Ландшафтная лексика в говорах и топонимике Самарского края

ские ойконимы – наиболее устойчивая часть топонимики, в большей мере связанная с историей языковой ситуации в регионе. Привлечение данных топонимики обусловлено тем, что, в отличие от других лексических единиц, топонимы почти не подвергаются воздействию экстралингвистических факторов и сохраняют память о наименованиях, порой уже утраченных современными говорами. Обратившись к этимологии топонимических наименований, можно найти ответы на многие вопросы, возникающие в ходе ареально-типологических исследований, в частности на интересующий нас вопрос о специфике лексико-семантических систем на территориях, освоенных носителями русского языка сравнительно недавно (на так называемых территориях позднего заселения). Одним из таких регионов России является самарское Поволжье.

Выбор объекта и предмета исследования определяется тем, что в диалектной лексике, обозначающей природные объекты, и образованной на её основе топонимике наиболее полно отражается специфика региональных лексико-семантических и топонимических систем, а также особенности географического облика территории, его состояния в разные исторические периоды, типологические черты культурного ландшафта (см.: [14, с. 105; 7, с. 79; 6, с. 71–74; 1, с. 388–389; 4, с. 22].

Актуальность обращения к данному языковому массиву определяется тем, что в опубликованных лексикографических источниках лексика самарских говоров отражена далеко не полно, а с точки зрения географии местных наименований природных объектов эта территория позднего заселения во многих случаях представляет собой «белое пятно». Теоретически важным для нас является уточнение внутридиалектного членения самарских говоров путем привлечения новых данных об их лексико-семантических особенностях и определения их связей с говорами других территорий.

Со временем на территории самарского Поволжья сформировалось культурноисторическое сообщество носителей русского языка под влиянием факторов 1) внутрилинг-вистических, имеющих отношение к процессам, происходящим в самой структуре диалекта; 2) внешнелингвистических, объясняющих результаты междиалектного контактирования; 3) внелингвистических, например, природноклиматических условий, так или иначе отражающихся в лексике [12, с. 131]. С учетом всех этих факторов выстраивается картина лингвистического ландшафта Самарской области.

Самарская область располагается на юго-востоке европейской части России. По природным показателям ее территория неоднородна. Здесь выделяются две зоны: лесостепная, которая занимает северные и центральные районы области до широты г. Самары на р. Самаре, и степная, расположенная южнее [2, с. 9–10]. Важнейшее место в общей картине природного ландшафта региона занимает р. Волга, крупный природный и историко-культурный объект. Как самостоятельная административная единица Самарская губерния образовалась в 1851 г., и, по данным историков, в конце XIX в. свыше 70% её территории приходилось на степные районы Поволжья, а центральные и северные уезды находились в лесостепной зоне. Почвенно-климатические условия региона во многом определили социальноклассовую структуру населения на его территории, в результате чего юго-восточные районы края оказались заселенными в меньшей степени, чем районы лесостепной зоны [5, с. 25]. Лесостепная зона, особенно в западной и северо-западной частях, совпадает границами с районами первоначального, сравнительно компактного расселения русских на территории края, тогда как остальная территория была заселена позднее в результате сложных миграционных процессов XIX в. и характеризовалась ещё более заметной гетерогенностью языкового состава переселенцев.

Неодновременность заселения территории, поздний характер процессов формирования самарских говоров, активные межъязыковые контакты с нерусским населением (в первую очередь, с татарами, башкирами, мордвой, чувашами) – всё это обусловило специфику лингвистического ландшафта самарского Поволжья, для которого характерна этническая и языковая пестрота. Однако на фоне этой общей пестроты просматривается упорядоченность географического распределения особенностей русских народных говоров. Например, с такой же регулярностью, как на исконно русских территориях, здесь достаточно определенно прослеживается граница между оканьем и аканьем, взрывным и фрикативным Г, твёрдым и мягким Т в окончаниях глаголов 3-го лица; здесь также просматриваются изоглоссы лексем, отличающихся в русских говорах полярной диалектной приуроченностью, и другие фонетические, морфологические и лексические явления типологического характера (см. о типологии диалектных раз- личий [9, с. 34–38]). Генетически севернорусские диалектные лексемы образуют ареалы в самарских среднерусских окающих и акающих говорах с владимирско-поволжской основой, а лексемы, имеющие распространение в пределах южнорусского наречия, образуют на нашей территории небольшие, но компактные ареалы в южных районах, где большинство русских сел основано носителями южнорусских говоров из бывших Тамбовской, Тульской, Орловской, Курской, Воронежской губерний.

В местном языковом сознании в процессе номинации объектов неживой природы первостепенное значение имели следующие признаки ландшафта: 1) особенности растительного покрова, в первую очередь наличие леса; 2) особенности гидрографии, т.е. наличие рек и озер; 3) геоморфологическая характеристика местности, в том числе характер почвы. Все перечисленные признаки всегда имели большое значение в природопользовании и хозяйственной деятельности человека, а в эпоху переселения русских в Поволжье они стали основными характеристиками осваиваемой территории.

Среди наименований ландшафтной сферы в первую очередь следует отметить наименования объектов растительного мира, составившие в самарских говорах одну из наиболее многочисленных лексических групп (341 лексема в нашей выборке). Собственно диалектные наименования разновидностей леса и отличительных признаков отдельных деревьев и их частей часто используются в лесостепной зоне области, где во многих селах бытуют окающие говоры. См. примеры: чернол е сье ‘лес с преобладанием липы, ольхи’; елошн я к, ел-ш и нник ‘названия леса с преобладанием ольхи или хвойных пород’; ел о шник ‘1) прутья, идущие на плетение корзин, 2) еловые дрова’; олёх ‘болотистое место, поросшее ольхой’; сос ё нки ‘молодая поросль сосны’; д у бья ‘лес с преобладанием дуба’; виш о вник ‘заросли дикой вишни в лесу’; древ е сник, древн я к ‘больной, низкий, кривой лес, идущий на дрова’; крив я жник ‘лес с кривыми деревьями’; г а рник, гор е льник ‘горелый лес’; густ а рник ‘густой лес’; ок о лок, к о лок ‘небольшой лесок’; в ы корчень ‘дерево, вырванное с корнем’; дробнич о к ‘хворост, упавшие ветви и сучья деревьев’; про у лок, разр у б ‘просека в лесу’ и др.

Также многочисленной является группа апеллятивов, обозначающих лесные породы и разновидности леса. Среди них в первую оче- редь можно выделить наименования отдельных видов деревьев (81 наименование), среди которых явно преобладают названия лиственных пород. Например, от апеллятива берёза образовано 17 ойконимов (Березняки, Берёза, Берёзовка, Берёзовый Гай и др.), от ольха – 9 (Ольховка, Елховатое, Красная Елха и др.), дуб – 9 (Дубенка, Красные Дубки, Дубовый Колок и др.), калина – 8 (Калинка, Калиновый Куст, Калиновый Ключ), вяз – 6 (Вязов-ка, Вязовый Гай), сосна – 6 (Сосенка, Сосновка, Старые Сосны и др.). Среди них наиболее распространенными являются топонимы Берёзовка (отмечено нами 7 раз), Калиновка (5 раз), Вязовка (3 раза, кроме того Сухая Вязовка и Малая Вязовка), Елховка (3 раза), Елшанка (2 раза). По 2–3 топонима имеют в основе названия других пород деревьев, кустарников и полукустарников (Орешенка, Вишнёвка, Вербовка, Осинки, Рябиновка, Черёмушки, Тор-новое, Ветлянка, Тополёк, Таволжанка и др.). Диалектные наименования леса и соответствующие апеллятивы в основе ойконимов встречаются на территории Самарской области повсеместно, но основная их часть фиксируется в районах первоначального освоения территории.

Среди общих наименований леса диалектная лексика в самарских говорах в целом представлена незначительно и с минимальной вариативностью, однако в топонимике нашли отражение диалектные варианты общерусских слов, зафиксированные в современных самарских говорах. Ср. наименования отдельных пород: елха ‘ольха’ (Елховка, Красная Елха, Елховое Озеро) , черемха ‘черёмуха’ (Черемо-ховка) , яблона ‘яблоня’ ( Яблонка, Яблоновый Враг) ; разновидностей леса: ольховник – в самарских говорах ‘лес с преобладанием липы и ольхи’ ( Ольховка ), дубрава ‘лиственный лес, лес вообще’ ( Петра Дубрава ); лесных массивов: бор ‘большой, обширный лесной массив’ ( Боровка ), куст ‘отдельный небольшой лес из деревьев одной породы’ (Елховый Куст, Калиновый Куст), (о)к о лок ‘небольшой лесок’ (Горелый Колок, Дубовый Колок, Трёхколки). Собственно диалектные апеллятивы в основе ойконимов встречаются реже: ел о шник, ел(о)шн я к ‘лес с преобладанием хвойных деревьев (сосны)’ ( Елшняги); гай ‘лес, стоящий на открытом месте или недалеко от реки, состоящий из деревьев разных пород’ (Берёзовый Гай, Вязовый Гай, Дубовый Гай) ; трухм я- ный ‘измятый, потоптанный (о траве)’ (Трух-мянка) .

Ряд апеллятивов ЛСГ «Лес» в современных самарских говорах не зафиксирован: Ра-мено, ср. в СРНГ: Рамена, рамень . 2. Низменное болотистое место, поросшее густым смешанным лесом или кустарником. Нижегор., 1857 [11, вып. 34, с. 95]; Липяги, ср.: Липяг , а, м. Возвышенность, покрытая липовым лесом. Тамб., 1850. Гдов. Петерб. Ворон., Гринкова [с примеч. «чаще липяг ѝ , лен.»] [Там же, вып.17, с. 60]; Вязники , ср.: Вязник , а, м. 1. Род ивы. Тобол., 1899. 2. Растение Cytisus biflorus Led., сем. мотыльковых; ракитник русский. Став-роп., Анненков [Там же, вып. 6, с. 75].

В характере топонимики нашли отражение, во-первых, разнообразие растительного мира на территории Самарской области, а во-вторых, особенности лесных ресурсов, имевшие место в прошлом, 200–300 лет назад. «Лесная» топонимика популярна на нашей территории потому, что в основной период заселения русскими края, в 1766–1835 гг., леса занимали 28% современной площади, тогда как в настоящее время в Самарской области леса в целом занимают чуть больше десятой доли (12%) ее территории [2, с. 15]. Как и следовало ожидать, «лесные» ойконимы на нашей территории встречаются в границах лесостепной зоны, к северу от р. Самары, где лесистость несколько выше среднего значения по области и составляет 14%, а в правобережных районах – Ставропольском, Сызранском, Ши-гонском и Волжском на Самарской луке – она превышает 50%.

Южнее р. Самары, в степной части, леса встречаются преимущественно по речным долинам, оврагам и балкам и занимают не более 4% площадей, поэтому ойконимы на юге области образуются с преобладанием других принципов номинации: во-первых, от личных имён, фамилий, прозвищных основ первопоселенцев с помощью продуктивных общерусских топоформантов, во-вторых, от наименований соседних с ними географических объектов, в первую очередь рек, озер и форм наземного рельефа. В ономастике существует мнение о том, что топонимы с антропонимической основой вообще имеют позднее образование [8, с. 15]. Следовательно, эта особенность самарской топонимики в степной зоне обусловлена ещё и позднепереселенческим характером говоров.

Ландшафт самарского Поволжья характеризуется как преимущественно равнинная территория. Лишь в отдельных местах встречаются холмистые участки, возвышающиеся над окружающими пространствами, которые воспринимаются как невысокие горные массивы. Один из таких участков расположен на Самарской луке, большом изгибе русла Волги в среднем её течении, и называется Жигулевскими горами. По наблюдениям М.В. Флягиной, на подобных территориях возвышенные и низменные места и водные объекты имеют в народном языке разветвленную систему специальных наименований [13, с. 7–14].

Среди орографических наименований (58 единиц в нашей выборке) диалектные номинации, зафиксированные в самарских говорах, составляют большинство (61%), например: дубр о вка ‘возвышенное, покрытое лесом место’, ендов а ‘овраг’, л ы ва, л ы вина ‘низменное место, балка’, мар ‘возвышенное место’, ля-гуш о йник, бакл у ша ‘яма, заполненная водой’ и др. Из всех лексических единиц в ЛСГ «Рельеф» в самарских говорах и топонимике наибольшей регулярностью отличаются общерусские лексемы и их лексико-семантические варианты гора, бугор, холм, верх. Слово гора может служить обозначением любой возвышенности, но чаще всего – возвышенности значительной, наряду со словом бугор . Незначительная возвышенность называется обычно холмом, но может называться и горой . Наименования возвышенных мест часто используются в качестве основ самарских ойкони-мов и микротопонимов, поскольку оппозиция «горы – равнина» является важной геоморфологической характеристикой равнинных регионов [10, с. 184–185]. На основе таких апелля-тивов образованы многие самарские топонимы: Взгорье, Подгорное, Подгорный Дол; Бугры, Бугринка, Жареный Бугор и др. Названия частей структуры возвышенностей представлены словами, называющими а) вершину ( верх, вершина, голова ); б) склон ( скат, склон, увал ); в) основание ( подгорье, подгорок, подножье, подошва ). Другие наименования возвышенностей и их частей встречаются реже, преимущественно в топонимике, и имеют более узкую локализацию. Как правило, они употребляются в качестве детализированных обозначений положительных форм рельефа. Так, наименование населённого пункта Веретя-евка мотивировано диалектным словом вере-тея ‘возвышенное сухое место на низменности среди болот и сырых мест в лесу, на берегу реки’ [11, вып. 4, с. 138]; топоним Угорье – нарицательной основой угорье ‘возвышенное место, холм, бугор’ [Там же, вып. 46, с. 248]; Подгоры – севернорусской лексемой подгор

‘склон крутого берега или подножие горы’ [11, вып. 27, с. 378]; топонимы Новый Буян, Старый Буян содержат в своем составе лексему буян ‘открытое, возвышенное, не защищенное от ветра место’ [Там же, вып. 3, с. 334].

Наименования низменных мест ( низин ) в самарских говорах представлены менее разнообразно и зачастую ограничиваются обозначением значительных углублений (оврагов): дол, яр, пром ы вина . Первые два встречаются повсеместно, на их основе образованы многие топонимы ( Суходол , Песчаный Дол , Красный Яр, Заярье). Другие наименования встречаются реже, в качестве топонимов нам встретились диалектные лексемы со значением ‘овраг’: бар а к (Забарак), враг (Яблоновый Враг).

В народном сознании при характеристике местности особое значение имеют почвы, и зачастую народные наименования служат основой ойконимов, например: печина ‘глина, используемая для глинобитных печей’ (Печине-но) ; солонцы ‘почва, богатая солью’ ( Березовый Солонец, Сосновый Солонец, Солонцовка ), песч а нка ‘почва с примесью песка’ (Песчанов-ка, Песчаный Дол).

В пределах Самарской области существует разветвленная сеть притоков Волги и около 30 озер. Диалектная лексика, составляющая ЛСГ «Водоем», в нашей выборке насчитывает 37 лексем. См. примеры: заг и бень, прог и б, вил ю шка, лук а ‘излучина в течении реки’; меж е нь ‘период мелководья’; з ы бь , зыб о к ‘мелкая рябь на реке’; матер и к ‘берег реки’; бы-стр я к ‘место с быстрым течением’; с а рма ‘наиболее глубокая часть русла реки, безопасная для прохода судов, фарватер’; в е рх ‘исток реки’; нам о ина, навол о к ‘нанос песка, ила в реке’; гл ы ба, (о)чк а , икр а ‘льдина’; зат о н ‘мель, отмель’; лим а н ‘водоем, образуемый стоком талых вод с возвышенных мест’; рын о к ‘пруд’; мочаж и на ‘небольшое болото’ и др.

Среди апеллятивов, обозначающих гидрографические объекты (40 единиц в нашей выборке), наиболее регулярно отмечаются слова общерусского распространения. См. примеры: от апеллятива озеро образовались названия сёл Белозёрки (встретилось дважды), Кривозе-риха, Озерецкое, Кубань Озеро, Тяглое Озеро и др. (11); от апеллятива река (речка) – Сухо-речка, Малореченск, Толчеречье и др . (6); от апеллятива ключ – Светлый Ключ (2) , Семь Ключей, Свободные Ключи и др. (11). Единичными образованиями в данной группе являются названия сел Исток, Новозапрудное, Океан

(расположено на берегу Волжского водохранилища). Остальные ойконимы в этой группе имеют диалектную основу: ильм е нь, иле-м е нь ‘водоем, озеро, возникшее на месте русла обмелевшей реки’ (Ильмень), мор е ц, е рик ‘непроточный рукав реки’ (Морец, Ерик), сту-ден е ц ‘родник, источник с ключевой водой’ (Студенцы).

На территории края отмечены диалектные апеллятивы ЛСГ «Водоем», в самарских говорах не зафиксированные: Лбище , ср.: Лбище , а, ср. Крутой каменный мыс, утес на берегу реки, моря. Астрах., 1840. Касп., Волж., Сарат. «Бугор» (на берегу). Киров., Головина, 1966–1969. || Высокий, отвесный, обрывистый берег (реки, моря). Астрах., 1840. Касп., Волж. [Там же, вып.16, с. 300]; Гремячий Ключ, ср.: Гремячий , ая, ее. 1. Производящий шум. Гре-мячий ключ. Слов. Акад. 1847. 2. Гремячий ключ (колодец). Источник (колодец), образовавшийся, по народному преданию, от удара молнии или копыта богатырского коня. Слов. Акад. 1895. Перемышл. Калуж., 1905–1921 [9, вып. 7, с. 90]; Большая Глушица, ср.: Глуши-ца , ы, ж. Непроточный рукав реки; заводь, старица. Даль [без указ. места] [11, вып. 6, с. 219].

В составе ЛСГ «Рельеф» и «Водоем» встречаются диалектные наименования, содержащие комплексную характеристику природного объекта: подв а лье ‘1) овраг с обвалившимися склонами, 2) нижняя часть переката на реке’ ( Подвалье ); кочк а рь, кочк а рник ‘низкое место, болото, покрытое кочками’ (Кочкари) ; лук а ‘участок земли, луг, лес, огибаемый рекой’ ( Криволучье-Ивановка, Кривая Лука ); ел а нь ‘поляна в лесу’ (Елань).

Таким образом, в составе ландшафтных наименований в самарских говорах активно используются слова общерусского распространения (лес, гора, заводь, солонец, дол и т.д.). Достаточно обширную группу составляют слова, имеющие распространение в севернорусских говорах, т.е. зафиксированные в словарях с пометами Север., Волог., Арх., Яросл., Костр., Вят. (ляда ‘низкая, мокрая почва’, кулига ‘поляна, участок в лесу’, колок ‘небольшой лесок’, волжанка ‘гриб волнушка’, дебря ‘чаща, дремучий лес’; грива ‘небольшая возвышенность; лес, растущий на возвышенности; возвышенный участок низкого берега’), и междиалектные, имеющие широкий ареал в Поволжье (студенец ‘родник, источник с холодной ключевой водой’, лука ‘луг, лес, огибаемый рекой’, калужина ‘лужа, яма, заполненная водой’; наслуз, наслуд ‘вода, выступившая на поверхности льда’). Отмечены также южнорусские лексемы, т.е. зафиксированные в словарях с пометами Тул., Ворон., Ряз., Орл., Курск., Тамб. (колдыбань ‘рытвина, выбоина, ухаб (на дороге), часто с водой’; ендова ‘овраг’; икра ‘льдина’; гай ‘небольшой лиственный лес’). Ряд ландшафтных наименований обнаруживает сходство самарских говоров с другими поволжскими и южноуральскими говорами (солянка ‘источник с соленой водой’, барак ‘овраг’, проран ‘проток в устье реки’, ерик ‘небольшая речка, непроточный рукав реки’, ильмень ‘водоем, возникший на месте русла высохшей реки’, лиман ‘озеро, образуемое стоком талых вод’, мар ‘возвышенное место’, бур ‘хворост, упавшие сучья’).

Кроме того, многие топонимы на нашей территории образованы от тюркских апелля-тивов с ландшафтным значением, например: Кармала ( кармал ‘вяз, вязовый’), Четырла ( чытир ‘хворост, хворостяной’), Кошки ( кош ‘лысый холм’), Борма ( борма ‘изгиб, извилина; извилистый’), Карагай (‘сосна’, ‘сосновый бор’, ‘сосняк’) и др. Кроме того, носителями русских говоров на территории Самарского края употребляются заимствованные из неславянских языков микротопонимы курм ы ш ‘дальнее место, окраина’, хив а ‘подветренное место, высокий берег, бугор’, ших а н ‘одиночная возвышенность на берегу реки, холм с хорошо выраженной вершиной’, к а ба ‘заливной луг’, маз а рки ‘кладбище’. В восточных районах области в речи носителей русских говоров зафиксированы заимствованные наименования природных объектов: кил е й ‘береза’ (из эрзянского), касп а х ‘двугорбый верблюд’ (искаженное, из башкирского), куг а ‘озерный камыш, рогоз’ (из татарского). Историки и краеведы отмечают, что Самарский край с древнейших времён играл в жизни страны важную роль перекрестка экономических и культурных связей «Востока и Запада с характерными для них системами хозяйственнобытового уклада, религиозных верований, общественных норм, менталитета» [3, с. 547]. Хозяйственно-бытовые контакты различных этнографических групп нашли отражение в языке.

Для каждой тематической группы ландшафтной лексики самарских говоров характерен определенный набор общерусских и диалектных лексем, в которых нашли отражение свойства и признаки природных объектов, важных для хозяйственной деятельности человека. Объекты природы, пропущенные через восприятие и сознание носителей русских на- родных говоров, составляют лингвистический и социокультурный ландшафт и создают географический образ региона, представляющий фрагмент общей языковой картины мира.