Калининградская область в экспозе министров иностранных дел Республики Польша в 2005-2016 годах

DOI:

Эксклавность Калининградской области определяет необходимость своевременной, многосторонней оценки внешнеполитических устремлений граничащих с регионом государств – членов Европейского союза и Североатлантического альянса – Польши и Литвы. Эти государства имеют общую границу с Российской Федерацией только в Калининградской области, что может способствовать формированию в указанных странах «калининградского вектора» внешней политики, обособленного от общего внешнеполитического курса в отношении России. В связи с этим естественную потребность вызывает осмысление роли и места Калининградской области во внешнеполитических стратегиях соседних государств. Такая оценка необходима как с точки зрения комплексного развития эксклавно-го региона, так и с точки зрения реализации внешнеполитических интересов Российской Федерации в Юго-Восточной Прибалтике. А.П. Клемешев подчеркивает, что «на примере эксклавной территории мы имеем уникальный случай становления регионально-государственно-международной социально-экономической системы жизнедеятельности человека и общества в условиях, когда для региона значимым становится комплекс проблем глобального развития» [1, с. 36].

В сфере экономического сотрудничества с Калининградской областью как ранее, так и на текущий момент Польша существенно опережает Литву [25, s. 280-281]. По данным за 2014 г. товарооборот Польши с Калининградской областью составил почти 1 млрд долл. США, в то время как товарооборот Литовской Республики с российским эксклавом – около 500 млн долл. США, в 2015 г. эта цифра снизилась до 232,5 млн долл. США [5, s. 15; 20]. Еще более значительно Польша опережает Литву в сфере трансграничного сотрудничества с Калининградской областью.

Наша задача заключается в определении места и роли Калининградской области во внешнеполитической стратегии Республики Польша. Прежде всего внимание сосредоточено на программных выступлениях министров иностранных дел Польши, так называемых экспозе. Данный тип документов в концентрированном виде представляет основные положения внешнеполитической стратегии официальной Варшавы, ежегодно претерпевающие корректировки в соответствии с актуальным внутри- и внешнеполитическим контекстом.

Целесообразно рассмотреть экспозе, представленные в относительно не отдаленной ретроспективе – с момента вступления Польши в Европейский союз 1 мая 2004 г., так как обретение Республикой членства в ЕС требовало переориентации внешнеполитических приоритетов в соответствии с новыми условиями. Безусловно, это касалось внешнеполитического курса в отношении соседних государств – не членов ЕС [22; 23; 24]. Кроме того, после включения Республики в НАТО вступление в ЕС определило обретение Калининградской областью качественно иных геополитических условий, что, в свою очередь, могло повлиять на внешнеполитический курс Польши в отношении российского эксклава.

Первое после вступления Польши в Европейский союз экспозе было оглашено в 2005 г. беспартийным министром иностранных дел Адамом Ротфельдом, который занимал этот пост в январе – октябре 2005 г. в составе коалиционного левоцентристского правительства парламентского меньшинства. В экспозе А. Ротфельда вопросам польско-российских отношений, их развитию было уделено заметное внимание. Однако, несмотря на это, упоминания о Калининградской области в программном выступлении отсутствовали [7, s. 303–321].

В экспозе министров иностранных дел Стефана Меллера (министр в октябре 2005 – мае 2006 г. в составе правого кабинета, беспартийный), Анны Фотыги (министр в мае 2006 – ноябре 2007 г. в составе правого кабинета Я. Качиньского, член партии «Право и справедливость») и Радослава Сикорского (министр в ноябре 2007 – сентябре 2014 г. в составе левоцентристского кабинета Д. Туска, член партии «Гражданская платформа»), представленных с 2006 по 2010 г., Калининградская область среди внешнеполитических приоритетов также не фигурировала, несмотря на то, что Российской Федерации, развитию польско-российских отношений и посредничеству Польши при выстраивании отношений на линии Россия – ЕС было уделено существенное внимание [7, s. 321–438]. В этот период политический истеблишмент Польши активно пытался участвовать в конструировании «восточной политики» ЕС, преследуя в первую очередь цели национальной внешней политики. Для Варшавы приоритетами «восточной политики» являются: продвижение демократии; торгово-экономическое сотрудничество на основе селективного (даже ситуационного) подхода к конкретным государствам; исключение военной угрозы с Востока; продолжение политики побуждения к интеграции (по образцу той, что проводилась ЕС в отношении стран Центрально-Восточной Европы в начале 1990-х гг.) [3, с. 23]. Именно ситуационный подход превалировал в определении роли российского эксклава во внешнеполитической стратегии Польши.

Первое упоминание о Калининградской области после продолжительного перерыва в экспозе за рассматриваемый период обнаружено в 2011 году. Объяснить появление «калининградской темы» в выступлении главы внешнеполитического ведомства можно тем, что именно тогда было заключено Соглашение между Правительством Республики Польша и Правительством Российской Федерации о порядке местного приграничного передвижения (далее – МПП), подписанное 14 декабря 2011 г. [2; 6].

В соответствии с Регламентом № 1931/ 2006 Европейского парламента и Совета от 20 декабря 2006 г., устанавливающим предписания, касающиеся местного приграничного пе- редвижения на внешних сухопутных границах государств-членов, и изменяющим положения Шенгенской конвенции, режим МПП может распространяться только на 30 км от границы, и лишь в некоторых случаях на 50 км [19].

Соглашение, заключенное Россией и Польшей, выходит за рамки условий Регламента. С польской стороны зона МПП распространяется почти на 100 км от границы в пределах некоторых повятов Поморского и Варминь-ско-Мазурского воеводств [2], со стороны Российской Федерации режим охватывает всю Калининградскую область, практически соразмерную польской зоне МПП. Европейской комиссией для Калининградской области было сделано исключение, являющееся на данный момент единственным в своем роде. Безусловно, проявленная инициатива по расширению зоны МПП, прежде всего со стороны Польши, подразумевала перспективы экономической выгоды, развития польских приграничных территорий. Однако в пояснении министерства иностранных дел Польши в отношении необходимости увеличения протяженности зоны МПП отмечалось, что именно эксклавность Калининградской области требует правового решения, выходящего за рамки Регламента ЕС № 1931/2006 [16].

Вместе с тем подписание Соглашения о МПП и его успешная реализация не являются ни подтверждением существования концептуально сформированного, последовательного внешнеполитического курса Польши в отношении Калининградской области, ни отражением актуализации вопроса развития сотрудничества с эксклавным регионом в приоритетах внешней политики официальной Варшавы. Можно согласиться с выводом М. Хелми-нака и В. Котовича о том, что «реализация соглашения о малом пограничном движении может улучшить приграничное взаимодействие, однако оно существенно не изменит роль Калининградской области во внешней политике Польши» [4, c. 79].

Менее чем через год после подписания Соглашения о МПП правительство Польши сформировало приоритеты внешней политики на 2012–2016 гг., в которых отмечалась важность поддержания прагматичных, добрососедских отношений с Россией, однако роли Калининградской области ни в этом воп- росе в частности, ни во внешнеполитических приоритетах в целом внимания уделено не было [17].

В своем выступлении министр Р. Сикорский отметил: «Нам удалось договориться о Соглашении о местном приграничном передвижении, которое создает перспективы открытости Крулевецкой области для Европы» [10]. Пребывая в должности министра иностранных дел, Р. Сикорский, высказываясь о Калининградской области, использовал экзоним «Крулевецкая область» или «Крулевецкий округ». Решением Комиссии стандартизации географических названий за границей Республики Польша в 2005 г. употребление названия «Крулевец» (польское наименование города Кенигсберга, который во времена короля Казимира IV около года принадлежал Польше) как экзонима признано допустимым, но не рекомендуемым. Р. Сикорский объяснял употребление экзонима «Крулевец» происхождением названия города Калининград. В одном из интервью министр заявил: «...напоминаю, что товарищ Калинин был сталинским преступником, среди прочих подписавшим приказ о расстреле польских офицеров в Катыни, Харькове и Медном. Мы не считаем, что было бы правильным способствовать увековечиванию памяти об этом человеке» [18].

Наиболее заметное место Калининградская область заняла в экспозе министра Р. Сикорского за 2012 [11], 2013 и 2014 годы. Калининградская область неакцентированно (однократно в каждом документе), но коннота-тивно значимо упоминалась в контексте позитивных эффектов введения режима МПП. Так, в экспозе 2013 г. отмечалось: «Мы заинтересованы в сотрудничестве между Польшей и Россией, особенно между регионами и локальными обществами. <…> Мы видим, что сдает экзамен Соглашение о местном приграничном передвижении, которое позволяет жителям северной Польши и Крулевецкой области познакомиться друг с другом. Большая открытость границ – это также измеримая экономическая выгода» [12].

В экспозе Р. Сикорского в 2014 г. министр вновь подчеркнул социальную и экономическую успешность реализации Соглашения о МПП, которое получило неофициальное название «проект Восточной Пруссии» [13].

Отдельный интерес представляет информация о задачах польской внешней политики на 2014–2015 гг., озвученная министром иностранных дел Польши Гжегожем Схетыной (министр в сентябре 2014 – ноябре 2015 г. в составе центристского правительства, член партии «Гражданская платформа»). В данном документе Калининградская область однократно упоминалась в контексте оценки состояния польско-российских отношений и позитивных эффектов введения режима МПП. «Критическая оценка [Польшей] российской политики не изменяет того факта, что мы остаемся соседями и экономическими партнерами. Считаем, что польско-российские отношения могут быть хорошими. В этой мере мы имеем позитивный пример хотя бы местного приграничного передвижения с Калининградской областью, которое приносит измеримые экономические и социальные выгоды обеим нашим странам. В отношениях с Российской Федерацией мы будем стремиться к сохранению сотрудничества там, где это возможно» [14]. Нетрудно заметить, что сотрудничество с Калининградской областью рассматривается исключительно в положительном ключе, выступает в качестве успешного примера польско-российского взаимодействия в целом. Однако спустя несколько месяцев в экспозе Г. Схетыны за 2015 г. тема Калининградской области не нашла отражения [8].

В ноябре 2015 г. в результате победы на парламентских выборах правительство Польши сформировала правая консервативная партия «Право и справедливость», выступившая в 2012 г. против ратификации соглашения о режиме МПП с Калининградской областью [21]. Первая министерская декларация Витольда Ващчиковского была представлена в январе 2016 года. Несмотря на то что теме польско-российских отношений в экспозе уделено особое внимание, упоминания о Калининградской области в приоритетах внешней политики Польши на ближайший год отсутствовали [9].

Результаты проведенного анализа не позволяют говорить о существовании концептуально сформированного «калининградского вектора» внешнеполитической стратегии официальной Варшавы, обособленного от общего курса в отношении России. В период с мо- мента вступления Польши в НАТО и Европейский союз Калининградская область не выделялась в экспозе польских министров иностранных дел ни в качестве приоритетного региона для внешней политики страны в целом, ни в качестве особо важного региона для развития польско-российских отношений в частности.

Однако стоит подчеркнуть, что подписание и реализация Соглашения о порядке местного приграничного передвижения между Россией и Польшей способствовала актуализации во внешнеполитической повестке официальной Варшавы (в 2011–2014 гг.) темы сотрудничества с Калининградской областью. Примечательно, что в программных выступлениях министров иностранных дел Польши в этот период действующий режим МПП рассматривался не только с точки зрения образца успешного приграничного сотрудничества, экономических и социальных выгод, но также с точки зрения примера позитивного опыта польско-российского взаимодействия в условиях охлаждения отношений между Россией и Западом. Немаловажным является и то, что, несмотря на дискретный характер актуализации калининградской темы в рассмотренных программных выступлениях глав внешнеполитического ведомства Польши, все упоминания о Калининградской области имели исключительно положительное коннотативное значение. Кроме того, ни в одном из проанализированных документов не подвергалась сомнению целесообразность трансграничного сотрудничества северо-восточных воеводств с Калининградской областью в рамках режима МПП. Однако в настоящее время с приходом к власти в Польше правой консервативной партии «Право и справедливость» ситуация кардинальным образом изменилась – с 4 июля 2016 г. режим местного приграничного передвижения между Польшей и Россией по инициативе польского министерства внутренних дел был приостановлен на неопределенный срок. Министерство внутренних дел Польши аргументировало приостановку режима МПП «причинами, связанными с вопросами безопасности» [15], что может оказать негативное влияние на актуализацию темы сотрудничества с Калининградской областью в будущем.