Кинжал с городища эпохи поздней бронзы на реке Люскус

В музее археологии, этнографии и экологии Сибири Кемеровского государственного университета хранится бронзовый кинжал, найденный в 1982 г. сотрудником кафедры археологии А.М. Коротаевым. По его словам, кинжал залегал на городище Люс-кус в культурном слое обрушенной стенки раскопа 1978 г. Этот памятник был открыт в 1972 г. на высоком правом берегу р. Томи, в месте впадения в нее р. Люскус. В первой половине 1970-х гг. городище было осмотрено А.В. Циркиным, Г.А. Максименко-вым, Б.Н. Пяткиным, а в 1976–1978 гг. на укрепленном поселении под руководством автора производились раскопки.

Принадлежно сть памятника к ирменской культуре не вызывает сомнения: на территории объекта распространена характерная для этой культуры керамическая посуда. Малочисленные находки из культурного слоя отно сятся к двум более поздним историческим периодам – гунно-сарматской эпохе (кулайская культура) и раннему средневековью (лачиновская культура) [Бобров, 1979]. Среди материалов городища, относящихся к эпохе поздней бронзы, много предметов из цветного металла, что не характерно для поселенческих комплексов ирмен- ской культуры, впрочем, как и других культур эпохи бронзы лесостепной зоны Западной Сибири. Найденный артефакт несомненно связан с ирменским археологическим комплексом поселения, хотя не типичен для культур развитой и поздней бронзы Сибири и Центральной Азии.

Кинжал был отлит в двусторонней литейной форме из оловянной бронзы и затем тщательно обработан. Длина изделия 21,7 см, клинка – 14,5 см, рукояти – 6,8 см. В сечении рукоять овальная, плавно расширенная в средней части, где имеются узкие поперечные углубления. Навершие рукояти выполнено в виде плоского овала размерами 2,5×1,5 см. В основании клинка – рельефный дугообразный валик, который служит гардой. Под гардой клинок дополнительно отделен от рукояти боковыми выемками. Клинок плоский, немного асимметричный. Вдоль него практически по центру расположена нервюра (рис. 1; 2, 1 ).

Аналогичные кинжалы были найдены на территории Венгрии и Сербии. Из семи европейских кинжалов, относящихся по морфологическим признакам к одному типу, пять близки к находке с поселения Люскус, сходство проявляется даже в асимметрии клинка, которая не обусловлена ни функционально,

Рис. 1. Кинжал с городища Люскус.

3 cм

ни технологически. Четыре кинжала этого типа – из клада, обнаруженного у с. Хетин (старое название – Tamasfalva) (рис. 2, 2 – 5 ), остальные – из случайных сборов. В конце XIX в. были опубликованы четыре кинжала из клада [Hampel, 1886] и кинжал, найденный в местечке Домбовар в Венгрии [Wosinszky, 1896, Taf. 4]. Через 70 лет венгерская находка вновь была опубликована в научных изданиях, в которых она демонстрировала самостоятельный тип кинжалов эпохи поздней бронзы на территории Юго-Восточной Европы [Patek, 1968, Taf. LXXVIII, 17 ; Müller-Karpe, 1980, Taf. 385, Д 4]. Интерес к кладу у с. Хетин возник вновь в связи с обнаружением в 1976 г. близкого по типу кинжала в погребальной урне в местечке Ко-вачици-Виногради (рис. 3) [Буквиħ, 1994].

За многолетнюю историю археологического изучения эпохи бронзы Юго-Восточной Европы кинжалов указанного типа (назовем его хетинским) найдено немного. Возможно, они не характерны как для территории Венгрии и Сербии, так и Европы в целом. Не типичны такие кинжалы и для культур степной и лесостепной зон Северной и Центральной Азии. Кинжал с городища Люскус среди себе подобных выделяется оформлением рукояти и гарды. Своеобразие клинку, несмотря на функционально предопределенную простоту его формы, придают боковые выемки ниже гарды (кинжалы с перехватом у основания клинка). Этот признак прослеживается у кинжалов, распространенных на обширной территории – от Причерноморья до среднего Енисея. На этом пространстве он сохранялся длительное время.

Впервые такие клинки-кинжалы появляются в культурах древнеямной общности. Перехват у них выражен еще слабо. Более отчетливые очертания на кинжалах он приобретает в последующее время на южной

Рис. 3. Кинжал ( 1 ) и сосуд ( 2 ) из погр. 5 могильника

Ковачици-Виногради (по: [Буквиħ, 1994]).

территории Восточной Европы, например, в ареале полтавкинской культуры. Не исключено, что клинки с перехватом в лесостепных и степных районах Евразии не утратили актуальности в сейминско-турбинскую эпоху. Они представлены, например, в материалах памятника Шайтанское Озеро II, расположенного в горно-таежном районе Среднего Урала [Сериков, Корочкова, Кузьминых, Стефанов, 2009, рис. 4, 16 , 17 ]. Распространение клинков такого типа на восток по лесостепным и степным районам до среднего Енисея связано с миграцией андроновского (федоровского) населения. Кинжалы с перехватом бытовали, видимо, с середины II тыс. до н.э. до предскифского времени. Они представлены в срубной, поздняковской, абашевской, приказанской археологических культурах [Бадер, Попова, 1987, рис. 65, 11 – 13 ; Попова, 1985, с. 121, рис. 2, 8 ; Пряхин, Халиков, 1987, рис. 60, б ]. На западе в пределах Причерноморья среди предметов вооружения были кинжалы т.н. киммерийского типа с перехватом в основании клинка. На востоке в лесостепном Приобье и на территории Минусинской впадины в конце эпохи поздней бронзы традиция изготовления таких клинков-кинжалов начинает затухать. Возможно, это связано с распространением более эффективных карасукских кинжалов с цельнометаллической рукоятью [Членова, 1976]. Однако в северных лесостепных районах Западной Сибири, например Красноярской лесостепи, андроновская традиция изготовления клинков-кинжалов сохранялась до раннескифского времени [Максименков, 1961, с. 305; Кулемзин, 1974]. К востоку от Енисея кинжалы с перехватом не зафиксированы в памятниках ни эпохи бронзы, ни более поздних периодов.

Что же касается типологических признаков рукояти, то они не характерны для материалов из ареала клинков с перехватом. Но этот вывод следует дополнить замечанием: поскольку рукояти кинжалов часто делали, скорее всего, из дерева, они не сохранились. Цельнометаллические рукояти кинжалов эпохи поздней бронзы, известные в степной и лесостепной зонах Евразии, морфологически совершенно иные; они отличаются от кинжала с городища Люскус. Исключение составляют кинжалы сабатиновской культуры и сосно-вомазинского типа. Их рукоять в целом не похожа на рукоять образцов описанной серии из Подунавья, хотя близка по форме навершия и по расширению в средней части. Следует отметить, что Дж. Коледин также указывает на связь кинжалов хетинского типа с сабати-новскими [Koledin, 2001 / 2003, с. 30]. Последние были распространены в ареале сабатиновской культуры, но, вероятно, в большей степени они связаны с территорией Северного и Северо-Западного Причерноморья.

Таким образом, можно предположить, что тип кинжалов, представляющий собой синкретичный вариант, сформировался в культуре населения Причерноморья и Закарпатского региона. В этой связи небезынтересной представляется концепция В.А. Дергачева о юго-восточно-европейском и восточно-европейском факторах в культурогенезе эпохи бронзы и исторических процессах на территории Карпато-Поднестровья [1999, с. 212–218]. Появление своеобразных кинжалов на восточной периферии Западной Сибири можно традиционно объяснить обменом. Однако места обнаружения этих кинжалов удалены друг от друга на несколько тысяч километров. В этой связи следует отметить кинжал сосновомазинского типа из числа сборов на территории Минусинской впадины [Гришин, 1971, с. 46]. Другой кинжал этого же типа был обнаружен в погр. 3 кург. 9 могильника ирменской культуры Та-най-7 в Кузнецкой котловине [Бобров, Мыльникова, Мыльников, 2004, с. 18, рис. 7, 1]. О длительном использовании этого кинжала свидетельствует сильная изношенность клинка. Если кинжалы хетинского и со-сновомазинского типов на сибирских просторах явление неслучайное, то можно предположить, что через данную территорию в эпоху поздней бронзы осуществлялся транзитный обмен. Подтверждением этого, вероятно, можно считать распространение роговых пса-лиев с отверстиями в одной и в разных плоскостях от Юго-Восточной Европы до Забайкалья и Китая. Как считает Н. Борофка, псалии такого типа были известны до бассейна средней Волги [Boroffka, 1998, S. 109]. Однако они зафиксированы и в более удаленных восточных районах. И если в материалах с памятников на территории Забайкалья и Китая подобные вещи единичны, то в коллекциях с памятников лугавской культуры представлены значительной серией. Появление своеобразных стержневых псалиев в Среднеенисейском регионе приходится на период поздней бронзы, точнее на конец II – начало I тыс. до н.э.

Представленный вариант интерпретации отдельных находок не противоречит концепции Н.Л. Членовой о существовании общности в эпоху поздней бронзы в степном поясе Евразии (от ареала кара-сукской до ареала гальштатской культуры) [1972]. В основе этой концепции – некоторые общие черты материальной культуры обществ в пределах этого пространства.

В связи с обсуждением кинжала с укрепленного поселения Люскус возникает необходимость вновь обратиться к проблеме датирования развитого этапа ирменской культуры. По мнению большинства исследователей, культура существовала в первой трети I тыс. до н.э.; наиболее убедительно это определение обосновано в работе Н.Л. Членовой [1994]. Л. Буквит относит погребение с кинжалом из Сербского Подуна-вья к культуре Гава, бытовавшей от периода бронзы Д (Br Д) до периода B гальштатской культуры (Ha B) [Буквиħ, 1994, с. 39]. Т. Клеменцеи обосновывает точку зрения о принадлежности культуры Гава к

XI–IX вв. до н.э. [1986, с. 130–131]. Нижние хронологические границы культур, ареалы которых разделяет значительное расстояние, явно не совпадают. По мнению большинства специалистов, временем существования ирменской культуры является X–VIII вв. до н.э. По результатам комплексных исследований городища Чича в Барабинской лесостепи ирменская культура датируется в пределах XIV–XI вв. до н.э. [Молодин, 2008; Мо-лодин, Парцингер, 2009]. Современные данные, полученные традиционными археологическими методами, стратиграфические и планиграфические наблюдения, а также крупные серии радиоуглеродных дат позволяют синхронизировать ирменскую культуру с культурой Гава и, вероятно, другими культурами Юго-Восточной и Центральной Европы. Кинжал хетинского типа с укрепленного поселения Люскус и другие материалы, подтверждающие версию о том, что Западная Сибирь была зоной транзитного обмена, органично вписываются в хронологию финальной бронзы, предложенную В.И. Молодиным и Г. Парцингером.