Лингвоаксиологическая специфика немецкой концептосферы (на фоне русской)

Проблематика ценностного измерения культуры объединяет множество научных направлений гуманитарного цикла, поэтому внимание исследователей обращено к тем областям, где пересекаются интересы и возможности лингвистики, антропологии, культурологии, социологии и психологии. Поиск параметров и методов аксиологического сопоставления лингвокультур на периферии лингвистики позволил достичь важных результатов и подготовил базу для формирования в рамках современного языкознания лингвоаксиологии. Наибольший вклад в ее становление вносит концептологическая парадигма лингвокульту-рологии, которая нацелена на характеристику национальных концептосфер путем описания ее единиц – концептов.

Аксиологически ориентированная линг-воконцептология рассматривает концепт как ментальное образование, включающее понятийную, образную и ценностную составляющие. Структура концепта описывается при помощи компонентного, контекстуального, интерпретативного и этимологического анализа. Важнейшими средствами вербализации концептов признаются прямые и переносные значения слов, универсальные высказывания, коммуникативные стратегии и тактики, типы и жанры дискурса [4; 6; 7; 10; 13].

В проводимом нами исследовании базовыми единицами лингвоаксиологической картины мира признаются ценности и нормы, характеристики которых выводятся из оценочной стороны концептов. Главными принципами ее описания выступают комплексность, многомерность, вербально-концептологическая репрезентативность и межкультурное сопоставление. Основанием для сравнения является русская концептосфера, при сопоставлении с которой выявляются специфические характеристики немецкой аксиологической картины мира [1].

Лингвоаксиологические отличия немецкой концептосферы объясняются не только наличием культурно-специфичных концептов, степенью их яркости и разной комбинаторикой понятийных признаков, но и прежде всего типологической принадлежностью актуальных концептов. Если для русской картины мира более значимы концепты, характеризующие внутренний мир человека и его эмоциональное состояние – «душа», «судьба», «тоска» [3], то для немецкой более важную роль играют нормативные концепты («правило», «закон»), концепты-регулятивы поведения («порядок», «приказ», «пунктуальность»). На это указывают семантика глаголов долженствования, содержание прецедентных высказываний и юмористических текстов, где немцы изображаются как чрезвычайно щепетильные и педантичные люди.

Концепт «норма» понимается в качестве ментального образования, содержанием которого выступает представление о правильном поведении. К компонентам его структуры относятся основание, санкция и императив. Его главными характеристиками признаются распространенность и устойчивость, привычность и прогнозируемость, интенсивность воздействия на поведение.

Специфика концептуализации элементов структуры нормы в русском и немецком языках показывает, что в немецкой лингвокульту-ре имеет место преимущественная ориентация поведения на внешние и формальные нормы. Представитель немецкой культуры ориентируется на текстуально зафиксированные правила, выполнение которых контролируется социальными институтами. Этимологический анализ показывает, что для становления концепта нормы в немецкой лингвокультуре важную роль сыграла его связь с концептом времени, понятиями фактуальности, прочности и устойчивости («fest»): Satz – «то, что установлено», Gesetz – «то, что установилось, совокупность установлений», Gewohnheit – «то, что прижилось», Beispiel – «жизненный факт». Функцией заимствованных единиц в немецком языке выступило обозначение разновидностей норм, для которых релевантны различные аспекты: Muster – внешняя сторона, Instruktion – письменная форма, Prinzip – высокий статус, Standard – качество жизненного уровня.

В русской лингвокультуре ориентиром служили знаки пространственного ограничения, выделение территориальных границ, а в немецкой – факт существования нормы, ее пре-цедентность, древность установившегося правила, опыт предыдущих поколений. В русской лингвокультуре концепт нормы тесно связан с концептом пространства. Так, единицы черта, рубеж, образец, грань, граница соотносимы с глаголами, обозначающими действия, направленные на объект с целью его преобразования и дальнейшего использования как знака пространственных пределов [5; 11; 12]. Развитие их семантики представлено таким образом: физическое восприятие пространства, выделение границ, знаковость границ, перенос качественной квалификации в сферу социальных отношений, подкрепление со стороны власти, негативное отношение, если правилам следуют без внутренней потребности.

Сопоставление семантики лексических единиц с общим значением ‘норма’ показало, что немецкое языковое сознание отмечает специальной группой синонимов такие характеристики, как императивность и значимость формальных оснований (Weisung, Direktive, Instruktion, Vorschrift), а русское – отрицательное отношение к бездумному следованию формальным нормам (трафарет, штамп, шаблон, стандарт, стереотип, клише). Представителю немецкого социума рекомендуется не интерпретировать, а точно выполнять внешние нормы. Внутреннее отношение менее значимо (Besser heimlich Schade als offene Schande), при оценке поведения характеристики персональ-ности следует проявлять менее интенсивно (In eigener Sache kann niemand Richter sein). Подчеркнем, что характеристики персональности мы понимаем как комплекс признаков, репрезентирующих те или иные качества участника коммуникативного процесса, способствую- щие его интерпретации как индивидуальной языковой личности в противоположность качествам, указывающим на принадлежность к конкретному социальному институту (например, желание общаться, эмоциональное состояние, субъективное мнение о происходящем). Для немецкой лингвокультуры менее важными оказываются обстоятельства настоящего момента, что позволяет говорить о большей стабильности немецкой аксиологической картины мира.

Основание социальной нормы – это непосредственный ориентир, которым руководствуется человек в своем поведении. Для немецкой лингвокультуры данное понятие оказывается более актуальным. Так, в концепте «Recht» сглаживаются важные для русского языкового сознания противопоставления субъективности и объективности, поддержки государством или общественным мнением. Отличия концептов «долг» и «Pflicht» затрагивают сферу основания долга (не только моральные нормы, но и разные виды институциональных норм) и характер отношения к нему человека. Выполнение долга в немецкой культуре основывается не только на внутреннем убеждении, оно может быть вынужденным в силу взятых обязательств, закрепленных в договоре и контракте. В случае невыполнения долга человек несет ответственность как перед своей совестью, так и перед обществом, государством, может быть наказан в правовом порядке. Эквивалентом русского сочетания «права и обязанности» выступает немецкое Rechtе und Pflichten.

Большим своеобразием отличается концептуальное представление ситуаций нарушения норм, отношения к санкции как элементу структуры нормы. На это указывают отсутствие однозначных соответствий в словарях и крайняя непоследовательность выбора эквивалентов при переводе языковых единиц, соотносимых с концептами «вина», «грех», «позор», «стыд», «Sünde», «Schmach», «Schande», «Scham». Объединяющим признаком немецких концептов выступает социализирован-ность. За лексемами, репрезентирующими указанные концепты, стоит ситуация, свидетелями которой выступают представители социума, санкция заключается в понижении социального статуса индивида. Она является причиной тяжелых переживаний человека, осознающего вред, нанесенный репутации.

Концепт «Schande» указывает на санкцию социума, которая следует после того, как стало известно о нарушении норм. Действия в отношении нарушителя не обязательно достав-

СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ, ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ И СОПОСТАВИТЕЛЬНОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ ляют ему физическую боль или наносят непосредственный ущерб жизни, здоровью и материальному благополучию. Они имеют символический характер, свидетельствуя о социальном унижении. Как показывает анализ внутренней формы фразеологизмов (например, den Schandmantel tragen – «потерять свою честь, опорочить свое доброе имя»), наказание может состоять в необходимости носить определенную одежду (Schandmantel, Schandlaken, Schandkleid). Концепт «Schande» маркирует ситуацию, когда человек понимает, что стал причиной позора, но интенсивные отрицательные эмоции связаны с отношением социума, а не с нарушением.

Концепт «Scham» указывает на мучительное чувство (смущение), которое основывается на субъективной оценке собственных действий. Человек понимает, что скомпрометировал себя, показал моральную несостоятельность, совершил нечто неприличное, порочащее его и заслуживающее наказания. Он раскаивается, а внутренние переживания проявляются внешними реакциями (покраснение) и вызывают желание скрыться от других. Концепт «Schmach» фиксирует представление о необоснованной санкции. Нарушения социальных норм не происходит, человек считает осуждение социума незаслуженным, поэтому подобная ситуация вызывает желание мести: Schmach sucht Rache.

Сопоставление русских и немецких концептов, соотносимых с понятием санкции, показало, что в русской лингвокультуре различия по признаку социальной регламентации реже фиксируются отдельным концептом. В немецкой лингвокультуре с ситуацией понижения социального статуса связан не только концепт «Scham» (соответствующий концепту «стыд»), но и «Schande» и «Schmach». Оценка социума более важна для представителя немецкой лингвокультуры, чем для члена русскоязычного общества.

Обозначенное положение подтверждается наличием в немецкой лингвокультуре концепта, объединяющего представление о нарушении социальных норм с обязанностью возмещения вины. Концепт «Schuld» обозначает санкцию, которая следует за нарушением, и выступает ориентиром будущего поведения. «Schuld» имеет двойную временную направленность: на прошлое и на будущее. Он связан с нормами нравственности, правопорядка, религиозными заповедями (sittliche Normen, rechtliche Ordnung), выполнение которых признается долгом человека (Pflicht). Нарушение подобных норм расценивается как неспра- ведливость (begangenes Unrecht), злодеяние (Missetat), является причиной неприятностей и несчастья (Ursache von etwas Unangenehmem, Bösem oder eines Unglücks) [14]. Данный концепт выступает внутренним регулятивом, с ним связаны глубокие переживания, что выступает и санкцией, и основанием для последующего соблюдения норм. Он соотносится с различными социооценочными концептами русской лингвокультуры, что отражено в двуязычных словарях: sich keiner Schuld bewusst sein – «иметь чистую совесть», Schuld und Sühne – «преступление и наказание», ohne meine Schuld – «не по моей вине», ich bin in Ihrer Schuld – «я перед Вами в долгу, я Вам обязан» [2; 8; 9].

В качестве итога обозначим наиболее важные лингвоаксиологические особенности немецкой концептосферы. Актуальные для немецкой лингвокультуры концепты (в их числе и концепт «норма») по своим типологическим признакам относятся к регулятивам поведения. К самым значимым ориентирам поведения принадлежат формальные законы и правила, личностная интерпретация которых не поощряется. Роль общественных санкций за нарушение норм имеет большее значение по сравнению с самооценкой. Указанные характеристики в максимальной степени способствуют поддержанию стабильности немецкой ценностной картины мира.