Концепция условной формы реализации наказания в классической и социологической школах уголовного права (исторический аспект)

Автор статьи является разработчиком комплексного правового института – института условного неприменения наказания с соответствующими институциональными признаками, в том числе внутриотраслевыми принципами указанного правового образования. Тем не менее заметим, что идея условной формы реализации наказаний в России окончательно оформилась еще в начале XX века.

Пожалуй, наиболее существенный вклад в развитие отечественного института условного неприменения наказания в форме условного осуждения внес выдающийся русский юрист второй половины XIX – первой половины XX века Сергей Константинович Гогель, а его работа «Курс уголовной политики в связи с уголовной социологией» не теряет своей актуальности и сегодня. В ней содержатся оригинальные определения преступности с точки зрения социального явления, присутствуют суждения о перспективах развития системы наказаний, в том числе и об условном осуждении, о мерах по реабилитации бывших осужденных.

Приводя доводы в пользу условного неприменения наказания в форме условного осуждения, С.К. Гогель ссылался на положительный опыт системы пробации в США (штат Массачусетс) и Англии. В то же время он разделял такие понятия, как «условное осуждение» и «пробация». Сравнивая их между собой, он отмечал, что в континентальной Европе институт неприменения наказания в виде условного осуждения принял несколько иные формы. Основные начала остались те же, т.е. замена наказания угрозой будущего наказания, испытательный срок, назначаемый судом, в течение которого осужденный должен исправиться. Однако

существенным отличием, как отмечается, было отсутствие чиновников по испытанию, а также института поручительства. По мнению ученого, европейский законодатель компенсировал подобное отсутствие усилением тяжести угрозы за совершенное преступление, а именно, предусмотрел назначение конкретного наказания, которое отсрочивается на время «испытательного периода», вместо просто признания виновного обвиняемым, как это происходит в США и Англии при пробации [1, с. 211].

В качестве доказательств эффективности условного неприменения наказания в форме условного осуждения С.К. Гогель приводит статистические данные об уровне преступности в различных странах, где наблюдалось существенное различие в рецидиве преступлений при применении реального лишения свободы (в особенности краткосрочного) и условного осуждения. Кроме того, он повествует, что к подобным выводам пришел и такой французский специалист в области уголовной статистики того времени, как Габриэль де Тард, который на основании данных о применении условного осуждения во Франции в период с 1892 по 1899 гг. в своем докладе Петербургскому международному конгрессу союза криминалистов отметил сугубо положительную роль условного осуждения в сокращении рецидива проступков, подсудных судам без присяжных [1, с. 211].

В целом С.К. Гогель, уделив значительное внимание развитию отечественного института условного неприменения наказания в форме условного осуждения, пришел к следующим выводам:

• 1.    Потребность в условном осуждении ощущалась тем сильнее, чем выше был уровень рецидива в том или ином государстве. В этом смысле новый вид уголовного наказания, как представляли условное осуждение в то время, позволит сократить количество повторных преступлений за счет применения его к лицам, впервые осужденным за незначительные преступления и, как следствие этого, за счет отсутствия возможности общения таких лиц с закоренелыми преступниками.

• 2.    Простое перенесение опыта США и Англии по отсрочке исполнения наказания в виде института пробации в Россию в то время был невозможен ввиду отсутствия соответствующих специалистов (чиновников) по испытанию, а также института поручительства, например, путем внесения залога.

• 3.    Было обращено внимание на не совсем удачное название «условное осуждение», которое придумали немецкие ученые. По мнению С.К. Гогеля, подобная терминология не соответствовала основным началам института. Более склоняясь к такому термину, как «отсрочка», данному французами и бельгийцами, ученый отмечал, что «с практической стороны эта мера и выражается в отсрочке наказания, а ни в каком условном осуждении, ибо осуждают, безусловно, преступление порицается публично, в некоторых законодательствах осуждение сопровождается и внушением, и лишь исполнение наказания отсрочивается» [1, с. 212].

• 4.    Одним из выводов, который сделал С.К. Гогель, имевших существенное значения для становления условного неприменения наказания как самостоятельного правового института, был вывод об основной причине появления условного осуждения. В качестве таковой он определял «…негодность самой важной меры борьбы с преступностью – тюремного заключения», и «…в особенности, на краткий срок» [1, с. 212, 217]. Заметим, что речь шла не о каких-либо гуманистических настроениях и демократических проявлениях, а о сугубо прагматических причинах, т. е. неспособности существующей системы уголовных наказаний контролировать уровень преступности в социально допустимых пределах. В итоге условное осуждение позиционировалось как основная альтернатива тюремному заключению. Причем речь шла преимущественно о краткосрочном лишении свободы, но это лишь на начальной стадии введения условного осуждения в судебную практику, поскольку законодатели «боялись…, чтобы применением этого наказания взамен более серьезных наказаний не поколебать правового порядка в государстве, не вызвать волнения среди людей, не понимающих смысла и значения этого института» [1, с. 214].

• 5.    Применение условного осуждения является правом, а не обязанностью судьи, в основу которого должно быть положено принятие во внимание соответствующих данных о личности подсудимого.

• 6.    Основными началами условного неприменения наказания являются убеждение в негодности тюремного заключения на краткий срок и «надежда на успех испытания».

• 7.    Основной задачей применения наказания в условной форме является борьба со случайным преступником без его изъятия из среды нормального общества. При этом средствами достижения указанной цели, по мнению С.К. Гогеля, являются «психологическое принуждение», общественное порицание взамен грубого насилия, «позорящего, клеймящего и лишающего человека всяких надежд на будущее…». Кроме того, существенное значение для подобной борьбы имеет внушение вместе с угрозой быть наказанным.

• 8.    Институт условного неприменения наказания основан на принципе уважения достоинства подсудимого, недопущения унижения его чести, поскольку «надо сохранить в человеке уважение к себе самому как главный стимул порядочного поведения».

За введение условного неприменения наказания в форме условного осуждения высказался и такой специалист в области отечественной уголовно-правовой науки, как А.А. Пионтковский (старший): «…условное осуждение представляется одним из целесообразных и необходимых орудий борьбы со случайным преступным людом; оно является одной из пригодных мер улучшения современного карательного механизма, одним из необходимых условий целесообразной постановки всего дела борьбы с преступностью; включение его в современные карательные системы крайне целесообразно и необходимо» [5, с. 191].

Исследованием института условного осуждения занимался и профессор П.П. Пусторос-лев. В одной из своих работ он предложил ряд обстоятельств, которые необходимо было учитывать при решении вопроса об условном неприменении наказания в форме условного осуждения. К таковым он относил: небольшую нравственную испорченность виновного, большую вероятность удержания этого лица от дальнейших преступных деяний путем испытания и без приведения наказания в исполнение [6, с. 21–24].

В своей статье я привожу многочисленные столь длинные цитаты, поскольку в них выражена вся гамма тех сомнений, благодаря которым возникали предложения о введении нового института в уголовное законодательство России.

Понять причины и суть разногласий сторонников и противников введения условного осуждения в практику уголовного правосудия позволяет, на мой взгляд, принадлежность ученых к той или иной научной школе, и хотя сами авторы не объявляли себя сторонниками классической или социологической школ уголовного права, характер их сочинений позволяет причислить их к той или иной из этих школ, имея в виду при этом некоторую условность такого деления на «классиков» и «социологов». Идея применения условного осуждения нашла своих сторонников среди таких представителей социологической школы уголовного права, как Ф. Лист, А. Принс, А.А. Пионтковский, С.К. Гогель и других постольку, поскольку они были противниками абсолютизации правовой формы в борьбе с преступностью, доказывая, что многообразие жизненных ситуаций богаче застывшей правовой формы [2, с. 12]. Противниками института условного осуждения оказались большей частью представители классической школы уголовного права, не допускавшие условности, если речь шла о правовой форме, и абсолютизировавшие принцип законности и формальную определенность права.

Таким образом, отказ от абсолютной реализации принципа неотвратимости наказания с постепенным переходом к принципу неотвратимости уголовной ответственности происходил в России постепенно и очень умеренно. Поэтому неудивительно настороженное отношение к предложениям о введении такого нового вида условного неприменения наказания, как условное осуждение, которое в конце XIX века внедрялось в уголовно-правовую практику ряда стран Европы. Однако российское общество в начале XX века, как мы уже убедились, тоже было готово к подобному нововведению. Доказательством этого является соответствующий 133

проект закона «Об условном осуждении», который подготовил Отдел Особой Комиссии. В первую Государственную Думу данный законопроект внесен не был, а вторая Дума не успела заняться им в связи с ее роспуском 21 января 1907 г. Третьей Государственной Думой законопроект был передан в комиссию по судебным реформам, но обсуждению он подвергся лишь в октябре-ноябре 1909 г., тогда же и был утвержден.

Основные положения предложенного проекта закона «Об условном осуждении» можно свести к следующим суждениям. Во-первых, подобный вид уголовного наказания допускался, если лицо осуждалось к штрафу на сумму не более 500 руб., к аресту или заключению, тюрьме или крепости на срок не свыше одного года и четырех месяцев. При этом во внимание принимались «свойства личности» и «учиненное преступление», т. е. в нашем понимании речь шла об учете личности виновного, характера и степени общественной опасности совершенного преступления. Во-вторых, испытательный срок был дифференцирован в зависимости от назначенного наказания: три года, если виновный осужден к аресту или к денежной пене (взысканию), и пять лет, если лицо осуждено к заключению в тюрьме или крепости. В-третьих, основаниями отмены условного осуждения являлись не только вновь совершенное преступление, но и несвоевременное возмещение причиненного материального ущерба потерпевшему, который мог выступить инициатором реального исполнения назначенного наказания. Кроме того, отсрочка (условное осуждение) не допускалась, если ранее она применялась к лицам, осужденным к заключению в тюрьме или крепости, а также к лицам, осужденным к менее строгим наказаниям, но вновь совершившим тождественное или однородное преступление. Подобное ограничение было установлено и для лиц, совершивших новое преступление по причине тунеядства или «по привычке к преступной деятельности или вследствие обращения такой деятельности в промысел». Также существовали ограничения за совершение преступлений против государственной власти.

Надо отметить, что предложенный проект явился своего рода визитной карточкой русского дореволюционного уголовного права начала XX века, которое было лишено яркой политической окраски, идеологических воззрений, столь характерных для советского уголовного права. Если бы не Первая мировая война, в которую была втянута Россия и, конечно же, последовавшие за этим революции в феврале и октябре 1917 г., то уголовное законодательство развивалось нормальным эволюционным путем, без разрушения и ломки «выстраданных» общественных отношений. Перечисленные события прервали естественное развитие России, подчиненное общемировым закономерностям развития преступности и методов борьбы с нею.

Таким образом, в начале XX века в нашей стране имелись все основания и условия для введения в законодательство и внедрения в судебную практику условной формы уголовных наказаний. Несмотря на настороженное отношение отдельных представителей научной общественности того времени, а также на то, что отказ от абсолютной реализации принципа неотвратимости наказания с постепенным переходом к принципу неотвратимости уголовной ответственности происходил в нашей стране достаточно умеренно, был разработан и представлен уже упомянутый нами проект закона «Об условном осуждении».

Поиск более эффективных средств борьбы с преступностью проходил уже в новых условиях. «Если с марта 1916 г. по апрель 1917 г. кражи в Москве увеличились более чем в пять, а грабежи – в двадцать раз, то после революции «стихия» разбушевалась еще в больших размерах», – отмечал один из советских криминалистов М.М. Исаев [2, с. 62]. К тому же революционная волна почти полностью разрушила имевшуюся в России систему исправительных учреждений и тюрем. Это хорошо осознавал В.И. Ленин, работая над проектом новой Программы РКП (б) и предлагая новую систему мер государственного принуждения. Так, наряду с такими суровыми мерами, как расстрел, тюремное заключение и принудительные работы тягчайшего вида, он указывал еще и на необходимость сажать преступников под арест, заставить чистить сортиры, помещать в карцер, установить за ними всенародный надзор [4, с. 204].

Ранее, рассматривая научные позиции «за» и «против» введения института условного осуждения, я уже отмечал, что против введения института условного осуждения в России выступили представители так называемого классического направления в науке уголовного права, а за его введение – представители социологической школы [2, с. 132]. Если классики трепетно относились к правовой форме и юридическим конструкциям как к средству борьбы с преступностью, видя в преступнике лишь выразителя злой воли, то социологи решающее значение придавали анализу социальных факторов. Хорошо выразил позицию представителей нового направления в уголовно-правовой науке известный итальянский криминалист Энрико Ферри, который писал: «В то время, когда нас заливают волны все возрастающей преступности, тщетно перелистываем мы труды классической школы и находим в них лишь абстрактные юридические исследования» [7, с. 25].

В заключении следует отметить, что противостояние классического и социологического направлений в познании преступности было временным явлениям, проходящим подобно детским болезням, и в XX веке преобладали в основном взвешенные подходы к оценкам тех или иных уголовно-правовых явлений, а поиск эффективных путей борьбы с преступностью велся при непременном уважении правовой формы как неотъемлемой черты правового государства.