Калмыцко-джунгарские отношения в конце XVII – начале XVIII века

Несомненно, что калмыцко-джунгарские отношения XVII– XVIII вв. требуют отдельного исследования с учетом выявления новых документальных материалов. Поэтому цель данной статьи – анализ отношений Калмыцкого и Джунгарского ханств конца XVII – начала XVIII в. Стремление калмыцких тайшей сохранять отношения с Джунгарским ханством поддерживалось в силу сохранившихся еще традиций, из-за желания иметь более или менее обеспеченный тыл. Джунгарское ханство было довольно могущественным кочевым государством, которое представляло угрозу не только соседним народам и государствам, но и непосредственно Калмыцкому ханству, особенно после откочевки на Волгу и Дон отдельных джунгарских улусов в 1680-е гг. Более того, через Джунгарию пролегал путь для волжских калмыков в священный Тибет, с которым поддерживались довольно тесные религиозные связи. После смерти джунгарского Галдан Бошогту-хана в 1697 г. и наделения тибетским духовенством ханским титулом калмыцкого хана перед ханом Аюкой открылись перспективы стать во главе единого ойратского государства, что стимулировало идею возвращения калмыков в Джунгарию. Однако отсутствие политического единства в калмыцком обществе не позволило Аюке в конечном итоге решиться на уход из России. Но идею возвращения на историческую родину подхватили старшие сыновья хана Аюки во главе с Чакдорджабом, которые в 1701 г. подняли мятеж против отца. Уход в Джунгарию 15 тыс. кибиток калмыков не способствовал укреплению Калмыцкого ханства, так как ранее происходил обратный процесс. Мятежники ошиблись в своих расчетах, поскольку джунгарский хунтайджи Цэван-Рабдан сам претендовал на роль общеойратского лидера и рассчитывал укрепить свою армию за счет волжских калмыков. В Калмыцком ханстве существовала «проджунгарская» партия во главе с ханшей Дарма-Балой, продвигавшая идею хунтайджи Цэван-Равдана о «воссоединении». Противники этой идеи из числа калмыцких тайшей имели всемерную поддержку не только со стороны российского правительства, но и со стороны цинского Китая, стремившегося создать антиджунгарскую военную коалицию. Цэван-Рабдан снова инициировал заключение целого ряда брачных союзов, что вызывало у калмыцких владельцев недоверие и в конечном итоге не дало дальнейшему развитию этой идеи. В целом стоит отметить, что тема калмыцко-джунгарских отношений в XVII–XVIII вв. требует дальнейшего исследования на основе новых архивных сведений, поскольку затрагивает одну из малоизвестных страниц в истории ойратов.