К вопросу о принципе целесообразности в российском уголовном судопроизводстве

В системе уголовного судопроизводства принципы занимают важное и значимое положение. Принципы — это первичные нормы права, которые невозможно вывести из самих себя и которые охватывают другие, более частные нормы и конкретизирующие их применение и положение среди иных норм. Принципы как правовые нормы обладают высокой степенью общности, реализуясь и конкретизируясь в других правилах и нормах. Значимость принципов уголовного процесса также заключается в том, что они синхронизируют систему процессуальных норм и приводят к единообразию механизма уголовно-процессуального воздействия. Данная взаимосвязь и взаимообусловленность общих и конкретизирующих норм является средством достижения единства процессуального порядка по уголовным делам вне зависимости от их категории и степени сложности, а также соблюдения законности в уголовном судопроизводстве в целом [16, с. 60].

Принципы уголовного судопроизводства образуют его основу, определяют его важнейшие начала, формируют остальные его свойства и отношения [13, с. 27], обеспечивают реализацию конституционных прав личности [10, с. 35].

Особая значимость принципов уголовного судопроизводства заключается в том, что они пронизывают все стадии уголовно-процессуальной деятельности и способствуют реализации назначения уголовного судопроизводства, в том числе в сфере защиты прав и законных интересов граждан, вовлеченных в сферу уголовного процесса.

Система принципов уголовного судопроизводства отражена в Уголовнопроцессуальном кодексе Российской Федерации (далее — УПК РФ). Некоторые из начал уголовного судопроизводства не имеют правового отражения, но реализация уголовного судопроизводства без них невозможна. Одним из таких правовых начал является принцип целесообразности.

Некоторые ученые-процессуалисты указывают на существование принципа целесообразности, но ввиду отсутствия его нормативного закрепления в уголовнопроцессуальном законодательстве, в понимании данного принципа и его содержании отсутствует единая точка зрения. Так, А. М. Баранов определяет целесообразность как определенное свойство законности, обусловленное его социально-нравственной природой, которое получает свое выражение в установлении определенного порядка и организации уголовного судопроизводства. При этом важным свойством целесообразности указанный ученый называет наименьшую степень принуждения, которая предполагается в применении к участникам уголовного судопроизводства [6, с. 10].

• А.    Ю. Афанасьев непосредственной задачей целесообразности называет совершенствование «уголовно-процессуальных процедур производства по уголовному делу в целях экономии времени, сил и средств, для этого необходимых» [5, с. 42].

Интересное видение принципа целесообразности содержится в работе Г. В. Абшилавы, который устанавливает взаимосвязь принципа целесообразности и исковое понимание обвинения. Иными словами, исследователь под обвинением понимает публичный уголовный иск. В свою очередь, распоряжение правом на использование уголовного иска уполномоченными лицами способствует развитию принципа состязательности сторон [2, с. 114].

• В.    Т. Томин рассматривал принцип целесообразности в совокупности с принципом процессуальной экономии, связывая целесообразность в уголовном судопроизводстве с возможностью выбора и применения наиболее оптимального из числа представленных законодателем способа действия в сложившихся условиях [19, с. 64; 7, с. 21].

• Н.    Н. Апостолова в своих исследованиях отождествляет целесообразность в уголовном судопроизводстве и дискреционность, под которой понимает возможность выбора формы осуществления уголовного процесса, обусловленную уголовнопроцессуальным законодательством и сложившейся ситуацией [3, с. 108; 4, с. 46]. Точку зрения Н. Н. Апостоловой поддерживает В. И. Самарин, который также связывает принцип целесообразности с дискретностью в решениях лиц, уполномоченных расследовать, рассматривать и разрешать уголовные дела [14, с. 73].

И если следует согласится с точкой зрения Н. Н. Апостоловой о том, что в целесообразности уголовного судопроизводства существует объективная причина [4,

• с. 46], то с отождествлением дискреционности как возможности выбора и целесообразности в уголовном процессе согласиться сложно, т. к. целесообразность лежит в основе усмотрения, но не всегда усмотрение и выбор, сделанный в результате, диктуется условиями целесообразности.

Разделяем позицию И. Г. Смирновой о том, что «требование целесообразности детерминировано целенаправленным характером уголовно-процессуальной деятельности» [18, с. 161], а также тем, что целесообразность и эффективность непосредственным образом связаны с уголовно-процессуальной стратегией [17, с. 77].

Соответственно, из характера уголовно-правовой деятельности и уголовного судопроизводства проистекает и содержание принципа целесообразности. Как показал анализ различных точек зрения, в большинстве своем многие авторы рассматривают принцип целесообразности не как самостоятельное начало уголовного судопроизводства, а в связке с каким-либо иным принципом, например, принципом дискретности, публичности, принципом процессуальной экономии и т. д.

Целесообразность — это соответствие поставленной цели, разумность. Целесообразность в уголовном судопроизводстве означает соответствие уголовно-процессуальной деятельности назначению уголовного судопроизводства.

Полагаем, подмена и установление тождества между указанными принципами невозможна, т. к. принцип целесообразности имеет самостоятельный характер, и именно им определяется возможность или невозможность начала, продолжения или прекращения уголовного преследования.

Безусловный интерес вызывает определение целесообразности в зарубежном уголовном судопроизводстве. Так, А. А. Усачев и Л. Н. Котлярова, обращаясь к анализу зарубежного законодательства и опыту применения принципа целесообразности, отмечают, что во многих зарубежных странах целесообразность уголовного судопроизводства непосредственным образом связана и реализуется на стадии возбуждения уголовного дела. Такой порядок существует во Франции, Великобритании, США, Японии, Бельгии и других странах [20, с. 25].

В соответствии с нормами немецкого уголовно-процессуального законодательства уполномоченные органы могут отказаться от уголовного преследования подростка в связи с его нецелесообразностью [12, с. 19], при этом закон не обязывает данные органы сообщать причины отказа [11, с. 35].

Британское уголовно-процессуальное законодательство трактует принцип целесообразности через возможность отказа от уголовного преследования в том случае, если оно нецелесообразно и осуществляется только в тех случаях, когда действия обвиняемого требуют его преследования, исходя из публичного интереса [1, с. 25].

Интересен законодательный опыт Швейцарии. Статья 8 УПК Швейцарской Конфедерации нормативно закрепляет возможность выбора уполномоченных органов отказаться от уголовного преследования, если оно нецелесообразно [14, с. 77], т. е. фактически швейцарский законодатель противопоставляет принцип публичности уголовного судопроизводства и принцип целесообразности, поскольку может быть реализован только один из них.

Законодательство Французской Республики наделяет прокурора правом отказа в возбуждении уголовного дела по причине его нецелесообразности [20, с. 26].

Анализ зарубежного законодательства позволил сделать вывод о том, что целесообразность уголовного судопроизводства во многих зарубежных странах непосредственным образом связана с дискретностью, т. е. осуществлением выбора уполномоченных органов на законных основаниях осуществлять или отказаться от уголовного преследования. При этом реализация принципа целесообразности в подавляющем большинстве случаев производится на стадии возбуждения уголовного дела. Так, исследование зарубежного законодательства позволяет вести речь о существующей тенденции вытеснения принципа законности принципом целесообразности. Принцип целесообразности является ключевой предпосылкой альтернатив уголовному преследованию. Так, Л. М. Володина справедливо утверждает, что в западном зарубежном законодательстве уголовное преследование строится на принципе целесообразности, а его применение ведет к применению альтернативных мер или мер компромисса в борьбе с преступностью [8, с. 147].

Вместе с тем, учитывая, что принципы российского уголовного судопроизводства не могут противопоставляться и противоречить друг другу, а также подавляющую составляющую усмотрения при возбуждении уголовного дела с применением принципа целесообразности в зарубежных странах, полагаем, данное прочтение принципа целесообразности в российском правопорядке недопустимо, т. к. противоречит принципу публичности процесса.

Поясним свою позицию. Так, возбуждение уголовного дела в соответствии с российским уголовно-процессуальным законодательством осуществляется уполномоченными органами при наличии поводов и основания, достаточных для возбуждения уголовного дела. При этом законодатель выделяет три категории уголовных дел, исходя из порядка их возбуждения — дела публичного обвинения, возбуждаемые при наличии достаточных признаков преступления; дела частного обвинения, возбуждаемые не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя, а также дела частнопубличного обвинения, которые могут быть возбуждены как по заявлению потерпевшего и его законного представителя, так и по решению уполномоченных органов. Исходя из системного анализа норм УПК РФ можно говорить о том, что решение о возбуждении уголовного дела осуществляется не только на основании усмотрения уполномоченного лица, но и на строгом соблюдении закона. В частности, при наличии поводов и основания возбуждения уголовного дела, наличия признаков преступления и отсутствия обстоятельств в отказе возбуждения уголовного дела, последнее должно быть возбуждено. Увеличение доли дискретности на данной стадии уголовного судопроизводства будет способствовать развитию тенденции массовых отказов в возбуждении уголовных дел без объяснения причин, только на основании нецелесообразности его возбуждения, увеличении коррупциогенного фактора в органах предварительного расследования, что в конечном итоге повлечет массовые нарушения прав граждан в сфере уголовного судопроизводства. В конечном итоге при развитии такого сценария возможна ситуация, когда назначение уголовного судопроизводства, закрепленное нормативно, вступит в противоречие с его реальным состоянием.

С другой стороны, оценка зарубежного опыта необходима, т. к. позволит сопоставить действующую модель реализации принципа целесообразности уголовного судо- производства с эффективностью и достижением цели уголовного процесса, а также соотнести реализуемые меры с состоянием преступности.

Полагаем, что целесообразность является тем началом, правовым средством, благодаря которому определяется возможность осуществления и реализации уголовнопроцессуальных отношений в рамках, установленных законом.

В этой связи представляется возможным сделать вывод о том, что целесообразность распространяется не только на возможность выбора уголовно-правовых средств, представленных законом при осуществлении уголовного преследования (в связи с чем невозможно её отождествление с дискретностью), и выбора наиболее оптимального из них (в связи с чем следует говорить о том, что целесообразность по своему содержанию шире, чем принцип процессуальной экономии), но и распространяется на механизм принятия новых норм уголовно-процессуального закона, изменения действующих или отмену устаревших. Кроме того, целесообразность непосредственно связана с реализацией назначения уголовного судопроизводства как важнейшей цели по защите прав и законных интересов его участников и лиц, вовлеченных в уголовный процесс.

Соответственно, содержание целесообразности уголовного судопроизводства лежит в нескольких плоскостях:

• —    совершенствование уголовно-процессуального закона;

• —    выработка уголовно-процессуальной стратегии в контексте исторической и правовой обусловленности, в непосредственной взаимосвязи с принципами эффективности и разумности;

• —    выбор уголовно-процессуального средства при реализации назначения уголовного судопроизводства в виде деятельности органов предварительного расследования и иных субъектов при расследовании, рассмотрении уголовных дел, защите прав личности от преступных посягательств;

• —    выбор и применение наиболее оптимальной формы уголовного преследования в зависимости от обстоятельств.

Иными словами, именно целесообразность лежит в основе применения таких принципов, как дискретность и процессуальная экономия, при этом целесообразность не может вступать в конфликт с такими принципами, как законность, диспозитивность, состязательность сторон и неотвратимость наказания.

Принцип целесообразности уголовного судопроизводства взаимосвязан с эффективностью и рациональностью уголовного процесса.

Эффективность уголовного судопроизводства прямо не указывается законодателем, но существование данного начала обусловлено самим существованием уголовного судопроизводства и реализацией его назначения. Так, эффективность уголовного судопроизводства как начала определяется результатом деятельности уполномоченных органов уголовного преследования, иных участников уголовного процесса по достижению цели и задач уголовного судопроизводства. Эффективность уголовного судопроизводства предполагает поиск оптимальной формы его осуществления, при реализации которой достижение целей и задач уголовного судопроизводства, его назначения будет наивысшим. При этом предполагается, что эффективность уголовного судопроизводства должна быть осуществлена не только с максимальной эффективностью для участников уголовного судопроизводства и лиц, в него вовлеченных, но и для лиц, уполномоченных возбуждать, расследовать, рассматривать и разрешать уголовные дела. Таким образом, можно сделать вывод, что эффективность непосредственным образом связана с другим началом уголовного судопроизводства — рациональностью.

Рациональность как начало уголовного судопроизводства предполагает применение правил сбережения ресурсов и уголовно-процессуальных средств с целью сократить издержки, расходы, временные и трудовые затраты при расследовании, рассмотрении и разрешении уголовных дел, что предполагает введение мер процессуальной экономии. Процессуальная экономия — это возможность достичь максимально возможного эффективного результата при максимально возможной упрощенной, быстрой и доступной системе уголовного судопроизводства.

Вместе с тем следует согласиться с С. П. Серебровой, по мнению которой, процессуальная экономия «должна быть направлена на исключение формализма в процессе, но не упрощение формы, т. к. упрощение формы также упрощает (уменьшает) гарантии прав участников процесса, в частности подозреваемого и обвиняемого. Исходя из требования базиса (экономики и политики страны) процесс как надстройку можно упростить, увеличивая гарантии и механизмы защиты прав участников процесса в большую сторону для стороны защиты (подозреваемого, обвиняемого), т. е. сделать их правом, при обязательном условии исключения возможности органов обвинения влиять на выбор упрощенной формы» [15, с. 17].

Однако всегда ли принципы эффективности и рациональности обусловлены целесообразностью?

Современный период развития уголовного судопроизводства характеризуется введением максимального количества мер процессуальной экономии. Был введен упрощенный порядок судопроизводства для обвиняемых, согласившихся с предъявленным обвинением, а также в случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве; широко применяются медиация, сделки и институт примирения сторон; возможно применение институтов мер воспитательного воздействия и мер принудительного медицинского характера; широко используются современные достижения науки и техники в виде электронных форм правосудия.

С одной стороны, такая широкая дифференциация уголовного судопроизводства должна быть направлена на максимально эффективное расследование, рассмотрение и разрешение уголовных дел, особая форма расследования и разрешения уголовного дела при определенных законом обстоятельствах направлена на максимальную процессуальную экономию. С другой стороны, излишняя дифференциация уголовного судопроизводства приводит не только к упрощению формы и экономии процессуальных средств, но и упрощает саму суть производства, ведет к формированию формализации в определенных ситуациях, что влечет нарушение прав участников уголовного судопроизводства, поскольку лишает их права выбора. Например, при реализации упрощенного порядка уголовного судопроизводства в порядке глав 40 и 40.1 УПК РФ, приговор станет всегда носить обвинительный характер, но при этом будет максимально и, возможно, излишне смягчен. В результате, репрессия назначенного наказания может оказаться сомнительной или бесполезной. В данном случае цель уголовного судопроизводства достигнута не будет, т. к. очевидно прямое нарушение прав потерпевшей стороны. Возможна и обратная ситуация, когда согласие обвиняемого с предъявленным ему обвине- нием ведет к упрощению процедуры предварительного расследования и рассмотрения в суде, что может повлечь два варианта негативных последствий — самооговор и последующее осуждение невиновного, либо ввиду формального сбора доказательств — существует риск прекращения уголовного дела в особом порядке и направление его на рассмотрение в общем порядке. В таком случае очевидно, что цель уголовного судопроизводства так же не имеет вероятности быть достигнутой.

Соответственно, полагаем, что излишняя рационализация уголовного судопроизводства в виде чрезмерной дифференциации форм процесса с целью максимальной процессуальной экономии не всегда отвечает принципам целесообразности и эффективности уголовного судопроизводства. Рациональность и эффективность уголовного судопроизводства неравнозначны его упрощению, в первую очередь они должны отвечать принципу целесообразности. Достижение целей уголовного судопроизводства возможно только в случае баланса указанных принципов, которые не должны развиваться произвольно, а быть частью уголовно-процессуальной стратегии. Считаем, данный вопрос нуждается в более тщательном исследовании.

Верно отмечает Л. В. Головко, что принцип целесообразности определяет в деятельности обвинительной власти свободное усмотрение, поскольку целесообразность предопределяет наилучшее решение вопроса, когда в рамках установленных законом процедур возможны различные варианты решения [9, с. 35—36]. Таким образом, принцип законности предполагает один вариант, когда законным может быть только одно решение, а принцип целесообразности предполагает возможность выбора нескольких вариантов, когда несколько решений при определенных обстоятельствах будут одинаково законными (не взаимоисключающими). Принцип целесообразности предопределяет возникновение альтернатив уголовному преследованию в современном уголовном судопроизводстве.

Действие любого закона, в том числе и уголовно-процессуального, всегда должно соответствовать определенной цели, а действия, направленные на его формирование и дальнейшую практическую реализацию, следовательно, должны быть целесообразными.

Таким образом, во-первых, целесообразность не должна выходить за рамки законности, а соблюдение закона должно оставаться приоритетным, отступление от принципа законности при осуществлении правотворческой и правоприменительной деятельности является недопустимым.

Во-вторых, целесообразность должна быть обоснованной, а именно — вытекать из фактических условий конкретного случая и быть объективно необходимой. Обоснованное применение положений уголовно-процессуального закона означает практически целесообразное их использование в данных конкретных условиях.

В-третьих, целесообразность должна применяться в четко очерченных законодателем пределах. Нормы УПК РФ, применение которых возможно с учетом положений целесообразности, должны содержать строго установленный, принятый на законодательном уровне и не подлежащий произвольному изменению перечень альтернативных действий, которые могут быть использованы правоприменителем при принятии им конкретных решений в уголовном судопроизводстве.

В-четвертых, целесообразность должна соответствовать назначению уголовного судопроизводства, его целям и задачам.

В качестве итогового вывода следует подчеркнуть значимость принципа целесообразности уголовного судопроизводства, т. к. данным принципом должны объясняться действия не только участников уголовного судопроизводства, уполномоченных принимать властные действия и решения, но и действия законодателя по выработке направлений совершенствования уголовно-процессуального законодательства.