Контроль над интеллектом - фундаментальная основа существования русской власти

Между государством и общиной возникала система кормления. Община, существовавшая параллельно государству, откупалась от него, оплачивая его функцию защиты1. Реализуя эту «ценность», люди в своей деятельности воспроизводили соответствующие отношения, составляющие общину, и одновременно противостояли всему, что этой «ценности» не соответствует2.

Архаичность, слабая освоенность земледельческого жизненного пространства были важнейшими причинами слабости рассудочных способностей русских и возобладания в их поведении мотивов, порождаемых первичными потребностями «Оно». В XVI в. появляются более благоприятные условия для ускоренного, форсированного становления индивидуального «Я» русских людей, и прежде всего в среде правителей. Этому способствовали ликвидация уделов и трансформация клановой системы в сословную.

Если люди удельного времени, за редким исключением, были безлики, т.е. их внутреннее «Я» было таким же, как и внешнее, то во время трансформации клановой системы в сословную народ и его правители приобрели характерную особенность — двуликость. «В стране большое число холопов и многие считают свою участь естественной, даже выгодной. Есть господин, который должен кормить. Крестьян свозят как имущество с поместий в вотчину. Бежавшие от усиливающегося гнета холопы и крестьяне переходят в казаки, превращаясь фактически в разбойников. Это превращение земледельца в грабителя происходит очень легко по причине двуликости народа»3.

Новое состояние двуликости, как считает А.С. Смирнов, было безусловным прогрессом, так как рассудок русских людей, их левостороннее логическое мышление, начал освобождаться от правополушарного образно-чувственного восприятия мира. Но так как рассудок был неустойчив, то возникновение сословий не привело к развитию правовых отношений, а симбиоз сословных отношений с классовыми стал основанием раздвоенности сознания. В дальнейшем последствия голода в России, выразившейся в многолетней «смуте», нанесли страшный удар по рассудку русских людей времени, уступил место «Оно». Больное воображение народа искало причины происшедшей с ним катастрофы как в области религиозно-мифологического «Сверх-Я», т. е. в каре Божьей, так и в земном воплощении «Сверх-Я» — царе. Ю. Олещук указывает на то, что в России сложившейся с хронической сверхмощной государственной властью, общественное сознание веками впитывало в себя совершенно особое представление о том явле- нии, которое именуется процессом общественного развития. Российское общественное сознание считало, что этот процесс всецело зависит от государственной воли, а так как власть всемогуща, значит, автоматически ответственность за все плохое, что происходит в жизни, ложится на ее плечи4. В данном случае налицо психологический защитный механизм, называемый «инфантилизм».

Именно по причине слабости индивидуального «Я», неудовлетворенности индивидуального «Оно», перераставшей в психический распад, русское население приняло большевистскую демагогию, надеясь получить хотя бы временное облегчение от тягот войны и экономического упадка. Народ вновь искал того, кто бы взял ответственность на себя. В результате тираническое установление сословно-иерархической социальной структуры, в частности И. Сталиным, привело к окончательному вытеснению индивидуального «Я» из структуры менталитета населения СССР. Индивидуальное «Я» подавляется индивидуальным «Я» вождя, ставшим всеобщим «Сверх-Я», т. е. каждый индивид превращается в винтик огромного механизма, управляемого сверх-человеком, индивидуальное «Я» которого трансформировалось во всеобщее «Сверх-Я». Следовательно, как и ранее в единодержавном, в левототалитарном режиме клановые отношения трансформировались в государственные.

Контроль над интеллектом составлял одну из фундаментальных основ существования русской власти. Индивидуальное «Я» большинства населения было блокировано, удерживаясь в сфере культивированного режимом коллективного «Мы». К тому же мощным фактором подавления индивидуального «Я» оставалось религиозное «Сверх-Я», культивируемое уже православной церковью. Насаждение «Сверх-Я» и подавление «Я» наблюдались на протяжении всей русской истории.

Э. Фромм среди дихотомий экзистенциального плана выделял такие, как жизнь и смерть, одиночество и солидарность: «Человек одинок и в то же время опутан многочисленными связями. Он должен остаться один на один с собой, когда требуется вынести решение... И в то же время он не может выносить своего одиночества... Его счастье зависит от чувства солидарности, которое он испытывает к своим соотечественникам, к прошлым и будущим поко-лениям»5. Наряду с экзистенциальными противоречиями существуют и исторические, которые, не являясь необходимостью человеческого существования, тем не менее создаются людьми. Очень важно различать эти противоречия. Фромм писал: «Те, кто заинтересован в сохранении исторических противоречий, настаивают на их неизбежности»6.

Человеку свойственно принимать за истину мнение большинства или властей. Если та или иная идеология поддерживается властью, то человек успокаивается. В данном случае вступают в силу защитные механизмы, описанные 3. Фрейдом: вытеснение, регрессия, проекция, рационализация, сублимация. Несмотря на то что человек может уничтожить свою свободу, превратившись в послушный инструмент внешних сил, принеся в жертву свое «Я», он все же остается неудовлетворенным. И тогда выступает «Оно», а значит все продолжается сначала. Чтобы решить данную проблему, каждому нужно «посмотреть в глаза правде, осознать свое принципиальное одиночество, заброшенность во вселенной, безразличной к его судьбе, понять, что не существует такой трансцендентной ему силы, которая решила бы его проблемы за него. Человек должен принять на себя ответственность за самого себя и признать, что только собственными усилиями он может придать смысл своей жизни»7.

По словам М.М. Сперанского, «у нас (русских) все есть по наружности, ничто, однако, не имеет существенного основа-ния»8. Таково же было мнение и Петра Бицилли, утверждающего, что «русское общество было чистым, обществом, что его мировоззрение было не то чтобы сознательно “политическим” (как раз наобо- рот) , но бессознательно “метаполитич-ным”... что Государство в России было «чистым» Государством, что русская государственность не просветлялась Идеей, и что оно само обособило себя от “Общества”»9. Поэтому-то в России и сложился такой механизм, когда усложнение жизни приводит к тому, что вождь становится правителем, а его дружина — штатом, когда «пэров» Государя вытесняют его же слуги, когда Государство ставит «полицейские» задачи, народ обращается из соучастников в общем деле в объекты «попечения», и когда первобытное стихийное единство распадается, чтобы потом восстановиться, но уже путем Революции, т. е. воздействуя снизу10. Люди в русской истории подвергаются государственному воздействию, но не переживают государственности.

Возрастающая сложность большого общества может иметь две альтернативы: либо качественное изменение характера управления, либо гибель большого общества. Разумный выход — формирование государственности на основе гражданской инициативы.

В идеале культурно, психологически человек создает предпосылки для повышения собственной выживаемости. В философии наблюдается стремление к объяснению мира через рассмотрение человека как творческого самоутверждающегося субъекта. Но для этого требуются формирование знаний в масштабах, не отстающих от возрастающей сложности осваиваемого мира, интенсификация переходных процессов, их взаимопроникновение, постоянная способность создать целостность, противостоящую распаду.

В России ответная реакция на кризис идет через адаптацию к создавшейся ситуации, через инверсию, экстенсивное использование ранее сложившихся творческих потенций на массовом уровне, вследствие чего в стране и не происходит складывания адекватных форм власти и управления.

Примечания

1Данилова Л.В. Сельская община в средневековой Руси. М., 1994. С. 198.

• 2    Ахиезер А.С. Социокультурная патология в России и Европе / В.В. Ильин. Российская цивилизация. М., 2000. С. 92.

• 3    Смирнов А.С. Философия русской истории и мировые цивилизации. Перспективы развития России в будущем: В 2 кн. Донецк, 2001. Кн. 1. С. 123.

• 4    Олейщук Ю. О российском властененавистничестве // Рубежи. 1995. № 4. С. 99 —100.

• 5    Фромм Э. Этика и психоанализ. СПб., 1993. С. 48.

6Там же. С. 49.

7Там же. С. 49 —50.

• 8    Сперанский М.М. Проекты и записки. М.; Л., 1961. С. 45.

• 9    Бицилли П. Нация и государство // Рубежи. 1997. № 4. С. 124.

10Там же. С. 125.