К вопросу об участии персонала частных военных компаний в вооруженном конфликте немеждународного характера

НЕМЕЖДУНАРОДНОГО ХАРАКТЕРА

Если в международных вооруженных конфликтах (МВК) для обозначения лиц, имеющих право непосредственного участия в них и обладающих так называемой «лицензией на убийство» [1], существует термин «комбатант», то для участников немеждународных вооруженных конфликтов (НМВК) международное гуманитарное право (МГП) не предусматривает такого статуса. Некоторые исследователи не поддерживают указанную точку зрения [2]. С одной стороны, может показаться, что в этом нет необходимости, поскольку государства, подписавшие Женевские конвенции и Дополнительные протоколы, отказались от идеи включения рассматриваемого термина в тексты правовых норм, регулирующих НМВК, что в свою очередь сделало лишним уточнение перечня лиц, обладающих правом непосредственно принимать участие в военных действиях. Однако, с другой стороны, если гражданское население пользуется защитой от нападения в любой ситуации, будь то НМВК или МВК (что, кстати, давно стало нормой обычного МГП), то следует иметь четкое понимание того, кто может являться гражданским лицом, а кто не может пользоваться привилегиями и защитой, предоставляемыми таким лицам. В связи с этим на первый план выходит понятие «непосредственное участие в военных действиях».

В основополагающих документах МГП, относящихся к регулированию НМВК, термин «непосредственное участие в вооруженном конфликте» встречается, во-первых, в ст. 3 Женевских конвенций, во-вторых, в ст. 4 Дополнительного протокола II. В англоязычном тексте есть несколько отличающаяся от русскоязычного деталь, которая некоторое время вызывала серьезные дискуссии среди исследователей. В ст. 3 Женевских конвенций выделяется формулировка «Persons, taking no active part in the hostilities» [3], в то время как в Дополнительном протоколе II фраза выглядит следующим образом: «All persons who do not take a direct part or who have ceased to take part in hostilities» [4]. В переводе на русский язык в обоих случаях используется дефиниция «непосредственное участие». Такое же заключение можно сделать после анализа французской версии документов.

Однако более подробную формулировку значения термина «непосредственное участие в военных действиях» ни Женевские конвенции, ни Дополнительный протокол II не дают. Детальное объяснение можно найти в комментариях к протоколу II, где указывается, что «непосредственное участие означает военные действия, которые по характеру или цели, вероятно, могут нанести фактический ущерб персоналу и оборудованию вооруженных сил противника» [5].

Основное последствие непосредственного участия в военных действиях вне зависимости от того, идет ли речь о МВК или НМВК, состоит в том, что лица теряют защиту против нападения на них на период такого участия. Это означает, что они становятся законной целью нападения с точки зрения МГП. Однако и в данном случае следует проводить границу между двумя категориями лиц, в состав которых могут входить сотрудники частных военных компаний (ЧВК). Однократное участие в военных действиях лишает членов вооруженных групп, которые принимают участие в конфликте на «постоянной основе», защиты от нападения на весь его период. При этом участие сотрудника ЧВК носит индивидуальный характер (вне связи с вооруженной группой, что на самом деле можно представить с трудом) и он теряет защиту от нападения только на время непосредственного участия.

Данная идея также подчеркивается в руководстве Международного комитета Красного Креста по толкованию понятия «непосредственное участие в военных действиях» [6]. Следовательно, лица, периодически вступающие в военные действия, не являясь членами вооруженной группы, которая имеет «длящуюся военную функцию», не могут быть включены в ту же категорию, что и лица, непосредственно состоящие в подобной группе, несмотря на то что для представителей обеих групп термин «непосредственное участие в военных действиях» трактуется одинаково. Для более детального толкования рассматриваемой категории руководство МККК выделяет три кумулятивных критерия, при выполнении которых можно говорить о соответствии лица статусу непосредственно участвующего в конфликте.

Первый критерий – это порог вреда. Для того чтобы он был достигнут, действие должно иметь в качестве вероятного результата негативное воздействие на военные операции или военный потенциал стороны в конфликте либо причинить смерть, ранение лиц или разрушение объектов, пользующихся защитой от непосредственного нападения [7]. В этом случае количественный фактор указанного вреда не является определяющим: главное в данном контексте наличие отрицательного влияния на персонал или военную технику неприятеля.

Одновременно нужно подчеркнуть, что такое широкое понимание не должно вводить участников конфликта в заблуждение по поводу вседозволенности предпринимаемых ими действий. Иными словами, подобная интерпретация понятия «нанесение вреда» не является оправданием для применения сражающимися средств и методов ведения военных действий, изначально запрещенных МГП, таких как избирательное нападение со стороны персонала ЧВК на гражданских лиц и т. д. С одной стороны, даже акты насилия, специально направленные против гражданских лиц и гражданских объектов, могут быть квалифицированы как непосредственное участие в военных действиях [8]. Примером тому служат стрельба из снайперской винтовки по гражданскому населению [9] или бомбардировка деревень либо жилых кварталов города [10]. С другой стороны, такие действия, как строительство заборов и блокпостов, прекращение подачи электроэнергии, воды или снабжения продуктами питания и т. д., в состоянии серьезно повлиять на государственную безопасность, здоровье населения и торговлю и могут быть запрещены МГП. Однако за неимением негативных военных последствий они не могут причинить вред тех характера и объема, которые необходимы для квалификации в качестве непосредственного участия в военных действиях [11].

Второй критерий носит в некоторой мере дополняющий характер. Для получения квалификации в качестве непосредственного участия в военных действиях должна существовать причинная обусловленность [12]. С точки зрения некоторых исследователей, она выражается в четком различении самого участия и военных усилий [13]. Под термином «военные усилия» зачастую понимается широкий спектр околовоенных мероприятий, включающий оказание помощи лицам, участвующим в вооруженном конфликте, а также деятельность гражданских лиц по поддержанию морального духа населения страны/территории находящейся в конфликте стороны. В первом случае это может выражаться в работе по изготовлению оружия, боеприпасов и иных необходимых на фронте изделий, во втором – в пропаганде, организации манифестаций, митингов для поддержки воюющих и т. д.

ЧВК в соответствии с наиболее распространенной в юридической литературе классификацией принято подразделять на три категории, в числе которых выделяют компании, осуществляющие тыловое и логистическое обеспечение [14]. Персонал входящих в эту категорию ЧВК рискует, что исполнение служебных обязанностей будет расцениваться как непосредственное участие в военных действиях в отличие от военных усилий. В данном случае речь идет о водителях транспортных средств, перевозящих боеприпасы непосредственно на поле боя или солдатам, участвующим в это время в столкновении. Однако при перевозке указанных грузов на склад водитель ни в коей степени не будет рассматриваться как участник военных действий, следовательно, наземная атака на него или грузовик, повлекшая его смерть, будет считаться нарушением норм МГП.

Третий и последний в этом списке критерий отражает связь с воюющей стороной [15]. Действие, выполняемое лицом, непосредственно участвующим в военных событиях, должно быть специально предназначено для причинения требуемого порога вреда в поддержку одной стороны в конфликте в ущерб другой [16]. Данное определение четко устанавливает необходимость поддержания той или иной стороны и тем самым ставит под сомнение квалификацию «непосредственное участие в конфликте» действий на основании личных мотивов. Следовательно, лица, чьи действия будут квалифицированы как самозащита, не смогут претендовать на указанный статус даже в тех случаях, когда они наносят вред персоналу или технике противостоящей им стороны.

Подытоживая изложенное, следует отметить, что деятельность большинства ЧВК в той или иной степени не соответствует условиям перечисленных кумулятивных критериев. Это означает, что из трех категорий ЧВК однозначно не могут рассматриваться как принимающие непосредственное участие в НМВК военно-консалтинговые компании. Практически то же можно сказать и относительно обеспечивающих фирм (за редким исключением, рассмотренным ранее).

По поводу персонала компаний, участвующих в боевых действиях, необходимо отметить значение правовой связи с той или иной стороной конфликта. Только в данном случае и при соответствии всем трем кумулятивным критериям сотрудник такой ЧВК может получить статус лица, непосредственно участвующего в вооруженном конфликте. Следовательно, для уяснения возможности участия ЧВК в военных действиях и их статуса в период НМВК нужно рассматривать каждую ситуацию в индивидуальном порядке, так как при конкретном инциденте необходимо детальное исследование функций, выполняемых сотрудниками компаний во время НМВК.

Ссылки:

• 1.    Dinstein Y. The Conduct of hostilities under the Law of International Armed Conflict. Second ed. Cambridge, 2010. P. 33.

• 2.    Oblin J.D. The Combatant’s Privilege in Assymetric and Covert Conflicts // Yale Journal of International Law. 2015. Vol. 40 (337). P. 342.

• 3.    Женевская конвенция от 12 авг. 1949 г. о защите гражданского населения во время войны [Электронный ресурс]. Ст. 3. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/geneva_civilian_1.shtml (дата обращения: 02.05.2017).

• 4.    Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 авг. 1949 г., касающийся защиты жертв немеждународных вооруженных конфликтов [Электронный ресурс]. Протокол II. Ст. 4. URL: https://www.icrc.org/rus/resources/docu-ments/misc/6lkb3l.htm (дата обращения: 02.05.2017).

• 5.    Sandoz Y., Swinarski C., Zimmermann B. Commentary on the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 [Электронный ресурс]. Geneva, 1987. § 1944. P. 618. URL: https://www.loc.gov/rr/frd/Mili-tary_Law/pdf/Commentary_GC_Protocols.pdf (дата обращения: 02.05.2017).

• 6.    Interpretive Guidance on the Notion of DPH [Электронный ресурс]. ICRC, May 2009. P. 16.  URL:

• 7.    Ibid. P. 54.

• 8.    Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 авг. 1949 г., касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов [Электронный ресурс]. Протокол I. Ст. 48, 51. URL: https://www.icrc.org/rus/resources/docu-ments/misc/treaties-additional-protocol-1.htm (дата обращения: 02.05.2017) ; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 авг. 1949 г., касающийся защиты жертв немеждународных вооруженных конфликтов … Ст. 13.

• 9.    Prosecutor vs S. Galic [Электронный ресурс] : ICTY. Case no. IT-98-29-T. P. 27–52. URL: http://www.icty.org/x/cases/ga-lic/tjug/en/gal-tj031205e.pdf (дата обращения: 02.05.2017).

• 10.    Prosecutor vs P. Strugar [Электронный ресурс] :  ICTY. Case no. IT-01-42-T. P. 282–289. URL:

• 11.    Мельцер Н. Непосредственное участие в военных действиях [Электронный ресурс] : руководство. С. 58. URL: https://www.icrc.org/ru/document/rukovodstvo-neposredstvennoe-uchastie-v-voennyh-deystviyah (дата обращения: 02.05.2017).

• 12.    Interpretive Guidance … Recommendation V (2).

• 13.    Sandoz Y., Swinarski C., Zimmermann B. Op. сit. § 1934.

• 14.    Gainer J. The business of war: a content analysis of private military companies’ websites. Texas, 2010. P. 34.

• 15.    Interpretive Guidance … Recommendation IV. P. 68.

• 16.    Gainer J. Op. cit.

(дата обращения: 02.05.2017).

(дата обращения: 02.05.2017).