Коммунизм как неототалитаризм

К. Маркс, ссылаясь на Г. Гегеля в статье «18-е брюмера Луи Бонапарта», заметил, что в «истории все появляется дважды». Замечание касалось «игр в империю» во Франции, однако высказанная мысль обладала значительно более глубоким содержанием, нежели только ирония по поводу Луи-Наполеона.

Суть в том, что в истории действительно все появляется дважды. Начальная и заключительная ступени развития любого предмета «взаимоотрицательным» образом совпадают. И, в данном отношении, К. Маркс, открывший основание истории социального человечества в виде определенным образом упорядоченной смены общественно-экономических формаций, вовсе не в шуточной форме фактически утвердил идею о том, что «коммунизм», суть, – «анти-первобытный тоталитаризм». Момент тождества первобытности и анти-первобытности проявляется в том, что социальный род здесь обнаруживает себя, безусловно, господствующей в отношении индивидуума тотальной силой. Вместе с тем, специфическим для коммунизма, как анти-первобытности, с позиций концепции общественно-экономических формаций, является тоталитаризм именно либерально организованного общества. Ведь организация человеческого общежития, основанная на принципе – «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям» – не является демократией, а «либерализмом», ибо в ее основании обнаруживается единый хозяин общественных производительных сил. Он просто «позволяет нечто» человечеству, находящемуся в качестве «предмета заботы» ¹ , но «другое нечто» не позволяет в принципе.

Трансформирование капитализма в коммунизм, согласно представлениям

К. Маркса, – процесс неизбежный по своему экономическому основанию. Вместе с тем, по мнению мыслителя и его последователей, он может быть существенно ускорен посредством пролетарской революции, в которой рабочий класс, как уже готовый «элемент коммунизма», ликвидирует частную собственность на средства производства, насильственно завершая процесс концентрации капитала в руках единого собственника – государства.

Марксова идея пролетарской социалистической революции, получив активную поддержку в мечтающих о «земном рае социального равенства» социальных массах, обрела практическую реализацию в феномене российской революции 1917 г.

Как известно из английской народной мудрости, «проверка пудинга – в его съедении». Практика русской революции выявила специфику социального устройства человечества, основанием которого становится общественная собственность на средства производства. Революция показала, что тоталитаризм в сфере экономической организации социума вполне способен сочетаться с демократическим народовластием на уровне «надстройки», либеральной внешней видимости.

История существования СССР выявила не только сильные, но и слабые стороны учения марксизма. Обычно высказываемый большевикам упрек в том, что они взялись за труд построения социалистического общества в условиях недостаточно зрелых экономических условий, хотя и верный, однако не самый серьезный. Субъективное желание «поскорее и кратчайшим путем» достичь условий «земного рая» (вполне теоретически обоснованное русской революционно-демократической мыслью XIX в., например, в трудах Н. Г. Чернышевского), стало социо-созидающей силой существенно благодаря опоре на марксистскую концепцию социальной сущности человека. Суть этой концепции, – отказ видеть в сущности человека его живую природу, признание единственным основанием сущности социализацию.

Марксова концепция социальной сущности человека искажала действительные основания последнего, вела (в теории) к фактической подмене человека искусственно создаваемым существом, производимым на основе естествознания [1]. Абсолютизация значимости социализации в понимании сущности человека порождала представления о возможности «делания людей с заранее заданными параметрами». Итог – общество, обретшее в условиях СССР тоталитарную организацию и начавшее осуществлять политику практического формирования нового, советского человека, оказалось обреченным на крах.

Как показала историческая практика, идея воспитания человека с извне заданной социальной сущностью не была жизненной. Основанный на концепции социальной сущности человека общественный порядок, со временем, пал. Однако отрицание режима «социального тоталитаризма», опускавшего СССР (где-то и в чем-то) до уровня государственных образований древнего мира, не ликвидировало предсказанного К. Марксом возникновения состояния общества, названного им коммунизмом.

Черты описанных выше процессов обнаруживают себя, в частности, в России начала XXI в., прошедшей очищение от недостаточностей «марксистско-ленинского» понимания стратегии социально-экономического и культурного развития человечества на пути врастания в коммунистическую общественно-экономическую формацию.

Став на путь «неокапиталистиче-ской перестройки», Россия не прошла длительный процесс эволюции. Поворот был резким, шоковым. За десятилетия существования в статусе «капиталистического государства», Россия, в итоге, выиграв в либеральной демократизации обществен- ных отношений, проиграла в уровне своей адекватности коммунистической общественно-экономической формации, существенно ухудшила экономические показатели. Данный результат был закономерен для территории, власть в которой избрала социально-экономическую стратегию не гибкой перестройки оснований организации экономики и культуры, но простой слом того, что было наработано в период существования СССР, в том числе и положительно ценного.

Вместе с тем, итог «перестройки» не является проявлением «вредительства», но объективной закономерностью истории, где нет прямой дороги, а развитие осуществляется по спирали, в которой каждый действительный «шаг вперед» нуждается в подготовке, в том числе и через временное отступление назад.

Исследуя логику движения французского общества по ступеням развития капитализма, К. Маркс показывает нелинейный, волнообразный характер протекания этого процесса, закономерность подъемов и спадов (от демократии – к монархически-императорскому социальному порядку и вновь – к демократии), в которых осуществляется историческое развитие [2]. В данном отношении, логика становления посткапиталистической общественно-экономической формации также не является исключением. По крайней мере, очевидно, что примитивный коммунизм, который возник в результате Октября 1917 года, не опроверг необходимость организации общества на основаниях плановой экономики, предполагающей, так или иначе, но хозяйственный централизм. Завершившая в условиях СССР процессы концентрации капитала, Россия сделала «шаг назад», безусловно, не для того, чтобы механически просто «покончить с идеей коммунизма», но, чтобы (преодолев слабости), сделать в последнем направлении «два шага вперед».

Названное обстоятельство, думается, является одним из существенных оснований к начавшейся во втором десятилетии XXI в. «контрперестройке» экономической и духовной жизни России, направленной на повышение роли государства в качестве определяющего начала в общественно-политической, экономической и духовной жизни российского общества.

Коммунистическая формация необходимо возникает в качестве итога преодоления экономического отчуждения человека. Это общество, в котором человеку возвращаются его естественные сущностные силы, ему позволяют быть именно человеком, не загнанным в жесткие рамки отчужденного существования в качестве