Конвенционно-конституционные коллизии в свете поправок в Конституцию Российской Федерации

Европейская конвенция по правам человека является частью нашей правовой сиcтемы на протяжении более двух десятков лет. Европейский суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) является важнейшим фактором обеспечения защищенности гражданина, который не получил сатисфакции на национальном уровне. Это один из самых результативных международных органов в области прав человека. Свидетельством обязательности решений ЕСПЧ является ряд важнейших документов. В их числе Конституция Российской Федерации (ст. 15)1; закон о ратификации конвенции, где Российская Федерация признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда2; Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации признает решения Европейского суда основанием для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу по вновь открывшимся или новым обстоя-тельствам3; в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации решения ЕСПЧ названы основанием отмены вступивших в законную силу приговора, определения и постановления суда, возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоя-тельств4. Тем не менее эксперты говорят о наличии системных проблем в вопросах исполнения решений ЕСПЧ.

В 2020 году была принята поправка в статью 79 Конституции Российской Федерации. Она была дополнена положением о том, что решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров, противоречащие Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению5. В контексте этой поправки чаще всего говорили о том, что теперь решения ЕСПЧ не будут исполняться. В связи с этим представляется, что проблема конвенционно-конституционных коллизий актуализируется.

Обзор литературы

Вопросы, которые анализируются в статье, требуют обращения к различным источникам. Проблемами, связанными с исполнением решений ЕСПЧ, занимались В.В. Лазарев, Т.Я. Хабриева, А.Я. Капустин, А.И. Ковлер, Г.А. Гаджиев, Ю.В. Шелегов и др.

Материалы и методы

При написании статьи проанализировано действующее российское законодательство. В качестве эмпирической базы выступила судебная практика ЕСПЧ и Конституционного Суда Российской Федерации (далее – Конституционного Суда РФ) с 2009 по 2016 г. При написании статьи автором были использованы следующие методы: общедиалектический метод научного познания, методы логической дедукции, индукции, познавательные методы.

Результаты исследования

Исследование рассматриваемой проблемы дает основания утверждать, что конституционному закреплению обязанности Конституционного Суда РФ определять возможности исполнения решений межгосударственных органов и ЕСПЧ предшествовал ряд событий, которые способствовали законодательному оформлению конституционного контроля в данной сфере.

Так, в 2010 году по делу «Константин Маркин против Российской Федерации» заявитель жаловался на то, что ему было отказано впредоставлении отпуска по уходу за ребёнком в связи с тем, что он является лицом мужского пола6. ЕСПЧ жестко отреагировал на определение Конституционного Суда РФ о том, что равенство прав и свобод независимо от пола не нарушается вследствие непризнания за военнослужащими-мужчинами права на отпуска по уходу за ребенком до достижения им трехлетнего возраста7.

Критика ЕСПЧ решений Конституционного Суда РФ получила широкий резонанс в научном сообществе. Так, председатель Конституционного Суда РФ В. Зорькин парировал, что юридическая сила Конвенции не превосходит юридическую силу Конституции РФ. Монополистом по толкованию положений Конституции, а также определению и конституционному смыслу закона является Конституционный Суд РФ, путем толкования же Конвенции нельзя преодолеть истолкование Конституции, так как ее юридическая сила юридическую силу Конституции не превосходит [1].

Далее в 2013 году ЕСПЧ по делу «Анчугов и Гладков против России», где заявители обжаловали лишение избирательных прав, постановил, что необходимо внести изменения в Конституцию для того, чтобы соблюсти принцип соразмерности при лишении избирательных прав осужденных. Такое лишение не должно быть автоматическим1. Тогда впервые в ответ на это Конституционный Суд РФ признал невозможным исполнение такого решения, но при этом был найден компромисс, устроивший стороны.

В 2014 году ЕСПЧ в рамках дела «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России» присудил компенсацию за допущенные в отношении компании нарушения права на уважение имущества2. Конституционный Суд РФ признал невозможным осуществление этих выплат.

Именно после этих событий Конституционный Суд РФ был вынужден четко обозначить свою правовую позицию в вопросах исполнения решений ЕСПЧ. Конституционный Суд РФ пришел к выводу о необходимости введения специального правового механизма разрешения им вопроса о возможности исполнения решения Европейского суда с точки зрения юридического верховенства Конституции РФ3. В дальнейшем это нововведение получило последовательное закрепление в Федеральном конституционном законе4. В 2020 году была принята поправка в статью 79 Конституции РФ. Она была дополнена положением о том, что решения межгосударственных органов, противоречащие Конституции, не будут исполняться. Таким образом, поправка Конституции является объективной закономерностью и логическим завершением в поисках правовых конструкций в отношениях с ЕСПЧ.

В научном сообществе сложились различные мнения об этой поправке. Н.Н. Тарусина полагает, что это вынужденная, но необходимая мера [2, с. 69]. В целом дискуссии велись в контексте правового содержания государственного суверенитета и концепции конституционной идентичности. К примеру, Ю.В. Шелегов считает, что тем самым Конституционный Суд РФ выполняет свою функцию как сохранение суверенитета государства в области права [3, с. 66-67]. С.А. Грачева отмечает, что Конституция определяет национальную правовую идентичность и не может поддаваться такому же воздействию международных норм, как и другие национальные правовые нормы [4, с. 58]. Действительно, конституционная идентичность достаточно близка по своему значению к национальной идентичности, которая, в свою очередь, выражает особенность каждого государства. Свой особенный путь, неповторимый опыт, историю, традиции имеет любое государство. Этим они и отличаются одно от другого. Логично, что суверенные интересы государства являются приоритетными для Конституционного Суда, так как он является субъектом конституционного контроля.

Причинами различий в правовых позициях в отношениях с ЕСПЧ являются разные взгляды на правовые ценности, отсутствие единого определения различных правовых терминов [5, с. 106]. Мы можем констатировать, что проблемы неисполнения решений ЕСПЧ имеют свои корни в правовом поле, а не в простом нежелании подчиняться. К тому же поиски своих правовых конструкций в отношениях с ЕСПЧ ведут и другие европейские страны. Так, в Германии Конституционный суд еще в 2004 году сформулировал свое отношение к юридической силе решений ЕСПЧ, признав приоритет за Конституцией в случае противоречий. Таким образом, основными причинами возникновения конвенционно-конституционных коллизий являются противоречия между Конвенцией и Конституцией, которые возникают в результате именно конфликта толкования.

Некоторые ученые видят корень разрешения проблемы в том, что права человека должны рассматриваться «в региональном и национальном контексте». Г.А. Гаджиев совершенно четко определяет в качестве ложного универсализма утверждение одной нацией своих ценностей как универсальных и обязательных для всех и что они должны быть восприняты всеми другими нациями ради их собственного блага [6, с. 2]. По мнению Л. Гарлицкого, при принятии решений в наибольшей степени должны учитываться традиции и культура страны [7]. Ж.Д. Бусурманов четко разделяет ценности европейца и евразийца и допускает, что они могут не разделяться ими [8].

Естьипротивникитеорийавтономностизащиты прав и свобод человека и гражданина, так как современное право глобально по своей природе [9]. Проблема прав человека вышла далеко за пределы национального государства. В современном мире именно пристальный взгляд мирового сообщества, направленный на соблюдение государствами прав своих граждан, является важнейшим элементом их защищенности.

Обсуждение и заключения

Действительно, современное международное право усилило свое воздействие на внутринациональные правовые системы. Становлению такого порядка предшествовали мировые войны, в которых права человека жесточайшим образом нарушались. Однако в дискуссиях о пределах вмешательства международных организаций в суверенные интересы государства не должны теряться провозглашенные принципы о ценности человека, его прав и свобод. Смысл, который закладывался при создании Европейского суда по правам человека его основоположниками, не должен размыться в наши дни на фоне правовых и зачастую политических разногласий. Поэтому пока Российская Федерация находится под юрисдикцией ЕСПЧ и признает ее, необходимо найти оптимальный вариант, который бы устроил все стороны. Представляется, что в современных политических реалиях одним из векторов решения проблемы является направление усилий нашим государством в сторону создания эффективного механизма согласительных процедур. В правовом поле звучали и конкретные предложения в механизме исполнения решений ЕСПЧ. Венецианская комиссия Совета Европы еще в 2016 году видела двусторонний«диалог»в ЕСПЧчерезприсутствие национального судьи в любой палате или Большой палате суда как средство предотвращения или минимизации проблем. М. Тхагалегова предлагает для достижения консенсуса в случае возникновения коллизий проведение согласительных процедур при Комитете министров Совета Европы [10, с. 53]. Полагаем, что необходим межведомственный орган, действующий на постоянной основе, который направлял бы процесс исполнения решений ЕСПЧи координировал работусСекрета-риатом Комитета Министров Совета Европы при возникновении сложностей. Очевидно, что исполнение решений ЕСПЧ только из принципа субординации невозможно. Конструктивный диалог – единственный способ достижения консенсуса между двумя правопорядками.