Крупная личность, сильный руководитель

Дамнин Шагдурович Фролов… Сразу же фокус моей памяти концентрируется на его незабываемом образе, высвечивая человека крепкого телосложения, энергичного, мобильного (несмотря на то что слегка прихрамывал из-за фронтового ранения в ногу), с прямым, неотразимым взглядом. Он запомнился своим сильным характером. То была исключительно волевая натура. От него веяло какой-то природной мощью, исполинской силой. Масштабность его фигуры отметил бы любой, кому приходилось по жизни и по работе соприкасаться с ним. Некоторая резковатость Дамнина Шагдуровича в жестикуляции и речи выдавала в нем личность авторитарного типа. Но в то же время в этом качестве непременно улавливалась его замечательная черта - склонность к подлинной деловитости, к конкретике дел. Как говорится, резанул непререкаемым – внутренне осмысленным - жестом и словом, дело всегда сдвигалось с мертвой точки, в сторону его выполнения. Иногда он осознанно прибегал к «шершавому» языку, чтобы пущая важность результатов работы не забывалась теми, кто несет прямую ответственность за них.

Дамнин Шагдурович отличался широтой и отзывчивостью души, открытостью и простотой в общении. При всей строгости и требовательности в работе, в делах он всегда оставался человеком сострадательным. Чувство справедливости по отношению к людям никогда не покидало его. Он с пониманием и заботой относился к ним, к их личным и семейным проблемам, умел прощать их ошибки и просчеты, особенно если это имело место по молодости и неопытности. Но вместе с тем Дамнин Шагдурович страдал «аллергией» на всякое проявление лжи и непорядочности, показухи и очковтирательства. С трудом переносил, но в большинстве случаев пресекал пространные, беспредметные рассуждения по поводу конкретных дел. По природе, где-то на генном уровне, по воспитанию (видимо, от родителей), а также по большому и непростому жизненному опыту он был приучен к обязательности. Дамнин Ша-гдурович никогда не забывал, что когда-то, кому-то обещал, стремился рано или поздно, вопреки всему, сдержать сказанное слово. И этот императив, идущий у него изнутри, считал нормой и для других.

Дамнина Шагдуровича я впервые увидел и имел честь познакомиться с ним в перерыве совещания ректоров вузов страны, которое проходило в конференц-зале гуманитарного корпуса МГУ имени М.В.Ломоносова в конце января 1974 г. Тогда у меня завершилась как раз последняя экзаменационная сессия на 5 курсе философского факультета. Познакомила меня с ректором ВСТИ Элеонора Владимировна Будаева, преподаватель технологического института, в те дни успешно защитившая кандидатскую диссертацию на экономическом факультете МГУ. Но за этим знакомством последовала новая встреча и общение с ним. Так уж получилось, что все мы втроем вылетели в Улан-Удэ одним рейсом. В салоне самолета Д.Ш.Фролов запомнился очень общительным и веселым человеком. Рассказывал много остроумных вещей из своей жизни, постоянно шутил.

Более плотные контакты с Дамнином Шагдуровичем у меня начались с лета 1981 года, когда неожиданно, можно сказать, по воле судьбы (но, разумеется, не без прямого напутствия и одобрения со стороны первого секретаря Бурятского обкома КПСС А.У.Модогоева, секретаря обкома по идеологии А.А.Бадиева) я, как остепененный обществовед, оказался в отделе науки и учебных заведений обкома КПСС в качестве куратора вузов, ссузов и академических институтов республики. К тому времени Д.Ш.Фролов был уже опытным и признанным руководителем главного технического вуза республики. Руководил ВСТИ около 20 лет. За его спиной уже имелся большой багаж партийно-политической, законодательной и общественно-культурной деятельности: член Бурятского обкома КПСС, член Улан-Удэнского горкома КПСС, депутат, председатель Верховного Совета Бурятской АССР, депутат Улан-Удэнского горсовета, председатель Бурятского отделения Общества советско-японской дружбы (городов-побратимов Улан-Удэ - Румои).

Мои первые же служебные обращения к Д.Ш.Фролову, вопросы и запросы к нему чисто рабочего характера подтвердили его глубокую компетентность, основательное знание и владение положением дела в руководимом им институте. Многие данные, особенно информационные, цифровые, он называл сходу. Перепроверка их, как правило, убеждала меня в том, что они соответствуют истине.

Но, увы, 1981 год и предыдущий 80-й оказались, мягко говоря, не самыми лучшими в истории ВСТИ и не самыми благоприятными в деятельности ректора. В вузе в негативном плане стал сказываться собственно человеческий фактор. В эти два года в вузе заметно участились правовые и иные нарушения трудовой дисциплины со стороны студентов и преподавателей. Общественное мнение в республике в 81-м году взорвал факт изнасилования, убийства и расчленения студентки 5-го курса ВСТИ Пешехоновой заведующим лабораторией института Алейниковым, впоследствии приговоренным к высшей мере наказания и расстрелянным.

В этих условиях заведующим отделом науки и учебных заведений обкома КПСС Л.Я.Похосоевым, испытывавшим давнюю личную неприязнь к ректору ВСТИ, было инициировано рассмотрение на заседании бюро обкома КПСС специального вопроса «О серьезных недостатках в работе ректората и парткома Восточно-Сибирского технологического университета с кадрами преподавателей и учебно-вспомогательного персонала», которое состоялось 25 января 1982 года (протокол № 19). И сразу же по осени 81-го года в среду научной и вузовской общественности республики время от времени, но систематически (видимо, не без ведома главного инициатора) стали запускаться слухи о предстоящем на бюро обкома партии исключении из КПСС Д.Ш.Фролова, а значит, и о последующем снятии его с должности ректора. Хочу прямо признаться, вокруг ВСТИ и его руководителя тогда нагнеталась психологически очень тяжелая атмосфера. При этом выявилось, что в партийных органах республики имеются не только отдельные ярые противники Д.Ш.Фролова в лице Л.Я.Похосоева, но и его настоящие защитники.

Я был свидетелем того, как в этот период в кабинете секретаря обкома КПСС А.А.Бадиева зав.отделом культуры ОК, к.и.н. Д.Т.Цыремпилов страстно отстаивал имя и честь ректора ВСТИ, отмечал его особую роль и несомненные заслуги в становлении и развитии первого технического вуза в республике. При разговоре он не преминул упомянуть, что Дамнин Ша-гдурович - участник Великой Отечественной войны, трижды ранен, причем дважды тяжело.

Александр Алексеевич, конечно же, обо всем сказанном был осведомлен более чем нужно. Он все прекрасно понимал. Мне кажется, что А.А.Бадиев, если судить по его реакции и отзывам о ректоре ВСТИ, внутренне глубоко уважал Д.Ш.Фролова.

Советский райком КПСС во главе с В.Н.Башкеевым, которому подчинялся партком ВСТИ, также, по сути, занимал сторону ВСТИ и его ректора. Я могу засвидетельствовать, как Виктор Николаевич, принципиально соглашаясь с необходимостью рассмотрения вопроса по ВСТИ на бюро обкома КПСС, убеждал Л.Я.Похосоева в целесообразности сохранить Д.Ш.Фролова как ректора. При этом я хорошо запомнил его аргументы в пользу Дамнина Шагдуровича: опытный руководитель вуза, участник войны, отец многодетной семьи. Решающее слово в предстоящей партийной разборке на заседании бюро обкома оставалось за самим первым секретарем ОК, т.е. А.У.Модогоевым. Тут никаких сомнений на сей счет не могло быть. Все зависело от того, как он поведет себя на бюро, какую позицию займет или будет диктовать первое партийное лицо республики. Но об этом до поры до времени никому не было известно. Позиция А.У. Модогоева по данному вопросу для партийцев являлась по существу закрытой темой. Во всяком случае, тогда вслух никто не смел и вряд ли кто посмел бы рассуждать об этом. Но все прояснилось 25 января 1982 года, когда началось заседание бюро обкома КПСС. В качестве председательствующего на традиционное место А.У.Модогоева неожиданно сел второй секретарь обкома КПСС В.Г.Бирюков. Открывая заседание, Владимир Георгиевич, добродушно улыбнувшись, заявил: «Андрей Урупхеевич приболел. Он поручил мне вести сегодняшнее заседание бюро». Тогда всем (если не всем, то многим присутствовавшим в зале заседаний бюро) стал понятен дипломатический ход А.У.Модогоева. Никакой речи не могло быть о неожиданной болезни человека, обладавшего отменным здоровьем, тем более, если учесть, что он днем ранее был на работе здоровый как огурчик и днем позже таким же вышел на нее. Но отсутствие первого секретаря на заседании бюро давало другой, более важный сигнал: решения бюро об исключении из рядов КПСС Д.Ш.Фролова в любом случае не будет.

Заслушивание вопроса, звучавшего по повестке как «О серьезных недостатках в работе ректората и парткома Восточно-Сибирского технологического института с кадрами преподавателей и учебно-вспомогательного персонала», перед членами бюро обкома КПСС началось с выступления «главного виновника» в виде краткого отчета о проделанной работе руководством ВСТИ и о том, что конкретно планируется осуществить в институте в ближайшее время и в перспективе для исправления сложившейся ситуации. И сразу же Д.Ш.Фролов оказался под перекрестным огнем вопросов. Некоторые из них, заданные членами бюро, были очень колкие. Досталось немало критических стрел и проректору по учебной работе ВСТИ В.Н.Бильтрикову, секретарю парткома Л.А.Бердникову.

Основным докладчиком по заслушиваемому вопросу выступил зав.отделом науки и учебных заведений обкома КПСС Л.Я.Похосоев. Его выступление отличалось крайне негативной тональностью и оценкой деятельности руководства ВСТИ, в первую очередь - самого Д.Ш.Фролова. Немало фактов отрицательного свойства, имевших место в жизни института в последние два-три года, Л,Я.Похосоев старался сознательно гипертрофировать в своем докладе. При этом пытался, что называется, навешать всех собак на одного Д.Ш.Фролова. Любой человек, внимательно выслушав выступление Л.Я.Похосоева, объективно проанализировав его, пришел бы к выводу: оно местами пропитано духом личного и личностного неприятия Д.Ш.Фролова. Иногда из-за этого в пылу эмоций Л.Я.Похосоев в своем выступлении переступал грань допустимого, частично переходил к тому, что можно было бы квалифицировать как плохо прикрытую форму личного оскорбления. Когда выступление Похо-соева временами обретал такой характер или характер демагогических измышлений, его дважды резко обрывал член бюро обкома КПСС, председатель Совета Министров республики В.Б.Саганов и один раз приостанавливал председательствующий на заседании бюро обкома В.Г.Бирюков.

Достаточно критически на заседании бюро выступил В.Б.Саганов. Его острое выступление изначально носило по своей направленности раздвоенный характер. Потому наряду с «ко- мандармом» Фроловым (выражение Саганова) он учинил равный спрос с «начальника штаба армии», т.е. с проректора по учебной работе В.Н.Бильтрикова. Владимир Бизьяевич завершил свое выступление, с грозным видом подняв вверх указательный палец, словами следующего содержания, записанными мною тогда: «Дамнин Шагдурович, если то, что здесь сказано Похосоевым, подтвердится, то имейте в виду...». Тем самым не только отмел субъективную шелуху, т.е. излишнюю натянутость вперемежку с чрезмерной эмоциональностью, проявленную в докладе Л.Я.Похосоева, но в косвенной форме поставил вопрос под объективность его доклада.

В достаточно жестком стиле на заседании бюро выступил А.А.Бадиев. Но критический тонус его слов не выходил за рамки должного. Он никогда не отличался ненужным многословием. Он сказал ровно столько, сколько «положено», т.е. выступил с чувством меры, со строго расставленными акцентами и аргументированными выводами, которые нацелили бы, по его мнению, руководство ВСТИ на необходимость и неотвратимость кардинального улучшения и целостного обеспечения каждодневной и перспективной работы с кадрами преподавателей, значительного усиления в ней идейно-воспитательной направленности. Поэтому внешне сердитый вид Александра Алексеевича, как мне кажется, носил больше напускной характер. По крайней мере, в его словах, большую часть из которых мне удалось записать тогда, совершенно не чувствовалось стремления во что бы ни стало «потопить» ректора ВСТИ (как это имело место в докладе Л.Я.Похосоева).

Коротко, но ровно и в меру критично на заседании бюро выступил секретарь обкома КПСС по промышленности Л.В.Потапов. Учитывая профиль ВСТИ, он сделал ряд серьезных замечаний и конкретных предложений по улучшению и совершенствованию системы связей вуза с производственниками, с промышленными предприятиями республики.

Судя по сохранившимся у меня записям с того заседания бюро, достаточно зло на нем выступил первый секретарь Улан-Удэнского горкома КПСС А.М.Беляков, резок в тональности был член бюро обкома КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета республики Б.С.Семенов.

Тем временем Дамнин Шагдурович молча, слегка покраснев, вынужден был выслушивать не совсем приятные замечания и иные болезненные «пожелания» со стороны членов бюро. Меня поражали тогда его выдержка и спокойствие, хотя временами наступали тягостноунизительные моменты. Бывали минуты, когда от возмущения и несогласия с огульной критикой можно было эмоционально взорваться. Но Дамнин Шагдурович стоически выдержал. Выстоял, ибо то был... человек, не один раз смотревший прямо в глаза смерти в годы войны, т.е. не такое еще видывал в своей большой и непростой жизни.

Председательствующий на заседании бюро В.Г.Бирюков вел его от начала до конца сравнительно корректно, но положение его обязывало быть на нем весьма строгим и критичным в своих суждениях и выводах. Я думаю, что Владимиру Георгиевичу, человеку высокой культуры, обычно дружелюбному в работе, в общении с людьми, психологически непросто было провести то заседание, хотя всем известно, что в принципиальности и требовательности он мало кому из руководителей тех лет мог бы уступить .

Подведя итоги заседания, В.Г.Бирюков огласил постановление бюро обкома КПСС, состоявшее из 7 пунктов. Первые три из них относились к персональным решениям:

«1. За серьезные недостатки в деле подбора, расстановки и воспитания кадров, приведших к уголовным преступлениям и другим антиобщественным проявлениям со стороны преподавателей и сотрудников института, члену КПСС, ректору Восточно-Сибирского технологического института т.Фролову Д.Ш. объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку.

• 2.    За отсутствие должного контроля за учебно-воспитательным процессом, приемом экзаменов и зачетов у студентов, отчетностью и хранением курсовых и дипломных проектов члену КПСС, проректору по учебной работе ВСТИ т.Бильтрикову В.Н. объявить выговор с занесением в учетную карточку.

• 3.    За ослабление политико-воспитательной работы в коллективе преподавателей и студентов института, контроля за деятельностью администрации секретарю парткома ВСТИ т.Бердникову Л.А. объявить выговор» (протокол № 19 заседания бюро Бурятского обкома КПСС от 25 января 1982 года, с. 11-12).

Как видим, то заседание бюро обкома КПСС прошло достаточно драматично. Все они – Бильтриков В.Н., Бердников Л.А. и главным образом Фролов Д.Ш. – испытали, вне сомнения, серьезный внутренний стресс Тут, пожалуй, мало говорить о том, что подрыв здоровья ректора ВСТИ был тогда налицо. Думается, из-за этого заседания бюро Дамнин Шагдурович потерял не один год здоровья и жизни. Но Д.Ш.Фролов всегда был несгибаемой натурой. По прошествии нескольких дней и, думаю, бессонных ночей, воспрянув духом, он снова с кипучей энергией взялся за работу, за решительное исправление и налаживание ее только в положительном русле. Интенсивной и плодотворной деятельностью во главе института в течение двух лет Дамнин Шагдурович вновь доказывает партийному руководству республики, кто есть и кем является на самом деле ректор Фролов. В результате партийное взыскание с него, а также с Бильтрикова В.Н., Бердникова Л.А. было снято в конце января 1984 года, когда до начала горбачевской перестройки оставалось чуть более одного года. Но, как известно, планы нового Генсека КПСС М.С.Горбачева на грядущее ускорение в развитии страны не оправдались. Более того, с треском провалились. Неоспоримой заслугой Д.Ш.Фролова в этих очень непростых условиях явилось то, что он сумел удержать корабль под названием «ВСТИ» на плаву, причем не только не растерять, но и приумножить в трудные перестроечные годы созданный им не за одно десятилетие научно-образовательный потенциал вуза. Таков был Дамнин Шагдурович Фролов - дальновидный вузовский руководитель. Думающий не только о сегодняшнем дне, но и, главное, мыслящий на перспективу лидер-организатор. Он не только материальную базу, но и кадровый потенциал пестовал, так сказать, впрок, на будущее.

Удивительно емко и точно об этом сказал наш известный земляк, именитый ученый-социолог из Санкт-Петербурга, организатор и первый декан социологического факультета СПбГУ профессор А.О.Бороноев в своем выступлении на первом Всебурятском съезде по консолидации и духовному возрождению нации в Улан-Удэ в феврале 1991 года, чуть менее чем за год до скоропостижной кончины Д.Ш.Фролова: «Еще несколько слов об университете. Мне кажется, его нетрудно создать из двух факультетов, в Улан-Удэ есть удивительные организаторы. Я хочу вспомнить, почему-то его здесь нет, или я не встретился, Фролова Дамнина Шагдуровича, это же великий организатор нашей бурятской науки. Я скажу, в ленинградских вузах в основном готовятся посланники института Фролова. Через него идет на 90 % подготовка кадров Бурятии. Если поручить таким людям, я думаю, нашли бы деньги, помещения и все, что положено нормальному университету»¹.

Вот уже более семнадцати лет нет среди нас Дамнина Шагдуровича. Но его наследники по совместной работе с ним – преемники, соратники, многочисленные ученики и последователи – достойно, с благодарной памятью о нем, с большой ответственностью перед его именем и делом, оставленным им, продолжили его курс во все эти истекшие очень непростые годы. Главное детище Д.Ш.Фролова – технологический институт, в 1994 году преобразованный в университет, - ныне успешно развивается.