Концепт обрядовых и культовых действий в романе-эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир»

Московский финансово-промышленный университет «Синергия», Москва, Россия, ,

Moscow University for Industry and Finance «Synergy», Moscow, Russia, ,

Введение . В наше непростое время очень важно сохранить свою культурную идентичность. Неоднократно делаются попытки принизить роль России в мировом сообществе и преуменьшить значимость русской культуры.

Надо признать, что и современные россияне уже не те, что были 30–40 лет назад. Дело в том, что резко изменились условия бытования многих культурных элементов – развитие техники, внедрение в нашу жизнь цифровизации влияют на общество. Многое из того, что раньше было понятно каждому, теперь либо забылось совсем, либо его смысл несколько трансформировался.

Несомненно, культурными образцами для каждого гражданина России всегда будут великие произведения, имеющие мировую ценность, например, роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир». Важным аспектом этого литературного шедевра является отражение в нем существенного пласта народной культуры: обычаев, обрядов, суеверий, песен, танцев, народных игр, снов, пословиц, поговорок, сказок, прибауток, устойчивых выражений. На сегодняшний день читателям уже далеко не всё понятно, что казалось ясным и логичным при жизни Л.Н. Толстого, да и ещё несколько десятков лет назад.

В этой статье делается попытка расшифровать смысл наиболее древних элементов культуры: обрядов, обычаев, суеверий. Это необходимо не только для правильного прочтения произведения, но и для осознания каждым из нас своей причастности к русской культуре.

Обрядовые и культовые действия . В романе-эпопее «Война и мир» описаны роды княгини Лизы, жены Андрея Болконского. Обращает на себя внимание атмосфера таинственности, сопровождавшая появление на свет нового человека. Л.Н. Толстой прямо говорит об этом: «По поверию, чем меньше людей знают о страданиях родильницы, тем меньше она страдает...»¹. Писатель ничего не придумывает, действительно, этот обычай был в народе, о чём свидетельствуют многочисленные материалы фольклористов: «Момент наступления родин скрывают даже от членов своей семьи» (Виноградов, 1915); «Факт рождения ребенка проходит всегда как-то несколько скрыто, незаметно» (Ольховский, 1905: 268). Даже слово «роды» табуируется в народе (Зобнин, 2003). Весь процесс появления на свет ребенка в народном понимании имеет ореол сакральности. Когда в спальню, где будет рожать маленькая княгиня, официанты несут диван, «на лицах несших людей было что-то торжественное и тихое»². Это неудивительно, так как роды в народе осознавались не как физиологический процесс, а как таинство. Считалось, что ребёнок до появления на свет пребывал в ином, потустороннем мире, а во время родин он являлся в мир Божий. То есть здесь налицо переходный обряд, причём удвоенный. С одной стороны, из того мира в этот приходит ребёнок (роженица его оттуда приводит), и статус его меняется (была невидимая душа – стал явленный ребёнок), а с другой стороны, имеем дело с переходом женщины из одного социального статуса в другой (была роженица – стала мать). Эти важнейшие процессы должны сопровождаться обрядовыми действиями, сакрализацией атмосферы в связи с прикосновением к потустороннему, что и наблюдаем в анализируемом произведении.

Читаем у Л.Н. Толстого, что няня Прасковья Савишна «княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла»3. В русском народном сознании свеча является культовым предметом, причём особо сильными считались свечи, с которыми стояли на богослужении в Великий четверг, Страстную пятницу, субботу, совершали обход церкви в Христовую Пасхальную утреню4, а также свечи, которые держали жених и невеста во время венчания. «Венчальную свечу зажигали во время сильной грозы, пожаров, смертной агонии, тяжёлых родов» (Климова, 2016: 47). У С.В. Максимова читаем: «“Венчальная свеча” зажигается при трудных родах» (Максимов, 2022: 229). Именно такую свечу – венчальную – и зажигает няня во время родов княгини Лизы. Здесь мы имеем дело ещё и с отождествлением свечи и человека, которому она принадлежит. Свеча, зажжённая няней, угасает от порыва ветра – это плохой знак, ещё одно распространённое суеверие. Таким образом, писатель готовит читателя к худшему исходу, что и происходит – жена князя Андрея Болконского умирает.

В своем произведении Л.Н. Толстой описывает также Святки, длившиеся от Рождества Христова (7 января) до Крещения (19 января). Традиция отмечания этого праздника уходит корнями в глубокую древность, когда Русь ещё была языческой. Христианство переработало этот праздник под себя. В «Войне и мире» скучающая Наташа просит лакеев принести петуха, овес и мел. Они традиционно использовались для гаданий, которые всегда проводились на Святках. С.И. Дмитриева, например, отмечает, что «брали петуха, сыпали зерно кучками: чью кучку петух раньше клюнет, та девушка скорее замуж выйдет» (Дмитриева, 1988: 22). Это легко объяснить: по народным представлениям, животные имели способность вещать, а мел необходим был для очерчивания вокруг себя магического круга во время гаданий.

Интересна в романе и сцена ряжения5. При этом писатель показывает, что рядятся не только дворовые, но и молодые господа. Николай Ростов переоделся старой барыней в фижмах, Петя – турчанкой, Наташа – гусаром, Соня – черкесом. И это неслучайно: есть много свидетельств, что на Святки девушки рядились мужчинами, а молодые люди – женщинами. Примером может служить обычай с. Кулой Архангельской области, описываемый С.И. Дмитриевой: «После Рождества рядились бывало: мужики – бабой, бабы – мужиками (Дмитриева, 1988: 25). В.Я. Пропп утверждает, что этот обычай был характерен для всего европейского населения и своими корнями уходит в античность: «Он трудно объясним, и полной ясности в его значении и смысле нет до сих пор» (Пропп, 2006: 137).

Когда компания ряженых приезжает к Мелюковым, соседям Ростовых по имению, то обнаруживает хозяйку с дочерями в гостиной, где «они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур»6. Подобное гадание упоминает и М.М. Забылин, он же приводит сведения, что «в Потребнике 1639 года все восколеи и оловолеи названы “чародеями”» (Забылин, 2021). Таким образом, православие боролось с языческими обычаями, но они на протяжении веков продолжают сохраняться. В.Я. Пропп выливание растопленного воска в холодную воду относит к гаданию жребием (Пропп, 2006: 128).

За ужином у Мелюковых идёт разговор о том, что страшно гадать в бане, рассказывают, как испытывают судьбу у амбара1. «Баня считалась нечистым местом. В ней не вешали икон, а когда шли туда мыться, снимали с шеи кресты. Баня – излюбленное место для нечистой силы, о проделках которой ходили страшные рассказы» (Токарев, 1957: 98). «Раньше из-за запрета зазывать “нечистую” силу в жилище людей и для облегчения связи с потусторонними силами ворожили в местах, где, по поверьям, обитала “нечисть”, – в бане, в подполье, на перекрестках дорог и т. д.», то же самое касается и амбара (Тихонова, 2017: 220). У амбара нужно было послушать, если стук – к худу, если как будто зерно пересыпают – к добру: стук сравнивался с забиванием гвоздей в крышку гроба и символизировал смерть, а пересыпание зерна указывало на богатый урожай, а значит, на сытую и безбедную жизнь. Были в подобных гаданиях-подслушиваниях и другие приметы: например, если слышались песни, звон бубенчиков и колокольчиков, обычно привязываемых к сбруе коня, то это предвещало скорое замужество; если слышались ругательства, то считалось, что жизнь с будущим мужем будет несчастливая.

Сам Л.Н. Толстой с некоторой иронией относился к подобным действам. Так, про Наташу во время разговора о гадании в бане он пишет, что она закричала, «с ужасом выкатывая глаза». Соня только делает вид, будто бы что-то видит или слышит, думая про себя: «Ведь видят же другие», а потом сама начинает верить в свою выдумку.

В XIX веке гадания сохранялись в среде девушек – как деревенских, так и городских. К этому времени, по утверждению В.Я. Проппа, они «скорее представляли собой новогоднюю забаву, чем обряд» (Пропп, 2006: 126). Хотя исследователь отмечает, что у древних славян имелись кудесники, гадания были до некоторой степени организованы и регламентированы, поэтому в них верили (Пропп, 2006: 126). Постоянные гонения со стороны христианской церкви привели к тому, что осколки этих традиций сохранились в среде незамужних девиц как наименее подверженной контролю.

В произведении Л.Н. Толстого можно обнаружить ещё один вид гадания. Это гадание на жизнь-смерть, которое совершают при крещении сына князя Андрея, «когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосиками не потонул, а поплыл по купели»2. Описание подобного действа встречается в фольклоре, например в былине о Садко:

Всяк свои имена подписывайте,

Спущайте жребья на сине море:

Чей жребей ко дну пойдёт,

Таковому идти в сине море3.

Уйти в море означает умереть. Понятно, что новорождённый не может подписаться, поэтому в кусочек воска закатывают его волосы, тем самым идентифицируя жребий. Если бы воск с волосами утонул, то это бы означало скорую смерть ребёнка; плавающий по поверхности купели воск символизирует то, что новорожденный будет жить. Интересно отметить, что в гадании такого типа Морской царь и Бог выполняют одинаковую функцию: могут призвать к себе в потусторонний мир, а могут и оставить среди живых.

Когда Анатоль Курагин собрался украсть Наташу, то перед выходом из дома для выполнения этого рискового дела, он пригласил всех (Долохова, Макарина, Балагу) присесть на дорожку4. Это очень древний и устойчивый обычай, соблюдаемый и сейчас, в XXI веке, однако смысл его давно утратился, т.к. он уходит корнями в эпоху мифологического сознания. Н.И. Мартишина отмечает: «Одной из сторон мифологического мышления является обширная магическая практика, регулирующая различные моменты в деятельности людей, связанные с дорогами: отправление в путь, движение, возвращение, нахождение на дороге, взгляд на дорогу извне. Следы этой практики сохранились до наших дней: “присядем на дорожку”» (Мартишина, 2020: 28–33).

В романе Л.Н. Толстого «Война и мир» находят свое место и описания суеверий. Так, графиня Ростова, узнав, что Наташе после продолжительной болезни стало лучше, «посмотрела на ногти и поплевала, с весёлым лицом возвращаясь в гостиную»5. В сглаз верят многие европейские народы, причём с глубокой древности. Например, у римлян «было в обычае оговариваться и отплевываться», если кто хвалил младенца (Забылин, 2021). Графиня поплевала (конечно же, чисто символически), узнав хорошую новость, чтобы ничто не смогло помешать выздоровлению её дочери.

Заключение. Рассмотрев обряды, обычаи, суеверия, встретившиеся нам при прочтении романа Л.Н. Толстого, можно сказать, что все они наполнены смыслом, который ещё легко восстановить, изучая фольклорные источники. Главное, чтобы эти крупицы культуры не утратились, так как с ними мы потеряем часть своей истории. Л.Н. Толстой никогда этого не забывал. Понимая, что такое важное событие, как изгнание Наполеона с земли русской – есть результат объединения всего народа, писатель насыщает своё произведение фольклором, а вместе с ним и народным духом. Обратим внимание, что он присущ не только представителям народа, но и людям из высших слоёв общества, например, Ростовым. Но не только: Анатоля Курагина и Долохова нельзя назвать положительными персонажами, однако они оба рискуют своими жизнями, участвуя в Бородинском сражении, а значит, вносят свою лепту в общее дело победы над Наполеоном. Аристократизм главных героев не главное. Важным является то, как соотносятся они сами с народом, с народной мудростью.

Нам, современным людям, необходимо помнить, что одним из объединяющих факторов является культура, именно она помогает народу сплотиться и успешно противостоять всем негативным обстоятельствам.