К вопросу о своеобразии лексической регулятивности на уровне высказывания в поэтическом дискурсе футуристов

Диалог с текстом (в том числе и художественным) продолжает оставаться ключевой проблемой для различных областей гуманитарного знания.

Несмотря на значительное количество теорий понимания (концепции смыслового восприятия И.А.Зимней, включающей три этапа: побуждающий, формирующий и реализующий [Зимняя 1976: 31–32], теории С-моделей О.Л.Каменской, компонентами которой «являются представления и понятия о предметах и явлениях внешнего мира и отношениях между ними, закодированные в некоторых случаях вербальными или другими знаками» [Каменская 1990: 23], и других), внутренний механизм понимания еще далеко не исследован.

Настоящая статья выполнена в рамках одного из активно развивающихся направлений коммуникативной стилистики текста – теории регуля-тивности – и посвящена рассмотрению лексической регулятивности на уровне высказывания в поэтическом дискурсе футуристов.

Необходимо отметить, что постановка проблемы регулятивности художественного текста и разработка ее теоретических основ принадлежит Н.С.Болотновой, что отражено в целом ряде работ исследователя начиная с 90-х гг. XX в. Регу-лятивность применительно к художественному тексту трактуется как «системное качество тек- ста, заключающееся в его способности “управлять” познавательной деятельностью читателя» [Болотнова 1998: 180].

К настоящему времени Н.С.Болотновой разработан категориально-терминологический аппарат теории регулятивности, включающий такие понятия, как: «коммуникативные универсалии», «регулятивные средства», «регулятивные структуры», «регулятивная макроструктура текста», «регулятивная стратегия», «доминанта ре-гулятивности», «способы регулятивности»; предложена типология регулятивных средств на уровне элементов текста; выявлена типология регулятивных стратегий применительно к поэтическому тексту. Кроме того, уточнено место теории регулятивности в современном научном контексте: отмечены общность и различия данной теории с лингвистической прагматикой, психолингвистикой, теорией речевого воздействия, психопоэтикой, суггестивной лингвистикой (см. об этом, например: [Болотнова 1992, 2003, 2008, 2011; Болотнова, Бабенко и др. 2011: 12–42] и др.).

В последние годы теория регулятивности все активнее привлекает внимание ученых: исследуются регулятивные средства, приемы, структуры, коммуникативные универсалии и др. в текстах разной жанрово-стилевой ориентации (см. библиографический указатель по научному на-

правлению: [Болотнова, Васильева 2009: 37–51], а также коллективную монографию [Болотнова, Бабенко и др. 2011]).

Преимущество теории регулятивности текста состоит в том, что она «позволяет исследовать его смысловое развертывание и выявлять прагматический эффект, т. е. дает ключи к тексту как “генератору” информации разных типов» [Бо-лотнова 2008: 29].

С учетом того, что нами уже рассмотрены некоторые особенности лексической регулятивно-сти на уровне высказывания у поэтов-символистов и акмеистов (см. об этом: [Петрова 2010, 2012]), выбор в качестве материала для данного исследования поэтических текстов, принадлежащих перу ярких представителей русского футуризма, является закономерным. Обращение к поэтическому творчеству футуристов позволяет не только описать своеобразие регуля-тивности на данном уровне у поэтов-футуристов, но и выявить общие черты, свойственные основным литературным направлениям Серебряного века русской поэзии.

Анализ поэтических дискурсов символистов и акмеистов показал, что на уровне высказывания – основной коммуникативной единицы, способной отражать целый фрагмент действительности – ситуацию [Гак 1973: 358], важными для организации познавательной деятельности читателей являются два типа регулятивных цепочек: содержащие тождественные лексические единицы и основанные на семантической соотнесенности слов (подробнее об этом см.: [Петрова 2010, 2012]). Под регулятивными цепочками нами понимаются союзные и бессоюзные объединения семантически близких или тождественных лексических единиц, которые могут быть в объеме как слов, так и сверхсловных единиц, обусловленные микростратегией автора, отражающей его стремление актуализировать в сознании читателя важные в коммуникативном отношении элементы описываемой ситуации.

Поскольку нами уже описаны особенности регулятивных цепочек, основанных на повторе тождественных лексических единиц, характерные для поэтических текстов эгофутуристов (И.Северянин, Г.Иванов) и кубофутуристов (В.Маяковский, В.Хлебников) (см. об этом: [Петрова 2013]), то в данной статье обратимся к рассмотрению регулятивных цепочек, основанных на семантической соотнесенности слов.

Материалом для исследования послужили сборники стихов Г.Иванова «Отплытье на о. Ци-теру» (1912) [Иванов] и И.Северянина «Громокипящий кубок» (1913) [Северянин 1988], а также стихотворения В.Маяковского (в том числе книга стихов «Простое как мычание» (1916) [Маяковский 1990]), [Маяковский 1978, I] и В.Хлебникова [Хлебников 1986], написанные поэтами до 1917 г.

В рамках регулятивных цепочек, основанных на семантической соотнесенности слов, в зависимости от характера семантического взаимодействия лексических единиц выделяются синонимические, антонимические и синонимичноантонимические цепочки.

В синонимических цепочках, фиксирующих внимание читателей на различных элементах описываемой ситуации (субъектах, объектах, их свойствах, действиях или состояниях, пространственно-временном континууме), представлены отношения усиления семантических признаков одного из элементов ситуации. В антонимических, отражающих сложность и противоречивость описываемых явлений и передающих разнообразие субъективных мироощущений художников слова, – отношения контраста. (О типах смысловых отношений лексических элементов в художественном тексте см.: [Болотнова 1992: 201–233].)

В целом основанные на принципе повтора, данные регулятивные структуры (включая и их сочетание) являются значимыми для деятельности читателей, так как служат не только прагматическим целям, но и коммуникативным: способствуют постижению поверхностного смысла высказывания, требующего дальнейшего уточнения в текстовой перспективе.

Анализ поэтических текстов показал, что на уровне высказывания Г.Иванов (далее – Г.И.), И.Северянин (далее – И.С.), В.Маяковский (далее – В.М.) и В.Хлебников (далее – В.Х.), как и поэты-акмеисты (Н.С.Гумилев, А.А.Ахматова и О.Э.Мандельштам), употребляют два вида регулятивных цепочек: синонимические и антонимические.

Синонимы, образующие одноименные регулятивные цепочки, на уровне высказывания (включая и сложное) выполняют у поэтов-футуристов усилительную функцию, а также служат для наиболее точного обозначения предмета речи. Ср. у Г.Иванова: И все несносней и больней / Мои томления и муки; Зари огнецветной порфира / Бледнела, медлительно блекла...; И блекнет он, Божий, и вянет он, юный; у И.Северянина: Повсюду сон, везде туман, / Как обруч - голоса...; В его лучах легко и просто / Вступаю в жизнь, как в листный сад; И было так странно, так дивно / Вам, жалкие темные люди!; Мне хочется, чтоб сгинул, чтоб исчез / Тот дом, где я - замужняя невеста!..; у В.Маяковского: Пусть исчезну, / чужой и за- морский, / под неистовства всех декабрей; Плач и вой морями носится: / овдовела миноносица; Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста / Где-то недокушанных, недоеденных щей; у В.Хлебникова: Разрежет жилы коням, / Хохочет и смеется; Как ужас или как творец неясной шутки / Он принял вид и облик подземных существ?

У Г.Иванова и И.Северянина имеют место случаи, когда синонимы, расположенные на уровне сложного высказывания как контактно, так и дистантно, относятся к разным предметам / явлениям действительности: Моей тоски не превозмочь , / Не одолеть мечты упорной (Г.И.); Повсюду сон, везде туман, /Как обруч - голоса... (И.С.). Считаем правомерным трактовать такие цепочки в качестве разновидности “перекрестных”, о которых шла речь ранее в связи с рассмотрением регулятивных цепочек, основанных на повторе тождественных лексических единиц (см., например: [Петрова 2012: 219]).

Как правило, синонимичные регулятивные цепочки у футуристов являются однородными, т. е. в их состав входят синонимические единицы одного уровня.

Несомненный интерес представляет синонимическая регулятивная цепочка, встретившаяся в стихотворении В.Маяковского «Теплое слово кое-каким порокам»: Слава тому, кто первый нашел, / как без труда и хитрости, / чистоплотно и хорошо / карманы ближнему вывернуть и вытрясти !

Образованная за счет объединения двух устойчивых выражений: стилистически нейтрального “вывернуть карманы перед кем-л.” со значением ‘израсходовать все до последней копейки’ и разговорного “вытрясти карман чей” с семантикой ‘истратить все свои деньги или вынудить кого-л. к большим тратам ’ (см.: [Большой толковый словарь. ..]) - синонимическая регулятивная цепочка на уровне сложного высказывания приобретает несколько иной смысл: “полностью и принудительно лишить кого-л. (в данном случае ближнего) денежных средств”.

В стихотворении Г.Иванова «У моря» на уровне сложного высказывания отмечена синонимическая регулятивная цепочка, характеризующая кружево платья лирической героини, с двойным последовательным усилением нового (дополнительного) смысла, возникающего в результате распространения: О, кружево Вашего платья - / Так нежно , так дымчато- тонко , / Как газ у подножья распятья, / Как греза в молитве ребенка .

Как видно, если первое распространение вызвано осложнением лексемы “тонко” , являющейся синонимом к слову “нежно” (см.: [Абрамов 1999]), кратким прилагательным “дымчато” , передающим одновременно значение цвета и “летучести”, то второе состоит в употреблении двух сравнительных оборотов, соотносимых по семантике как с синонимичными лексическими единицами, так и с осложняющим компонентом.

Нередко у поэтов-футуристов синонимичные лексические единицы, входящие в состав регулятивных цепочек, осложняются наречием “так” , обозначающим высокую меру, сильную степень проявления какого-либо качества, действия, состояния: И было так странно , так дивно / Вам, жалкие темные люди! (И.С.); О, кружево Вашего платья - / Так нежно , так дымчато- тонко , / Как газ у подножья распятья, / Как греза в молитве ребенка (Г.И.); Траур воронов, выкаймлен-ный под окна, / небо, в бурю крашеное, - / все было так подобрано и подогнано , / что волей-неволей ждалось страшное (В.М.). Небезынтересно, что данное наречие выступает в качестве конкретизатора, осложняющего один из членов лексических регулятивных цепочек, основанных на тождественном повторе, в поэтических текстах К.Д.Бальмонта. Ср., например, строки из стихотворения «С морского дна, 2» из сборника «Будем как солнце»: Но тихо , так тихо , меж дев, задремавших вокруг, / Послышался новый, дотоле неведомый, звук. // И нежно , так нежно , как вздох неподводной травы, / Шепнул он: «Я с вами, но я не такая, как вы. .. (Подробнее о кон-кретизаторах у символистов см.: [Петрова, 2010: 138].)

Наблюдения показали, что для И.Северянина и В.Хлебникова характерны не только гомогенные по семантике синонимические цепочки, свойственные также символистам и акмеистам, но и гетерогенные. Их суть состоит в том, что к синонимичным членам “подключаются” лексические единицы, ничего общего с ними не имеющие, так как содержат указание на новый признак или действие: И, темны , смутны и круглы , / Над полем кружатся орлы («Скифское») ; И плачет дружинник, ключ в скважину суя, / Суровый , сердитый , огромный («Мария Вечора») ; И, сев на корточки, вытягивало шею. Рой желаний / Его томил и мучил , чем-то звал (В.Х.); И Солнце томится и страждет , / И жаждет скорее свиданья / С далекой, но милой Землей (И.С.).

Как видно из примеров, “столкновение” различных смыслов, возникающее за счет своего рода монтажности, создает динамику (особенно это касается имен прилагательных, которые, как известно, в отличие от глаголов, обозначают статический признак) и активизирует читательское восприятие.

Представляется, что данные гибридные регулятивные структуры не только отражают теорию “сдвига” А.Крученых [Крученых 1992], но и соотносятся с проблемами «стыка» («несовместимостью тканей») и «целостности, композиционного и смыслового единства», о которых пишет в своей работе А.Г.Раппапорт [Раппапорт 1988: 16], анализируя рожденное в конструктивистской поэтике (прежде всего кино) понятие «монтаж». Ср.: «Авангард пытался разрушить принцип однородного рельефа. “Контррельефы” и “материальные подборы” В.Татлина и П.Пикассо конструируются из материально разнородных частей» [там же: 16]. (Примером разрушения принципа «однородного рельефа» у футуристов может служить использование обоев в «Садке судей» (1910), а также их опыты в книжном искусстве в целом.)

Кроме того, нарушение принципа гомогенизации регулятивных цепочек, основанных на семантической соотнесенности слов, свидетельствует о важности для поэтических систем футуристов (в частности, И.Северянина и В.Хлебникова), наряду с категорией анализа (распада), категории синтеза (объединения). Ср., например, точку зрения Е.А.Михалик: «На всем протяжении творчества Хлебникова содержание метасюжета его поэзии составляет преодоление мировой разобщенности путем связывания и объединения в целое разрозненных элементов мира, выстраивания этих элементов, а также придания их движению целенаправленного характера» [Михалик 2010: 7].

Нередко гомогенные синонимические цепочки эго- и кубофутуристов, в отличие от аналогичных у символистов и акмеистов, претерпевают трансформации или, по теории А.Крученых [Крученых 1992], “сдвиги”.

Прежде всего, обращает на себя внимание стилистическая маркированность лексических единиц, входящих в состав синонимических цепочек: Мне хочется, чтоб сгинул , чтоб исчез / Тот дом, где я - замужняя невеста!.. (И.С.); Плач и вой морями носится: / овдовела миноно-сица (В.М.); И Солнце томится и страждет , / И жаждет скорее свиданья / С далекой, но милой Землей (И.С.). В приведенных примерах лексемы “сгинуть” и “вой” являются разговорными; грамматическая форма “страждет” от глагола “страдать” , встретившаяся у И.Северяни-на, – устаревшей и книжной (см. [Большой толковый словарь…]).

В стихотворении В.Хлебникова «Бог 20-го века» неправильно образована грамматическая форма одного из членов синонимической регулятивной цепочки: Здесь возник, быстер и резв , / Бог заводов - самозванец . У И.Северянина наблюдается необычное сочетание лексических единиц: Послушаем, что говорят приметы / О тягостной , мучительной звезде. Ср. положение, сформулированное А.Крученых в «Сдвиго-логии русского стиха»: «Неожиданное слово для всякого поэта важнейший секрет искусства» [Крученых 1992].

Представляется, что и эмоциональноэкспрессивная окрашенность лексических единиц, и ошибка в образовании краткой формы прилагательного, и нетипичная сочетаемость в рамках синонимических регулятивных цепочек – это своего рода футуристические приемы, которые, с одной стороны, дополнительно активизируют читательское внимание на уровне высказывания, с другой – отражают свойственный поэтике футуризма «синдром тотальной новизны» [Иванюшина 2003: 24].

Кроме узуальных синонимов И.Северянин и В.Маяковский употребляют и уникальные (авторские), но их количество незначительно. Например: Траур воронов, выкаймленный под окна, / небо, в бурю крашеное, - / все было так подобрано и подогнано , / что волей-неволей ждалось страшное (В.М.); Трещала, палила буря, и якорные канаты, / Как будто титаны-струны, озвучили весь корвет; Пряное душистое предгрозье / Задыхало груди. У реки, / Погрузясь в бездумье и безгрезье , / Удили форелей старики (И.С.). Как видно, в последнем примере из стихотворения И.Северянина «В предгрозье» в отношения синонимии вступают узуальная лексическая единица “бездумье” и окказиональная “безгрезье” . Ср. синонимический глагольный ряд, представленный в Словаре русских синонимов …: « Мечтать, бредить, воображать, грезить, думать, парить по воздуху, воздушные замки строить, фантазировать; представлять себе, погрузиться в мечты» [Абрамов 1999].

Как показали наблюдения, на уровне высказывания, включая сложные, и И.Северянин, и Г.Иванов, и В.Маяковский, и В.Хлебников употребляют антонимические регулятивные цепочки. При этом чаще регулятивные цепочки данного вида встречаются в поэтических текстах И.Северянина и В.Хлебникова: Все, что находит, теряет сердце мое... Боже, Боже! / Призрачный промельк экспресса дал мне чаруйную боль; День и ночь хожу по лестнице, завесу / Очередной спальни дергая рукой...; Наклонясь с улыбкой к адъютанту- - / К девушке, идущей за плечом, - / Я беру ее за аксельбанты, Говоря про все и ни о чем...; Я с первобытным неразлучен, / Будь это жизнь ли, смерть ли будь; О, посмотри! как много маргариток - / И там, и тут...; Не сблизиться им никогда, / Они и далеки, и близки; Но ты должна принять!.. И плач, и хохот лиры - / Очам твоей души!..; Вся радость - в прошлом, в таком далеком и безвозвратном, / А в настоящем - благополучье и безнадежность (И.С.); Я слышал смутно лязг мечей и пение стрел, / Летя от осени к весне к тебе, о любовь (Г.И.); Прохожие стремились войти и выйти; Когда все расселятся в раю и в аду, / земля итогами подведена будет (В.М.); Я не знаю, были ли мо<ими> бабушкой и дедом / Обезьяны, т<ак> к<ак> я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого; Быстра ли, медленна езда, / Бежит в траве подруга; И жизнь иль смерть - любое, / И алчут кони боя; Закон качелей велит / Иметь обувь то широкую, то узкую (В.Х.)

Для выражения противоположности, создания контраста в рамках высказывания поэты-футуристы наряду с узуальными антонимами используют также и авторские. Ср. у Г.Иванова: Едва ль когда под солнцем иль луной / Любовнее чем Ваш, Грааль Арельский, / Сонет сверкал истомно-кружевной!; Монаха и святотатца , / Я всех теперь обниму ; у И.Северянина: Мои услады - для них отравы ; И ты, вся святая когда-то, развратна ...; Я заклеймен, как некогда Бод-лэр; / То - я скорблю , то - мне от смеха душно ; у В.Маяковского: Гладкий парикмахер сразу стал хвойный ,/ лицо вытянулось, как у груши; Вижу, / вправо немножко, / неведомое ни на суше , ни в пучинах вод , / старательно работает над телячьей ножкой / загадочнейшее существо ; у В.Хлебникова: Вейся, вейся, русское знамя, / Веди через суши и через хляби !; Где шествовал бог - не сделанный , а настоящий , / Там сложены пустые ящики .

Следует отметить, что у всех авторов в составе антонимических регулятивных цепочек доминируют разнокорневые антонимы. Случаи употребления футуристами однокорневых антонимов в качестве членов одноименных цепочек, как и у поэтов-акмеистов, единичны. Встретились они у И.Северянина и В.Маяковского: Хитрая смерть ошиблась и оказалась не хитрой (И.С.); Прохожие стремились войти и выйти (В.М.).

Примечательно, что, в отличие от символистов и акмеистов, поэты-футуристы употребляют антонимы не только в соединительной и противительной функциях, но и разделительной. При этом, как видно из приведенных примеров, и эго, и кубофутуристы активно используют разнооб- разные средства связи для выражения перечисленных отношений: и, и … и, ни … ни; а, но; или, ли, то … то, а также устаревший и разговорный союз “иль”.

Анализ поэтических текстов футуристов показал, что некоторые из особенностей, свойственных синонимическим цепочкам, повторяются и в антонимических регулятивных цепочках. Во-первых, это способность на уровне высказывания (в том числе и сложного) характеризовать разные предметы (субъекты), явления действительности или состояния: Солнце за ткани тумана / Прячется чаще и редко блистает (Г.И.); Я сам себе боюсь признаться, / Что я живу в такой стране, / Где четверть века центрит Надсон, / А я и Мирра - в стороне ; Не испугалась я, - я поняла: она мгновенье , а вечность - я; Идите мимо в своих событьях, - /Я безвопросен : вы безответны ; Пылаю солнцем , льюсь луной (И.С.); А после / ходит тревожный , / но спокойный наружно (В.М.); во-вторых, семантическая гиб-ридность (гетерогенность) регулятивных структур: Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится, / а сбежала миноносица (В.М.); в-третьих, употребление стилистически окрашенных лексических единиц в составе антонимических цепочек: Мои услады - для них отравы ; Я заклеймен, как некогда Бодлэр; / То - я скорблю , то - мне от смеха душно (И.С.); Вейся, вейся, русское знамя, / Веди через суши и через хляби !; Раздору, плахам - вчера и нынче - город ясли (В.Х.). Согласно Большому толковому словарю… [Большой толковый словарь…] “отрава”, “нынче” и “хляби” – разговорные лексические единицы, “услада” – традиционно-поэтическая; “скорбеть” относится к высокому стилю.

Заметим, что для И.Северянина и В.Хлебникова, как и для З.Н.Гиппиус, характерен особый тип лексических регулятивных цепочек, представляющий собой контаминацию регулятивных цепочек, содержащих тождественные лексические единицы, и антонимических регулятивных цепочек (разновидности цепочек, основанных на семантической соотнесенности слов): Шагну вперед, шагну назад, - / То к дубу, то к волне; И ты, вся святая когда-то, развратна... / Развратна! - не надо лица твоего!.. (И.С.); Тех, кто мертв, собрал кто жив (В.Х.). Ср. аналогичный пример на уровне сложного высказывания, встретившийся в стихотворении З.Н.Гиппи-ус «Цепь»: Идут - красивые, и безобразные, / Идут веселые, идут печальные; / Такие схожие - такие разные, / Такие близкие, такие даль-ные. Выявленный тип лексических регулятивных цепочек позволяет акцентировать внимание чи- тателя не на одном, а на нескольких элементах ситуации, важных для автора.

В стихотворении И.Северянина «Грасильда» отмечается объединение двух видов регулятивных цепочек, основанных на семантической соотнесенности слов: синонимических и антонимических. При этом в качестве членов антонимических цепочек могут выступать как узуальные, так и авторские лексические единицы: И ни туда , и ни сюда , - / И всюду , и везде !; И ни в груди , и ни в уме , / И всюду , и везде ! Связанные соединительными союзами, выражающими отношения перечисления, антонимы в каждой из цепочек имеют общее значение: “ни в каком месте, ни в одном из мест” , т.е. “нигде”. Именно по этому значению они вступают в отношения антонимии с членами синонимических цепочек с семантикой “во всех местах; всюду, повсюду” . Таким образом, сочетание цепочек разных видов, создавая динамику, приводит к расширению границ описываемого явления. Ср. замечание И.Ю.Иванюшиной: «Авангард формализует (курсив автора. – Н.П. ) идею полифонизма. Сосуществование разных точек зрения понимается здесь в прямом смысле слова: предмет изображается сразу в нескольких ракурсах, перспективах, масштабах, координатах времени» [Иванюшина 2003: 32].

Приведенные примеры коррелируют с синонимично-антонимическими цепочками, отмеченными у символистов, но не тождественны им. Ср. у К.Д.Бальмонта: Когда же упьюсь я вином мировым, / Умру и воскресну и буду живым ... или у З.Н.Гиппиус: Все благо: и жизнь ! и явь ! и сон !

В целом, синонимические и антонимические регулятивные цепочки, а также их объединение, обладая мощным когнитивным потенциалом, не только расширяют представления читателя об окружающем мире, но и приближают к авторскому миропониманию.

Например, контаминация двух регулятивных цепочек, завершающих стихотворение «Грасиль-да» (Любовь ни здесь , любовь ни там , - / И всюду , и везде! ), позволяет И.Северянину передать представление о любви как принципе бытия. Небезынтересно, что аналогичное понимание любви представлено и у К.Д.Бальмонта в сборнике стихов «Только любовь»: О, люди, я чувствую только Любовь! («К людям»); Любовь есть свет, что сходит к нам оттуда, / Из царства звезд, с лазурной высоты, / Она в нас будит жажду чуда. // И красоты («Итальянский цветок»).

Подведем некоторые итоги.

Для организации познавательной деятельности читателей на уровне высказывания И.Северянин, Г.Иванов, В.Маяковский и В.Хлебников активно употребляют характерные для поэтических дискурсов символистов и акмеистов лексические регулятивные цепочки, основанные на семантической соотнесенности слов.

Наличие цепочек данного типа в поэтическом творчестве футуристов вступает в явное противоречие с их манифестами, в которых они декларировали эстетические антипатии и заявляли о своем отличии от всего, до них существовавшего. Ср.: «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч., с парохода Современности» [Пощечина общественному вкусу 1912].

Выявленное сходство лексической регулятив-ности на уровне высказывания в поэтических дискурсах футуристов и символистов (осложнение синонимичных лексических единиц, входящих в состав регулятивных цепочек, наречием “так” ; широкое употребление антонимических регулятивных цепочек; различные контаминации разных типов и видов регулятивных цепочек) подтверждает вывод О.Клинга [Клинг 1996] о влиянии символизма на поэтику раннего русского футуризма.

Творческая «стратегия пре-ступления всех и всяческих граней», свойственная футуризму как литературному направлению (о ней см.: [Ива-нюшина 2003: 17]), проявилась в ряде инноваций эго- и кубофутуристов в области лексической регулятивности на уровне высказывания. Среди них: семантическая гетерогенность регулятивных структур; “столкновение” в рамках каждого из видов цепочек, основанных на семантической соотнесенности слов, стилистически окрашенных и нейтральных лексических единиц или только окрашенных. Поскольку данные изменения (“эволюционные процессы”) последовательно представлены как в синонимических, так и антонимических регулятивных цепочках, то это дает основание трактовать их в качестве отличительных особенностей поэтического дискурса футуристов.

Reader of Theory and Methodology of Pre-school Education Department

Novosibirsk State Pedagogical University