все силы и средства были заняты борьбой с контрреволюцией, интервенцией, разрухой и голодом» [9, c. 9]. Данный довод не выглядит убедительным в связи с постановкой в правовой литературе 1917 – 1919 годов самого термина «государство и право переходного периода». Под этим термином понимался промежуточный этап в развитии государственно-правовых явлений между отменой старого, буржуазного права «русских помещиков и капиталистов» и нового социалистического права, рожденного Октябрьской революцией 1917 года. Все дело в том, что на этом «переходном этапе в развитии права и государства»: 1) праву вообще не отводилось самостоятельной роли; 2) господствовало пренебрежение правом как институтом господства буржуазного класса, свергнутого Октябрьской революцией 1917 года.

В конце 20-х – начале 30-х годов идея правового нигилизма была подвергнута резкой критике за недооценку роли советского права в процессе социалистической реконструкции народного хозяйства и «подавления классовых врагов». Данная теория была названа «левацкой» и отброшена. Не менее популярной становилась правовые идеи анархо-коммунизма, сторонником которых был Н.И. Бухарин (1888 – 1938). Основными идеями Н.И. Бухарина были: 1) отказ принять «переходный этап в развитии советского права и государства, что должно было выражаться в полной отмене даже тех форм буржуазного права, которые не противоречило праву советскому [9, c. 88]; 2) решительная замена права революционным насилием народных масс. При этом критерии и формы применения революционного насилия народных масс, которое должно было заменить собой право как институт старого буржуазного общества, так и не были определены автором теории анархо-коммунизма. Перспективы применения революционного насилия связывались с перспективой мировой революции и продолжения участия Советской России в мировой войне, которая должна была стать формой революционного насилия восставших народных масс против буржуазии в разных странах мира. «Изолированная русская ра-боче- крестьянская революция не в состоянии спастись. Она или перекинется за пределы России, или погибнет. Погибнет не только от военных ударов капитализма, а от собственного экономически-орга-низаторского бессилия» [9, с. 88].

Таким образом, правовые концепции, возникшие в период гражданской войны: 1) недооценивали право либо всячески игнорировали его как буржуазный пережиток; 2) одной из дискуссионных проблем в период Октябрьской революции и Гражданской войны оставался вопрос о степени рецепции норм старого, буржуазного права и об отмирании права вместе с государством на этапе социалистических преобразований. Эти взгляды имели в условиях революционной эйфории периода Гражданской войны огромное количество сторонников и препятствовали глубокому научному осмыслению проблем сущности права.

Совершенно новой эпохой в правопонимании стал период Новой экономической политики 20-х годов ХХ века , когда тезис о поэтапном «отмирании» права был окончательно отброшен в связи с укреплением социалистической государственности. Новое советское право, выраженное в Конституциях РСФСР и СССР 1918 и 1924 годов, Гражданском и Уголовном кодексах 1922–1926 годов, становится практическим воплощением советского права.

Сами представители советской юриспруденции признавали: «Мы произвели рецепцию – заимствование буржуазного права» [10, с. 3]. В отечественной юридической науке возникли противоречия. С одной стороны, право понималось в качестве «последнего прибежища эксплуататорских классов», с другой же стороны, признавался факт того, что «наше поколение, пережившее пролетарскую революцию, от этого термина не откажется [10, с. 4]. Феноменом советского права периода новой экономической политики стало возникновение «буржуазного права, без буржуазии», под которым понималось право, основанное на формальном равенстве, охраняемом государством, но без буржуазии» [11, c. 99]. Чем же обусловлено было право-понимание в трудах представителей отечественной юриспруденции? Во-первых, недостаточностью разработки понятий «пролетарское правосознание», «революционное правосознание», во-вторых, необходимостью организации советского государственного управления в условиях невозможности воплощения военно-коммунистического устройства советского общества;

Постановка нового правопонимания в отечественной юриспруденции привела к возникновению идеи о праве как идеологии , источником которой становилась монография П.И. Стучки на тему «Общая теория права», в которой автор приходил к выводу о том, что «право – один из подвидов идеологий, позволяющих бороться с внутренней и международной буржуазией» [12, c. 173], а это означает: 1) признание факта первичности государства в отношении права как системы идеологических постулатов; 2) закрепление различий буржуазного и советского права как двух, в первую очередь, идеологических систем, поддерживаемых классовым типом буржуазного и пролетарского государства; 3) право мыслилось в качестве идеологического института общества, само по себе лишенного объективной, не зависящей от человека, идеологической концепцией. Постановка идеи М.А. Рейснера в первой половине 20-х годов ХХ века вызвала несколько научных дискуссий по вопросу о сущности и самодостаточности права как научной категории, роли права в функционировании норм и ценностей советского и буржуазного общества. Одним из основоположников взгляда на право, как на идеологию, был Михаил Александрович Рейснер, который не делал различий между правом, искусством, религией и философией. Все эти явления он относил к структурным элементам идеологии. Право лишалось самостоятельного статуса и сводилось к разновидности общественной идеологии . В процессе понимания процесса возникновения общественной идеологии М.А. Рейснер исходил из того, что общественная идеология, внедряемая пролетарским государством посредством пропаганды, будет способствовать возникновению пролетарской идеологии классовой борьбы с буржуазией, право же, по мнению ученого, превратится в инструмент этой борьбы. Таким образом, во взглядах М.А. Рейснера: 1) право полностью сводилось к форме общественного сознания; 2) процесс возникновения права связывался с психическими переживаниями индивида, возникающими в процессе отражения деятельности государства; 3) эволюция права связывалась со сменой общественной идеологии и форм государства.

Взгляды на право как на идеологию временно примиряли буржуазное и пролетарское право на этапе временного отступления от построения социализма в виде новой экономической политики, в чем и заключалось значение идеологической теории права М.А. Рейснера.

М.А. Рейснер наметил пути временного сосуществования буржуазного права частной собственности и пролетарского государства. «До исторического поражения буржуазии, государство будет внедрять пролетарское право в советское общество, для которого характерна социальная неоднородность» [13, с. 97].

Такой взгляд на право в период новой экономической политики вызвал масштабную дискуссию в отечественной юридической науке. На эту дискуссию оказали влияние политические факторы: окончание борьбы за власть в высшем политическом руководстве СССР, «сворачивание» внутрипартийных дискуссий к концу 20-х годов и политические репрессии. К тому же процесс форсированной индустриализации и коллективизации поставил перед советскими правоведами проблему унификации марксистской концепции права. Огромную роль в этом процессе сыграл Первый всесоюзный съезд марксистов-государственников 1931 года, где Е.Б. Пашуканис подверг резкой критике идеологическую теорию М.А. Рейснера, которая «обосновывала буржуазную реставрацию в правопонимании» и становилась правовым обоснованием сохранения буржуазной морали и права» [14, c. 24]. В условиях начавшейся коллективизации и ликвидации кулачества как класса потребовалась совершенно иная теория советского права, выразителем которой был выдающийся советский правовед П.И. Стучка. Он выступил против идеологической концепции права и пришел к выводу, что право – система обществен- ных отношений, регулируемых государством в интересах господствующего класса с формальным закреплением в виде законов и других нормативных правовых актов. П.И. Стучка в своем научном сочинении «Революционная роль советского права», вышедшим в 1931 году в издательстве «Советское законодательство», внес вклад в определение предмета марксистской теории права. Этот вклад выражался в признании объективных, не зависящих от индивида, общественных отношений [15, c. 89]. Такое правопонимание стало господствующим в отечественной юриспруденции до конца 1930-х годов. В 1938 году состоялось Первое совещание по вопросам науки советского государства и права, на котором критике было подвергнуто и правопонима-ние П.И. Стучки за недооценку субъективной природы права, невнимание к проблемам развития надстроечных явлений: политических учений, форм государства, политических партий» [16, c. 15].

Обсуждение и заключения

Таким образом, в период 20–30-х годов: 1) советское правопонимание прошло путь от отрицания права в качестве ценности до формирования концепций, обосновывающих необходимость права; 2) удалось сформулировать достаточно сбалансированную концепцию правопонимания в отечественной юриспруденции, учитывающую и базисные (способ производства), и надстроечные явления в развитии права как социально-классового института, что стало основой формирования марксистской парадигмы правового знания.