Квантовый индетерминизм в диалоге науки и религии

Вопросы взаимоотношения науки и религии, веры и знания на протяжении многих веков волновали ученых, философов и богословов. С развитием новоевропейской науки в XVII в., когда благодаря Г. Галилею и И. Ньютону была построена детерминистская механистическая картина мира, казалось, все меньше остается места для религиозного мировоззрения. И если еще в понимании самого Ньютона вся динамика вселенной в конечном итоге зависит от трансцендентного Творца, который поддерживает стабильность планетных орбит, то благодаря работам П. С. Лапласа в конце XVIII в. эта «гипотеза» стала ненужной с математической точки зрения. Детерминистская картина мира стала вызовом как для теологии, так и для понимания человека и его свободы. Инкомпатибилисты настаивали на том, что понятие свободы воли, а также возможности действия Божия в мире не совместимы с детерминистской картиной мира, в то время как компатибилисты пытались обосновать противоположный тезис, ссылаясь на кантовское деление мира на феноменальный и ноуменальный. Тем не менее, последний подход представлялся недостаточно убедительным вплоть до появления в XX в. квантовой физики, которая существенным образом изменила наши представления о мире, подчеркивая существование в нем непредсказуемости, необходимости использовать дополнительные описания для характеристики квантово-механических объектов и т. д. Неудивительно, что один из основателей квантовой механики Н. Бор писал: «Факт, что религии на протяжении веков говорили образами, причтами и парадоксами означает просто, что не существует другого способа понимания реальности, к которой они обращены. Но это не означает, что она не является истинной реальностью»1. Британский астрофизик А. Эддингтон реагировал на развитие квантовой механики суждением, что «религия впервые стала возможна для разумного человека науки около 1927 года… Если наше ожидание окажется вполне обоснованным, что 1927 год можно рассматривать как финальное отвержение строгой причинности Гейзенбергом, Бором, Борном и другими, этот год определенно станет одной из величайших эпох в развитии научной философии»2. Сегодня мы можем вполне уверенно сказать, что 1927 г. действительно был одной из ключевых вех в развитии современной науки, а суждение Эддингтона о том, что религия стала возможна с этого момента для разумного человека, непосредственно связано с индетер-министским характером квантовой физики.

Квантовый индетерминизм в объяснении действия Божия в мире

Влияние индетерминизма квантовой физики на понимание взаимоотношения науки и религии, и, в частности, на понимание того, как можно рассматривать действие Божие, было впервые рассмотрено американским физиком и богословом У. Поллардом в его работе «Случай и промысл» в 1958 г. Так, здесь Поллард подчеркивает, что сами характеристики случая представляют собой пространство для действия вечного трансцендентного Бога, поскольку «только в таком мире курс событий мог бы непрерывно отвечать на волю его Творца»3. Поллард использует квантовый индетерминизм как способ, посредством которого Бог осуществляет причинное взаимодействие с миром, полагая, что Бог действует в каждом квантовом событии как объекте и выражении божественной воли.

Детальным рассмотрением возможностей индетерминистского понимания мироздания стал проект директора центра по науке и богословию в Беркли (CTNS) Р. Рассела, который получил название NIODA — неинтервенционистское объективное божественное действие. Целью этого проекта было подчеркнуть возможность осмысленным образом говорить о специальном действии Божием в мире в контексте современного научного знания. Подход, первоначально предложенный Р. Расселом, получил развитие в работах космолога Дж. Эллиса, философа науки и богослова Н. Мерфи и философа религии Т. Трейси. Одним из ключевых в названии этого проекта является термин «не-интервенционизм» — убеждение, что Бог может действовать в природе только таким способом, который не нарушает существующих в природе закономерностей. Р. Рассел, как и многие другие участники диалога науки и религии, полагает, что любое вмешательство Бога в установленный им же законосообразный порядок причин и следствий будет непоследовательностью со стороны Бога или противоречием между общим и частным промыслом. Поэтому Р. Рассел ищет такой возможности описать действие Божие, которая бы априори исключала временную отмену существующих законов природы. Однако следует отметить, что существуют различия в понимании законов природы:

• 1)    «Как мы знаем, понимаем и моделируем их;

• 2)    Как они действительно функционируют в реальности, которая больше, чем то, как мы знаем, понимаем и адекватным образом моделируем»⁴.

Если мы придерживаемся второго понимания законов природы, то любое действие Божие в мире будет неинтервенционистским, в то время как интервенционизм возникает только в первом случае. Рассел признает, что «действительные законы природы — если есть такие законы — являются только частично и предварительно представленными законами, содержащимися в конкретных научных теориях ... будем ли мы когда-либо открывать действительные законы — спорный вопрос»5. Но даже если мы не можем открыть «действительные» законы природы, это не означает, что существующие математические теории не имеют никакого отношения к реальности. Критически-реалистская эпистемология, развитая И. Барбуром, А. Пикоком и Дж. Полкинхорном, предполагает, что наши физические теории являются имеющими отношение к реальности, хотя и не соответствуют ей в полной мере6. Именно это позволяет Расселу полагать, что квантовая теория имеет потенциал для понимания того, как можно осмыслить действие Божие в мире. И основа этого понимания — индетерминизм копенгагенской интерпретации квантовой механики.

Рассел пишет, что свой ства микроскопических объектов квантовой физики «подчиняются двум типам статистик — Ферми- Дирака и Бозе- Эйнштейна, которые в классическом приближении дают классическую статистику, выраженную в уравнениях Больцмана»7. С точки зрения Рассела можно сказать, что «классический мир является артефактом квантового мира… В самом деле, онтологические намеки, которые мы получаем из квантовой физики, предполагают, что мир существенно отличен от классического … квантовая физика предполагает, что материя имеет несводимый холистический и нелокальный или неотделимый характер, делая вызов нашим традиционным категориям метафизики пространства, времени материи и причинности»8. Это не означает того, что квантовая физика в будущем не будет заменена какой-либо новой теорией, однако, даже в этом новом теоретическом описании науки будущего уже не произойдет возвращения к классической картине мира. Индетерминистская картина квантовой механики является не просто инструменталистской моделью, но имеет онтологические следствия: «это должно означать, что присутствие статистики в математике этих полей не возникает из нашего неведения лежащих в основании детерминистских сил, но из факта, что в реальности не существует никаких достаточных лежащих в основании сил или причин, чтобы полностью определить конкретные физические процессы, события или результаты»9. В качестве примера можно рассмотреть распад U238=Th234+He4. С помощью математического аппарата квантовой физики мы можем вычислить вероятность распада атома урана, но мы не можем объяснить, почему распался именно этот конкретный атом, почему он распался именно в этот момент, и почему не распались соседние атомы. Рассел подчеркивает, что в подобных примерах «полный набор естественных условий, влияющих на процесс, условий, которые может наука открыть и описать посредством уравнений является необходимым, но не достаточным, чтобы определить точный результат процесса»10. Поскольку научное объяснение дает лишь необходимые, но не достаточные причины распада, индетерминизм следует понимать как онтологическое, а не эпистемологическое понятие.

Сторонником онтологического индетерминизма в понимании квантовой физики был один из ее основателей — В. Гейзенберг. Он восстановил аристотелевскую терминологию актуального и потенциального, подчеркивая, что материя является реальностью не сама по себе, но представляет собой только возможность, существующую благодаря форме. При этом «переход от «возможности» к «действительности» происходит в акте наблюдения»11. Размышляя об отношении между волновой функцией и наблюдаемыми в квантовой механике, Гейзенберг проводил связь между аристотелевскими потенциальностями и волновой функцией в суперпозиции единичных состояний. Как отмечает Д’Эспанья: «Он, кажется, считал, что если вы желаете говорить о вещах в себе, то естественным языком для этого будет квантовое состояние, рассматриваемое как некоторый вид синтеза актуальностей и по-тенциальностей»12. Рассел полагает что индетерминизм дает нам основание «рассматривать природу с богословской точки зрения как истинно открытую причастности Бога в приведении в актуальность каждого состояния природы во времени»13. Рассел пересматривает концепцию случайности в природе, которая была сконструирована как нечто противоположное воле Божией. Интерпретируя квантовую неопределенность как онтологическое свой ство мира, Рассел утверждает, что случай должен быть соотнесен с Богом, который является автором законов природы, в том числе и квантовой физики. Действие Бога на микроуровне имеет «классические» эффекты на макроуровне, так что Бог не должен нарушать какие-либо естественные законы или регулярности для осуществления своего действия.

Онтологический индетерминизм квантовой физики позволяет Р. Расселу сформулировать неинтервенционистский подход к пониманию действия Божия в мире. Для краткости можно сказать, что Рассел в согласии с У. Поллардом полагает, что Бог действует в непредсказуемой неопределенности квантовых событий, не нарушая тех статистических закономерностей, которые представлены в квантовой физике, и в то же время приводя к появлению результатов, которые выражают цели, соответствующие целям Бога в творении. Такое неинтервенционистское объективное действие Божие «не опирается на брешь в нашем текущем научном знании, но на положительное содержание этого знания»14. Если вселенная является онтологически открытой, то Бог может влиять на естественные события, не нарушая и не отменяя естественных процессов. Если происходят события, которые недоопределены предшествующими естественными состояниями, то Бог может быть причиной актуализации этих событий, не являясь в то же время физической причиной, поскольку физическая причинность полностью описывается уравнениями квантовой физики. Рассел называет такие события опосредованными действиями, когда «Бог действует в, с и через существующие процессы природы, таким образом не становясь вторичной или естественной причиной»15.

Рассел полагает, что поскольку квантовая механика представляет собой наиболее фундаментальную теорию в физике, она находится внизу эпистемической иерархии. Однако, будучи противником онтологического редукционизма, он подчеркивает, что реальности высших уровней опираются на квантовую механику, но не сводимы к ней. В его понимании квантовомеханические законы субатомного мира выступают в качестве необходимого, а Бог в качестве достаточного условия коллапса волновой функции. При этом Бог действует в природе, с природой и через природу, не нарушая ее естественных закономерностей, причем действует в природе непрерывным образом, а не эпизодически. Рассел опирается на копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, поскольку она является общепринятой среди физиков и философов науки. Понимая, что существует множество конкурирующих интерпретаций квантовой механики, он желает подчеркнуть, что онтологический индетерминизм является присущим большинству, или, возможно, всем интерпретациям16. Справедливости ради следует отметить, что только копенгагенская и модальные интерпретации рассматривают квантовый индетерминизм как свой ство естественного мира, другие интерпретации, как указывает К. Ванни, либо рассматривают индетерминизм как простое следствие нашего неведения, либо отказываются утверждать или отрицать детерминизм или индетерминизм вообще17. Тем не менее, действительно нет ни одной интерпретации, которая бы полностью отвергала какой-либо тип индетерминизма. Рассел использует технический язык, объясняя, что «Бог действует глобально на ψ, чтобы привести “коллапс” являясь причиной локального перехода от ненулевой к нулевой амплитуде повсюду в сфере радиуса одного светового часа за исключением места детектора»18. Он подчеркивает, что если событие в детекторе может рассматриваться как макроскопическое событие, то этот сценарий конституирует акт специального промысла, и что событие может служить моделью того, как Бог производит макроскопические действия посредством влияния на квантовом уровне.

Это, конечно, не означает, что Бог в понимании Рассела может действовать только на уровне квантовых событий, наряду с причинностью «снизу- вверх» он также допускает причинность «сверху-вниз», от высших уровней организации к низшим. И здесь Рассел использует аналогию взаимоотношения сознания и мозга. Рассел придерживается теории сильной эмерждентности Ф. Клейтона, которая предполагает, что ментальные состояния не могут быть полностью сведены к состояниям мозга, хотя и ограничены нейробиологией19. Подобно тому, как сознательный опыт может оказывать влияние на физикохимические процессы мозга, Бог может оказывать причинное воздействие на состояния природы. Кроме того, Рассел допускает, как и Ф. Клейтон, что «Бог может действовать на более элементарные области организма или системы, чтобы достичь конкретных результатов, которые проявляются на уровне обычного человеческого опыта»20. Он подчеркивает, что поскольку все мутационные события в эволюционном процессе включают в себя микромолеку-лярные процессы, то развитие биологической жизни в направлении появления сложных биологических организмов, включая человека, предполагает присутствие квантовых событий во всех мутационных процессах, и, соответственно, направленность эволюции к сложности и увеличению организации может быть реализацией замысла Творца. Создание и разрушение водородных связей, которые являются существенно важными для таких мутаций, является квантовомеханическим процессом. Эти мутации, в свою очередь, вносят важный вклад в процессы биологической изменчивости, которые, вместе с естественным отбором, конституируют дарвиновское представление эволюционной биологии. В сущности, с течением времени эволюция выражает информацию, закодированную в генетических мутациях посредством фенотипической изменчивости в потомстве с сопровождающей их относительной степенью приспособленности. Рассел пишет: «она (квантовая механика) производит обычный мир кота и счетчика Гейгера… который мы описываем как общий промысл. Но она также приводит к специфическим различиям в обычном мире — кот живой, а не мертвый — когда Бог действует одним, а не другим образом в специфическом квантовом событии»21. Действие Божие в квантовой механике усиливается посредством естественного процесса и приводит к макроскопической упорядоченности, которая является в том числе и результатом квантовых событий, которые недоопределены физикой. Поэтому Д. Джанг полагает, что действие Божие в рамках квантовых неопределенностей вполне может быть неинтервенционистским причинным фактором, оказывающим влияние на развитие мира РНК и возникновение жизни22.

До появления сложной биологической жизни Бог, по мнению Рассела, действует главным образом с использованием причинности «снизу- вверх», в то время как причинность «сверху-вниз» появляется, когда появляется «необходимость взаимодействия Бога с сознательными и самосознающими суще-ствами»23. В то же время модель Рассела должна предполагать, что квантовомеханическое действие Божие может осуществлять свое причинное влияние непосредственно на мозг человека. Как справедливо указывает К. Хелрих, «квантовая статистика должна быть используема в любой дискуссии о взаимодействии Бога с нами, поскольку это взаимодействие будет вовлекать физический мозг как физическую систему»24. Так, физик Г. Стапп подчеркивает, что передача нейронных сигналов осуществляется с использованием ионных каналов кальция, которые перемещаются, вызывая освобождение из везикул молекул нейротрансмиттеров. Этот механизм является одним из основных элементов динамики мозга, и осуществление процессов внутри него обусловлено квантовой физикой: «Очень большая квантовая неопределенность на индивидуальном уровне кальция предполагает, что эта большая эмпирическая неопределенность высвобождения подразумевает, что квантовое состояние нейронного терминала будет становиться квантовой смесью состояний…»25 С этой точки зрения квантовые процессы не только отражают взаимодействие сознания и мозга, что постоянно подчеркивает Стапп, но также взаимодействия тварного мира с универсальным разумом. Неудивительно, что В. Гейзенберг в письме Стаппу отмечает: «Когда вы говорите об идеях, вы всегда говорите о человеческих идеях, и возникает вопрос, “существуют” ли эти идеи вне человеческого разума или только в человеческом разуме? Другими словами: существовали ли эти идеи в то время, когда еще никакой человеческий разум не существовал в мире?.. “Удобно” считать идеи существующими вне человеческого разума, поскольку иначе должно быть трудно говорить о мире до существования человеческого разума»26. Стапп полагает, что ответом на этот вопрос является представление о том, что основанием вселенной является разум в самом фундаментальном и богословском смысле слова.

Критика проекта NIODA

Проект NIODA развивался группой ученых, философов и богословов на протяжении почти 30 лет и за это время было высказано множество критических замечаний в отношении того, насколько можно считать этот проект успешным и заслуживающим внимания.

Одна из проблем, с которой сталкивается копенгагенская интерпретация, это проблема измерения, суть которой была хорошо сформулирована философом религии Э. Плантингой в дискуссии с Р. Расселом: как мы должны понимать измерения, которые являются единственными индетерминистскими событиями в копенгагенской интерпретации, которые носят «таинственный характер»27. Ответ на этот вопрос может быть дан, если мы будем использовать ортодоксальную версию копенгагенской интерпретации квантовой механики, предложенную И. фон Нейманом. Фон Нейман утверждал, что акт измерения волновой функции приводит к коллапсу в одно из возможных состояний, которые формировали часть изначальной суперпозиции. Фон Нейман выделяет два типа процессов — «произвольный» процесс-1, связанный с детерминистским уравнением Шредингера, и «причинный» процесс-2, связанный с актом измерения. Фон Нейман подчеркивает фундаментальное различие между этими двумя процессами: «квантовая механика описывает события, которые встречаются в наблюдаемой части мира, пока они не взаимодействуют с наблюдающей частью с помощью процесса 2 … но как скоро такое взаимодействие встречается, т. е. измерение, оно требует применения процесса-1»28. Именно отсюда проистекает утверждение, что квантовая ме- ханика является фундаментально индетерминистской и поэтому допускает возможные действия Бога. В то же время, как справедливо указывает Г. Петерсон, вопрос о детерминизме или индетерминизме квантовой механики напрямую зависит от того акцента, который делают конкретные ученые. Он пишет: «Если кто-либо отдает онтологическое первенство акту измерения (как делают Полкинхорн и другие), то квантовая механика представляется ин-детерминистской и вероятностной реальностью. Если, однако, онтологическое первенство отдается вместо этого детерминистским аспектам теории, таким как волновая функция, или возможным лежащим в основании скрытым переменным, которые полностью согласуются с теорией, то квантовая механика подразумевает детерминизм»29. Проблема с этим объяснением, однако, состоит в том, что согласно фон Нейману квантовая механика является теорией, описывающей взаимодействие и предполагающей учет процесса-1 и процесса-2, а потому с неизбежностью является индетерминистской. Как отмечают в своей статье Э. Куреши- Харст и Э. Пирсон, в настоящее время получены первые экспериментальные свидетельства в пользу неопределенного причинного порядка30, а потому интерпретация фон Неймана перестает быть просто одной из возможных и получает все большее обоснование.

Одно из ранних возражений против NIODA было представлено физиком и богословом Дж. Полкинхорном, который, во-первых, акцентировал внимание на детерминистском характере уравнения Шредингера, и, во-вторых, подчеркивал тот факт, что из проблемы измерения следует, что возможное действие Божие должно быть эпизодическим, поскольку «события измерения встречаются только время от времени, а Бог, который действует как их детерминатор, также будет действовать время от времени»31. Следует, однако, соглашаясь с Расселом, подчеркнуть, что «такие взаимодействия могут встречаться в любое время и в любом месте во вселенной, где детерминистское временное развитие квантовых феноменов, описываемое уравнением Шредингера, прерывается посредством необратимого взаимодействия (измерения)»32. Рассел полагает, что внезапный прерывистый аспект квантовых процессов может встречаться повсюду в любой точке вселенной, поэтому невозможно говорить о том, что NIODA являются эпизодическими. Рассел понимает измерение как не ограниченное только микро и макровзаимодействиями, скорее оно должно «включать все необратимые взаимодействия в природе от микромикро до микро- макро. Что является важным, осуществление взаимодействия «измерение» не в том, что оно вовлекает нечто “макроскопическое”, но в том, что оно необратимо»33. Рассел подчеркивает, что «в копенгагенской интерпретации онтологический индетерминизм, проблема измерения, коллапс волновой функции и смысл квантового события — все сливаются в одну концептуальность: квантовое событие есть необратимое взаимодействие»34. По существу, Рассел подчеркивает, что проблема измерения является свой ством способа, каким функционирует квантовая механика, поэтому вряд ли возможно отсюда делать вывод о том, что Бог действует лишь эпизодически.

Второе возражение против NIODA проистекает из того факта, что квантовая механика не имеет одной общепринятой интерпретации. Почему следует основывать онтологические суждения на одной интерпретации, которая хотя и является самой распространенной, тем не менее, не является единственной? Рассел полагает, что множественность интерпретаций квантовой механики не является проблемой, поскольку «любая научная теория открыта конкурирующим метафизическим интерпретациям; в самом деле, метафизика всегда недоопределена наукой»35. Как отмечал в своих работах Дж. Полкинхорн, фундаментальная физика определяет основание здания, но она не определяет, какое здание может быть построено на этом основании36. Таким образом, в диалоге науки и религии мы с неизбежностью рассматриваем научные теории, предполагающие множественность интерпретаций. Кроме того, любая интерпретация квантовой физики так или иначе требует отказа от представлений классической физики. Наконец, Рассел полагает, что NIODA не является раз и навсегда жестко фиксированным утверждением, скорее исследовательской программой в области науки и религии, которая в процессе своего развития позволяет прийти к более глубокому пониманию и может «привести к новым областям исследования»37. На протяжении многих лет NIODA функционирует как научно-и сследовательская программа в рамках диалога науки и религии в том смысле, какой был предложен философом науки И. Лакатосом. Два ключевых участника проекта Н. Мерфи и Р. Рассел широко используют философию науки И. Лакатоса в своих исследованиях в области науки и религии.

Детальный критический разбор NIODA был представлен Н. Саундерсом, который справедливо замечает, что попытка вывести философские и богословские следствия из квантовой механики «формирует часть традиции, которая началась с самих отцов-о снователей квантовой механики, которые часто были озабочены философскими и богословскими следствиями их работы»38. Один из вопросов, который ставит Саундерс перед сторонниками NIODA, почему вообще Бог должен действовать через механизмы науки вообще? Однако нам кажется, что вопрос поставлен не вполне корректно. Бог осуществляет взаимодействие с природой, а не с наукой, но поскольку научные теории являются не просто инструментами для вычисления результатов наблюдений, но имеют отношение к реальности, это взаимодействие должно допускаться существующими научными теориями. Саундерс признает, что сторонники NIODA не считают квантовую механику единственным местом, в котором может встречаться действие Божие, однако указанные авторы считают такую возможность реалистичной. Именно поэтому Саундерс предложил четыре возможных варианта действия Божия в рамках копенгагенской интерпретации квантовой физики39. Вывод, который делает Саундерс, состоит в том, что все эти подходы предполагают интервенционизм, следовательно, весь проект NIODA, предложенный Расселом, обречен на провал. Справедливости ради следует отметить, что эта классификация является искусственной, поскольку есть только два подхода, которые так или иначе появляются в дискуссии о NIODA: Бог делает свое собственное измерение данной системы и Бог определяет результат каждого измерения. Первый вариант разделяет физик и философ Г. Стапп, вторая позиция отстаивается Р. Расселом. Однако в возражениях Саундерса эти подходы смешиваются друг с другом и критика сводится к тому, что Бог, который производит измерение квантовой системы или Бог, который определяет результат измерения, является интервенционистом, что вступает в противоречие с пониманием естественного закона. Проблема, однако, заключается в том, какое понимание вкладывается в понятие естественного закона. Если под естественным законом подразумевается конкретная физическая теория, сформулированная в математических уравнениях, то, разумеется, можно было бы согласиться с возражением Саундерса. Однако если под естественным законом подразумевается состояние вселенной, в котором она существует в реальности как связанная в своем существовании со своим источником, то проблема снимается. Вопрос заключается в том, может ли физическая теория в каком-то смысле подразумевать эту ссылку на предельный источник существования, и если да, то в каком. Этот недостаток критики Саундерса подчеркивает философ религии Т. Трейси, который пишет, что с точки зрения Саундерса NIODA ставит действие Божие в зависимость от квантовых переходов, делая Бога ограниченным потенциальностями творения. Однако, по мнению Трейси, это понимание ошибочно: «Если мы принимаем доктрину творения как широкую перспективу, в которой развивается идея божественного действия посредством квантовых событий, то становится очевидным, что данные потенциальности природы даны Богом, а не Богу. Бог действует наиболее фундаментально посредством установления и поддержания структур природы, и только после посредством перенаправления событий в этих структурах»40.

Как уже было сказано, Рассел придерживается тезиса о том, что Бог контролирует результаты конкретных измерений, т. е. имеет возможность оказывать причинное влияние на результат измерения, не нарушая статистического распределения вероятностей, соответствующего правилу Борна. Рассел пишет: «Я бы сказал, что Бог заранее знает вероятности, предсказанные ортодоксальной квантовой механикой, поскольку они, в конце концов, описывают возможные результаты того, что в конечном итоге является результатом опосредованных действий Бога в природе и вместе с природой»⁴¹. Поскольку он утверждает, что естественные законы просто описывают божественную причинность, то проблема с эти м подходом разрешается.

Рассел элегантным образом связывает науку и теологию вместе посредством взгляда на квантовую теорию очами веры: «Если интерпретация Гейзенберга правильна, мы можем рассматривать природу богословски как истинно открытую причастности Богу в приведении актуальности каждого состояния природы во времени. Там, где наука использует квантовую механику и философию, указывая на онтологический индетерминизм, вера видит Бога, действующего в природе, чтобы создать будущее. Это не является ни нарушением естественного процесса, ни нарушение законов физики. Вместо этого Бог осуществляет то, что Он предлагает через природу, провиденциально приводя будущее, которое Бог обещает всему творению, действуя специфически во всех событиях момент за моментом»42. Возможно, никакое другое утверждение лучше не выражает понимания Расселом живого Бога, чем его понимание динамического отношения между наукой и теологией и его ревности к NIODA как средству сохранения осмысленности теологии перед лицом научного факта.

Третье направление критики проекта NIODA с точки зрения науки связано с приверженностью Рассела копенгагенской интерпретации квантовой механики, которая не является единственно возможной. Так, философ религии Э. Плантинга полагает, что эта интерпретация не может быть примирена с реформатским представлением Бога. Плантинга опирается на интерпретацию Гирарди-Римини-Вебера (GRW), поскольку «в этом подходе коллапсы не ограничены измерениями; они происходят спонтанно с постоянной скоростью»43. По мнению Плантинги, интерпретация GRW избегает проблем копенгагенской интерпретации, поскольку коллапс волновой функции происходит спонтанно, без вмешательства внешних измерений. Аргументы в пользу принятия GRW теории Плантингой на самом деле опираются не столько на интерпретацию квантовой механики, сколько на его богословскую преданность. В модели План-тинги в отсутствии коллапсов система эволюционирует согласно уравнению Шредингера, а когда коллапсы встречаются, то они вызываются Богом. В рамках GRW теории не существует никаких причин коллапсов, поэтому Плантинга полагает, что коллапс может иметь нефизическую причину, которую он называет Богом: «Он (Бог) мог таким образом руководить курсом эволюционной истории посредством вызывания правильных мутаций в правильное время, сохраняя формы жизни, которые приводят к результатам, которые он намерен осуществить. Таким образом он мог также руководить человеческой историей. Он мог сделать это без “нарушения” тварной природы вещей»44. Проблема только заключается в том, что подобные выводы следуют также из NIODA, а потому апелляция к GRW интерпретации выглядит плохо аргументированной. Кроме того, следует подчеркнуть, что GRW теория рассматривается многими учеными как ad hoc теория, не способная решить проблему коллапса волновой функции должным образом, в частности, как отмечают Альберт и Ловер, парадокса кота Шредингера. Они пишут: «Проблема здесь с основной динамической структурой квантовой механики, проблема с несовместимостью координаты и импульса, проблема в том, что несовместимость подразумевает, что любая волновая функция, которая в определенное мгновение каким-то образом управляет исчезновением хвостов (кота Шредингера. — прот. Д. К.) — хвосты появляются повсюду — будет всегда мгновенно выращивать их снова»45.

Еще одно возражение против NIODA в интерпретации Рассела было выдвинуто Дж. Коперски, который указывает на то, что квантовые события как правило имеют микроскопические эффекты и не оказывают влияния на макроскопические события. Коперски называет это «проблемой усиления»46. Суть этой проблемы: «Есть множество уровней, на которых феномены являются слепыми по отношению к возмущениям на малых шкалах. В этих примерах изменения состояния на более фундаментальном уровне не имеют обнаружимых следствий на высших уровнях»47. Однако по крайней мере в некоторых ситуациях можно говорить о том, что такие макроскопические эффекты все же присутствуют. Так, например, К. Хелрих приводит пример индуцированной фотоном изомеризации молекулы родопсина, что может привести к возбуждению всей клеточной мембраны48. Подобную линию рассуждений предлагает Т. Трейси, когда подчеркивает, что мутации, возникающие в результате квантово- механических событий, могут быть закреплены в фенотипическом выражении под влиянием селективного давления эволюционных процессов49. Еще более сильно подчеркивает значение квантово- механических событий в области макромира Г. Стапп, который, как мы отмечали, указывает на то, что фундаментальные процессы в мозге являются с неизбежностью квантово- механическими.

Необходимо также подчеркнуть, что никто из сторонников NIODA не ограничивает возможность действия Божия исключительно квантовыми событиями, но допускает возможность как восходящей («снизу- вверх»), так и нисходящей («сверху-вниз») причинности. Дж. Коперски справедливо подчеркивает, что если онтологический редукционизм ложен, а с этим согласны все участники диалога науки и религии, то «существует более одного уровня, на котором Бог может взаимодействовать с природой, и квантовая механика не является единственным местом такого взаимодействия»50, и участники проекта NIODA не оспаривают этого утверждения. Более того, Р. Рассел полагает, что квантово- механическое понимание божественного действия не объясняет полностью, «как» Бог действует в мире: «Причинность Бога является радикально отличной от любого вида причинности, какие мы знаем, также как природа Бога как необходимого бытия является онтологически отличной от нашей … Апофатическая эпистемологическая аура окружает все наше понимание божественного действия»51.

Заключение

Дискуссия, поднятая Р. Расселом и его коллегами в отношении возможности неинтервенционистского объективного действия Божия, проявляемого на уровне квантовых событий, наглядно продемонстрировала, как научноисследовательские программы в области науки и религии могут быть плодотворными и продуктивными для углубления понимания не только богословских, но и философских и естественно-научных вопросов. Как можно видеть, квантовая механика обновила интерес философов и ученых к фундаментальным вопросам о естественном мире, человеческом познании и Боге. Проект исследования неинтервенционистского объективного божественного действия в рамках квантового индетерминизма стал полезным инструментом для демонстрации несостоятельности представления о конфликте между наукой и религией. Методологический натурализм, которого придерживаются ученые, не исключает возможности действия Божия в мире, а понимание квантовой физики, предложенное ее основателями и развитое многими из участников проекта NIODA, предполагает, что вселенная представляет собой творение, существующее благодаря внутренней связи с источником своего существования — Творцом.