К вопросу о правовой природе отношений при переводе долга

Г ражданское законодательство предусматривает две формы перемены лиц в обязательстве: переход прав кредитора другому лицу и перевод долга. Согласно пункту 1 статьи 391 ГК РФ перевод долга с должника на другое лицо может быть произведен по соглашению между первоначальным должником и новым должником.

В обязательствах, связанных с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности, перевод долга может быть произведен по соглашению между кредитором и новым должником, со- гласно которому новый должник принимает на себя обязательство первоначального должника. В юридической литературе довольно активно обсуждается вопрос о правилах передачи долга другому лицу, но очень мало уделено внимания юридической природе перевода долга.

Значение выявления юридической природы сделки неоднократно подчеркивалось и отдельными авторами, и судебной практикой.

В пункте 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года

№ 25 “О применении судами некоторых положений разделаI части первой Гражданского кодекса Российской Федерации” разъяснено, что в соответствии со статьей 148 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора.

В судебной практике очень часто обращается внимание на то, что правильная квалификация правоотношений является залогом выбора надлежащего способа защиты прав и вынесения обоснованного решения. Но, кроме этого, важны и налоговые последствия отнесения правоотношений к той или иной группе.

Так, в Письме Минфина России от 08.10.2021 № 03-03-06/2/81646 отмечалось важность этого обстоятельства: «Квалификация для целей налогообложения прибыли сумм возврата клиенту банка при расторжении договора возмездного оказания услуг и отражение соответствующего результата такой операции в налоговом учете будут зависеть от квалификации гражданско-правовых отношений, возникающих на основании соответствующего договора об оказании услуг» [1].

Исходя из этого, следует констатировать важность определения правовой природы соглашения о переводе долга. В Гражданском кодексе РФ нет указания на квалификацию соглашения между первоначальным должником и новым должником. Не найдем разъяснений по этому поводу и в судебной практике. В то же время вопросы квалификации уступки права требования были предметом рассмотрения на Пленуме Верховного Суда РФ от 21.12.2017, где был сделан вывод, что по смыслу пункта 1 статьи 382, пункта 1 статьи 389.1, статьи 390 Гражданского кодекса Российской Федерации уступка требования производится на основании договора, заключенного первоначальным кредитором (цедентом) и новым кредитором (цессионарием). Таким договором в силу статьи 421 ГК РФ может являться договор, предусмотренный законом или иными правовыми актами, смешанный договор или договор, который не предусмотрен законом или иными правовыми актами.

Далее отмечалось, что, например, уступка требования может производиться на основании предусмотренных ГК РФ договора продажи имущественного права (пункт 4 статьи 454 ГК РФ) или договора дарения (пункт 1 статьи 572 ГК РФ). В таком случае следует учитывать правила гражданского законодательства об отдельных видах договоров, в частности пункта 1 статьи 460 ГК РФ, по смыслу которого в случае неисполнения продавцом (цедентом) обязанности передать требование свободным от прав третьих лиц по- купатель (цессионарий) вправе требовать уменьшения цены либо расторжения договора, если не будет доказано, что он знал или должен был знать об этих правах (пункт 1 статьи 307.1 ГК РФ) [2].

В отношении соглашения о переводе долга выводов о его квалификации на вышеуказанном Пленуме Верховного Суда РФ сделано не было. Верховный суд и в других своих актах не разрешал данной проблемы.

Но этот вопрос ставился раньше в юридической литературе. Договорная природа перевода долга признавалась М.М. Агарковым, который, отрицая перевод долга как результат одностороннего акта должника, прямо называет его договором между новым и старым должником [7, с. 118]. Односторонней сделкой, по его утверждению, является согласие кредитора на перевод долга.

И сегодня мы можем поддержать эту позицию. Так как перевод долга и уступка требования являются формами одного института права – перемены лиц в обязательстве, то вывод, который был сделан Пленумом Верховного Суда РФ в отношении квалификации уступки права требования (что в основе правоотношения должен лежать определенный договор), логично распространить и на перевод долга. То есть, передача имущественных прав или обязанностей должна осуществляться в одних правовых формах, то есть на основании договора, предусмотренного законом или иными правовыми актами, смешанного договора или договора, который не предусмотрен законом или иными правовыми актами. Но дальнейшее уточнение вида договора, которым опосредуется передача обязанностей по уплате долга, затруднено.

Этот вывод подтверждается и позицией другого Пленума Верховного Суда РФ, на котором было разъяснено следующее: при квалификации договора для решения вопроса о применении к нему правил об отдельных видах договоров (пункты 2 и 3 статьи 421 ГК РФ) необходимо прежде всего учитывать существо законодательного регулирования соответствующего вида обязательств и признаки договоров, предусмотренных законом или иным правовым актом, независимо от указанного сторонами наименования квалифицируемого договора, названия его сторон, наименования способа исполнения и т. п. В случае если заключенный сторонами договор содержит элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор), к отношениям сторон по договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора (пункт 3 статьи 421 ГК РФ). Если из содержания договора невозможно установить, к какому из предусмотренных законом или иными пра- вовыми актами типу (виду) относится договор или его отдельные элементы (непоименованный договор), права и обязанности сторон по такому договору устанавливаются исходя из толкования его условий. При этом к отношениям сторон по такому договору с учетом его существа по аналогии закона (пункт 1 статьи 6 ГК РФ) могут применяться правила об отдельных видах обязательств и договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (пункт 2 статьи 421 ГК РФ) [3, п. 47-49].

Используя данный механизм, мы пришли к осознанию путей поиска квалификационных характеристик соглашения о переводе долга в целях отнесения его к группе определенных видов договоров. Но именно соглашение о переводе долга с трудом поддается квалификации.

Первое, на что надо обратить внимание, это видовое разнообразие договоров, посредством которых осуществляется перемена лиц в обязательстве. При уступке права требования в определенных условиях используется конструкция договора купли-продажи, что соответствует статье 454 Гражданского кодекса РФ, допускающей продажу имущественных прав. Но не обязанностей. Поэтому мы не можем квалифицировать перевод долга как договор купли-продажи, так как сущностью купли-продажи является приобретение материальных активов, а не пассивов.

Квалификация рассматриваемых правоотношений как договора дарения тоже представляется проблематичной. Согласно п. 1 статьи 572 Гражданского кодекса РФ объектом дарения может быть имущественная обязанность перед собой или перед третьим лицом. Но сущность дарения и перевода долга различная, так как воля субъектов, участвующих в данных сделках, имеет разную направленность. Если при дарении волю в совершении сделки проявляет кредитор по предыдущему обязательству, освобождая другую сторону от задолженности перед собой, и обязанность по уплате долга на этом прекращается, то в переводе долга участвуют три субъекта (кредитор, первоначальный должник, новый должник). Воля субъектов при этом направлена на другую цель, а именно на перемену лиц в обязательстве, но не на его прекращение. В этом случае воля кредитора по предыдущему обязательству выражается лишь в даче согласия на перевод долга другому лицу, сам он в этой передаче обязательства не участвует. Обязательство остается прежним, изменяется только субъектный состав правоотношения.

При анализе другой конструкции договора дарения – освобождение одаряемого от имущественной обязанности перед третьим лицом-можно отметить, что здесь обязательство не прекращается, как в предыдущем случае, что сближает это правоотношение с переводом долга.

Но если при привативном переводе долга отсутствует денежное предоставление со стороны первоначального должника и не доказано намерение нового должника одарить первоначального, предполагается, что возмездность данной сделки имеет иные, не связанные с денежными основания, в частности вытекает из внутригрупповых отношений первоначального и нового должников [4, п. 19]. Таким образом, даже в такой ситуации правоотношения не приобретают характер договора дарения.

В большей степени сходство с договором дарения имеет тот вариант перевода долга, при котором в обязательствах, связанных с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности, перевод долга может быть произведен по соглашению между кредитором и новым должником, согласно которому новый должник принимает на себя обязательство первоначального должника. В этом правоотношении допускается участие двух, а не трех субъектов, как имеет место в других конструкциях соглашения о переводе долга. Но дальше наблюдается отход от сущностных характеристик договора дарения, и, прежде всего, в определении правового положения сторон соглашения. В договоре дарения даритель – это лицо, передающее дар, благо другому лицу. При переводе долга таким субъектом является новый должник, который берет на себя обязанность освободить от обязанности другое лицо. Можно сказать о совпадении роли (цели) дарителя и нового должника. Напротив, если одаряемый – это лицо, получающее дар, благо, то нельзя сказать, что таковым является кредитор, с которым новый должник заключает соглашение о переводе долга в силу абзаца второго пункта 1 статьи 391 ГК РФ. Кредитор не является одаряемым, так как не он получает материальную выгоду как предыдущий должник. Кредитору безразлично, за чей счет будет удовлетворен его интерес: за счет нового должника или за счет предыдущего. Так что в этом случае квалифицировать данные правоотношения как дарение невозможно. Возмездность или безвозмездность перевода долга при этом не имеет значения.

Взгляд на перевод долга через призму налогового законодательства тоже может помочь в решении вопроса о квалификационных признаках соглашения о переводе долга. По мнению Департамента налоговой политики Министерства финансов РФ при заключении соглашения о переводе долга с должника на другое лицо новый должник при получении от первоначального должника денежных средств в размере, эквивалентном номиналу переведенного на него долга, не получает экономической выгоды [5]. Этот вывод является еще одним аргументом в пользу отрицания возможности квалификации перевода долга как дарения.

Отрицая возможность применения для перевода долга в качестве основы договора купли-продажи или дарения по аналогии с соглашением об уступке права требования, следует признать особую юридическую природу складывающихся правоотношений, а соглашение о переводе долга отнести к разряду непоименованных договоров, так как из его содержания невозможноустановить, к какому из предусмотренных законом или иными правовыми актами типу (виду) относится договор или его отдельные элементы [3, п. 49].

М.И. Брагинский обращал внимание на то, что признание спорного правоотношения договором непоименованным означает, помимо прочего, отсутствие урегулирования не только вида, но и соответствующего ему типа [6, с. 328].

Это замечание в полной мере относится и к договору о переводе долга, который существует как инструмент замены лица в обязательстве, но в законодательстве договором не называется.

Что касается правового регулирования отношений при заключении договора по переводу долга, то мы должны отметить следующее: в части содержа- ния данных договорных обязательств необходимо руководствоваться параграфом 2 главы 24 ГК РФ.

В связи с договорной природой перевода долга он должен быть совершен в форме, установленной для договоров вообще, что справедливо подчеркивал М.М. Агарков [7, с. 221].

В статьях 389, 391 ГК РФ закреплено аналогичное положение о форме перевода долга: если он основан на сделке, совершенной в простой письменной или нотариальной форме, то должен быть совершен в соответствующей письменной форме. В случае перевода долга по сделке, требующей государственной регистрации, это соглашение должно быть зарегистрировано в порядке, установленном для регистрации этой сделки, если иное не установлено законом.

Кроме требований к форме договора перевод долга как договорное правоотношение вне зависимости от его вида (привативный или кумулятивный) должен подчиняться и другим общим правилам обязательственного права.