Криминалистическая тактика в свете расширения предметной области криминалистических исследований

Криминалистическая тактика как подсистемное образование науки криминалистики существенно зависит от трансформаций, которые в последнее время происходят в деятельности по выявлению, расследованию и раскрытию преступлений, организации и проведению судебного разбирательства в целом и практике правоприменения в сфере доказывания в частности. При этом в криминалистической литературе наметились тенденции к сведению криминалистического потенциала к реализации назначения уголовного судопроизводства и выходу предмета исследования за формат теоретико-доказательственной концепции, за пределы места производства расследования. Эти подходы стали ответом на снижение социальной ценности процессуальных, материальных правовых наук в сфере судопроизводства и прикладного, но узко трактуемого потенциала криминалистики, попыткой преодолеть ее излишнюю замкнутость на месте производства расследования в условиях, когда порой решающее исход дела противодействие оказывается далеко за его пределами. Разумеется, криминалистическая наука должна адекватно реагировать на новые вызовы практики следственной деятельности.

Отводя скромное вспомогательное и вместе с тем самостоятельное место криминалистике, ее основоположник Г. Гросс писал: «Криминалистика … начинается лишь там, где уголовное право … прекращает свою работу: материальное уголовное право имеет своим предметом изучение преступного деяния и наказания, формальное уголовное право (процесс) заключает в себе правила применения материального уголовного права. Но каким именно способом совершаются преступления? Как исследовать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы к совершению такового, какие имелись в виду цели – обо всем этом нам не говорят ни уголовное право, ни процесс. Это составляет предмет криминалистики и особенной части ее: криминальной психологии» [4, с. VIII]. Этот классический ориентированный на познание события преступления и установление его совершившего лица с последующим изобличением причастного к содеянному подход с теоретической и практической точек зрения стал на долгие годы основополагающим в определении теоретико-доказательственной концепции криминалистики, который особенно ярко был выражен и стал по существу общепризнанным в трактовке Р.С. Белкина: «Криминалистика – наука о закономерностях механизма преступления, возникновения информации о преступлении и его участниках, собирания, исследования, оценки и использования доказательств и основанных на познании этих закономерностей специальных средствах и методах судебного исследования и предотвращения преступлений» [2, с. 65]. Одновременно заложенное изначально в развитие криминалистической науки противоречие начала определения своей предметной самостоятельности и принципиальной необходимости координации предпринимаемых теоретических и практических прикладных усилий с утилитарными ориентирами уголовного правосудия в целом до настоящего времени не нашло своего конструктивного разрешения преимущественно из-за часто меняющихся и очень далеких от реальной действительности норм-деклараций, определяющих ориентиры деятельности по уголовному преследованию, защиты от него и разрешения дела по существу. Более того, в настоящее время не представляется возможным, не смотря на имеющиеся правовые традиции, из буквы и духа имеющихся норм различных отраслей процессуального права вывести единую и всеохватывающую ценность всего российского правосудия безотносительно к отраслевой его принадлежности.

Как справедливо отмечает В.Н. Карагодин, «объектом криминалистической тактики является часть объекта закономерностей предмета науки криминалистики. Предмет же криминалистической тактики образуют вышеперечисленные закономерности, действующие на досудебных стадиях и в процессе судебного следствия» [6, с. 109]. А.С. Князьков понимает

под предметом криминалистической тактики как закономерности поведения обвиняемого и взаимосвязанных с ним действий иных лиц, получающих отражение в материальных и идеальных следах, так «и закономерности криминалистической поисково-познавательной деятельности дознавателя, следователя, государственного обвинителя и судьи в связи с производством следственного и иного процессуального действия, основывающегося на реализации тактико-криминалистических средств» [8, с. 20]. Как видно из имеющихся подходов, предметная область исследований криминалистики в частном сегменте ее тактики выглядит как часть целого, производная от теоретико-доказательственной концепции.

Традиционно по целеполаганию криминалистическая тактика во многом повторяет на частном уровне предметное приложение познавательного потенциала криминалистики как таковой. Цель эффективного собирания доказательств в соответствии с нормами УПК определяла существо понимания утилитарной природы следственной тактики А.Н. Васильевым, который, решив фундаментальный вопрос об отличии этого радела криминалистики от других, все-таки допустил очевидное сужение по нормативно-правовому основанию до требований УПК и в вопросах обращения с доказательствами исключительно их собиранием [3, с. 32]. Ориентир на оптимизацию отыскания, изучения и использования тактически значимой информации кладет в основании своего определения следственной тактики В.И. Комиссаров (1989) [9, с. 132], многими годами позже в 2009 г. предложивший одно из наиболее классических определений уже тактики криминалистической и внесший в ранее предложенную дефиницию в части целеполагания несущественную замену слова «отыскание» на «поиск», но отошедший от акцента на оптимизации простым описательным изложением: «Криминалистическая тактика - это раздел науки, в котором познаются закономерности возникновения, сохранения, угасания и передачи идеальной информации (следов) о преступлении, а также закономерности психологии взаимоотношений следователя с участниками предварительного расследования и его обращения с материальными объектами, на базе чего формируются системы общих и частных рекомендаций (приемов) по организации поиска, изучения и использования тактически значимой информации в типичных ситуациях производства отдельных следственных действий» [10, с. 88]. На ценностях организационного обеспечения уголовного процесса, наиболее эффективного собирания, исследования, проверки и использования тактически значимой информации сконцентрировано внимание в определении криминалистической тактики О.В. Полстовалова [11, с. 52]. Еще более близким теоретико-доказательственной концепции выглядит определение В.Я. Карлова, который пишет, что этот раздел криминалистики содержит «систему научных положений и рекомендаций по организации и планированию расследования и тактике проведения отдельных следственных действий, направленных на собирание и исследование доказательств по уголовным делам» [7, с. 3]. Здесь мы видим очевидное сужение прикладной области целесообразности: во-первых, не всякая тактически значимая информация представлена доказательствами, а во-вторых, собиранием и исследованием не исчерпывается обращение с имеющими отношение к делу фактическими сведениями. На цель выработки в соответствии с законом общих научно-обоснованных рекомендаций по повышению эффективности судебной, следственной и экспертной деятельности в своем авторском определении обращает внимание С.В. Даков, который тем самым излишне широко трактует предметную область приложения оптимизационного потенциала, так как не всякая деятельность следователя, судьи и уж тем более эксперта нуждается в тактическом ее обеспечении [5, с. 66]. Однако именно такой подход уже позволяет выйти за формат известных процессуально-правовых процедур, поскольку, как уже отмечалось выше, деятельность по воспрепятствованию достижению назначения уголовного судопроизводства порой развивается далеко за пределами места производства расследования. С.Ю. Якушин давал содержательную характеристику криминалистической тактики, которая согласно его пониманию как раздел науки криминалистики представляет собой «систему теоретических положений и практических рекомендаций по определению допустимой оптимальной линии поведения лиц, осуществляющих предварительное расследование, а также судебное рассмотрение уголовных дел» [14, с. 253]. Е.Е. Центров в своем определении задачи криминалистической тактики напрямую связывает с разработкой и аккумулированием специальных знаний, организационно-плановых начал, наиболее рациональных и целесообразных приёмов, правил, установле- ний, технологий, предписаний и рекомендаций «по определению наиболее эффективной линии поведения и способам осуществления конкретных следственных и судебных действий в специфических ситуациях, возникающих в процессе раскрытия, расследования и предупреждения преступлений» [12, с. 142]. С позиций оптимизации деятельности субъектов публичного и частно-публичного уголовного преследования и профессиональной защиты от него по допустимому и рациональному собиранию, исследованию и использованию доказательственной информации в условиях противодействия противоположной стороны рассматривает целеполагание криминалистической тактики в авторском определении этого раздела криминалистики О.Я. Баев [1, с. 14].

В любом случае все названные подходы органично сочетаются с теоретикодоказательственной концепцией предмета криминалистики, которая по праву является доминирующей в теории. Именно криминалистика как юридическая наука в силу ее синтетической природы с доминированием отраслевых процессуально-правовых наук и возможностями использования в ее положений в любых направлениях практической юридической деятельности, прямо или косвенно связанных с установлением характера правонарушения, доказывания оснований ответственности за него причастных и виновных лиц, может быть востребована практически во всех сферах правоприменения, где возникает необходимость собирания, проверки и оценки сведений об обстоятельствах того или иного деликта, причастности к нему и виновности в нем конкретных лиц. Более того, в пограничных областях правового регулирования предваряющих производство по уголовному делу административных процедур порой нескоординированность усилий именно на прикладном практическом уровне приводит к утрате существенных доказательств, поскольку криминалистической обеспечение не распространяется на ту деятельность, которая в рамках осуществления публичных же функций, но за пределами уголовного судопроизводства, направлена на выявление правонарушений с неопределенностью конечного результата: что будет установлено – признаки состава преступления, административного правонарушения или вовсе отсутствие события и состава и того, и другого. Речь здесь идет о различного рода расследованиях по установлению обстоятельств несчастного случая на производстве или налогового правонарушения, содержащего признаки состава преступления, о деятельности контрольно-счетной палаты России и таких же органов финансового контроля на региональном уровне, о деятельности Федеральной антимонопольной службы, о проводимых в рамках различных спецопераций досмотрах транспортных средств и личных досмотров граждан и пр.

Востребованность криминалистических знаний за пределами уголовного судопроизводства в действительности, по мнению ряда исследователей, не является достаточным основанием для качественной трансформации предметной области науки. В частности, один из столпов теории криминалистической тактики В.Ю. Шепитько пишет: «Востребованность криминалистики, использование ее данных в иных сферах, определенные процессы интеграции и дифференциации научного знания не смогли привести к существенному изменению предмета криминалистики, которая по-прежнему остается наукой о закономерностях преступной деятельности и ее отражении в источниках информации» [13, с. 28].