Криминализация террористических преступлений

В современных условиях проблемы противодействия преступлениям террористического характера и экстремистской направленности относятся к разряду наиболее обсуждаемых как на национальном, так и на международном уровнях.

Обращает на себя внимание тот факт, что количество преступлений террористического характера и экстремистской направленности достаточно мало по сравнению с общим количеством совершаемых на территории Российской Федерации преступлений.

Так, по данным Главного информационно-аналитического центра МВД России, в 2010 г. на территории страны было зарегистрировано 2628799 преступлений, из них 581 преступление террористического характера и 658 преступлений экстремистской направленности, в 2011 г. - 2404907, 622 и 622;

в 2012 г. - 2302168, 637 и 696; в 2013 г. - 2206249, 661 и 896; в 2014 г. -2190578, 1128 и 1034; в 2015 г. - 2388476, 1538 и 1329 преступлений соответственно1.

Вместе с тем динамика преступлений террористического характера и экстремистской направленности очевидна, и она не может не тревожить. К тому же, как отмечается в Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 г. от 25 августа 2014 г. № 1618-р (утв. Президентом РФ 28.11.2014, Пр-2753), каждое из этих преступлений вызывает повышенный общественный резонанс и может дестабилизировать социально-политическую обстановку как в отдельном регионе, так и в стране в целом.

Более того, в современном мире в экономически слабых государствах и внутренне расколотых сообществах массовые гражданские протесты, начавшиеся с недовольства властью, низким уровнем жизни, несправедливостью и коррупцией, приводят к криминальному антигосударственному экстремизму и гражданским войнам2.

Степень угрозы терроризма и экстремизма возрастает вследствие того, что в руках организаторов и исполнителей преступлений террористического характера и экстремистской направленности оказываются новейшие технологии в области идеологического, информационного и финансового влияния, что делает терроризм и экстремизм особенно опасными для общества3.

Основная сложность в противодействии террористическим и экстремистским действиям заключается в том, что терроризм и экстремизм являются организованными. Именно поэтому в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683) к основным угрозам государственной и общественной безопасности отнесена в том числе деятельность террористических и экстремистских организаций.

В п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» сказано, что действия участников незаконного вооруженного формирования, банды, преступного сообщества (преступной организации), совершивших террористический акт, надлежит квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 205 УК РФ и соответственно ст. ст. 208, 209 или 210 УК РФ.

Согласно же ст. 205.4 УК РФ террористическое сообщество - это устойчивая группа лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма (непонятно, почему в перечень преступлений не вошел террористический акт - ст. 205 УК РФ).

Таким образом, если у незаконного вооруженного формирования или преступного сообщества (преступной организации) имеется цель осуществления террористической деятельности, то они по логике автоматически трансформируются в террористическое сообщество.

Остается не ясным, достаточно ли для такой трансформации однократного совершения преступления террористической направленности или же террористическая деятельность должна осуществляться таким формированием, сообществом на постоянной основе? Если исходить из понятия террористического сообщества, то достаточно совершения одного преступления террористической направленности.

Считаем, что с введением в УК РФ ст. 205.4 «Организация террористического сообщества и участие в нем» необходимо изложить п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 в следующей редакции: «...действия участников террористического сообщества или экстремистского сообщества (вариант: организованной террористической группы или организованной экстремистской группы), совершивших террористический акт, надлежит квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных статьей 205 УК РФ и соответственно статьями 205.4 или 282.2 УК РФ».

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 сказано, что незаконное вооруженное формирование может быть создано для совершения террористических актов, насильственного изменения основ конституционного строя или нарушения целостности Российской Федерации.

Отсюда возникает вопрос о том, по каким признакам следует отграничивать незаконное вооруженное формирование от террористического сообщества и экстремистского сообщества. Представляется, что для решения этой проблемы в ст. 208 УК РФ следует конкретизировать цель создания незаконного вооруженного формирования.

Соответствующей корректировке подлежит и ст. 3 Федерального закона «О противодействии терроризму».

В частности, в п. «в» понятие «террористическая деятельность» следует изложить в следующей редакции: «организацию террористического сообщества (вариант: организованной террористической группы)».

Если проводить разграничение между террористическим и экстремистским сообществами, то можно заключить, что у них разные цели. О цели террористического сообщества сказано выше, экстремистское же сообщество, согласно ст. 282.1 УК РФ, - это организованная группа лиц, созданная для подготовки или совершения преступлений экстремистской направленности.

И вот здесь возникает основная сложность в разграничении указанных формирований, поскольку экстремистская деятельность (экстремизм), согласно Федеральному закону от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ (в ред. от 23.11.2015), включает в себя осуществление террористической деятельности.

Это обстоятельство подтверждает мысль о том, что категория «экстремизм» шире понятия «терроризм». Соответственно, экстремистское сообщество вполне может совершить преступление террористической направленности.

По какой же статье следует привлекать к ответственности лиц, входящих в экстремистское сообщество, совершивших преступление террористической направленности?

Или допустим ситуацию, что в состав экстремистского сообщества входит структурное подразделение, перед которым ставится задача осуществления исключительно террористической деятельности. Можно ли такое структурное подразделение признать террористическим сообществом или же это все-таки структурное подразделение экстремистского сообщества?

Считаем, что такие случаи логично квалифицировать по совокупности преступлений террористической направленности и преступления, предусмотренного ст. 282.1 УК РФ.

Кроме того, в ст. 210 УК РФ законодатель говорит о преступном сообществе (преступной организации), а также входящих в него (нее) структурных подразделениях. В ст. ст. 205.4 и 282.1 УК РФ законодатель ведет речь о части террористического и экстремистского сообществ и входящих в них структурных подразделениях.

Согласимся с мнением о том, что законодатель не должен вносить в текст нормативного правового акта словесные формы, порождающие дезориентацию правоприменителя4.

Категории «часть террористического и экстремистского сообществ» и входящие в такие сообщества «структурные подразделения» являются синонимами. Из этого исходит и правоприменитель. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» сказано, что экстремистское сообщество может состоять из структурных подразделений (частей).

Соответственно, категорию «часть» террористического и экстремистского сообществ в ст. ст. 205.4 и 282.1 УК РФ следовало бы исключить, оставив указание лишь на «структурные подразделения».

Обращает на себя внимание и тот факт, что законодатель дифференцировал ответственность за различные деяния террористического характера и экстремистской направленности без учета степени общественной опасности.

Так, в УК РФ в самостоятельный состав преступления выделено пособничество в совершении террористического акта (ч. 3 ст. 205.1).

Данная норма порождает неизбежную конкуренцию с ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, в которой предусмотрены такие разновидности пособничества совершению преступлений террористического характера, как вооружение или подготовка лица в целях совершения хотя бы одного из преступлений террористического характера либо финансирование терроризма5.

К тому же за совершение пособничества в совершении террористического акта (ч. 3 ст. 205.1) установлено более строгое наказание (от 10 до 20 лет лишения свободы), чем за отдельные разновидности пособничества - вооружение или подготовку лица либо финансирование терроризма (от пяти до 10 лет лишения свободы), а также за сам факт совершения террористического акта (от восьми до 15 лет лишения свободы). Строже, чем исполнителя террористического акта и финансирования терроризма, законодатель предлагает наказывать и организатора (или руководителя) данных деяний - ч. 4 ст. 205.1 УК РФ (от 15 до 20 лет лишения свободы).

Другой пример.

Законодатель уравнивает степень общественной опасности за склонение, вербовку или иное вовлечение лица в совершение хотя бы одного преступления террористического характера, вооружение или подготовку лица в целях совершения указанных преступлений и финансирование терроризма. Все перечисленные деяния относятся к тяжким преступлениям -наказываются лишением свободы на срок от 5 до 10 лет (ч. 1 ст. 205 УК РФ). В то же самое время финансирование экстремистской деятельности (ч. 1 ст. 282.3 УК РФ) законодателем отнесено к преступлениям небольшой тяжести (наказывается лишением свободы на срок до трех лет), а склонение, вербовка или иное вовлечение лица в деятельность экстремистской организации - ч. 1.1 ст. 282.2 УК РФ (наказывается лишением свободы на срок от двух до шести лет), склонение, вербовка или иное вовлечение лица в деятельность экстремистского сообщества - ч. 1.1 ст. 282.1 УК РФ (наказывается лишением свободы на срок от одного года до шести лет) - к тяжким преступлениям. Такое законодательное решение представляется неоправданным.

Отсутствие системного подхода в законотворческой деятельности при конструировании норм, регламентирующих правовую ответственность за преступления террористического характера и экстремистской направленности, можно проиллюстрировать и на следующем примере.

Статья 15.27.1 КоАП РФ (введена Федеральным законом от 05.05.2014 № 130-ФЗ) предусматривает административную ответственность только юридических лиц за оказание финансовой поддержки терроризму. Физические же лица, совершившие финансирование терроризма от имени и (или) в интересах юридического лица, подлежат уголовной ответственности (ст. 205.1 УК РФ). Соответственно, совершение одного и того же деяния (по степени общественной опасности являющегося преступлением) влечет две самостоятельные ответственности:

административную - в отношении коллективного образования, уголовную - в отношении физического лица. На наш взгляд, это есть не что иное, как квазиуголовная ответственность, то есть применение административно-правовых мер воздействия за деяния, объявленные законодателем преступлением. Считаем, что потенциал административного права недостаточен для нейтрализации повышенной общественной опасности коллективных образований, оказывающих финансовую поддержку терроризму6.

Кроме того, уголовное законодательство разделяет категории «финансирование терроризма»

(ст. 205.1 УК РФ) и «финансирование экстремистской деятельности» (ст. 282.3 УК РФ). Возникает вопрос: будет ли юридическое лицо подлежать административной ответственности в случае оказания финансовой поддержки экстремистской деятельности?

Сказанное свидетельствует о том, что законодатель нередко нарушает правила законодательной техники, конструируя нормы без учета степени общественной опасности деяний, используя одинаковые термины с разным смысловым значением. Считаем, что это отрицательно сказывается на эффективности правовых норм.