Конституционное судопроизводство в эволюционной динамике

Существенным значением в аспекте защиты конституционных прав обладает судебная власть, в рамках которой особого внимания заслуживает конституционное правосудие, которое осуществляется посредством конституционного органа.

Юридическая литература на современном этапе не имеет комплексных исследований по систематизации и классификации функций рассматриваемого органа.

В данной статье будут рассмотрены основные ключевые изменения в деятельности Конституционного суда РФ после поправок в Конституцию Российской Федерации 2020 года 1 июля.

Правовая основа деятельности Конституционного Суда Российской Федерации подвергалась корректировке неоднократно, однако далеко не все изменения обсуждались юридическим сообществом столь эмоционально, как последние новеллы в ФКЗ «О конституционном Суде Российской Федерации» (далее – ФКЗ), конкретизировавшие положения соответствующих конституционных поправок 2020 года.

Ключевые изменения в деятельности Конституционного Суда. Изменения в статусе КС были реализованы стремительно, путем преобразования актов различной юридической природы: Конституции РФ, ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», Регламента КС РФ.

К наиболее существенным можно отнести семь преобразований, которые условно делятся на три группы. Первая группа (изменения в компетенции Суда) включает в себя: 1) институт предварительного конституционного контроля по запросу Президента РФ; 2) институт оценки возможности исполнения решений межгосударственных органов. Вторая группа – процедурные изменения: 3) требование исчерпания «всех других внутригосударственных средств судебной защиты» для обращения в КС РФ; 4) запрет на публикацию особых мнений судей КС РФ; 5) исключение института amicus curiae из Регламента Суда. К третьей группе (изменения в статусе судей) относятся: 6) возможность отрешения от должности судей КС РФ Советом Федерации по представлению Президента; 7) сокращение числа судей КС РФ с 19 до 11. Изменения в части полномочий Конституционного Суда. Институт предварительного (от лат. ex ante) конституционного контроля традиционно выступал основным полномочием специализированных несудебных (квази-судебных) органов, уходя корнями в правовую традицию Франции. Конституционные суды же в мировой практике, напротив, осуществляли преимущественно функцию последующего контроля[1, с.39].

Ранее КС РФ осуществлял предварительный конституционный контроль лишь «не вступивших в силу международных договоров», что является распространенной мировой практикой[4, с. 138]. После реформы 2020 г., Суд получил полномочие осуществления (по запросу Президента) обязательной проверки конституционности поправок к Конституции РФ, и факультативной – проектов ФКЗ, ФЗ и даже законов субъектов[2,с. 13]. Доктрина настороженно отнеслась к новым полномочиям КС с точки зрения: возможности повторной оценки судом актов, признанных ранее конституционными, использования процедуры как «дополнительного вето» Президентом, политизации правосудия при «легитимации властных решений» [7, с. 168].

Институт оценки возможности исполнения решений межгосударственных органов. Ранее в полномочия КС РФ входил предварительный контроль международных договоров, заключаемых Россией. Также, с 2015 года КС РФ был законодательно наделен полномочием по разрешению вопроса о возможности исполнения «решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека» (речь, конечно, идет о ЕСПЧ). Поправками данное полномочие Суда существенно расширяется. Отныне КС РФ полномочен разрешать вопрос о возможности исполнения: решений межгосударственных органов, иностранных или международных (межгосударственных) судов, иностранных или международных третейских судов (арбитражей). Доктрина усматривает в этом нововведении политический шаг и даже прямо называет возможные решения, от исполнения которых Россия хотела бы уклониться: например, жалоба Украины касательно Донбасса и Крыма в Международном Суде ООН, дело акционеров компании ЮКОС119 и т. д. Под вопросом остается и практическую применимость данного инструмента с точки зрения норм международного права.

Процедурные изменения в деятельности Конституционного Суда. Требование об исчерпании «всех других внутригосударственных средств судебной защиты для обращения в КС РФ с индивидуальной жалобой.

Отсутствие института особого мнения судьи конституционного суда, сохранившееся в ряде стран, глубоко уходит корнями в их историко-правовые традиции, защищающие идею тайности.

Исключение института amicus curiae из Регламента КС РФ. Доктрина отмечает повсеместное развитие института «друзей суда» (от лат. – amicus curiae) в различных правопорядках в последние 20– 30 лет[5, с. 4]. Данный тренд усматривается и в странах континентального права (правовой традиции которых он не свойственен), яркие примеры: Франция, Польша, Нидерланды, Дания.

Институт мнений «друзей суда» был закреплен в Регламенте КС РФ в 2017 году, хотя фактически существует уже более двух десятилетий в нашей стране. Представляется, что исключение его из Регламента суда вместо окончательной практической имплементации, которая должна была произойти[3, с. 28], знаменует регресс конституционного правосудия.

В целом процедурные изменения КС РФ можно описать так: российский правопорядок будто бы «шел в ногу с развитыми странами», но вдруг решил «повернуть не туда», пойти наперекор устоявшимся зарубежным (или даже мировым) тенденциям развития конституционного правосудия. Эти поправки отражают консерватизм, регресс отечественного правопорядка и вновь ограничивают взаимодействие Суда с гражданским обществом.

Изменения в статусе судей Конституционного суда. Возможность отрешения от должности судей КС РФ Советом Федерации по представлению Президента. До внесения поправок полномочия судей КС РФ могли быть прекращены Советом Федерации исключительно по представлению самого КС РФ. Теперь же такое представление наряду с КС РФ может осуществлять Президент. Доктрина опасается того, что нововведение может привести к снижению гарантий независимости Суда (вплоть до отказа от принципа несменяемости судей) и усилению рисков влияния (или даже давления) на Суд[6, с. 104].

Сокращение числа судей Конституционного суда с 19 до 11. Пока одни авторы указывают на то, что до поправок в КС фактически не были заняты все 19 судейских кресел, (а только 15 из них), другие, отмечают, что с учетом кворума в 8 судей, реальное их количество, участвующее в принятии решений, может быть еще ниже указаны. Доктрина в целом опасается снижения гарантий защиты прав человека и разрастания бюрократического аппарата, а также называет само решение утилитарным, призванным «законсервировать» удобный власти состав КС РФ[2, с. 21].

Таким образом, изменения в статусе судей КС РФ представляются наиболее затруднительными для оценки с точки зрения зарубежного правового опыты: во-первых, им неминуемо присущ политический субъективизм (широкая дискреция государств по вопросу организации публичной власти); во-вторых, даже статичная ситуация в исследуемых странах разнится значительно, а обоснованно выделять какие-либо устойчивые тенденции пока рано. Так или иначе, в целом идея существенного ограничения независимости судей КС, определенно не вписывается в формирующиеся сегодня зарубежные тенденции, а, возможно, и вовсе свидетельствуют о кризисе конституционного правосудия в нашей стране.