Малая проза С.Т. Аксакова: атрибуты стиля

Своеобразие стиля С.Т. Аксакова отмечали еще современники. Рассказами писателя о русской старине, семейных преданиях, красоте родной земли восхищались А.И. Герцен, Н.В. Гоголь, Н.А. Добролюбов, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, Н.Г. Чернышевский.

Одним из первых проблему аксаковского стиля поставил А.В. Чичерин, обратив внимание на особенности словоупотребления писателя, «магию» его художественного слова [1, с. 152]. В другом, новейшем исследовании современного литературоведа В.Е. Угрю-мова своеобразие стиля Аксакова выводится, например, из «особого мировидения» автора «Семейной хроники», связывается с «мощным мифопоэтическим началом» в ней [2, с. 5].

Магическая притягательность произведений С.Т. Аксакова кроется в его особом стиле, который в полной мере проявляется и в его малой прозе, в частности в очерке «Буран» [3], «Рассказах и воспоминаниях охотника о разных охотах» [4], «Очерке зимнего дня» [3]. Сравнительно небольшой объем позволяет провести комплексный анализ данных произведений с учетом таких атрибутов стиля, как ритм, композиция, словесная живопись.

Анализ их ритмической структуры, проведенный на основе технологии, представленной в работах М.М. Гиршмана [5], а также В.М. Жирмунского [6] и Н.В. Черемисиной [7], показывает, что она формируется преимущественно за счет регулярных колонов, вну-трифразовых безударных зачинов и окончаний, главным образом женских. Доминируя почти в каждом абзаце текстов, они отражают стремление художника к своеобразному «ре- чевому ладу», к плавности ритмического движения.

Среди регулярных колонов преобладают 7-сложные, что соответствует наибольшей частотной величине русской синтагмы и определяет национально-народный склад стиля С.Т. Аксакова. Ритмико-фонетическая симметрия в строении и объединении колонов и фраз создает высокую степень мелодичности как показательного признака аксаковского повествования, например: Снег начал идти/ с деревенского раннего обеда,/ шел беспрестанно,/ час от часу гуще и сильнее (5 – 11 – 5 – 10) [3, с. 306].

Однако доминирующий в произведениях писателя плавный ритм не делает повествование монотонным. Речь повествователя очень близка к живому разговорному строю. Она передает богатое многообразие ритмикоинтонационных перепадов устной речи за счет риторических фигур, вставных конструкций, вводных компонентов, уточняющих и поясняющих членов предложения, которые вызывают эмоционально насыщенные ритмические всплески, обогащая спокойно текущее повествование.

Приведем пример из рассказа «Охота с острогою»: Но на небольшой лодке, довольно тяжело нагруженной, на порядочной глубине, на кажущемся безграничном пространстве воды, в непроницаемой темноте, кроме небольшого освещенного круга, беспрестанно ожидая отчаянных порывов водяного чудища, которое возило и поворачивало нашу ладью во все стороны... признаюсь, сердце замирает от одного воспоминанья, и в старости можно отказаться от вторичного участия в такой поэтически рыбачьей сцене!.. [4, с. 398 – 399]. Фигура умолчания передает здесь эмоциональное напряжение, нагнетаемое перечислением обстоятельств места.

Выявленные средства вместе с плавным ритмом и спокойным тоном повествования создают эффект непринужденного, неторопливого изустного рассказа, в ходе которого постепенно раскрывается взаимосвязь явлений в жизни природы и человека. Через ритмическую организацию раскрывается их характер, передается развитие сюжета.

Чем ближе подходит автор к кульминационному моменту, тем более сужается предударная часть внутрифразовых зачинов и окончаний, плавный ритм начинает сбиваться, нагнетая напряжение. И, наоборот, чем дальше от кульминации, тем больше снижается коли- чество ударных окончаний, расширяется предударная часть зачинов. Чередование плавности и прерывистости ритма, возрастающего и снижающегося напряжения всецело вовлекает читателя в художественно воплощенное движение жизни. Отметим, что приведенные результаты ритмического анализа произведений малой прозы писателя во многом сходны с данными анализа, полученными нами при исследовании ритма «Семейной хроники».

Таким образом, уже на уровне звучания текста автор стремится к достоверности изображения, воспроизводя ритм самой природы, ритм действительной жизни, приобретающий значение не просто имитации, а художественной реконструкции протекающих событий.

На композиционном уровне произведения малой прозы С.Т. Аксакова объединяет строго хроникальное построение. Выстраивая события во временной последовательности, автор воспроизводит логику движения действительной жизни. Так, организующим началом в охотничьих рассказах являются этапы подготовки к охоте и сама охота, а в основе «Очерка зимнего дня», например, лежит цепь восприятий динамично изменяющейся картины окружающего мира.

Произведения малой аксаковской прозы объединяет и то, что они преимущественно строятся на раскрытии истинного и полного смысла одного главного образа (бурана, зимнего дня, охоты). Он раскрывается постепенно через систему других образов, построенных по принципу со- и противопоставления. Так, в «Очерке зимнего дня» противопоставляются образы декабрьских морозов и снегопада ( стужа росла с каждым днем, красны, ясны и тихи стояли короткие зимние дни, воздух был сух, тонок, жгуч, пронзителен – померкла ясность синего неба, воздух стал мягок, и <…> мне показалось тепло ).

Аналогичная оппозиция выявляется в выражении людских эмоций ( народ приуныл; невесело, беспокойно становилось на душе – благодатный снег; радостно ), в отображении изменений в образе жизни русских крестьян. Такое сравнение обеспечивает познавательное свойство аксаковских произведений, приобретающих значение натурфилософской прозы.

Свои особенности имеет и речевая композиция художественных текстов писателя. Большей частью они представлены в виде монолога. К примеру, в охотничьих рассказах повествование ведется от первого лица, что позволяет автору вести доверительный разговор с читателем и передавать ему собственный опыт. При этом в тексте органично совмещаются два плана изображения охоты – «технический» и «художественный», содержательно дополняющие друг друга: Охота с острогою требует трех условий: темной ночи, светлой воды и совершенно тихой погоды; первым двум условиям всегда удовлетворяет осень, то есть ночи делаются длинны и темны, а вода от морозов становится совершенно прозрачною; третьего условия – тишины – надо выжидать [4, с. 394].

С одной стороны, аксаковскому повествованию свойственны обобщенность и подчеркнутая логичность, тесно связанная с последовательностью изложения, его доказательностью и аргументированностью, с другой – повествование раскрывает яркие личные переживания, эмоции повествователя-охотника. Во всех рассматриваемых случаях он максимально приближен к автору, который, однако, допускает включение прямой речи персонажей, столкновение различных точек зрения. Подобное включение позволяет говорить о драматизации повествования как отличительной особенности стиля С.Т. Аксакова.

Для речевой композиции его произведений характерно тесное взаимодействие стилистически-нейтральной лексики и фразеологии, составляющей основу словесной ткани текстов, со словами и выражениями устной разговорно-бытовой речи и просторечиями. Это придает живость, экспрессивность художественной речи и создает атмосферу непринужденного общения повествователя с читателем. Большое значение в этом плане имеют приемы индивидуально-художественной обработки писателем общенародного фразеологического фонда.

В сравнении с другими очерками своеобразие охотничьих рассказов определяется и бесстрашным обращением писателя к словам и выражениям, извлеченным из охотничьего говора: рыболовные снасти: наметка, морда, крылена, хвостуша, острога; привада; приваженная птица; обыкновенные снасти: бредни, небольшие невода, сети, вятели; поста-вушки: капканы, самострелы, плашки, стульчики; съезжать зверя . Придавая узкопрофессиональной лексике художественную значимость, автор обогащает лексический состав русской прозы.

С точки зрения предметной изобразительности очерки и рассказы С.Т. Аксакова объединяет то, что для каждого из них избран в качестве предмета отображения типичный, но яркий случай. Важнейшим индивидуально- авторским способом достижения правдивости в обрисовке предметов, явлений, событий является динамичность словесного изображения, что достигается с помощью глаголов со значением активного действия, поэтому описание в произведениях С.Т. Аксакова часто переходит в повествование. Показателен пример изображения перемен в природе в очерке «Буран»: Ни облака на туманном беловатом небе <…>. Красное, но неясное солнце своротило с невысокого полдня к недалекому закату → все по-прежнему казалось ясно на небе <…>. Солнце склонялось к западу. <…> беловатое облако, как голова огромного зверя, выплывало на восточном горизонте неба → Быстро поднималось и росло белое облако с востока, и когда скрылись за горой последние бледные лучи закатившегося солнца – уже огромная снеговая туча заволокла большую половину неба и посыпала из себя мелкий снежный прах → Снеговая белая туча, огромная, как небо, обтянула весь горизонт и последний свет красной, погорелой вечерней зари быстро задернула густою пеленою; земля, воздух, небо превратились в пучину кипящего снежного праха → небо уже блестит безоблачной синевою → Выкатилось солнце на ясный небосклон [3, с. 252 – 256].

Большую роль в достоверном отображении событий и явлений в прозе С.Т. Аксакова играют художественные детали, апеллирующие к органам чувств и составляющие цельную картину через выражение различных ощущений – зрительных, осязательных, слуховых. Писатель дает возможность прочувствовать свой художественный мир. Так, в охотничьих рассказах передается даже обонятельная гамма охоты, например: в <…> ночном воздухе, напоенном ароматами горных, степных трав («Выниманье лисят»).

Реалистичность в изображении охоты, бурана, зимнего дня поддерживается благодаря «объективному» хронотопу. Образ художественного времени формируется в первую очередь за счет указания на действительное время совершающихся событий. Оно передается благодаря описаниям изменений в природе или определенного состояния в ней, а также сообщениям о соответствующем времени года, иногда оно уточняется до конкретного месяца и времени суток.

Художественное время в аксаковских произведениях линейно и циклично. Каждое событие имеет собственную динамику развития. Течение линейного времени передается при помощи слов с временным значением, сказуемых, выраженных глаголами совершенного вида в форме прошедшего времени. При этом автор постоянно подчеркивает различными средствами типичность изображаемого случая. Так, повторяемость различных ситуаций на охоте подчеркивается словами иногда, всякий день, всегда / никогда, в иной год, нередко и т.п. Цикличность передается сказуемыми, выраженными глаголами несовершенного вида в форме прошедшего времени и в форме настоящего вневременного. Факт типичности ситуации отражается часто в авторских рассуждениях, передающих итоги многолетних наблюдений.

Свои особенности есть у образа художественного пространства. Основным фоном, на котором развертываются события, становится русская природа с характерными явлениями, наполняющими реальное пространство.-В охотничьих рассказах каждой описываемой охоте соответствует своя местность с характерным для нее рельефом, растительным и животным миром. Кроме того, изображенный С.Т. Аксаковым мир «привязан» к конкретным топографическим реалиям, т.е. при воссоздании пространства и времени писатель передает точные, граничащие с научными, знания о природе.

Таким образом, выявленные особенности ритмико-интонационного строя, композиции и словесной живописи в произведениях малой прозы С.Т. Аксакова подтверждают главный творческий принцип писателя: «… передавать другим свои впечатленья с точностию и ясностию очевидности, так, чтобы слушатели получили такое же понятие об описываемых предметах, какое я сам имел о них …» [8, с. 380].