Конституционные принципы судопроизводства в свете развития информационных технологий

В свете происходящего в настоящее время процесса активной цифровизации в различных областях общественной жизни, вопрос о внедрении разного рода информационных и цифровых технологий в судопроизводство приобретает все большую актуальность. Тенденция цифровизации судопроизводства приобретает общемировой характер и является одним из основных направлений реформирования процессуального законодательства.

Безусловно, такое масштабное явление, как цифровизация правосудия, не может не оказать влияния на основные начала — конституционные принципы, в рамках которых должно осуществляться судопроизводство и в которых получают развитие правовые и нравственные идеи и идеологические доктрины.

Описание исследования

Вопросы влияния развития информационных технологий на основные начала правосудия следует рассматривать в контексте системности принципов. Необходимо понимать, что все конституционные принципы судопроизводства находятся в системной взаимосвязи, следовательно, влияние информационных технологий на изменение одного принципа неизбежно повлечет изменение других принципов. В тоже время утверждать о равнозначности подобного влияния на все принципы было бы необоснованным. Так, развитие информационных технологий не приведет к сколь-либо значимой трансформации таких принципов, как, например, неприкосновенность или несменяемость судей, чего нельзя сказать о принципе осуществления правосудия только судом или, скажем, о принципе состязательности.

Среди принципов, на содержание которых в наибольшей степени оказывает влияние развитие информационных технологий, предлагаем обратить основное внимание на принципы осуществления правосудия только судом, независимости, состязательности и гласности. Указанные конституционные принципы носят межотраслевой характер и находят законодательное закрепление во всех процессуальных отраслях.

Не останавливаясь на подробном анализе существа указанных принципов (поскольку это значительно расширит предмет нашего анализа), сосредоточим свое внимание на возможных последствиях, которые возникнут в результате внедрения отдельных информационных технологий для указанных принципов.

Следствием развития информационных технологий, оказывающим влияние одновременно на несколько базовых принципов судопроизводства, является внедрение в судебное производство таких способов коммуникации суда и иных участников процесса, как известная достаточно давно технология видео-конференц-связи (далее — ВКС) и более совершенный способ дистанционного правосудия — веб-конференция.

С 1 января 2022 года в силу вступили изменения процессуального законодательства, которые положили начало регулированию веб-конференции в ходе осуществления гражданского, арбитражного и административного судопроизводства1. Однако, указанные изменения не определяют место веб-конференции среди способов коммуникации. В связи с чем открытым и дискуссионным остается вопрос о потенциальном рассмотрении веб-конференции в перспективе как единственном способе проведения судебного заседания.

Нельзя не согласиться с позицией С. Ф. Афанасьева, который определяет ВКС и веб-конференцию пока не основными, а в качестве исключительно вспомогательных инструментов коммуникации [1, с. 145]. В подтверждение своей точки зрения ученый приводит позицию Конституционного Суда РФ, высказанную в Определении от 27 марта 2018 г. № 716-О: ст. 155.1 ГПК РФ предусматривает дополнительный способ участия сторон в судебном заседании и направлена на обеспечение принятия судом законного и обоснованного решения1. Полагаем, что дистанционное правосудие не должно претендовать на замещение традиционного очного способа осуществления правосудия.

Основной трудностью осуществления дистанционного правосудия является ограничение реализации принципа гласности судопроизводства. В содержании принципа гласности принято выделять несколько составляющих, а именно: участие в судебном заседании, использование систем видео-конференц-связи, фиксирование хода судебного разбирательства, а также объявление решения публично [8, с. 156]

Однако, не совсем понятно, как именно обеспечить доступ гражданам в реальном времени проведения процесса при применении ВКС и веб-конференций. В юридической литературе высказываются различные позиции. Так, Т. В. Соловьева предлагает закрепить на законодательном уровне обязательную трансляцию судебных заседаний [8, с. 156]. В то же время Д. Г. Загребин, считая открытые трансляции на видеохостингах не лучшей идеей, предлагает в целях обеспечения гласности и открытости процесса создание онлайн-комнат судебных заседаний с персональной авторизацией для граждан, интересующихся определенным процессом. При этом стоит учесть доступное количество мест для обеспечения работоспособности серверов [5, с. 297]. Интересной представляется позиция Д. А. Деминой, предлагающей судам обеспечить публикацию видеозаписей указанных процессов для доступа гражданам [4, с. 705].

Но, не смотря на указанные негативные влияния дистанционного правосудия на принцип гласности, безусловно, тенденция дистанционного правосудия имеет и множество положительных эффектов, среди которых нельзя не отметить реализацию принципа диспозитивности, доступность правосудия, сокращение сроков рассмотрения дела, процессуальную экономию, экономию финансовых средств. Нельзя обойти вниманием позитивное влияние технологий дистанционного судопроизводства на укрепление принципа состязательности, поскольку в таком случае онлайн-правосудие может быть реализовано из любой точки планеты.

В тоже время, говоря о принципе состязательности, к нарушению его реализации могут привести практические проблемы, возникающие при рассмотрении споров с применением электронных доказательств. В качестве базовой проблемы электронных доказательств в литературе называется проблема достоверности. Анализируя сложившуюся практику Э. Х. Губайдуллина указывает, что если сторона не оспаривает достоверность электронного доказательства, суд признает его допустимым [3, с. 133]. Другой проблемой является неурегулированность правового статуса электронных доказательств. Следует согласиться с Е. В. Поздницкой, которая относит данную проблему к одной из важнейших [7, с. 202]. Единого мнения о правовой природе электронных доказательств не выработано, являются ли они письменными, обладают особой природой или имеют переменный характер [9, с. 32]. Равно как и не выработан наукой единый подход относительно необходимости установления закрытого перечня электронных доказательств.

Таким образом, пробелы в регулировании электронных доказательств не позволяют судам объективно рассмотреть дело и в полной мере оценить доказательную базу участников судебного разбирательства [5, с. 295]. Следствием всех обозначенных проблем может явиться то, что суд признает электронные доказательства недопустимыми, которыми в соответствии с законом не могут подтверждаться обстоятельства дела. Данная ситуация напрямую негативно влияет на принцип состязательности, ограничивая распределение бремени доказывания и возможность стороны доказывать обстоятельства, на которые она ссылается в силу отказа судом от приобщения электронных доказательств или занижения их значимости.

В тоже время, применение электронных доказательств оказывает влияние и на такой принцип, как независимость судей. В данном случае речь идет об ограничении независимости судей ввиду возникновения необходимости содействия технического характера. Достаточно часто возникают ситуации, когда в результате отсутствия технических навыков, для верного толкования фактического содержания документа, судья вынужден обращаться за помощью к техническому специалисту. Более того, чем глубже у судьи пробелы в понимании действия той или иной технологии, тем больше он зависим от квалификации технического специалиста.

Ситуация, в которой принцип независимости судей ограничивается технической некомпетентностью судьи при анализе непонятного для него доказательства может привести к тому, что судья не будет принимать данные доказательства, а это, как мы уже отмечали, приводит к ограничению принципа состязательности и подтверждает обоснованность системного подхода к анализу влияния цифровизации правосудия.

В тоже время негативное влияние на принцип независимости судей рассмотренных электронных технологий, такие как ВКС, веб-конференция, электронные доказательства не является столь существенным, и как мы отмечали, носит исключительно технический характер. В настоящее время предметом научных дискуссий все острее встает технология, которая может оказать достаточно серьезное негативное влияние на принцип независимости судей — это предиктивное правосудие.

Предиктивное правосудие — это отдельное направление для фундаментального научного исследования, содержащего в себе целый пласт вопросов, от терминологической неопределенности (в литературе применительно к слову «предиктивный» примешиваются слова «прогнозный» и «предсказательный»), вопросов сферы применения искусственного интеллекта в судебной деятельности, установление аспектов, которые требуют вмешательства именно судебной власти и которые допустимо направить на разрешение искусственному интеллекту и до рисков стагнации права, к которым приведет предиктивное правосудие. И многие другие вопросы, каждый из которых исходя из его объема, широты, и, главное, значимости, претендует на самостоятельное научно-правовое исследование. Тем не менее, не вдаваясь в глубокий анализ, определим общую характеристику, что представляет собой предиктивное правосудие и его влияние на конституционные принципы судопроизводства.

Отметим, что легальное определение термина «предиктивное правосудие» в российском праве отсутствует. В доктрине отмечается, что современное развитие предиктивного правосудия основывается на анализе алгоритмами баз данных судебных решений, чтобы на основе проведённого анализа произвести расчёт вероятности разрешения дела в пользу той или иной стороны, а также рассчитать среднюю величину присуждаемой компенсации.

Большинство дискуссий вокруг искусственного интеллекта в целом и предиктивного правосудия в частности сосредоточены на допустимости/недопустимости замены человека машиной [2, с. 23]. В литературе достаточно остро обсуждается вопрос о двух существующих способах внедрения искусственного интеллекта: в качестве помощника судьи (допустимость частичной замены человека машиной) или в качестве его полной замены, когда область функционирования предиктивного правосудия полностью совпадает с полномочиями судебной власти. В данном случае, внедрение искусственного интеллекта, в качестве технологии, принимающей решение окажет воздействие на реализацию и такого принципа, как осуществление правосудия только судом, который рискует полностью трансформироваться в принцип осуществления правосудия только алгоритмом.

Таким образом, как видим, модель предиктивного правосудия фактически заставят судей подчиняться результатам обработки данных технологией, что в значительной степени ограничивает принцип независимости судей. Подобное негативное влияние можно избежать, закрепив на законодательном уровне возможность оспаривания результатов машинной обработки информации.

Заключение

Изложенное позволяет резюмировать, что внедрение различного рода информационных технологий в правосудие влечет необходимость масштабного переосмысления. Трансформации, как минимум, подвергнутся такие конституционные принципы как: осуществление правосудия только судом, поскольку внедрение искусственного интеллекта, в качестве технологии, принимающей решения противоречит существующей модели, не предполагающей вынесения решения не человеком; независимость судей — в рамках трансформации данного принципа осмыслению подлежит два аспекта: во-первых, предиктивное правосудие порождает обязанность судей подчиняться результатам обработки данных технологией, и во-вторых — зависимости судьи от электронных и цифровых технологий, ввиду непонимания, в силу другой специализации, ключевых аспектов работы этих технологии; состязательности, поскольку факт отказа принятия судом электронных доказательств по различным причинам ограничивает возможность доказывания самими заинтересованными сторонами оспариваемых фактов; гласности при обеспечении открытости правосудия при использовании средств дистанционного правосудия и прочих принципов.