Карты Ишимской и Новоишимской (Пресногорьковской) линии середины XVIII в.: публикация, описание и историографический контекст

DOI:

Цитирование. Рассказов С. В., Мармонтова Т. В., Абдрахманов К. А. Карты Ишимской и Новоишимской (Пресногорьковской) линии середины XVIII в.: публикация, описание и историографический контекст // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2025. – Т. 30, № 3. – С. 79–94. – DOI:

Введение. Актуальность настоящего исследования обусловлена ограниченным числом картографических источников, отражающих устройство и проектирование Ишимской и Новоишимской (Пресногорьковской) линий – важных элементов имперской пограничной по- литики России в Южной Сибири и на севере Казахской степи в середине XVIII века.

Цель исследования – ввести данные карты в научный оборот и представить их как источники, отражающие пространственные управленческие решения Российской империи.

Задачи исследования:

– опубликовать описания карт и транскрипции текстов картушей;

– уточнить архивный и историографический контекст обнаруженных документов;

– показать значимость картографических источников для реконструкции административно-географических процессов.

В 2014 г. при поиске картографических материалов по юго-западной Сибири в фонде № 192 Российского государственного архива древних актов (далее – РГАДА) 1 была обнаружена единица хранения, обозначенная как «Карта части Сибири к югу от г. Тобольска...» (рис. 1) [12]. Это два листа фотобумаги формата А1 с копией рукописной карты 1730– 1740-х гг., изображающей Ишимскую линию. Источник фотокопии установить не удалось – на ней отсутствуют картуш и опознавательные знаки, но содержательно карта уникальна. В 2018 г. в том же фонде была найдена оригинальная карта – «Ландкарта. Описание мест Исетской провинции» (рис. 2) [19], неочевидная по названию 2. Обозначение карты в описи не соответствовало содержанию, и было лишь началом длинного названия, простиравшегося в географическом отношении «...даже до реки Иртыша». Кроме «крепостей и фарпостов Исецской правинции» на ней также обозначались «Тобольные, Ишимские и Тарскаго уезду фарпосты», и, как бы для рассеивания всех сомнений, в средней части карты была подписана «слобода Коркина» – «в ней Ишимское главное правление». В картуше стоял год изготовления – 1743 и, среди прочих, упоминался тогдашний командир Оренбургской комиссии Иван Не-плюев, в нижней части карты, которая также не попала в фотокопию, в автографе копииста упоминался еще один год – 1745. Второе дело того же раздела первой описи оказалось не менее удачной находкой – карта 1745 г. [13] 3, на которой еще не было построек Новоишимской линии, зато был отображен процесс поиска мест для них – рассматривались несколько вариантов прохождения линии и самый южный, в итоге реализованный (вдоль Камыш-ловских озер), признавался «неспособным». В 1740-х гг. при подготовке проекта в Сенат шли геодезические изыскания и были споры о маршруте заложения линии, но найти доку- мент, отображающий эти изыскания – фактически, часть «стенограммы процесса принятия решений» середины XVIII в., на наш взгляд – редкая удача.

Методы и материалы. Первая единица хранения (рис. 3) представляет собой рукописную, отрисованную черной тушью и раскрашенную карту форматом примерно 140*80 см, сложенную в 6 частей [19]. На западе, с севера на юг, она показывает нижнее течение Тобола, затем Исеть от устья до впадения в нее реки Миасс, затем Миасс до истока, а также верховья реки Яик (Урал) и все течение реки Уй, на востоке отображено среднее течение Иртыша от Ачаирского форпоста до города Тара и дальнейшего поворота Иртыша на запад. Таким образом, самым западным пунктом оказывается Верхнеяицкая крепость, самыми восточными – деревни по среднему Иртышу (округа села Карташево и Большерецкого форпоста). На севере, у рамки карты, обозначен город Тобольск, на юге – течение Тобола чуть выше устья реки Уй, течение Ишима выше Бабашев-ского бора и течение Иртыша до Ачаирского форпоста. В координатах карты – от 0 до 15-го градуса долготы (нулевой меридиан по левой рамке карты), и от 53,5° с. ш. до 58° с. ш. Для середины XVIII в. съемка выполнена точно: отклонение по широте – около 0,5°, по долготе – около 1,5°. Отражены крупные и средние реки, озера, леса, города, крепости, форпосты, слободы; крепости Исетской провинции соединены желтой линией, Ишимской линии – зеленой. Линейный масштаб карты (10 верст в одном дюйме) обозначен в нижнем правом углу, рядом чернильная роспись « С подлинным засвидетель-ствован [ о? ] Геодезии [ нрзб. ] порутчик [ Моисей / Моисеев? ] [нрзб. – фамилия заверяющего? ] 7 марта 1745 году ». Картуш слева вверху, в нем следующая надпись:

ЛАНДКАРТА.

Описание мест Исецкой правинции от села Воскресенскаго

Тобольных Ишимских и Тарского уезду фар-постов даже до реки Иртыша до большарецкаго форпосту а от больша рецкаго фарпосту вверх по реке Иртышу до Омской крепости которые фарпосты имеются между Сибири

Киргис кайсацкой степи и оные означенные фарпосты во оной ландкарте значит по литерам.

А: тобольны

В: Ишимские

D: Тарского уезду.

Да во оной же ландкарте назначено ведомства Исецкой правинции

Построенные крепости и между фарпостов и крепостей также и от оных фарпостов с неприятельскую сторону где роз[ъ]езд бывает между построенных маяков по трактом назначено краскою желтою.

Во оной же ландкарте приобщено вновь назначенной линии между сибирскими жилами Киргис кайсац-кими в степи от реки Табола от утяцкаго фарпосту и до ишиму до устья реки Ларихи а от ишиму до реки Иртышу и чернолуцкой Слободе онай опись описывана и положена на ландкарту при помощи капитана Ивана Новоселова да геодезистов Тобольския дворянин Алексей Макшеев сын боярской Михайло Выходцов да прислано от таинаго советника и ковалера Ивана Ива новича Неплюева геодези[и] Ученик Семен Спорев, сего 1743

году под литерою Е назна[ч]ено краскою пра-зеленою.

За последние 30 лет карту видело девять человек, среди них В.Д. Пузанов, в настоящее время профессор кафедры истории и права Шадринского педагогического университета и исследователь русской картографической традиции, профессор кафедры картографии географического факультета МГУ В.С. Кусов (1935–2009).

Вторая единица хранения – это рукописная карта, отрисованная цветной тушью и затем раскрашенная, форматом ориентировочно 200*100 см, сложенная в восемь частей (рис. 4) [13]. На западе карта показывает среднее течение Тобола от устья реки Абуга (совр. Убаган) и ее притока Березовка до слободы Усть-Суерской (далее течение Тобола перекрывается картушем) и местности вокруг слободы Емуртлинской на притоке Тобола Емуртле. На востоке карта отображает сред- нее течение Иртыша от Омской крепости до погоста Знаменского. Таким образом, самый западный, обозначенный на карте пункт – это Клепиковский форпост на реке Юргамыш, крайний восточный район – округа Такмыц-кой слободы и села Карташева на Иртыше. Самый северный пункт карты – это упомянутый погост Знаменский на Иртыше, кроме того, течение реки Ишим на север показано до слободы Орлово городище и течение Ва-гая – до деревни Кармацкой. На юге течение Тобола показано до устья Абуги, течение Ишима – до Бабашевского бора, течение Иртыша до устья Оми. В координатах карты – от –0°40’ (то есть нулевой меридиан проведен через сорок угловых минут после обозначения рамки карты) до 10 градусов долготы, и от 54°20’ с. ш. до 56°55’ с. ш. Погрешность в определении широт – около десяти угловых минут, долгот – чуть более 15 минут 4.

В пределах карты показаны реки, озера (в том числе Камышловские), леса, болота, урочища, населенные пункты и дороги. Основное содержание – рекогносцировочные «тракты» для новой границы: маршрут Кутузова, капитана Новоселова и безымянный – вероятно, старая Ишимская линия. Линейный масштаб размещен в нижней части карты, слева надпись «При Сенате копировал геодезии порутчик Василей [ Сомов? ] марта 3 дня 1748 года» . Два картуша. Первый – узкий прямоугольник в верхней части с названием карты:

ЛАНДКАРТА

Сибирскои Губернии от стараго Утяцкаго фарпоста к реке Иртыш у[и] Чернолуцкой Слободе где осматреваны места под линию от степи Киргис-кай-сацкой, 1745 года.

Второй картуш – в левом верхнем углу, с обширным пояснением:

НАДПИСЬ

От старого утяцкого фарпоста до чернолуцкой слободы которыя места мною осматриваны значат те тракты синею краскою под литерою А,

От реки Ишиму от урочища красного яру до чернолуцкой слободы оной тракт неспособен потому что камышловския озера соленыя и горкия а хороших вод мало.

От чернолуцкой слободы через коркину слободу до утяцкого фарпосту оной тракт обозначен красною краскою из оных трактов от чернолуцкой слободы до слободы коркиной и до старого утяцко-го фарпоста и строению крепостей и редутов и линии способнее по осмотру моему нигде не явилось, А как оной линии быть от старого утяцкого фарпоста и чернолуцкой слободы значится красная линия с редантами а при которых озерах обозначены и крепости значат В редуты литерою С при которых крепостях и редутах назначены мояки а литерою D (?) между крепостей и редутов по линии обстоятельно мояков за лесами назначить невозможно по вышеписанному тракту от чернолуцкой слободы до утяцкого фарпоста по тракту оному имеетца лесу доволное число и строению годного от «4» до «8» вершков между которых лесов малые поляны земли черные для пашни способный в глубину от одного и до двух а местами и до трех четвертей аршина а где глина оных земель для пашни недовольно а для удовольствия пашенной лес надлежит рощищать кошения сенной травы имеютца по лесам и в излучье болот и озер для содержания скота больших поль не име-етца а имеютца небольшие поляны,

[новый столбец] для делания линии посему тракту земля черная и способная для лицования крепостей редутов и линий тракт капитана новоселова обозначен зеленою краскою литерою Е а где имеютца фарпосты от реки тобола от старого утяцкого фарпоста до коркиной слободы а от коркиной С до абацкой слободы а от абацкой до реки иртышу и вверх по оной реке иртышу даже до чернолуцкой слободы которыя значат под литерою F а от чернолуцкой слободы до старого утяцко-го фарпоста места все лесные и от неприятеля за оными лесами опасные что может неприятель подъехать поблизости крепостям которого усмотреть будет невозможно за оными лесами расстояния по премым линеям от старого утяцого фарпоста до коркиной слободы – 278Ѕ верст от коркиной слободы до урочища чуцкой могилы по премым линием 62Ѕ версты от оного урощина чуцкой могилы намерено по премым же линием до чернолуцкой слободы 184Ѕ версты всего от старого утяцкого фарпоста до чернолуцкой по премым линеям 525Ѕ верст., у подлинного подписано тако Падпалковник Василей Кутузов сочинял геодезии прапорщик Иван Куроедов.

Лист использования документа, как минимум, за последние тридцать лет включает одиннадцать человек.

Анализ. Цель раздела – включение найденных карт в историографический контекст, подчеркивание значимости картографических источников и обозначение подходов к описанию и сравнению рукописных карт XVIII в. по пограничным территориям России и Казахстана.

Первым об идее обновления Старой Ишимской линии и спорах по маршруту новой пишет П.А. Словцов 5, но системную работу с архивами начал Г.Н. Потанин. С 1856 г. он делает выписки из Омского архива (порученные Ч. Валиханову 6), затем работает с архивом штаба войск Западной Сибири, томскими архивами, продолжая исследования даже после ареста в 1865 году. В 1867 г. в Москве выходит его подборка архивных документов [21], переизданная в 2013 г. в Томске [29]. Глубина этой подборки до конца не изучена. Преимущество «Материалов...» Потанина особенно заметно в сравнении со «Сборником узаконений о киргизах Степных областей» И.И. Крафта [18]: если в «Сборнике...» лишь краткие аннотации, Потанин публикует полные тексты. Крафт однобоко освещает события 1740–1750-х гг., акцентируя казахские набеги и упуская ответные действия России. У Потанина – сбалансированная подборка, включая сведения о карательных акциях, плене, формах патриархального рабства и Джунгарии. Крафт сосредоточен на Оренбургском крае и Младшем жузе, Потанин – на Сибирской линии и Среднем жузе.

До середины XX в. сведения о двух линиях встречались в работах С.В. Бахрушина [4, с. 173–174], частных и обзорных источниках, включая «Статистическое обозрение...» Ф. Усова [35, с. 11–12]. В 1930-х гг. в Омск прибыл ссыльный украинский историк Н.В. Горбань, изучивший архивы Алматы, Тобольска и Омска, и написал ряд значимых трудов по истории Сибири. В 1953 г. он опубликовал в журнале «Вопросы географии» статью о Новоишимской линии [7], в которой дал обзор литературы по теме до 1950-х гг. [7, с. 206–210] и сослался на одну из первых работ по картографическим источникам – статью А.И. Андреева [1].

Горбань, используя материалы Потанина и собственные архивные находки, создал один из самых содержательных текстов по теме. Он показал, что идея обновления линии исходно объяснялась джунгарской угрозой, хотя строительство началось после ее спада, а основное давление испытали казахи. Руководство сталкивалось с сопротивлением «выписных казаков» и непониманием нового порядка границы с обеих сторон [7, с. 217–218, 213, 219, 223–224].

Он также подробно рассматривает вопросы картографирования и споры о маршруте будущей Новоишимской линии. Упоминается, что в 1742 г. И. Неплюев послал Куроедова описывать участок от Тобола до Чернолуцкой слободы, а в 1743–1745 гг. местность между Тоболом и Иртышом обследовали капитан Новоселов, Макшеев, подполковник Кутузов (вторая карта), премьер-майор Сташкеев и поручик Шишков [7, с. 211]. Со ссылками на Словцова, Потанина и других отмечается, что окончательный маршрут был утвержден после вмешательства Х. фон Киндермана.

С середины 1950-х гг. тема линейного строительства становится более популярной. Во втором томе «Истории Сибири» со ссылками на четыре работы (А.Д. Колесникова, Н.Г. Аполловой [3], И.Я. Златкина и М.М. Громыко) повторяются выводы Горбаня о военно-политической обстановке в момент обновления Ишимской линии и поселенческих следствиях переноса пограничной линии к югу, правда, без упоминания самого Горбаня. Там же указывается, что по поводу маршрута Старой Ишимской линии есть различающиеся мнения исследователей, вероятно, картографические источники редакторам и авторам тома были недоступны.

Далее перейдем к характеристики казахстанской историографии советского периода. Еще в 1950-х гг. появляется монография Н.Г. Апол-ловой [3], посвященная «экономическим и политическим связям Казахстана с Россией», где подробно описываются процессы линейного строительства XVIII в., в том числе, создание Новоишимской линии, картографирование пограничных территорий и различные проекты проведения Новой линии [3, с. 129– 132, 135–136]. Автор, акцентируя внимание на роли Оренбургской экспедиции и И. Неплюева, рассматривает других участников строительства линий как исполнителей его замысла. Сами линии она связывает с отношениями России и Джунгарии – как защиту и для си- бирского, и для казахского населения в случае войны. Не ссылаясь на Горбаня, Аполло-ва многое излагает из его выводов, добавляя к использованным архивным материалам документы из АВПР, в том числе некую «ландкарту капитана Новоселова»7. Наиля Ерму-хановна Бекмаханова рассматривает сибирское линейное строительство исключительно в контексте джунгарских событий, упоминая лишь фон Киндермана и обходя стороной фигуру Неплюева, а также затрагивает вопрос заселения северных территорий у Новоишимской линии, используя двойственный термин «крепостные казаки» [5, с. 72]. Казахстанская историография акцентирует иные аспекты: управление Ишимскими линиями как часть имперской политики в отношении казахов и других кочевых народов (джунгар, калмыков, башкир) 8, а также как элемент «вынужденной обороны», где та же политика оценивается положительно.

С 1970-х гг. растет интерес археологов к укреплениям двух линий как к объектам изучения, и он сохраняется по сей день [20; 28]. В рамках казахстанской историографии выделяется статья петропавловского краеведа Бенюха 1974 г., посвященная описанию Новоишимской (Горькой) линии [6]. В 1970–1980-х гг. усиливается регионализация исследований, связанных с историческими, археологическими и картографическими аспектами двух Ишимских линий.

В 1990-е гг. в Сибири были защищены четыре диссертации по пограничной фортификации XVIII в.: А.Ю. Огурцова [25], В.Д. Пузанова [30; 31], С.Р. Муратовой [22], и одна в Северном Казахстане – А.Б. Шалгимбекова [36]. Огурцов и Пузанов подчеркивают «вынужденную оборону». Муратова, напротив, говорит об экспансионизме, но частично воспроизводит тезис обороны 9. В.В. Пестерев показывает более сложную картину для XVII в., учитывая и иррациональные факторы – страх, ксенофобию и др. [27, с. 67–95]. На примере двух Ишимских линий тема линейного строительства раскрывается глубже, чем через общую внешнюю политику. Так, в диссертации А.Б. Шалгимбекова, основанной на материалах Потанина, Горбаня и архивов Омска, представлена многослойная картина событий середины XVIII в. [36, с. 51–67]. Коротко с тезисами Шалгимбекова можно ознакомиться в его работе 2015 г. [37], выводы Андрея Юрьевича Огурцова (Бобровского) развернуты в статье 1993 г. [38], для Владимира Дмитриевича Пузанова его диссертационные работы стали способом обобщить большой набор частных исследований. Можно выделить и целый ряд работ Светланы Раиловны Муратовой по теме линейного строительства в Сибири [22–24].

Пересекаются с нашим материалом статьи по смежным сюжетам – строительству соседних Иртышской и Колывано-Воскресен-ской линий, которые также постигла своеобразная регионализация – их авторы, как правило, связаны с юго-востоком Западной Сибири [11; 14]. Особо хочется отметить комплекс материалов, изданных в Тобольске в 2015 г. – это календарь с научно-популярной публикацией 24 архивных карт и планов Омска и того, что в издании называется « Омским Прииртышьем » и приложение к этому календарю, содержащее две научные монографии [26]. Набор карт представляет попытку собрать все, что касается избранного региона, а вот сопровождающая их монография алтайских историков В.Б. Бородаева и А.В. Контева – это уже глубокое архивное исследование. Особенно ценной является их работа с фрагментом карты Сибири Петра Моисеева 1765 г. [33]: несмотря на ее типичность в части Новоишимской линии, она интересна с точки зрения исторической географии. На основе материалов Сенатского архива авторы подробно описывают геодезические изыскания, отразившиеся на анализируемых в статье картах ¹⁰.

В заключение стоит упомянуть две ключевые работы, использующие картографические источники по Сибири, Оренбуржью и Казахстану XVIII в.: 6-й том «Истории Южного Урала» [32] и Сводный каталог карт Казахстана Г.Н. Ксенжик и Е.Т. Карина [17]. Первая богато иллюстрирована планами и «ландкартами» Куроедова и Новоселова, среди которых – ранняя версия «карты капитана Новоселова» [32, с. 270] и поздняя версия «карты Василия Кутузова» [32, с. 282–283].

Вторая монография – итог многолетних исследований Г.Н. Ксенжик по исторической географии Казахстана [15; 16] и повороту к картографии [39]. Это масштабный каталог карт с 1600-х по 1910-е годы. Нас она интересует в связи с картой Куроедова 1742 г. [17, с. 135] и «Ландкартой Исецкой провинции» И. Алябьева [17, с. 136], составленной по ней. Также ценны сведения о рукописных сибирских и оренбургских картах XVIII в., начиная с 1710-х годов. Дальнейшие перспективы разработки как собственно темы Ишимских линий, так и более широко – пограничных отношений и дел в Сибири и Казахстане XVIII в., естественно, связаны с вовлечением новых архивных материалов – как картографических, так и текстовых.

Заключение. Предлагаемые вниманию читателей карты капитана Ивана Новоселова 1743 г. и подполковника Василия Кутузова 1745 г. – небезынтересные документы по истории Сибири и Казахстана. Они не только восполняют информационные лакуны в теме Ишимских пограничных линий, но и дают новый взгляд на визуальные, пространственные и картографические практики XVIII столетия, а также на соответствующие аспекты культуры исследуемых обществ.