Лексическая экспликация злости и гнева в монгольских языках

Монгольские языки обладают широкой номенклатурой глаголов, называющих такие отрицательные эмоции, как злость, гнев, раздражение. Целью данной работы является установление возможных мотивов номинации в эмотивах злости.

Актуальность работы обусловлена важностью проблем, связанных с восприятием и осмыслением языковой личностью способов вербализации перцептивного и эмоционального опыта. Материалом для исследования послужили данные двуязычных, толковых словарей монгольских языков, Бурятского корпуса и Монгольского корпуса. Были использованы описательный метод, методы сплошной выборки, систематизации выбранных языковых единиц и их контекстологического анализа. Рассмотрением различных аспектов проявления данной эмоции в монгольских языках занимались такие исследователи, как Б. Д. Цыренов [10; 11], Е. А. Дадуева [3], Н. М. Мулаева [9], Е. В. Комкова [7], и др.

Результаты

Следует отметить, что если многие глаголы, называющие страх, являются непроизводными, то большинство глаголов, называющих злость, образовано от имен существительных, реже прилагательных. М. Д. Чертыкова также указывает на образование глаголов данного семантического поля в хакасском языке преимущественно от субстантивных и адъективных форм [12, c. 55–61]. О. М. Ковалевский приводит следующие значения: п.-монг. aγur ‘воздух, атмосфера; пар, испарение; дух, дыхание; гнев, сердце, вспыльчивость; сила, свойство’ [6, с. 37]. В «Большом академическом русско-монгольском словаре» значения лексемы уур ‘пар; газы, воздух’ и ‘гнев, ярость, злоба’ даны в двух разных словарных статьях [1, с. 368], хотя эмотивное значение выглядит переносным, поскольку метафора «злость — это пар» является одной из основных метафор, обслуживающих зону ‘злость, гнев’ (ср. рус. выпустить пар ‘успокоиться после сильного гнева, перестать сердиться’, пар из ушей ‘сильное негодование’). На это же указывает Е. В. Комкова: «Гнев, подобно пару, может заполнять человека, требуя выхода» [7, c. 42]. В бурятской лексеме уур значения ‘злоба, гнев, ярость, негодование’ полностью вытеснили исходную семантику ‘пар’, которая полноценно закрепилась в бур. уурал ‘пар, испарения’.

Эмоциональный взрыв отражается в бур. уурлаһандаа тэһэрэн алдаха , сухал-даа тэһэрхэеэ ябаха ‘чуть не лопаться от гнева’ (ср. рус. взорваться ‘не сдержав своего негодования, выразить его в резкой форме’, англ. to blow a fuse ‘взорваться от гнева’ и пр.). По наблюдению Б. Д. Цыренова, в разговорной речи встречаются глаголы хахарха шуураха ‘лопаться, трескаться; рваться, разрываться’, например: Һамганиинь, тугаарай ороходом, хахаржа шууража байна һэн ‘Когда я недавно заходил, его жена взрывалась (букв. была в состоянии взрыва)’ [10]. Семантика выхода воздуха из организма прослеживается в глаголе баргузинского говора бурятского языка уур сухал, унгуу(һа)н бааһан болохо ‘сильно сердиться, выходить из себя’, где унгуу(һа)н бааһан — ‘газы, экскременты’. Ср. рус. разг. исходить дерьмом , исходить поносом ‘сильно сердиться, нервничать’.

Уподобление злости жидкой субстанции также представляет собой лингвистическую универсалию и выражается в бур. уур сухалаар орьёлхо (букв. ‘фонтанировать злобой’), уур сухалаар дэбэрхэ (букв. ‘выплескивать свою злость’) ‘сердиться, злиться’. Метафора «злость — это огонь» проявляется в монг. уур нь дүрэлзэх ‘пылать гневом’, уур нь улаан галзуу ‘яростный, гневный’, уур шатах ‘гневаться’. Как отмечает Е. В. Комкова, в монгольских фольклорных текстах практически всегда гнев, выражаемый словом уур, испытывают мифологические персонажи (лусы и савдаки) по отношению к человеку [7, с. 42].

П.-монг. kiling ‘гнев, ярость’ [6, c. 2530], монг. хилэн , бур. хилэн , калм. килң ‘гнев, ярость’ можно связать с образными словами, передающими световые явления: п.-монг. gilügеr , güliger ‘блестящий, лоснящийся, сверкающий’ [6, c. 2533, 2602], монг. гилгэр ‘глянцевитый, блестящий, зеркальный’, калм. гилəн ‘белый, светлый; блестящий’, монг. гилбэ- ‘полыхать’, гилтгэр ‘ярко сверкающий’, гил-хир- ‘блестеть, лосниться’, гилчгэр ‘атласистый, стекловидный’, монг. гялгар , бур. гилэгэр , гэлигэр , калм. гилгр , ойр. синьцз. гилгер ‘сверкающий’, монг. гялб- ‘ярко блестеть; быть ослепленным (ярким светом) , слепить’, гялт- ‘виднеться сверкая’. Как известно, глаза являются наиболее важными из всех органов человеческого тела, используемых для передачи информации, по ним можно определить оттенки эмоционального состояния, судить о чувствах человека и его душевных качествах. Блеск глаз используется при объективации негодования в монг. хяласхий - ‘блеснуть, сверкнуть глазами’, монг. жалбалз - ‘сверкать глазами’, монг. сэлбэлз - ‘стрелять глазами’. Выражение негодования или досады с помощью блеска глаз наблюдается в монг. голго голго хий- , бур. ёлог-ёлог гэ- ‘бросать сердитый взгляд, коситься’, бур. ёлбой- ‘сердиться, коситься’. Та же семантика блеска прослеживается в омониме п.-монг. kiling ‘бархат, плис’ [6, c. 2530], монг. хилэн , бур. хилэн , калм. килң ‘бархат; плис’, что подтверждает п.-монг. kilis kilis ‘блеск, отлив, отсвечивание на шелковой ткани’ [6, c. 2531].

На основе предыдущего «сценария» перехода значений от сверкания глаз к злости можно предположить развитие значений в монг. сухал ‘нервозность, нервность; раздражительность; вспыльчивость’, бур. сухал ‘гнев, ярость; нервозность, раздражение’, калм. цухл ‘гнев, возмущение, негодование’. Вероятно, образный корень * čuq также обозначал световые явления, а именно блеск глаз, которые сохранились в монг. цухалзах ‘выглядывать; промелькнуть’, цухас ‘мельком, скользь’. Следует отметить, что О. М. Ковалевский также приводит значения п.-монг. čuqul ‘узкий, тесный; теснение, притеснение, неудовольствие кому причиненное’, čuqultai ‘узкий, тесный; стесненный, притесненный; недовольный’, čuqulduqu ‘быть стеснену, оскудеть; быть недовольным, журить кого’ [6, c. 2195]. В «Большом академическом монгольско-русском словаре» значения прилагательных цухал ‘узкий, тесный’ и ‘нервозность, раздражение’ даны в разных словарных статьях, в то время как глагол цухалдах ‘быть узким; нервничать’ и прилагательное цухалдуу ‘довольно тесный; слишком раздражительный’ оформлены как полисе-манты [2, c. 279]. На наш взгляд, значения ‘тесный’ и ‘сердитый’ не связаны друг с другом семантически и восходят к разным этимонам.

Б. Д. Цыренов, изучив семантику существительных уур , цухал , хилэн в халха-монгольском, бурятском и калмыцком языке на основе лексикографических, корпусных и полевых данных, пришел к выводу о том, что во всех трех языках уур и хилэн являются практически полными синонимами и выражают ‘злость, гнев’ как перманентное качество личности, а цухал выражает эмоциональное состояние гнева, вызванное каким-либо событием, фактом, действием, в том числе вербальным, третьих лиц [11, с. 65]. В связи с этим Е. А. Дадуева, изучая конструкции каузации эмоции гнева в бурятском языке, приходит к выводу о том, что редкое употребление глагола уурлуулха в Бурятском корпусе связано с тем, что эмоцию, репрезентированную лексемой уурлаха ‘сердиться’, носители языка воспринимают в большей степени как имманентно присущее состояние человека, не имеющее внешних раздражителей и не подверженное каузации [2, с. 11].

В словах п.-монг. egdegüčekü ‘сердиться, возмущаться’ [8, c. 296], монг. эгдүүцэх , торгут. эгдүтх ‘негодовать, возмущаться’ от монг. эгдүү ‘негодование, возмущение, раздражение’ заднеязычный согласный [g], на наш взгляд, передает значение прекращения, остановки дыхания благодаря такой акустико-артикуляционной характеристике звука, как соприкосновение задней части языка с мягким небом у самой гортани. Сильное возмущение, негодование может привести к временной трудности с дыханием или даже остановке дыхания, вызывая чувство удушья. Остановка процесса c помощью согласного [g] прослеживается в п.-монг. ǰoγsuqu [8, c. 1067], бур. зогсохо , монг. зогсох , калм. зогсх ‘останавливаться’, бур. таг , монг. таг ‘совсем, совершенно’: таг дүлий ‘совершенно глухой’, таг тулаха ‘наотрез отказываться’, яг-таг бүтүүлхэ ‘прочно закупорить’ и др.

Также в значении ‘злоба’ выступает субстантивированное прилагательное бур. хара ‘нечто черное’ в сложном глаголе хара һанаха ‘питать злобу, ненавидеть’, наречии харатайгаар ‘злобно’. Примечательно, что в удмуртском языке вож (вожзэ вайыны ‘рассердить, озлобить’, вожаны ‘ревновать’) происходит от финно-угорского *wišз- ‘зеленый — желтый’ > ‘горький’ > ‘злость, зависть’. Связь между словами, обозначающими ʻзеленыйʼ и ʻгорькийʼ, ʻзлостьʼ (ср. рус. зеленый и зелье), установлена также в индоевропейских языках [3, с. 41]. Цветообозначе-ние ногоон в монгольских языках не обладает отрицательной коннотацией, хотя через значение ‘горький’ можно установить связь с метафорой «зло — это отрава».

Бур. хэрүүлхэхэ ‘злиться, раздражаться’ образован от существительного хэрүүл ‘ссора’ с помощью словообразовательного суффикса -рхэ / -лхэ , придающего значение проявления в значительной степени того, что выражено в производящей основе (например, эзэрхэхэ ‘господствовать’, ноёрхохо ‘показывать власть’), т. е. хэрүүлхэхэ можно интерпретировать как ‘быть на нервах, в связи с чем легко вступать в перепалку’.

Перенос поведения животного на поле человеческой эмоциональности наблюдается в п.-монг. aγsumnaqu ‘злиться, бушевать’ [8, c. 15], монг. агцамнах , бур. агсамнаха ‘горячиться, раздражаться, гневаться’, калм. агсмнх ‘буянить, дебоширить’ от основного значения ‘рваться вперед, горячиться’; бур. дошхорхо ‘приходить в ярость, свирепеть’ от прилагательного дошхон ‘бешеный, своенравный’, калм. догшрхх ‘приходить в ярость’; п.-монг. γalǰaγuraqu ‘беситься, неистовствовать’ [6, c. 998], монг. галзуурах ‘неистовствовать, свирепствовать’, бур. галзуурха , калм. һалзурх от основного значения ‘заражаться бешенством, страдать водобоязнью’. Значение монг. улангасах , бур. уланхадаха ‘становиться свирепым, неистовствовать’ развилось на основе ‘звереть при виде крови ’, обусловленной существительным улай ‘добыча в виде свежего мяса, крови ’. Как пишет П. Е. Клобуков, возможность потерять контроль над своим поведением в состоянии гнева, т. е. существование эмоции отдельно от нас, нашего сознания, а также опасные последствия, вызванные неадекватным поведением, позволяют развиться метафоре «гнев — это опасный зверь», представляющей частный случай широко распространенной культурной метафоры «эмоция — это зверь внутри нас» [5, с. 43].

П.-монг. γaniraqu ‘быть бешеным, беситься’[6, c. 979], монг. ганирах ‘разозлиться, прийти в ярость’, бур. ганирха ‘ругаться, кричать на кого-л ., браниться, бушевать, быть вне себя’ ( ганирха габарха , ганирха тунирха ‘бушевать’), калм. һаньрх ‘неистовствовать, быть вне себя’ от прилагательного п.-монг. γani ‘бешеный, лишенный ума’ [6, c. 979], монг. гань , бур. гани ‘бешеный, исступленный, буйный’.

Кроме того, в монгольских языках представлены эмотивные глаголы, восходящие к изобразительным словам. Монг. тунтаганах, бур. тунталзаха, тунтага-наха, тунтайха ‘капризничать, дуться, сердиться’ имеют яркую образную семантику, отсылая к внешнему виду человека с надутыми щеками. К образному корню *tunt восходит прилагательное монг. тунтгар ‘округлый’. В русском языке дуться ‘выражать недовольство своим видом’. Бур. абжаганаха ‘озлобленно, сердито ругаться, ощериваться, оскаливаться’, жабжаганаха ‘разражаться бранью’, основным значением которых является ‘болтать, тараторить’, имеют звукоподражательное происхождение. Возможно, в основе бур. гангарха ‘выражать недовольство, ворчать’ также лежит ономатоп (ган-ган гэхэ).

Затруднительно выделение мотива номинации в п.-монг. kenteglekü ‘быть вспыльчивым; вспылить’ [6, c. 2446], монг. хэнтэглэх ‘раздражаться’ образован от п.-монг. kenteg , монг. хэнтэг ‘запальчивость, вспыльчивость’. В бурятском языке хэнтэг имеет несколько иное значение ‘скупой, жадный’, соответственно хэнтэглэхэ ‘скупиться, жадничать; ворчать, брюзжать’.

Заключение

Таким образом, большая часть эмотивной лексики, обозначающей злость, гнев, раздражение в монгольских языках, претерпела процесс ассоциативного развития от основ, изначально обозначавших процессы и состояния внешнего, физического мира. В целом в эмотивной лексике монгольских языков рассматриваемого семантического поля представлены традиционные для данной сферы метафоры «злость — это пар», «злость — это жидкость», «злость — это огонь», «гнев — это опасный зверь». Злость в монгольских языках уподобляется яду, изжоге, черноте, даже экскрементам, закипая, бурля, пламенея и выходя наружу. Установлено, что значения злости и гнева могли развиться на основе зрительного восприятия глаз сердитого, разгневанного человека. Изучение лексики, называющей эмоции, в диахроническом аспекте может стать важным средством для уточнения механизмов выражения внутреннего мира человека через языковые средства монгольских языков.

Список сокращений

Бур. — бурятский; калм. — калмыцкий; монг. — халха-монгольский; п.-монг. — старописьменный монгольский.