Лингвостилистические средства создания образа персонажа в контексте сюжетно-композиционного построения рассказа Р. Даля "Попутчик"

детских сказок, а впоследствии получил известность как автор рассказов с весьма нетривиальными сюжетами и не менее необычными концовками.

Настоящая статья посвящена лингвостилистическому анализу образа персонажа как одного из центральных составляющих художественного произведения в контексте сюжетного развертывания. Эмпирическим материалом данного исследования послужил рассказ «Попутчик» в оригинале (Roald Dahl, The Hitchhiker).

Как известно, лингвостилистический анализ – исходная позиция исследователя, первая ступень на пути познания литературного произведения. В рамках этого вида анализа выделяют частичный (когда анализируется какая-либо часть текста) и комплексный (филологический), при котором лингвостилистичекий анализ тесно связан с литературоведческим. В этом случае исследование проводится с учетом сюжетно-композиционных характеристик произведения словесно-художественного творчества [2, с. 10–16].

Прежде чем перейти непосредственно к анализу эмпирического материала, обратимся к содержанию понятия «образ» в современной филологии. По мнению И.Ф. Волкова, художественная форма есть не что иное, как конкретно-чувственное бытие художественного содержания, т. е. то, что делает художественное содержание воспринимаемым. Исследователь выделяет три уровня в художественной форме: внешнюю (материальную), внутреннюю (воображаемую, конкретно-чувственную) и композицию (взаиморасположение внутренней и внешней) [5, c. 69].

Основной единицей художественной формы является художественный образ. По нашему мнению, художественный образ – это элемент или часть художественного целого, т. е. фрагмент, который обладает самостоятельной жизнью и содержанием и создается автором с помощью творческого использования богатства литературного языка [2, с. 45]. Понятие «художественный образ» шире понятия «литературный персонаж». Образ есть не что иное, как художественное изображение природы, человека, вещного мира, тогда как персонаж – художественное изображение человека. Характер, внешность, речевая характеристика, его поступки, социальный статус, описанные при помощи художественно-композиционных и языковых средств, являются неотъемлемой частью образа персонажа [4, с. 93]. При этом подчеркивается, что художественный образ заключает в себе помимо информации о нем (денотативная сфера) миропонимание автора (концептуальная, логическая сфера), его мироощущение (чувства) и мироотношение (оценки), а это уже экспрессивная сфера и, наконец, мировыражение, иначе говоря, язык, способный адекватно выразить все сказанное выше [1, с. 54–55].

Ключевыми моментами при анализе образа персонажа являются его интродукция, портретная характеристика, речь, поступки, а также социальный статус. Литературоведы и лингвисты подходят к рассмотрению проблемы образа с разных сторон. Для литературоведов главной оказывается содержательная сторона образа, а также обусловленность отдельного образа всей структурой художественного произведения. Для них центральной идеей при определении образа служит идея того, что образ – это способ отражения действительности и что образы представляют собой обобщенные портреты и картины человеческой жизни, которые имеют несомненную эстетическую ценность. Для филологов-лингвистов важнейшей выступает языковая составляющая образа. Из-за разницы подходов к определению данного понятия ученые применяют и разные подходы к его изучению. Филологи-лингвисты избирают прежде всего лингвостилистический подход, практически не обращаясь к исследованию сюжетно-композиционных аспектов произведения словесно-художественного творчества, в то время как литературоведы сосредотачивают внимание на сюжете и композиции художественного текста, не углубляясь при этом в словесную ткань произведения, особенно когда его изучение осуществляется на переводном тексте (по понятным причинам) [3, с. 40–41]. Однако, как справедливо отмечает В.Е. Хализев, исследуя художественную речь, необходимо обратить пристальное внимание не только на сам предмет сообщения, но и на целостную ткань произведения с ее оттенками и нюансами [7, с. 158–160]. Каждый компонент произведения должен быть включен в орбиту исследования, и лишь рассмотрение всех их в совокупности позволяет достичь объективного и глубокого анализа.

В настоящей статье образ персонажа рассматривается комплексно, т. е. с точки зрения собственно языковых средств его создания и с учетом сюжетно-композиционной составляющей всего произведения словесно-художественного творчества.

Обратимся к исследуемому рассказу «Попутчик» (The Hitchhiker), отметив, что произ- ведения Роальда Даля почти всегда отличаются динамичным сюжетом, вниманием к деталям, точными описаниями и, как уже отмечалось выше, неожиданными концовками. В основе сюжета – всего один день, а точнее несколько часов, взятые из жизни главных героев, но именно за этот короткий промежуток времени читатель узнает довольно много об их образе жизни.

Нашему вниманию представлены три персонажа: автор-рассказчик, его случайный попутчик и полицейский. Рассказ ведется от лица автора-рассказчика (Р. Даль часто использует этот прием в других своих произведениях), который предстает перед читателем с первых же строк. Так, в прологе мы узнаем, что перед нами весьма успешный писатель. На это указывает его дорогой автомобиль (описание которого представлено во всех подробностях), направляющийся в сторону Лондона в один из чудесных июньских дней: I HAD A NEW CAR. It was an exciting toy, a big BMW 3.3 Li, which means 3.3 litre, long wheelbase, fuel injection. It had a top speed of 129 mph and terrific acceleration. The body was pale blue. The seats inside were darker blue and they were made of leather, genuine soft leather of the finest quality. The windows were electrically operated and so was the sunroof. The radio aerial popped up when I switched on the radio, and disappeared when I switched it off. The powerful engine growled and grunted impatiently at slow speeds, but at sixty miles an hour the growling stopped and the motor began to purr with pleasure. I was driving up to London by myself. It was a lovely June day. They were haymaking in the fields and there were buttercups along both sides of the road. I was whispering along at 70 mph, leaning back comfortably in my seat, with no more than a couple of fingers resting lightly on the wheel to keep her steady (p. 729)*.

Из примера видно, что машина и вправду современная, оснащена всеми необходимыми опциями. Читатель понимает это благодаря синонимической конденсации эпитетов, несущих адгерентную положительную коннотацию (terrific, paleblue, powerful). Вдобавок автомобиль похож на довольную кошку: в его описании присутствуют соположенные в одном контексте глаголы growled, grunted и purred (with pleasure), выбранные по принципу семантического перефразирования и означающие соответственно: ‘to make a low unpleasant noise’, ‘to make a short low sound’, ‘to make a continuous quiet low sound because it is operating correctly at a low speed’ [9, p. 630, 631, 1145].

Видно, что герой успешный человек, ему нравится автомобиль, он находится в хорошем настроении (об этом говорят его непринужденная поза за рулем и хорошая погода за окном), к тому же при описании машины используется местоимение her, а не it , сопоставляющее автомобиль в восприятии владельца с живым существом.

Совсем скоро рассказчик замечает человека, голосующего у обочины, и решает его подвезти. Этот момент сюжетно-композиционного построения являет собой завязку. Попутчик оказывается в салоне авто, и Р. Даль представляет читателю весьма емкое описание этого персонажа: The hitchhiker poked his head throught he open window and said,‘’Going to London, guv’nor?”“Yes,’ I said. ‘Jump in.” He got in and I drove on. He was a small ratty-faced man with grey teeth. His eyes were dark and quick and clever, like rat’s eyes, and his ears were slightly pointed at the top. He had a cloth cap on his head and he was wearing greyish-coloured jacket with enormous pockets. The grey jacket, together with the quick eyes and the pointed ears, made him look more than anything like some sort of huge human rat (p. 729).

И автор-рассказчик, и читатель легко угадывают в облике попутчика сходство с огромной крысой: на это указывают эпитеты small, ratty-faced (likearat), grey teeth, dark and quick and clever (eyes), серого цвета одежда (greyish-coloured jacket) , а также слегка оттопыренные уши (ears were slightly pointed) . Что касается речи попутчика, то с самого начала в ней отсутствует глагол-связка, часть слова (чаще всего окончание) просто «проглатывается», слово guv’nor – ‘someone who is in charge of your work’ [Ibid., p. 637], из чего можно сделать вывод, что человек может быть не слишком образован. На вопрос, зачем же он направляется в Лондон, пассажир явно не хочет отвечать, красноречиво показывая это всем своим видом. Эффект вербальной фотографии достигается за счет прилагательных ratty и blank , а также причастного оборота в авторской ремарке, содержащей лексему staring : “Then why do you go?” I asked. He didn’t seem to like the question. His ratty little face went absolutely blank and he sat there staring straight to the road, saying nothing (p. 730).

Желая поддержать разговор, рассказчик сообщил, что машина разгоняется до 129 миль в час, чем весьма удивил своего собеседника. В конце концов они решают на спор про- верить это, хорошенько разогнав машину до 120 миль в час. Вой полицейской сирены не заставил себя долго ждать, и приятелям пришлось остановить машину. Не найдя веской причины, чтобы задержать путешественников, полицейский тем не менее пообещал обязательно проверить их данные, поскольку лицо пассажира, похожего на крысу (rat-faced), не внушало ему доверия. Очевидно, поэтому полицейский выражает свою неприязнь в эксплицитной форме, обещав проверить личность попутчика: “I don’t like you face, that’s all,” the cop said. “When I get back to the station I’m going to do a little checking upon you,” he said to my passenger (p. 733–734).

Случайные знакомые тем временем продолжали свой путь в направлении Лондона. Автор-рассказчик решил еще раз поинтересоваться, чем же тот занимается. Нарастание действия и кульминация помогают сохранить напряжение: “You writers really is nosy parkers, aren’t you?” he said. And you a in’t goin’ to be ‘appy. I don’t think, until you’ve found out exactly what the answer is?” … He gave me a crafty look out of the sides of his eyes. “… I can see it in your face that you think I’m in some kind of very peculiar trade and you’re just achin’ to know what it is” (p. 735). Прилагательное crafty , которое толкуется как ‘good at getting what you want, especially in a slightly dishonest way’ [9, p. 324], в эксплицитной форме характеризует попутчика как весьма хитрого человека, умеющего добиваться своего не всегда честным путем.

Автор-рассказчик был весьма под впечатлением оттого, что попутчику удалось угадать его мысли, но еще более удивился, увидев, насколько ловкие у собеседника пальцы: He took from his pocket a tin of tobacco and a packet of cigarette paper and started to roll a cigarette. I was watching him out of the corner of my eye, and the speed with which he performed this rather difficult operation was incredible. The cigarette was rolled and ready in about five seconds… Then, as if from nowhere, a lighter appeared in his hand. The lighter flamed. The cigarette was lit. The lighter disappeared. It was altogether a remarkable performance (p. 735).

Вышеприведенный текстовый фрагмент построен по типу градации. Менее значимая информация расположена в начальном предложении, усиливая интригу и создавая эффект ретардации (He took from his pocket a tin of tobacco and a packet of cigarette paper and started to roll a cigarette). Заключительное предложение (It was altogether a remarkable performance) содержит вербальную иронию и явля- ет собой кульминационный момент фрагмента: парень настолько ловко и быстро орудовал пальцами, что поразил водителя. Цепочка глаголов (was rolled, flamed, waslit, disappeared) весьма емко описывает последовательность действий и скорость, с которой они совершались: казалось, все было сделано молниеносно, а сам процесс сворачивания сигареты был похож на представление в цирке.

Далее следует яркая характерологическая деталь, а именно описание пальцев попутчика, которые и вправду были настолько тонки и изящны, что невозможно было поверить, в то, что они принадлежат ловкачу: They were so beautifully shaped, so slim and long and elegant, they didn’t seem to be long to the rest of him at all. They looked like the fingers of a brain surgeon or a watch-maker (p. 735).

Эпитеты с положительной коннотацией, описывающие пальцы пассажира – красивой формы, тонкие и элегантные (beautifully shaped, slim, elegant) – создают контраст с внешним обликом ловкача: они словно и правда принадлежали другому человеку, например нейрохирургу или часовщику. Здесь у внимательного читателя возникают первые подозрения, касающиеся того, чем на самом деле занимается его новый знакомый.

Р. Даль, как всегда, держит читателя в напряжении. Пока хозяин автомобиля размышлял над тем, кто же есть на самом деле его попутчик, он краем глаза заметил в его руках свой кожаный ремень: I reached down and felt for my belt. It was gone. “You mean you took it off me while we’ve been driving along?” I asked flabbergasted. He nodded, watching me all the time with those little black ratty eyes. “That’s impossible,” I said…. “And even if I hadn’t seen you, I‘d have felt it.”“Ah, but you didn’t, did you?” he said, triumphant (p. 736).

Прилагательное flabbergasted (‘very surprised or shocked’ [9, p. 531]) говорит о том, что автор-рассказчик был просто шокирован действиями своего знакомого. Данное прилагательное контрастирует с другим прилагательным – triumphant, – описывающим настроение попутчика, который просто ликовал; при этом его маленькие «крысиные» глаза (those little ratty eyes) делали его еще больше похожим на зверька. Как видно из примеров, практически каждый текстовый фрагмент рассказа, представляющий описание внешности попутчика, содержит лексемы rat или ratty. Таким образом происходит накопление признака, и читатель узнает персонажа в каждом новом появле- нии, при этом усиливается отрицательная эмоционально-оценочная составляющая.

Затем в ходе развития сюжета читатель узнает, что так же незаметно для водителя ловкачу удалось выудить из его карманов множество предметов, причем некоторые представляли собой ценность. Писатель был почти уверен, что его новый знакомый был не кто иной, как карманник, заявив о своей догадке попутчику в эксплицитной форме: “So you’re a pickpocket,” I said (p. 738).

При этом молодой человек, не отрицая своего занятия, обиделся на то, как водитель назвал его ремесло: “I don’t like that word,” he answered. “It’s a coarse and vulgar word. Pickpockets is coarse and vulgar people who only do easy little amateur jobs. They lift money from blind old ladies.”“What do you call yourself, then?”“Me? I’m a fingersmith. I’m a professional fingersmith.” He spoke the words solemnly and proudly, as though hewere telling me he was President of the Royal College of Surgeons or the Archbishop of Canterbury (p. 738).

Из данного текстового фрагмента следует, что щипачей (pickpockets) сам ловкач считал представителями низшего сословия, о чем в его речевой партии свидетельствуют лексемы coarse и vulgar , обладающие отрицательной ингерентной коннотацией. При этом свою работу он оценивал весьма высоко: наречия solemnly (‘involves serious behavior or attitude’), proudly (‘feeling happy about your achievements’) [9, p. 1135, 1361] дают читателю понять, что его речь была торжественна и исполнена гордости. Сравнительная конструкция (as though he were telling me he was President of the Royal College of Surgeonsorthe Archbishop of Canterbury) , употребленная в авторской ремарке, обладает амбивалентной коннотацией, поскольку содержит одновременно иронию и элемент положительной оценки и выполняет выделительную функцию [6, c. 475–476]. При этом довольно непросто подобрать в данном контексте эквивалент слову fingersmith. На наш взгляд, наиболее удачным представляется вариант перевода «(карманник)-виртуоз».

Развязка наступает тогда, когда рассказчик выразил опасение, что полицейский обязательно проверит по картотеке личность карманника. В ответ попутчик с уверенностью заявил, что страж порядка не сможет проверить данные или выписать штраф без записной книжки: она чудесным образом оказалась в руках карманника-виртуоза: …But the trouble is, ‘ee’s lost the book. ‘Ee’s lost both books, the one with my name on it and the one with yours.” In the long delicate fingers of his right hand, the man was holding up in triumph the two books he had taken from the policeman’s pockets. “Easiest job I ever done,” he announced proudly. “You’re brilliant!” Youʼre genius! (…) Youʼre a fantastic fellow!” I exclaimed. “Thank you, guv’nor,” he said. “It’s always nice to be appreciated” (p. 739).

Весьма эмоциональная реакция автора-писателя на трюки, эксплицитно выраженная в одобрительном восклицании (You’re genius!) и эпитетах brilliant и fantastic , указывает на неожиданное отношение рассказчика к воришке: вместо того, чтобы его осудить, протагонист приходит в восторг от действий ловкача. В результате создается абсурдная ситуация, поскольку персонаж-мошенник вызывает симпатию не только у хозяина автомобиля, но и у читателя.

Итак, в рассказе «Попутчик» представлены три совершенно разных образа: успешного автора-рассказчика, не очень проницательного полицейского и ловкого и умного мошенника. Образ последнего является ключевым, о чем свидетельствует и заглавие рассказа, являющееся, наряду с прологом, кульминацией и концовкой, сильной позицией.

Как видно из проанализированных примеров, Р. Даль создает свои образы при помощи комплекса вербальных средств, создающих емкие описания внешности, действий, поступков персонажей, а также их речевые партии. Характерной особенностью идиостиля Р. Даля является конвергенция собственно языковых и стилистических приемов, создающих динамичные образы. Сюжетно-композиционная линия рассказа выстроена таким образом, что на протяжении всего повествования нарастает напряжение, а концовка создает эффект обманутого ожидания.