Культовые комплексы Урала и Западной Сибири - историографический аспект

Идентификация и интерпретация культовых памятников любой культуры всегда сопряжены с определенными трудностями в силу специфичности подобных объектов. Тем не менее, комплексы, связанные с ритуальной деятельностью древних этносов, давно уже образуют особый вид археологических памятников и обнаруживаются практически повсеместно. Часто следы обрядовой практики явно свидетельствуют о том, что исследуемый объект функционально был предназначен именно для отправления ритуальных актов. На территории Урала и Западной Сибири фиксация памятников сакральной направленности и отнесение их к разряду культовых имеют место на самых ранних этапах существования археологической науки. На настоящий момент в научной литературе накоплен значительный объем публикаций, отражающих культовую деятельность населения Урала и Западной Сибири в широком хронологическом диапазоне – с эпохи палеолита до этнографической современности.

Культовые комплексы Приуралья и Урала, а также связанные с ними вопросы по интерпретации, хронологии и этнической принадлежности данных памятников, достаточно полно отражены в ряде обобщающих работ (см., напр.: [Культовые памятники…, 2004; Изосимов, 2007]). В то же время для территории Западной Сибири отмечается отсутствие обобщающей работы по святилищам региона и реконструкции бытовавших на них культов. Публикации, характеризующие ритуальные археологические объекты в целом, единичны и чаще всего посвящены отдельным аспектам анализа данного типа памятников (см., напр.: [Мартынова, Мартынов, 1987; Чиндина, 1987; Ширин, 1993; Потемкина, 2005; 2007 и др.]). Тем не менее, существует большое количество публикаций, посвященных ритуальным памятникам – как отдельным комплексам, так и расположенным на площади других археологических объектов, о которых речь пойдет далее.

Ранний этап изучения культовых объектов древнего населения Урала и Западной Сибири охватывает хронологический диапазон с XVIII до первых десятилетий ХХ в. Упоминания о святилищах встречаются в трудах ряда исследователей и путешественников, посещавших рассматриваемые регионы [Паллас, 1788, с. 81; Теплоухов А.Е., 1880;

Теплоухов Ф.А., 1895; Финш, Брэм, 1882, с. 436437; Григоровский, 1884, с. 61 и др.]. Так, в Приуралье в этот период археологически исследуются всего два культовых памятника, результаты работы отражены в трудах Ф.А. Теплоухова, А.А. Спицына, Д.Н. Анучина [Изосимов, 2007, с. 8]. С конца XIX в. известны археологические памятники на Барсовой Горе (Тюменская обл.), где позднее будет исследован кулайский культовый комплекс [Барсова Гора…, 2008, с. 5, 207–218].

В 30-х гг. ХХ в. начинается новый этап исследований уральских и западносибирских памятников культовой направленности. В этот период исследуются и вводятся в научный оборот новые объекты, связанные с ритуальной деятельностью в древности, осуществляется поиск новых методов. Так, с 1935 г. исследуется святилище раннего железного века Усть-Полуй на севере Западной Сибири [Гусев, Федорова, 2012], позволившее В.Н. Чернецову и В.И. Мошинской рассмотреть проблемы этногенеза западносибирских народов, искусствоведения и религиоведения [Чернецов, Мошинская, Талицкая, 1953]. В это же время А.В. Шмидт на уральских материалах анализирует условия возникновения и функционирования жертвенных мест [1932].

Со второй половины ХХ в. продолжается интенсивное накопление источниковой базы, исследования культовых объектов становятся более углубленными, детальными. Подобный подход использовался не только при изучении памятников рассматриваемого региона. Так, например, он характерен и для святилищ Восточной Сибири [Тива-ненко, 1989, с. 15; 1994], Приамурья [Мазин, 1994] , Якутии [Кочмар, 1994], где известные на тот момент культовые места различных эпох были практически полно стью исследованы, а полученные материалы изданы. На Урале в этот период начинается изучение новых типов памятников – пещер, камней и писаниц-жертвенников, анализ артефактов которых, в частности наконечников стрел, позволил исследователям провести параллели между отдельными аспектами мировоззрения древнего населения региона и современных проживающих здесь этносов, сохранивших сходный охотничий уклад (см.: [Бадер, 1954; Берс, 1951; Сериков, 2003 и др.]). К типу святилищ отнесен и искус- ственно возведенный Кокшаровский холм в Среднем Зауралье, сооружение которого могло свидетельствовать о наличии в неолитическом обществе сложных идеологических представлений [Шорин, 2002]. В Западной Сибири исследуются Кулай-ское, Саровское, Кривошеинское, Степановское, Парабельское культовые места; анализ материалов последнего позволил исследователям говорить о возможном существовании человеческих жертвоприношений [Барсуков, 2003; Яковлев, 2001]. Коллекции культовой пластики со святилищ раннего железного века и раннего Средневековья позволили вывести интерпретационную со ставляющую процесса реконструкции мировоззрения древних этносов на качественно новый уровень (см., напр.: [Панкратова, 2011]).

Наряду с четко выделяющимися по своей функциональной направленности культовыми объектами [Ефремова, 2016; Корочкова, Стефанов, Спиридонов, 2020] обнаруживаются также святилища, локализованные на территории других видов археологических памятников, например, на поселениях и некрополях. Подобная локализация позволяет исследователям предположить полифункциональный характер имевшей здесь место обрядовой деятельности и связать ее с одновременным отправлением нескольких культов, связанных как с поминальной обрядностью, так и с производственными процессами, в т.ч. бронзолитейными. Примером этого могут являться исследуемые до настоящего времени ритуальные комплексы памятника Тартас-1 в Новосибирской обл. [Чиндина, 1991, с. 37; 2003, с. 111; Ефремова, Молодин, 2018].

На современном этапе изучение ритуальных объектов приобрело многоуровневый, комплексный характер. В научный оборот вводятся материалы многочисленных памятников, специфичность коллекций которых позволяет связывать их именно с обрядовой, иррациональной деятельностью (см., напр.: [Алтай сакральный…, 2010; Молодин, Ефремова, 2010; Древние и современные…, 2011; Методика исследования…, 2012; Сериков, 2017]). К сожалению, объем данной статьи не позволяет включить в историографический обзор все исследованные к настоящему моменту уральские и западносибирские культовые объекты, однако в числе современных методов исследования, задействованных в процессе изучения, можно упомянуть комплексный, мультидисциплинарный подход.

С материалами культовых памятников работают специалисты и других сфер фундаментальной науки, как естественных, так и точных. Результаты подобных исследований позволяют ответить на многие достаточно узкие вопросы, что, в свою очередь, дополняет реконструкцию мировоззрения носите- лей культур прошлого. Так, ихтиологические [Мо-лодин и др., 2012] и остеологические [Косинцев, 1985; Лобанова, Кардаш, 2018] материалы свидетельствуют о важной роли определенных видов рыб и животных в отправляемых обрядах жертвоприношения; точные же определения таких видов позволяют выявить приоритеты в промысловой и производящей деятельности, связанной с деятельностью ритуальной, причем относящейся к различным видам обрядности: погребальной, обрядам благодарения или испрашивания благополучия.

Два последних десятилетия в археологических исследованиях активно используется геофизический мониторинг, открывший новые возможности для изучения памятников до раскопок. Так, с помощью методов геофизического изучения площади могильника Преображенка-6 в Новосибирской обл. был обнаружен не имевший внешних рельефных признаков культовый комплекс эпохи бронзы [Чемякина, 2010]. Кроме того, зафиксированные на магнитограмме странные, неординарные аномалии с большой долей вероятности могут представлять собой объекты именно сакрального характера и иметь приоритет при выборе объекта исследования.

Неоценимый вклад в процесс реконструкции обрядовой деятельности по материалам ритуальных комплексов вносят исследования современных аборигенных народов, хранящих свой хозяйственный уклад в рамках традиций прошлого [Гемуев, Сагалаев, 1986; Бауло, 2016]. Данные этнографических наблюдений позволяют доказательно обосновать интерпретацию зафиксированных для древних эпох сакральных процессов, нашедших отражение в археологических материалах с культовых объектов [Адаев, 2013]. Применяемый при этом ретроспективный метод дает возможность экстраполировать отдельные идеологические аспекты аборигенного населения региона на следы ритуальной деятельности прошлого и, в конечном итоге, позволяет сделать реконструкцию обрядовой практики носителей древних культур более достоверной.