Когнитивная метафора в концептах «женщина» и «мужчина» (на материале текстов шванков российских немцев)

DOI:

«В разные эпохи, в разные исторические периоды существования человека, язык изучался по-разному, и в поле зрения ученых оказывались разные функции языка, разные его ипостаси и особенности. В разных направлениях и школах язык как бы поворачивался к нам новыми гранями. Все зависело от точки зрения на язык, а значит, в зависимости от этого фактора мы могли увидеть в языке не только разное, но больше или меньше» [5, с. 475].

Вторая половина XX и начало XXI века характеризуются появлением когнитивной науки, которая понимается как наука о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким-то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных или когнитивных процессов [1–3].

Естественный доступ к сознанию и различным мыслительным процессам обеспечивает язык. Именно благодаря ему (языку) мы получаем возможность их наиболее объективного анализа [4, с. 13].

Одно из центральных мест в когнитивной науке занимает проблема категоризации и концептуализации окружающего мира. Особая роль в этих процессах отводится метафоре. В когнитивной науке метафора определяется как основная ментальная операция, как способ познания, категоризации, концептуализации, оценки и объяснения мира [7]. Дж. Ла-кофф и М. Джонсон, авторы книги «Метафоры, которыми мы живем», одними из первых отметили, что метафоры не ограничиваются лишь сферой языка, в значительной степени метафоричны и сами процессы мышления человека: «Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична» [6, с. 25]. Такой подход, как отмечает А.П. Чудинов, позволил окончательно вывести метафору за рамки языковой системы и рассматривать ее как феномен взаимодействия языка, мышления и культуры [7].

Сущность когнитивной метафоры заключается в понимании одного явления сквозь призму другого. Механизм действия метафоры основан на взаимодействии двух когнитивных структур – когнитивной структуры области источника (сферы-источника) и когнитивной структуры области цели (сферы-цели). В процессе метафоризации происходит структурирование информации менее понятной целевой области по образцу источника, при этом концептуальная сфера, подлежащая осмыслению, описывается в терминах сферы-источника, что приводит к появлению метафорических выражений, представляющих собой средства реализации концептуальной метафоры в языке [2, с. 7]. В процессе метафорической проекции происходит «высвечивание отдельных свойств источника в области цели», которые в ней «не представлены или скрыты» [6, с. 9–10].

Следует отметить, что концептуальная метафора аккумулирует укоренившиеся в языке и культуре этноса наиболее фундаментальные культурные ценности, согласованные с общим культурным фоном и отража- ющие мировидение народа [6]. Таким образом, в метафорах отражаются национальные особенности восприятия мира, уникальные характеристики национальной картины мира.

В рамках данной статьи рассматриваются когнитивные метафоры, представленные в шванках российских немцев и выявленные в ходе анализа средств языковой объективации концептов «мужчина» и «женщина».

Под шванком мы, вслед за Э. Штрасс-нером, понимаем написанный на диалекте короткий комический рассказ, основное назначение которого состоит в разоблачении какого-либо человеческого или социального порока [8, с. 18]. Одна из главных особенностей шванка заключается в его способности к сохранению национальной идентичности их авторов, их родного языка и культуры.

В ходе анализа языковых средств репрезентации концептов «мужчина» и «женщина», извлеченных из шванков российских немцев, нами были выявлены когнитивные метафоры, включающие зооморфные и ботанические образы, образы природных явлений, предметов быта и вымышленных существ, которые эксплицируют особый взгляд на сущность мужского и женского и позволяют говорить об особом способе концептуализации представлений о мужчине и женщине, сформировавшемся у российских немцев.

Наиболее частотными в шванках являются зооморфные образы, менее частотны ботанические образы, образы предметов и вымышленных существ. Посредством подобных когнитивных образов авторы шванков акцентируют внимание на отдельных чертах характера, внешности, особенностях поведения, интеллектуальном развитии, материальном положении героев шванков.

Когнитивные метафоры в шванках формируют разнообразные оппозиции. Так, среди когнитивных метафор в шванках можно выделить метафоры, характеризующие мужчин, метафоры, характеризующие женщин, и общие метафоры, характеризующие как мужчин, так и женщин. К когнитивным образам, лежащим в основе метафор, характеризующих мужчин, относятся образы свиньи, бегемота, медведя, петуха, кота, лисы, осла, воробья, барана, рака, дерева, дизель- ного мотора и серной спички. Среди когнитивных образов, лежащих в основе метафор, характеризующих женщин, следует назвать образы гуся, гусыни, козы, львицы, черта и гранита. Общими являются когнитивные образы сороки, лошади / кобылы, навоза и собаки. Образы сороки и навоза отражают свойственные и мужчинам, и женщинам качества – любопытство и лень соответственно. Образы собаки и лошади репрезентируют разные характеристики мужчины и женщины. Если лошадь является символом трудолюбивого мужчины, то по отношению к женщине образ кобылы используется для отражения такой черты ее характера, как упрямство. Образ голодной собаки используется при характеристике жадной женщины, а образ бездомной дворняжки – при характеристике мужчины, изменяющего своей жене. Итак, более разнообразными и многочисленными являются метафоры, характеризующие мужчин.

Еще одну оппозицию в шванках формируют метафоры, отражающие отрицательные качества мужчин и женщин, и метафоры, объективирующие положительные характеристики героев шванков. Отрицательные черты женщин и мужчин репрезентируют следующие метафоры.

Одним из востребованных когнитивных образов является образ гуся ( du dumme Gans ; dumme Gans ). В шванках с гусем сравнивается, как правило, женщина, совершившая глупый поступок или не отличающаяся большим умом. Часто используется и образ гусыни: в сознании российских немцев гусыня ассоциируется с болтливой женщиной ( du Schnattergans ).

Используя когнитивные образы сороки и козы, авторы шванков указывают на любопытство женщины или мужчины ( naseweisig is die Lore wie ä Zick , wann’r dann aisemol vunre Vrsammlung oder Sitzung haam is komme, do war sei Wäs Marilis neischierig wie e Ätzel ).

В шванках российских немцев актуализируется образ кобылы, посредством которого находит свое выражение такая черта характера женщины, как упрямство ( widerspenstisch wie’n alter Gaul ).

Образ голодной таксы, использованный в шванках лишь в одном контексте, служит для представления жадности как отрицательной черты характера женщины (so geizig wie ein hungriger Dackel).

С чертом или ведьмой сравнивается злая женщина ( des war de Teifl in Person ; de Teifl in Person ; alti Hex ; is iwer e Hex ).

Часто авторы шванков используют образы жирной свиньи, бегемота и пьяного медведя, с которыми они сравнивают храпящего мужчину ( hot gschnorcht wie ehn fetter Sauwatz ; schnorkst wie’n Begemot ; schnorcht wie n bsoffene Bär ). Посредством образа свиньи характеризуется также пьяный мужчина ( war besoffe gewest wie e Sau ).

Яркой характеристикой мужчины, которому нравятся женщины, являются сравнения с петухом, мартовским котом или котом, который охотится на мышей ( Iltise Pius is unnr dene wie n routkammiche Gickl rumgflattrt ; trotzdem hun ’m schun sei Aache wie’n heiratslustiche Märzkaatr gfunklt ; den reiche Weibsleit is der Lümmel noochgedrückt wie die Katz ‘ner Maus ; Wann dere mocklich Weibsbild sieht, funkle ihm die Aache wie’m Koodr, wann’r noch’re Maus spannt ).

С бездомной дворняжкой сравнивается мужчина, который изменяет своей жене ( läuft nu wie ein herrenloser Köter bald zu seiner Familie, bald zu seiner Buhlerin ).

Образы петуха или индюка используются в шванках для характеристики хвастливого и заносчивого мужчины ( hot sich wie ehn bsofener Gickel nouch alle Seite umgschaut un gprahlt ; bauschte sich auf wie ein Truthahn ).

Образ лисы отражает такое качество мужчины, как хитрость ( listigr wie’n Fuchs ).

Когнитивный образ осла служит для характеристики глупого мужчины ( n richtiger Esel ; du eselhafter Mensch ).

Авторы шванков часто прибегают к сравнению мужчины с воробьем. Посредством этого образа шванкисты описывают мужчину, который ругается и употребляет при этом бранные слова ( schimpfte wie ein Rohrspatz ; fluchte wie ein Heckenspatz ; mei Sasche hat geflucht wie n Rohrspatz ).

Образы петуха, барана и рака используются для описания ярких особенностей внешности мужчины. Так, худой мужчина похож на осеннего петуха (nicht schwerer als ein schöner Herbstgickel), лысый – на остриженного барана (wie’n g’schorene Schofbock), раскрасневшийся – уподобляется вареному раку (rot wie ehn gekochter Krebs), а внезапно побледневший – сравнивается с тенью (ausgesehe wie dr Schatte an der Wand).

Образ дерева, являющийся единственным ботаническим образом, используется для обозначения высокого мужчины ( der baumlange Vetter Hense ). При этом следует отметить, что высокий рост в данном случае становится отрицательной характеристикой человека, а сама метафора обладает сниженной эмоциональной окраской.

С навозом в шванках сравнивается ленивый человек ( die sein so faul wie dr Mist ).

Дизельному мотору или радио уподобляется болтливый мужчина ( wie ehn Dieselmotor plappre konnt ; Dea hat ä Mundwerk ghat, wie so ä Radiokäschtje ).

С серной спичкой сравнивается вспыльчивый мужчина ( hitzig wie ein Schwefelholz ).

Для объективации положительных характеристик мужчины и женщины в шванках российских немцев используется гораздо меньшее количество когнитивных метафор. Так, образ львицы отражает сильный характер героини шванков ( wie ä Löwin stark und groß ). Женщину с сильным характером сравнивают также и с гранитом ( Karakter hart wie n Granitstaa ).

Когнитивный образ лошади является символом мужчины, который много и тяжело работает ( gschaft hat wie’n Gaul ).

Такое неравномерное соотношение отрицательных и положительных когнитивных метафор, возможно, связано с тем, что основное назначение шванка заключается в высмеивании человеческих пороков.

Следующую оппозицию в шванках образуют метафоры, возникшие под влиянием немецкой лингвокультуры, метафоры, возникшие под влиянием русской лингвокультуры, универсальные метафоры и метафоры, свойственные только лингвокультуре российских немцев.

Влиянием немецкой лингвокультуры обусловлено, по-видимому, наличие метафоры, в основу которой положен образ гуся. Одним из значений слова Gans в немецком языке является «unerfahrene, junge weibliche

Person». В этом значении оно имеет сниженную эмоциональную окраску и употребляется в разговорной речи, что соответствует ситуациям, в которых сравнение с гусем используется в шванках. В русском же языке слово гусь употребляется по отношению к ненадежному, плутоватому человеку, который не вызывает доверия.

Под влиянием немецкой лингвокультуры, возможно, появились образ гусыни для характеристики болтливой женщины (немецкое слово Schnattergans обозначает болтливого человека), сравнение похотливого мужчины с петухом, бранящегося человека с воробьем, завзятого лентяя с навозом ( schimpfen wie ein Rohrspatz , Gockel ist ein Mann, der sich besonders männlich gibt und auf sexuelle Abenteuer aus ist ; faul wie Mist ), уподобление высокого мужчины дереву ( ein baumlanger Bursche ).

Влиянием русской лингвокультуры вызвано появление когнитивных образов серной спички и тени (ср. рус. вспыльчивый как спичка ; бледный как тень ), образов петуха или индюка, использующихся для характеристики хвастливого и заносчивого мужчины (ср. рус. надулся как индюк, ходить петухом ), а также образа кота для характеристики похотливого мужчины (ср. рус. мартовский кот ). В немецкой лингвокультуре подобные сопоставления отсутствуют.

В шванках российских немцев представлено большое количество метафор, характерных и для немецкой, и для русской лингвокуль-тур. Универсальным, например, является сравнение любопытного человека с сорокой, а женщины, которая обладает сильным характером, – с львицей и гранитом. Образы льва и гранита характерны для любой культуры: человек с давних времен почитает льва как царственного зверя, наделенного благородством, храбростью, мощью, гранит же во многих культурах ассоциируется с непоколебимостью, твердым характером и жестокосердием. Уподобление злой женщины черту или ведьме носит универсальный характер и обнаруживается в разных лингвокультурах, поскольку такая женщина воспринимается как олицетворение зла.

Универсальными можно назвать когнитивный образ лошади, поскольку сравнение чело- века с лошадью встречается и в русской, и в немецкой лингвокультурах и характеризует человека, который много работает, образ лисы, использованный для характеристики хитрого мужчины (с лисой во многих культурах ассоциируется хитрый, лукавый человек), образ осла, использованный для характеристики глупого мужчины, образ рака – для характеристики раскрасневшегося человека.

Вопрос о том, под влиянием какой линг-вокультуры появился образ кобылы при характеристике упрямой женщины, не имеет однозначного ответа, поскольку в русском языке существуют пословицы Лошадка упряма, да везет прямо ; Добр конь, да норовец есть – упрямый ; Калмыцкую лошадь один только калмык и переупрямит , а в диалектах немецкого языка отмечается словосочетание ein stäter Gaul в значении «ein störrischer Mensch», то есть упрямый.

Картина мира российских немцев обладает рядом уникальных характеристик, отражением которых являются метафоры, встречающиеся только в шванках российских немцев.

Например, сравнение любопытной женщины с козой, с нашей точки зрения, является уникальным для картины мира российских немцев, поскольку в немецком языке слово Zicke обозначает капризную женщину, а у русских сравнение с козой используется по отношению к бойкой, подвижной девочке или девушке. Возможно, подобная метафора возникла при наблюдении за домашними животными: козу отличает сообразительность и любопытство, когда ей нужно чего-то добиться или что-то найти.

Уникальным для картины мира российских немцев является образ голодной таксы, использованный для характеристики жадной женщины. Ни в русском, ни в немецком языке мы не находим подобных образов. С нашей точки зрения, данное сравнение возникло в ходе наблюдения за повадками домашних животных.

Специфичными, кроме того, являются образы жирной свиньи, бегемота и пьяного медведя, с которыми авторы шванков сравнивают храпящего мужчину, а также образ бездомной дворняжки при характеристике мужчины, изменяющего жене. Не имеющими аналогов в немецкой и русской лингво- культурах являются образы, возникшие на основе сходства поведения человека и работы техники: образ дизельного мотора и радио используются при характеристике болтливого мужчины.

Таким образом, наибольшее количество когнитивных метафор универсальны, свойственны и русской, и немецкой лингвокульту-рам. Несколько меньше в шванках уникальных метафор, характерных только для картины мира российских немцев. Что касается влияния русской и немецкой лингвокультур, то больше метафор заимствовано из немецкой лингвокультуры, меньшее количество – из русской. Данный факт позволяет сделать вывод о том, что несмотря на иноязычное окружение, российские немцы стремятся сохранить свои исконные национальные черты.

Как видим, в шванках российских немцев концепты «женщина» и «мужчина» находят яркое образное выражение. В ходе анализа средств языковой объективации исследуемых концептов было установлено, что доминирующими являются зооморфные образы. Как правило, это образы домашних животных и птиц или диких животных и птиц. Менее частотны образы неживых предметов и вымышленных существ. Ботанические образы встречаются редко. В шванках российских немцев можно выделить три оппозиции когнитивных метафор: в соответствии с носителем качества, признака представлены мужские : : женские : : общие; в соответствии с полюсом оценки – положительная : : отрицательная; в соответствии с источником влияния – инициированные немецкой лингвокультурой : : инициированный русской лингвокультурой : : универсальные : : уникальные. Использование авторами шван-ков разнообразных когнитивных метафор позволяет, с одной стороны, достичь комического эффекта и воспитательного воздействия на аудиторию, с другой стороны – отразить особенности жизни, быта и культуры российских немцев, проживающих в иной лингвокультурной среде. Кроме того, выявленные метафоры продемонстрировали контаминированный характер картины мира российских немцев, сформировавшейся под влиянием русской и немецкой лингвокультур, но при этом обладающей своеобразием концептуализации окружающего мира.