Латинская лексика с семантикой безумия: к разграничению синонимов

Тема безумия давно и широко разрабатывается, прежде всего в философии и культурологии (в новое время – начиная со ставшей уже классикой работы [6]), о чем можно судить, в частности, по современным обзорам, например [2]. Уже в XXI веке к ней обратились лингвисты – исследователи современных языков1. Истоки философского осмысления безумия уходят корнями в античную традицию. Несмотря на безусловный приоритет древнегреческой философии в данном вопросе [4], [7], не остаются без внимания и латиноязычные произведения [3]. В то же время редко кто из наших современников, пишущих о теме безумия в античности, обращает внимание на вербальное выражение ключевого понятия в латинском языке [5]. Поэтому мы считаем необходимым рассмотреть, какое значение приписывают латинские авторы словам, в которые облекают свои идеи, как соотносятся деклари

руемые формулировки с реальным словоупотреблением. Цель нашего исследования – уточнить семантические различия синонимов; предмет – ряд латинских существительных, традиционно рассматриваемых как синонимы (что находит отражение в соответствующих словарях) и могущих переводиться на русский язык словом безумие ( insania , dementia , amentia , furor ), а также соотносимые с ними однокоренные прилагательные.

***

Объектом нашего исследования стали философские труды Цицерона и Сенеки. Выбор данных авторов неслучаен. Анализ статистики употребления перечисленных существительных, выполненный по текстовому корпусу Perseus2, показал, что наибольшая частота употребления слова insania приходится именно на тексты Сенеки и Цицерона: при средней частоте слова insania по всем текстам корпуса 3,4 словоупотребления на 1 млн у названных авторов этот показатель может достигать 4,8. В абсолютном выражении материал также представляется валидным: в «Нравственных письмах к Луцилию» отмечено 19 примеров, большинство в письме № 94; «О гневе» – 10 примеров; в «Тускуланских беседах» – 35 примеров. Слово amentia значительно чаще, чем другие авторы, также употребляет Цицерон (до 5,1 при средней частоте по корпусу 1,0), особенно много примеров (57) находим в речах. Слово dementia у названных авторов не отклоняется по частоте от среднестатистического показателя (2,9). Слово furor имеет большую среднюю частоту, чем все перечисленные (5,9), и встречается преимущественно у Сенеки (с частотой до 59,7), однако не в философских произведениях, а в драматических (161 пример). Следует отметить, что и произведения других авторов, в которых частота слова furor значительно превышает среднюю, не являются философскими (элегии Проперция, лирика Катулла, «Аргонавти-ка» Флакка, речи Цицерона и др.). В то же время достаточное количество контекстов со словом furor можно найти и в философских произведениях Сенеки и Цицерона, которые посвящены осмыслению темы безумия. Таким образом, основным материалом нашего исследования выбраны «Тускуланские беседы», «Нравственные письма к Луцилию» и «О гневе», но привлекались и контексты из других сочинений. Латинские цитаты приведены по изданиям, оцифрованным в корпусе Perseus, переводы – по изданиям, представленным на странице «Античная литература» сайта «История Древнего Рима»3.

В «Тускуланских беседах» теме безумия посвящены фрагменты 7–11 третьей книги («Об утешении в горе») и 52–55 четвертой книги («О страстях»). Причем отдельное внимание уделяется рассуждениям о словесном выражении идей. Значение слов Цицерон старается вывести из их внутренней формы (1). Слова dementia и amentia трактуются как синонимы друг друга и антонимы слова mens (2). Слово insania , по мнению Цицерона, выводит на первый план идею болезни как длительного состояния ума, в отличие от волнения, возникающего ситуативно (3). В согласии со стоической философией, insania – антоним мудрости ( sapientia ) (4).

• (1)    « Totum igitur id quod quaerimus quid et quale sit, verbi vis ipsa declarat. В самом смысле их уже раскрыто, что_́ мы ищем и каково оно» [Cic. Tusc. III. 9].

• (2)    «… animi adfectionem lumine mentis carentem …вол-нение души, не освещенное светом ума» [Cic. Tusc. III. 10].

• (3)    «… nomen insaniae significant mentis aegrotationem et morbum …что такое безумие? Страдание и болезнь ума» [Cic. Tusc. III. 8].

• (4)    «… omnes insipientes igitur insaniunt …кто не мудрец, – все они душевнобольные» [Cic. Tusc. III. 9].

В то же время следует отметить, что вне обозначенного фрагмента теоретических рассуждений употребление Цицероном слов рассматриваемого синонимического ряда дает несколько иную картину.

Слово amentia Цицерон никогда не употребляет в философском смысле, но частое его использование в речах для характеристики обвиняемых согласуется с пониманием amentia прежде всего как affectio , причем нравственно не одобряемого. Здесь оно вписывается обычно в контекст других отрицательно оцениваемых поступков человека или в ряд антитез (5). Безумие, близкое к аффекту, обозначается словом amentia и у других авторов (6–8). Однако в переписке Цицерона amentia появляется и там, где заходит речь о недостаточно продуманных решениях и действиях, не связанных со страстями (9). То же изредка находим и у других авторов (10).

• (5)    «… copia cum egestate, bona ratio cum perdita, mens sana cum amentia… confligit. …изобилие сражается с нищетой, порядочность – с подлостью, разум – с безумием» [Cat. II. 11].

• (6)    « Arma amens capio. Я вне себя хватаюсь за меч» [Ver. Aen. II. 314].

• (7)    « Dolore pulsa gravi gravis est amentia. Сменилось тяжким страданьем в ней беспамятство тяжкое» [Ov. Meth. V. 510].

• (8)    « Quod si furore atque amentia impulsum bellum intulisset. Если даже под влиянием бешенства и безумия он действительно начнет войну» [Caes. Gal. I. 40].

• (9)    « amens mihi fuisse videor a principio… do, do poenas temeritatis meae. etsi quae fuit illa temeritas? quid feci non consideratissime ? Безумен , мне кажется, был я сначала… Несу я, несу кару, за свое безрассудство. Впрочем, что это было за безрассудство? Чего не сделал я самым осмотрительным образом?» [Cic. Att. IX. 10].

• (10)    « uti Licymnius revivisceret et corrigeret hanc amentiam tectoriorumque errantia instituta! » [Vitr. VII. 5].

Словом dementia также могут обозначаться не только волнения души, но и поступки, и даже мысли, не согласующиеся, по мнению автора, со здравым смыслом. Словари русского языка выделяют такое значение слова безумие как самостоятельное, противопоставленное значению ‘сумасшествие’. Именно лексика мыслительной деятельности часто окружает в текстах слово dementia (11, 12). Аналогичное употребление слова dementia характерно и для Сенеки (13– 15); синонимом слова demens у него выступает stultus (16).

• (11)    « Tu ips Paulo ante cum tamquam senatum philosophorum recitares, summos viros desipere delirare dementis esse dicebas . Ты сам немного ранее, когда словно зачитывал список сената философов , говорил,

что эти великие люди безумствуют , бредят , сошли с ума » [Cic. N.D. I. 94].

• (12)    « Sed quae tanta dementia est, ut in maxumis motibus mutationibusque caeli nihil intersit qui ventus, qui imber, quae tempestas ubique sit? Но какое безумие не придавать никакого значения величайшим переменам и переходам в состояниях неба, тому, где какой ветер, дождь, погода» [Cic. Div. 94].

• (13)    « Demens est, qui fi dem praestat errori . Безрассуден тот, кто остается верен своему заблуждению » [Sen. Ben. IV. 36].

• (14)    « Quanta autem dementia eius est quem clamores imperitorum hilarem ex auditorio dimittunt! Но как велико безумие того, кто покидает круг слушателей , радуясь восторженным крикам невежд ?» [Sen. Ep. LII].

• (15)    « Atqui ut his irasci dementis est, quae anima carent, sic mutis animalibus . Гневаться на бессловесных животных так же безумно , как и на бездушные предметы» [Sen. Ir. II. 26].

• (16)    « His irasci quam stultum est, quae iram nostrum nec meruerunt nec sentiunt! А ведь гневаться на них тем глупее, что они не только не заслужили нашего гнева, но и не могут его почувствовать» [Sen. Ir. II. 26].

Таким образом, dementia и amentia являются, по сути дела, не философскими понятиями, а оценочными словами общеупотребительного языка, что и объясняет их невысокую частоту в философских произведениях. Причем amentia , по-видимому, чаще связано с состоянием аффекта, чем dementia .

Обратимся к слову insania . Оно, в отличие от dementia и amentia , по-видимому, не употребляется как оценочное, а является констатацией медицинского факта (17–19) или метафорой (20, 21). Неслучайно именно словом insania пользуется Цельс (18), описывая разные виды сумасшествия. Пример 21 демонстрирует такой потенциал значения ‘безумие’, который в новых языках порождает отдельный семантический вариант либо десемантизирует лексему: в русском безумный ‘достигший крайней степени проявления, очень сильный’⁴, аналогично в английском mad ⁵.

• (17)    « in felle nigro insaniae causa homini morsque toto reddito » [Plin. Nat. XI. 79].

• (18)    « robusto adhuc corpora insolitus dentium stridor insaniae signa sunt » [Cels. II. 7].

• (19)    « Quae mentem insania mutat? Какое безумье дух мой мутит?» [Ver. Aen. XII. 38].

• (20)    « O miseri, quae tanta insania, cives? Creditis avectos hostis? Несчастные! Все вы безумны! Верите вы, что отплыли враги?» [Ver. Aen. II. 40].

• (21)    « Quorum uero studio teneretur, omnibus ad insaniam fauit. Чем бы он ни увлекался, в своей страсти он доходил до безумия» [Suet. Cal. 55].

В контексте философских сочинений слово insania приближается к термину. При этом безумие медицинское выступает метафорой безумия философского (4, 22). Понимание философии как средства исцеления непросвещенных, и потому безумных, душ – излюбленная тема стоиков, в частности Сенеки. Рассуждения о безумии, именуемом insania, часто разворачивают метафору болезни и лечения, заложенную во внутренней форме слова, насыщая контексты словами медицинской тематики (23, 24). У Сенеки это проявляется особенно ярко: в трактате «О гневе» мы нашли 16 подобных контекстов, в 94-м письме – 10. В то же время антитеза insania – sapientia у Сенеки не обсуждается подробно, лишь изредка и в трактате, и в письме встречаются слова sapiens, mens, ratio.

• (22)    « Inter insaniam publicam et hanc, quae medicis traditur, nihil interest nisi quod haec morbo laborat, illa opinionibus falsis . Нет разницы между безумием всеобщим и тем, которое поручают лечить врачам, – кроме одной: тут страдают недугом, а там – ложными мнениями» [Sen. Ep. XCIV. 17].

• (23)    « qui pecuniae cupiditate, qui voluptatum libidine feruntur, quorumque ita perturbantur animi, ut non multum absint ab insania , quod insipientibus contingit omnibus, is nullane est adhibenda curatio ? Utrum quod minus noceant animi aegrotationes quam corporis , an quod corpora curare possint, animorum medicina nulla sit? Кто увлечен стяжательством, кто похотью, у кого душа в такой смуте, что остается один лишь шаг до безумия , – а именно таковы многие неразумные, – разве все это не нуждается в лечении ? Или страдания души меньше, чем страдания тела , или для тел лекарства есть, а для душ – нету?» [Cic. Tusc. III. 4].

• (24)    « Si intrassem valetudinarium exercitus ut sciens aut domus divitis, non idem imperassem omnibus per diversa aegrotantibus ; varia in tot animis vitia video et civitati curandae adhibitus sum; pro cuiusque morbo medicina quaeratur. Если бы я пришел в больницу или в богатый дом как знающий врач, я не стал бы прописывать одно и то же лечение разным больным . Теперь же мне поручена забота о здоровье общества, и я вижу в разных душах самые разные пороки; для каждой болезни нужно изыскать свое средство » [Sen. Ir. I. 16].

Однако в трактовках философского безумия присутствуют и спорные моменты. Как будто бы признавая в третьей книге оппозицию insania – sapientia , Цицерон оспаривает ее в четвертой (25, 26). Предметом спора выступают страсти. Неслучайно слово insania часто встречается в философских рассуждениях о страстях.

• (25)    « Stoici, qui omnes insipientes insanos esse dicunt, none ista conligunt? Remove perturbations maxumeque iracundiam: iam videbuntur monstra dicere. Эту связь ведь придумали стоики, считающие, будто, кроме мудрецов, все безумны, достаточно из этого их понятия о безумии исключить гнев и другие страсти, – и мнение их окажется нелепо» [Cic. Tusc. IV. 54].

• (26)    « quod cum maius esse videatur quam insania, tamen eius modi est, ut furor in sapientem cadere possit, non posit insania . И хоть бешенство, кажется, тяжелей, чем безумие – однако не надо забывать, что бешенству мудрец может быть подвержен, безумию же и неразумию – никогда» [Cic. Tusc. III. 11].

В ряду синонимов со значением «безумие» понятие страсти представлено словом furor . Если последовать логике Цицерона и восстановить внутреннюю форму, то увидим, что furor родственно глаголу fervere ‘кипеть, клокотать’. Следует отметить, что переводят furor чаще как бешенство или ярость , хотя вариант безумие предлагается словарем. Цицерон не формулирует значение данного слова, говоря лишь, что это не то же, что insania (27). Понятие furor он иллюстрирует гневом (28) и отграничивает от insania на том основании, что временные состояния человека ( ira ‘гнев’) cледует отличать от его постоянных свойств ( iracundia ‘гневливость’), так как первые не предполагают обязательного безумия, а могут изредка появляться и у мудрецов (26). Впрочем, в этом противопоставлении Цицерон не всегда последователен. Так, он не акцентирует противопоставление временного и постоянного furor на вербальном уровне, хотя таковое и существует ( furens и furiosus ). Или, например, любовное безумие в одном и том же фрагменте именуется и furor [Cic. Tusc. IV. 76], и insania [Cic. Tusc. IV. 72]. Цицеронова аналогия с парой ira и iracundia также, по-видимому, нарушается его собственным словоупотреблением: в статье А. М. Браговой, посвященной понятию гнева у Цицерона, собраны многочисленные контексты, из которых видно, что часто словом iracundia обозначается гнев как временное состояние [1].

• (27)    « Нanc enim insaniam, quae iuncta stultitiae patet latius, a furore disiungimus . Мы отличаем “безумие” (к которому примыкает более широкое понятие “неразумие”) от “бешенства”» [Cic. Tusc. III. 11].

• (28)    « Sic iracundus non simper iratus est; lacesse: iam videbis furentem . Так и гневливый не всегда гневен: но, задень его, он и вправду покажет свою ярость» [Cic. Tusc. IV. 54].

Сенека, разделяя позицию стоиков, склонен отождествлять понятия furor и insania (29, 30), придавая им, кроме философского, медицинское значение ( phrenesis ), возможно, на уровне метафоры, но и это весьма показательно (31). Антитеза «временное – постоянное» для него не принципиальна. По мнению стоиков, одной из ипостасей и причин безумия выступает гнев (32), однако мы оставим анализ слова ira за пределами данного исследования, так как оно обозначает конкретную страсть и никогда не переводится словом безумие . Более того, это самостоятельный концепт, эволюции которого в философии посвящена, например, работа [8].

• (29)    « Si tantum irasci vis sapientem, quantum scelerum indignitas exigit, non irascendum illi sed insaniendum est. Если, по-твоему, мудрец должен чувствовать гнев, какого требует возмутительность каждого преступления,

то ему придется не гневаться, а сойти с ума» [Sen. Ir. II. 9].

• (30)    « Si quis furioso praecepta det… erit ipso, quem monebit, insanior . Кто начнет наставлять безумца… тот будет безумнее вразумляемого» [Sen. Ep. XCIV. 17].

• (31)    « Isto modo dic et phrenesin atque insaniam viribus necessariam, quia saepe validiores furor reddit. Скажи уж тогда, что и умопомешательство необходимо для придания сил: известно ведь, что в приступе бешенства безумцы часто становятся намного сильнее» [Sen. Ir. I. 13].

• (32)    « Multi itaque continuaverunt irae furorem nec quam expulerant mentem umquam receperunt. Aiacem in mortem egit furor, in furorem ira. Многие так и остались в буйном помешательстве гнева: они не смогли вернуть назад ум, который на время отбросили. Аякса гнев подтолкнул к безумию, а безумие – к смерти» [Sen. Ir. II. 36].

Слово furor , подобно dementia и amentia , не является ни философским, ни медицинским термином; но, в отличие от них, не выступает и в роли оценочного и не может быть употреблено в контексте Tantum *furor est + описание поступка ( Что за безумие …). Несмотря на отсутствие четкого определения, оно более остальных оказывается значимым социально, в частности юридически. Возможно, именно этим объясняется его высокая, сравнительно с остальными словами рассматриваемого ряда, относительная частота в текстах нефилософского содержания. Ссылка Цицерона на законы XII таблиц (33) дает основание предполагать, что оно могло обозначать не только краткое, но и продолжительное состояние человека – юридическую недееспособность.

• (33)    « Qui ita sit adfectus, eum dominum esse rerum suarum vetant duodecim tabulae; itaque non est scriptum “si insanus”, sed “si furiosus escit”. Кто поражен бешенством, тому XII таблиц запрещают владеть имуществом: не “кто безумен”, написано в них, а “кто бешен”» [Cic. Tusc. III. 11].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обобщим наши наблюдения. Из проанализированных слов выделяется прежде всего insania , которое, помимо функционирования в общеупотребительном языке, могло выступать как медицинский и философский термин. В стоической философии понятие insania противопоставляется понятию sapientia . Различия в объеме понятия insania связаны с релевантностью (для Цицерона) / нерелевантностью (для Сенеки) противопоставления временных аффектов продолжительным состояниям (свойствам) человека. Эвфемистическая метафора, заложенная во внутренней форме данного слова, часто получает развитие в рассуждениях на уровне текста, перерастая в развернутое сопоставление «невежество – безумие, философия – лечение».

Остальные слова проанализированного ряда не имели специального значения ни в медицине, ни в философии и являлись исключительно словами общеупотребительного языка. Хотя через слово affectio Цицероном определяются amentia и dementia, современному пониманию аффекта как «эмоционального состояния, характеризующегося болезненным возбуждением чувств, включением воли, вместе с тем сильным ослаблением ясности мышления и его влияния»6 соответствует, скорее, furor. Это слово употреблялось для обозначения неистовства в чистом виде как поведенческого факта, не становящегося предметом оценки говорящего. В философских сочинениях понятие furor иллюстрируется преимущественно гневом (ira).

Специфика семантики слов amentia и dementia заключается, напротив, в имплицитном присутствии субъекта, оценивающего, насколько мысли и поступки, о которых идет речь, соотносимы с mens или ratio . При этом со словом amentia в большей мере связана эмоциональная оценка (неодобрение), со словом dementia – рациональная (несоответствие здравому смыслу).